"Звезды матчей - это спортсмены; звезды воспоминаний болельщиков - это они сами. Осознанно или нет, но болельщики запоминают значимые для них самих моменты матча и в определенном смысле даже считают себя его участниками. Когда мы хотим поделиться моментом из прошлого, мы не просто описываем его; мы рассказываем историю, у которой есть начало, середина и финал. И каждый из нас видит себя в роли главного героя"
Элиэзер Штернберг
Как формируются религиозные истории (story)? Поскольку они имеют для нас предельно важное, экзистенциальное значение, у нас существует выраженный запрос на их достоверность. Логично, ведь когда речь идёт о моём существовании, я могу опираться только на достоверное. А достоверное означает соответствующее фактам, да? И если некая история имеет для меня особое значение, значит все было именно так, как говорит эта история. Иначе мрак и оскорбление чувств. Так? Ну... Вроде того...
Однако, в основе всех значимых историй (религиозных в первую очередь), лежит наш опыт - наши переживания. Эти переживания хранятся в памяти и предлагаются другим, потому что мы хотим разделить значимый опыт с другими. Эта передача происходит в виде рассказа (нарратива). Казалось бы, увидел (пережил), запомнил, передал. Всё просто. Но, это просто как планы на бумаге, а в жизни - овраги.
Во-первых, наши воспоминания динамичны - то, что мы помним, зависит от того, что мы есть сейчас. Зависит от наших потребностей и самовосприятия. Наша память динамична и концепты опыта, полученного в тех или иных обстоятельствах, постоянно пересматриваются так, чтобы соответствовать нуждам момента. Это приводит к изменениям в картине "фактов" - факты ползут по памяти вслед за значением. Отсюда, кстати, растут корни неловких ситуаций, когда участники одного события через некоторое время вспоминают его по-разному.
Во-вторых, даже если мы рассказываем о третьем лице, главные герои наших рассказов о любом значимом опыте - мы сами. Наши переживания и рассказ о них носят весьма субъективный характер. И здесь нет исключений - вот, это я помню субъективно, а вот это с фотографической точностью. Так не бывает. Не бывает, даже если мы говорим о предельно значимых вещах. Поэтому, любой значимый рассказ -это не рассказ о том, что было, а о том, что я чувствую. И, в первую очередь, это справедливо по отношению к религиозному рассказу или свидетельству. Поэтому у религиозных рассказов так непросто с фактчекингом.
К чему это я? К тому, что воспоминания об Иисусе сохранены не машинами, а людьми. Обычными людьми без сверхспособностей. Эти люди имели с Иисусом весьма разноплановые отношения. В этих отношениях все стороны играли самую разную роль, но, как бы то ни было, воспоминания об этих отношениях всегда подчинялись указанным выше закономерностям. Точно также, как и у нас. И всё, что мы знаем об Иисусе, мы знаем только потому, что общение с Ним было существенно значимым. Таким образом, память об Иисусе, отражённая в нарративе Писаний - это социальная память. Это память о связи "Ты - Я", имевшей и имеющей значение. Поэтому, интерпретация этой памяти, отражённой в рассказах, сосредоточена не на поиске фактов, а на поиске значения, послания этих рассказов. Факт уступает место значению. А зачастую, факт является производным от значения и опыт формирует историю (story) с чистого листа по общим законам драмы. Кстати, аргументом "за" социальный характер религиозной памяти и переживаний является Причастие: именно социальное действие лежит в основе этой центральной для христиан практики. Христос после Воскресения тоже удивительно "социален"...
Подрывает ли подобный подход основы нашей веры? Нисколько. Если религиозное свидетельство нас "зацепило", если его послание имеет для нас значение, то мы принимаем "факты" этого свидетельства как есть. Просто потому, что значение сегодня важнее факта вчера. Достоверность религиозной истории определяется эффективностью ее значения, а не точностью факта. Акцент на факте возникает только тогда, когда исцеляющий эффект значения ослабевает и наша идентичность, выстраиваемая с помощью этого свидетельства или этой истории, находится под угрозой. Вот, тогда и начинаются разговоры про мрак и оскорбление чувств. Иными словами, чем хуже работает история (story), тем выше требовательность к фактам - они становятся "костылями" для слабеющего значения. И в этом один из корней фундаментализма: колеблющаяся идентичность исключает разнообразие.