Он смотрел сзади на завитки ее светлых волос. Ветер трепетал через полураскрытое окно, и она периодически заправляла за ухо локон, который поток шевелил особенно сильно. У него никогда не было особенно больших надежд начать с ней какие-либо серьезные отношения. Он был очкариком, и серьезных надежд и в спорте, и в бизнесе не подавал. Не сказать, чтобы он был в нее когда-нибудь влюблен, прекрасно осознавая, что ботаникам рядом с такими симпатичными особами не место. Поэтому она сидела на переднем сидении, а он сзади, и ни разу не обернулась. Она ему просто нравилась, как и многие сокурсницы, но никто из них не отвечал ему даже фамильярной улыбкой. Мечты о том, что она обернется в лучах встречного солнца, и ласково ему улыбнется, умерли еще в школе. Ольга была на редкость эгоистична, и редко разговаривала даже с теми, кто чем-то ей помогал. Поэтому ему не хотелось сейчас смотреть на выражение ее лица. Оно, наверняка, было злым и жестким. Такое он много раз видел в институте, устремленный вперед, прямо перед собой, взгляд, тонкая ресничка рта, не привыкшего отвечать улыбкой. Он долго не понимал, почему у таких девушек столько злости в характере, как он потом догадался, она была в таком настроении, когда ей хоть что-то в окружающем мире не нравилось. В конце концов, институт скоро заканчивался, и это неприятное соседство закончится тоже. Пара лет, и все. В данном случае то, что они оказались вместе в одной машине, было, скорее, случайным совпадением. Они доедут, и все. Виноват его приятель Вадик, который сейчас усиленно рулил на своей девятке. Дорога была почти пустынная, и он не был до конца уверен, что они сейчас едут в нужном направлении. Вместе с отрядом они не поехали именно из-за Вадика. Его все время куда-то несло, и с его обычными делами они в результате не успели на поезд. Сначала Вадик сильно его раздражал своими плоскими манерами и отсутствием рассудка в большинстве случаев, когда он бы как раз и не помешал. Он наезжал, как поезд, и все время куда-то тащил, потом все, кого он цеплял, по пути высаживались, и доезжал до пункта своего желания один, или они на пару. Там оказывалось, как правило, ничего стоящего, или идея не приносила ожидаемых дивидендов, или вообще ничего не приносила, зато по пути было не скучно. Потом просто привык. В мире пустого колыхания болота его сокурсников и сокурсниц он казался чем-то живым. В данном случае надо было отвезти какой-то прибор типа телефонной станции какому-то заказчику, но то, похоже, запил, и они долго где-то ждали, потом этот агрегат, размером с маленький холодильник, было негде спрятать, в результате они нашли какого-то типа, который открыл дверь в темный полуподвал, который охраняла вневедомственная охрана. Кроме усталости в спине, от этого мероприятия он получил только пиво у ларька. Как он подозревал, что было у Вадика уже не в первый раз, ему всучили сбывать какую-то левую продукцию, откуда-нибудь из Прибалтики. Оно работало иногда по назначению, но для его настройки и подключения требовалось участие каких-то странных типов и ящик пива. Они что-то делали, заказчик был доволен, потом у Вадика были проблемы с сумеречным лицом по мобильному телефону. Денег это не приносило, но забавного было много. В данном случае они наверняка приедут не туда, но Ольге было на пользу, по его мнению, попасть не туда. Слишком была гордая и неприступная. Она просто напросилась вдруг, ни с того, ни с сего, что ее заставило, было совсем непонятно. Но договориться с Вадиком было всегда просто.
- Не переживай, Димка, доедем, стемнеть не успеет! – лицо у Вадика было, как всегда, счастливым, но пыльным, потому что окно он не закрывал – лето. Таким радостным он был, потому что у него в бардачке была карта. Срисованная безвестным топографом с карты военного образца, она обозначала все дороги и культовые сооружения, которые не пощадила Вторая Мировая Война, и, разумеется, обозначала точный маршрут до объекта, в постройке которого должен был участвовать их стройотряд. Ольга устало повернула к нему голову, Вадик быстро заткнулся, и уставился на дорогу. Иногда ее глаза устилал туман, она казалась задумчивой и мечтательной, почти близорукой, и, в этот момент, наиболее красивой. Кроме того, на ее походку было приятно посмотреть – практически идеальная стройная фигура была привлекательна многим, но совершенно не совпадало с тем, что она говорила и как себя вела. Складывалось мнение, как у него, так и у многих парней, которые ее за глаза обсуждали, ее вообще не нужны были ухажеры. Ольга всегда была сама по себе и жестко отбрасывала любые формы внимания к себе. В конце концов, от нее отстали все, решив окончательно, что она мечтает попасть туда, где на шезлонгах целый день загорают у бассейна, и пьют коктейли под зонтиком, а слуги в белом приносят полотенца. И на меньшее она не согласна даже как на разговор. Сейчас она была балластом, но, в конце концов, на нее было приятно смотреть среди унылой окружающей действительности.
Через час езды стало понятно, что карта не врет, но приехали они в населенный пункт, который на ней был не обозначен. Лицо у Вадика стало озабоченным. Он глазами выискал магазин и подрулил к обочине.
- Пойдем, прогуляемся – предложил он. Ольга молча открыла дверь и устало вылезла на асфальт. Она стояла, отвернувшись от машины, и вечернее солнце золотистыми лучиками раскрашивало ее развевающиеся на вечернем ветерке волосы. Вадик взял карту и тоже открыл дверь: - Пойдем, спросим, точно это здесь рядом, как я понимаю, или мы взяли в сторону. Ноги в дороге задеревенели, их пришлось разминать. Если Вадик начал сомневаться, то они точно дали маху километров так на полста. В магазине было пусто, в углу алкаш уныло рассматривал прилавок с лежалой закуской, выбирая, видимо, подешевле. Продавщица мрачно их разглядывала, видимо, приезжие ей не нравились.
Вадик нарисовал на лице свою привычную обезоруживающую улыбку и подрулил к прилавку. Слушать это было неинтересно, обычно в таких случаях харизма его друга давала сбой. В результате минутной беседы улыбка на лице истощилась, он купил какой-то колбасы, чипсов, хлеба в нарезке и две бутыли Пепси. Потом они некоторое время строили в воздухе пальцами какие-то сложные фигуры, видимо, выясняли, где он, Вадик, дал маху. Выяснили, после чего приятель вернулся убитым жизнью.
- Слушай… Как бы это Ольге сказать… Мы уже часа три едем не в ту сторону… Здесь это… – Он очень замялся – Знак был - дальше ехать нельзя, вот мы и свернули в объезд. Я точно выехал обратно на трассу, просто пути чинили. Оказывается, он не та… Ну, обратно рулить – Ольга сожрет. Что делать будем?
- Доставать холодильник!
- Чего? Какой? А, ты об этом… Там все путем, ты что! – Вадик с очень вопросительным видом развернул карту. Мы вот тут.
Ничего удивительного. Его палец указывал почти в самый край карты, хорошо еще, что они за него не выехали, пришлось бы возвращаться за другим листом или заказывать его по электронной почте у знакомого, который ее и дал. Что-то Вадик уже такое устраивал, но в одиночку, куда-то он уехал очень далеко, откуда и связывался по почте, получил недостающую карту, после чего нашел требуемый населенный пункт. Приятель Вадика, видимо, тоже не удивлялся уже ничему. Это еще полбеды, дорога к требуемому пункту заворачивала постепенно почти в противоположную сторону, как будто издеваясь. Получалось, что ее надо еще догонять, скос был градусов 120. По-прямой было километров 400. Если возвращаться назад, и поворачивать правильно, получалось 500-600. Ничего, в общем, плохого в этом не было, бензин Вадик оплачивал из своего кармана. Беда в том, что день уже склонялся к вечеру, и к наступлению темноты они уже точно не успеют. Переночевать негде, придется дремать в машине. С его точки зрения, Ольга способна вынести все тяготы путешествия, потому что спесь с нее сбить не могло ничего.
- Давай Ольгу оставим здесь – предложил он – Очень хорошо гуляет, место здесь неплохое, домой доедет на автобусе. Зато бухтеть не будет.
- Ладно, пошли – приятель таких его выводов не понимал, с его точки зрения, Ольга была красивой девушкой, и к ней обязательно надо относиться с уважением, во всем обслуживая. Увы, так в ней спесь достигла максимума, по его мнению, она его игнорировала, потому что за человека не считала. – Как я понял, можно проехать огородами, там не грунтовка, но мимо садоводств получится. Затемно доедем. Вот смотри.
Дорога вилась среди расчерченных квадратов, явно, садоводств, местами разреженных пустырями. Больше крупных населенных пунктов по пути не попадалось. Разве что явно совхоз, и то в стороне. Беда в том, что возможностей заблудиться как следует у Вадика прибавлялось, и он не замедлит по привычке ими воспользоваться. Он посоветовал заправиться, Вадик пожал плечами – у него в багажнике была канистра.
К удивлению Вадика, Ольга ничего не высказала, когда они вышли из магазина, она молча села на свое место в машине, и откинула голову на спинку сидения. Вадик посмотрел на нее, потом завел машину и тронулся с места. Карту он положил перед собой, на приборный щиток, рассчитывая сверять по карте свои движения, как летчик в войну. К сожалению, ездить по карте тяжело, там все дороги, как спутанные ниточки, ее надо прочертить, что летчики и делали, но на местности повороты все похожие, и нет названий на деревьях и кустах. Знаки с номерами дорог есть, пока ехали по трассе, но, как он подозревал, рядом с садоводствами дорога у Вадика обязательно кончится травой и канавой у обочины. Потом надо будет долго искать местных, чтобы выяснить, куда они попали. Смотря направо, Вадик выискал поворот глазами, и, пропустив бензовоз, свернул под торчащие ветки деревца. На скамеечке сидели двое стариков, они проводили их машину взглядом, один даже пить из бутылки лимонад перестал. Видимо, здесь редко кто ездил. Рядом трасса, а тут плохой асфальт уводил в лес. Преодолев гору, на которой виднелись дома, они выехали из населенного пункта. На поле мирно трудился трактор, что-то грузили ему на прицеп. Потом по краям дороги замелькала унылая местность, поросшая кустами и чахлыми невысокими деревцами, между которыми скакало за ними следом вечернее солнце. Вадик был слишком самоуверен, рассчитывая, что так они доедут быстрее. Больше 60 на такой дороге он выжать не мог. Наверняка, дальше они упрутся в грязь, и Вадик начнет искать путь вернуться на трассу. Спорить с ним сейчас было бессмысленно, такой у него был характер – пока не вляпается по уши, никого не слушает. Навстречу попалась пара разбитых «Жигулей» еще советского периода, и на этом движение утихло. Приключение в джунглях начиналось. Без этого с Вадиком никак.
Клонило в сон, он сквозь дремоту смотрел на проносящиеся мимо, подсвеченные солнцем, заросли. Проснулся он толчка – машина заворачивала налево. Карта лежала уже по-другому – видимо, Вадик с ней сверялся. Ольга повернула голову налево с закрытыми глазами – видимо, заснула. Высокомерное выражение никогда не сходило с ее лица, заменяясь изредка на презрительное. Он встряхнулся, сбивая остатки сна, и поежился – вечер был уже за окнами машины. Найти дорогу в незнакомой местности с включенным светом фар шансов не было. Пора было прикрыть окно, Вадик это понял сам, и оставил только щелочку под потолком. Они ехали между холмов, поросших травой и невысокими кустами, никаких следов жилья по обочинам не было. Отсутствие дорожных знаков говорило только о том, что они заехали в глушь. Небо было еще светлым, а на дорогу опускались тени.
- Скоро по карте населенный пункт, там и приткнемся. Делать нечего, двинем с рассветом.
К удивлению, заметному с заднего сидения, впереди ничего не оказалось, дорога сворачивала направо. Вадик притулился к обочине, схватил карту, и долго ее изучал. Придя к определенному мнению, он снова поехал вперед. Так продолжалось еще часа два. Небо стало темнеть, он включил фары. Среди мелькающих теней было понятно, что дорога совсем была изрытой трещинами, и никаких крупных поселений поблизости не наблюдалось. Еще через час совсем стемнело, и Вадик сдался. Он подрулил к обочине и выключил мотор. Ольга проснулась, посмотрела на него никак, потом вокруг, и снова закрыла глаза.
- Давай колбасу – предложил Вадик. Они сидели и ели, Ольга открыла глаза, Вадик предложил ей жестом половину палки, она мотнула головой и отвернулась. Подождав пару минут, с взглядом, обращенным в темную пустоту за окнами, она протянула руку и взяла колбасу. После колбасы с Пепси в животе заурчало. Они с Вадиком по очереди прогулялись к кустам. Вечерний ветер прохладой шелестел в листве. Вокруг стояла тишина. На небе начали проглядывать звезды.
- Красиво – сказал он, показывая на небо. – Здесь место, чтобы провести приятный вечер под звездами с девушками.
Вадик шел, по пути застегивая ширинку. Его звезды мало увлекали, он думал наверное, не о девушках, а как поудобнее устроиться спать среди руля, рычагов и педалей. В результате они вдвоем сели на заднее сиденье. Места было впритык, но палатку и костер они из города не захватили.
Сидя спать было неудобно. Вадик сразу задрых, ему все было нипочем. Ольга молча сидела и неотрывно смотрела вперед, ее лица он не видел. Но, как он предполагал, на ее лице, кроме ненависти, ничего не было, вот так и сидела с ненавистью смотря через лобовое стекло на дорогу. Он просто как то ее видел с таким выражением лица, когда она не подозревала, что на нее смотрят. Сейчас, наверное, было такое же. Конечно, Вадик был виноват в том, что дорога его вечно приводит куда-то в сторону, но ненавидеть за это всю окружающую природу было не за что. Таких девушек, как Ольга, он не понимал, многие с ней общались, при этом она выглядела вполне корректной и даже мило улыбалась. Но, как ему давно казалось, ненависть была одним из главных потаенных устремлений этого красивого внешне существа, и ей стоило больших усилий ее не выпускать на волю. Вот так она будет сидеть, как греческая богиня, с лицом, устремленным вдаль, пока горизонт не станет темным, потом закроет глаза и уснет. Как он понял, у нее нет особенных увлечений, об ее кавалерах никто не слышал, если кто-то из одногруппников и подкатывал по пьяной лавочке, то очень об этом жалел. Училась она неплохо, но ни с кем не дружила. Неинтересная компания в этой машине, лучше бы они взяли Катьку, жаль, что она уехала со всеми. В машине было бы шумно от ее болтовни, но атмосфера потаенной ненависти, которую еле скрывают, утомляла очень заметно. Хотя… Внешним видом она горизонт не портила.
За бортом было неинтересно. Далеко за лесом еще слабо пылало зарево закатившегося летнего солнца. По дороге никто не проезжал, и смотреть было не на что. Он снял кроссовки и закинул ноги на сиденье. Все равно было неудобно, но хоть не затекало ничего. Машина у Вадика была старая и задрипаная, заднее сиденье у девятки было узким, и на дальние поездки не рассчитанным. Лампочка на потолке была без пластиковой крышки, за тачкой приятель не следил. Оказалось, что и думать в этом месте было не о чем. За окнами была почти темнота, он закрыл глаза, вытянул ноги под соседнее сиденье и закрыл глаза. Легче не стало. Через некоторое время он снова открыл глаза и начал смотреть на дорогу. Было так скучно, что он устал оглядывать кусты сзади и по бокам машины, и уставился туда же, куда смотрела Ольга, пытаясь понять, на что можно так долго смотреть в одну точку. Через некоторое время ему показалось что вдали, в темноте, мелькнул огонек. Как будто кто-то ходил с фонариком. Хорошего в этом было мало, могли нагрянуть местные пьяницы и начать стучать по машине. Кто-то ему про такие привычки местных говорил. Поэтому он стал внимательнее смотреть вперед, надеясь вовремя заметить опасность и разбудить Вадика. Через некоторое время огонек мелькнул уже ближе. Кто-то очень быстро двигался по дороге навстречу, но фонариком светил нечасто. С другой стороны, это могли оказаться доярки, идущие с сенокоса, или какие-нибудь дачники. Поднимать панику из-за этого было глупо. Но, сколько бы он не смотрел, фигуры, подсвеченные закатным небом, на дороге не появлялись. Он уже собрался бросить занятие, и помечтать о чем-нибудь, когда, неожиданно, тень пронеслась мимо них по кустам. Хотя по дороге никто не ехал, контур обозначал человека на велосипеде. Он резко повернул голову и попытался проследить ее глазами. Мелькнув, тень исчезла из глаз. Он поежился. Такое увидишь только в фильмах ужасов. Но все спали, и будить кого-либо с такими рассказами – значило напороться на насмешку, в лучшем случае. Никто, кроме него, это не видел. Скажут – со страха глюки поймал, а страшно ему особенно не было. Он посмотрел назад, не мог ли велосипедист проскочить по обочине с обратной стороны машины, например, по тропинке вдоль дороги, но там было негде ехать – сразу начинались кусты, потом деревья. Они занимали всю обочину, и объехать было никак, да и незачем – встречная полоса свободная, да и тень создать было некому, солнце давно зашло. Он настороженно ждал, что хоть что-то еще произойдет, но ничего не происходило. Потом ждать надоело, и он расслабился. Когда начинаются такие вещи, не знаешь, как себя вести. «Вы знаете, тут ночью такое было!» - и что? Он как представил недоуменное выражение лица попутчиков, энтузиазм сразу угас. Бодрствовал он часа еще два, по его мнению, ожидая, что еще кто-то будет так ехать.
- Все, собираемся! – он с трудом продрал глаза. Скорчившись в неудобной позе, он как то ухитрился заснуть. На переднем сиденье Вадик раздавал остатки колбасы. Ольга на него смотрела с мрачным ожиданием, но без тени злобы. Никто на них не напал, за окном уже светило вовсю солнце. Он распрямил задеревеневшую спину, подавляя нахлынувшую боль. Оставалось надеяться, что сегодня они доедут, и второй такой ночевки не будет. Они сгрызли остатки колбасы, допили Пепси, и Вадик завел мотор. Он вышел проветриться, пока мотор грелся, и заодно внимательно посмотрел на дорогу. Никаких следов свежих велосипедных шин он не нашел, обочины были чистые, асфальт, естественно, ничего не сохранил. Оставалось предположить, что ему померещилось. Вернувшись, он напоролся на неожиданный вопрос:
- Сколько у тебя на часах времени? – на него внимательно смотрели две пары глаз. Он удивленно посмотрел на часы.
- Восемь пятнадцать, а что? Рано или поздно?
- У меня восемь семнадцать, а у Ольги семь двадцать. Она говорит, что всегда их точно выставляет перед каждой поездкой.
- И что? – он удивился еще больше – Это не значит, что у нас двоих неверно. Может, она сверяла по другим часам, которые забыли перевести на летнее время.
- У меня «Ориент» - впервые за поездку возмущенно подала голос Ольга, он у нее был грубоватый и лишенный мелодичности – Ни раз не отставали! А сверяла я с телевизором.
- А у меня «Касио» - в так ей ответил он – И не врут тоже.
Ольга возмущенно фыркнула и полезла в сумочку, откуда извлекла сотовый телефон-раскладушку белого цвета. Открыв ее, она предъявила, как вещественное доказательство, цифры на экране. Тоже отставание на час.
- И что? Это не аргумент! Наверное, ты и его выставляла по тому же телевизору. Наверное, там была передача из Свердловска – за это ёрничество он его и терпеть не могла, как он догадывался. Он достал свой мобильник и предъявил Ольге – там время совпадало с его часами с точностью до минуты.
- У тебя автокоррекция стоит? – такого вопроса она не ожидала и начала рыться в настройках трубки.
Вадик достал свою «Нокию» - еще бы, если бы она оказалась не разряженной, и неудовлетворенно хмыкнул. В этом споре ему добавить было нечего. Ольга, насколько они оба знали, так просто подобные насмешки не спускала, и обязательно потом попытается доказать свою правоту.
- Ладно, где-нибудь сверим – примирительно сказал Вадик и завел мотор. Ольга мотнула головой, потом выбрала какой- то номер на своем телефоне и приложила трубку к уху. Позвонить кому-то в полдевятого утра, чтобы спросить, сколько времени, и потом положить трубку, могла только девушка с таким характером, как у Ольги. Как он видел на занятиях, выражение полного недоумения после подобных звонков появлялось на лицах многих сокурсников, у кого в подругах были такие Ольги. Он их вполне понимал: позвонила, а зачем? Подержав трубку около уха, Ольга оторвала ее и с недовольным видом уставилась на экран. Видимо, не дозвонилась. Потом набрала другой номер, потом третий. И с выражением требования к действию уставилась на Вадика.
- Что? – удивленно спросил тот, заметив на себе пристальный взгляд фашиста. Он прогревал мотор, и был, вообще-то занят. – Никого нет дома?
Смотреть на это со стороны, не участвуя в диалоге, было очень занятно.
- Никак не могу дозвониться. – сообщила Ольга – Связь есть, а дозвониться не могу. Вот, полная полоска. Станция где-то рядом.
- И что? – не понял Вадик – Я то, не телефон! Что я могу сделать? Извини, станцию мы искать не будем – лучше доедем до поселка, оттуда и позвонишь. Знаешь, асфальтовая дорога без поселков не бывает. Даже, если мы совсем потерялись, доедем до какого-нибудь населенного пункта, там и заправка есть, и закусочная. А телефон твой станцию потерял, или неисправность какая-то. В области так бывает. Но мы же не в космосе! Дозвонишься, никуда твой телефон не денется.
В принципе, Вадик был прав. Он много гонял по разным поселкам и маленьким городам, зарабатывая странным образом – на разъездах. Деньги у него появлялись, но нечасто, тогда он бывал щедрым на пирушки. Зато, видимо, это было нескучно. Как он не раз подтверждал своим примером, самое страшное, что могло произойти, это кончится в дороге бензин. Но и тогда, как он говорил, легко можно найти шоферюгу и выторговать у него литров десять. Машина у него не ломалась никогда, он за ней тщательно следил, как летчик за своим истребителем. «Мы не космонавты, а простые труженики» - было любимой его присказкой. Ольга ничего не ответила, убрала телефон и отвернулась, глядя в другую сторону. Ничего, что напоминало его ночной страх, вокруг не было видно. Зеленели у дороги кусты, дальше росли деревья. Комары еще не досаждали, стоило только остановиться – лето только начиналось. Вадик тронул с места, и на душе стало еще спокойнее. Все казалось обыкновенным. Потом он расскажет как-нибудь это в компании, вроде поучаствовал в фильме ужасов, присовокупив к нему еще и расхождение во времени. «Нам повезло, что вырвались» - надо бы закончить рассказ так, но выглядит это как то глупо. Ничего плохого в кустах не наблюдалось. По дороге он задремал, и от мотания головой и периодического возвращения в реальность, у него она дико разболелась. Может, еще запах бензина более чем за полсуток сделал свое дело. Пару раз, как он понял, по пути попадались безликие перекрестки, но Вадика они не устраивали. Навстречу никто не попадался, и обогнать никто не пытался. Дорога, против слов Вадика, была необитаемой. Одни кусты и асфальт. На пригорках виднелись перелески, а так местность казалась очень унылой. Окончательно он проснулся, когда машина встала.
- Пойдем, поможешь – сказал ему Вадик и вылез из машины. Ольга казалась совсем разбитой. На ее лице уже виднелось уныние, видимо, езда в машине совсем утомила. Впереди местность казалась уже пустырем. Кусты закончились, и перед отступившими от дороги деревьями периодически виднелись кучи давно заброшенного строительного мусора, видимо двадцати или тридцатилетней давности. Что-то тут начинали строить, но так толком и не начали. Дальше деревья расступались, и вдоль дороги рядами вырастали холмы, поросшие травой. Изредка попадались кустики.
- Куда завез ты нас, деспот? – спросил он Вадика. Тот молча вытаскивал тяжеленную канистру из багажника. – Мы уже почти в лесотундре, скоро медведи и олени начнут попадаться. Хорошо, если не чайки и бакланы.
- Лучше, блин, помоги! Она тяжеленная! – они вдвоем вытащили пятидесятилитровую канистру и подтащили к горловине бензобака. Вадик ушел обратно, и вернулся, таща здоровенную воронку. Вдвоем они осторожно подняли канистру и начали наполнять бак, следя, чтобы бензин уходил равномерно, и не выплескивался за края. С каждой минутой канистра становилась все легче, наконец, они ее опустошили и, тяжело дыша, уставились друг на друга.
- Есть предложение сделать перекур – предложил он – хоть воздухом подышим. Вадик пожал плечами, и начал вытирать тряпкой горловину бака и воронку. Он был аккуратным водителем, но на заброшенной трассе стрельнуть бензин было не у кого. Как он на нее выехал, видимо, он до конца и не понимал. Лицо его не было особенно удивленным, но уныние уже проскальзывало – так ошибиться на дороге мог только лох. Он достал карту, и расположился у обочины, внимательно ее рассматривая и пожимая плечами. Ольга ходила неподалеку, и все пыталась кому то дозвониться. То ли время хотела выяснить, то ли ждала, что ей объяснят, где точно она находится.
- Жаль, у тебя жпс нету. – сказал он, присаживаясь рядом с приятелем. – Сразу бы нашли, где мы засели.
- Да был он у меня, блин, все карты битые. Показывал чушь. Собирался другой купить, но что-то так и не собрался. – Вадик сложил карту и уставился на небо. – Самое глупое сейчас – начать вертеть. Я поэтому больше и не сворачивал. Попадем по кругу. Тут все дороги постепенно сворачивают, прямых нет. Развилок тоже. Черт поймет, может, мы вот здесь – он ткнул пальцем в одну точку на карте, которую до этого близоруко рассматривал. Масштаб был явно мелковат, чтобы оценить во всех подробностях – одни геосинклинали высот.
- Но самое глупое, мы должны уже два раза проезжать деревни. Не понимаю, где я их пропустил.
- Ты наверняка напоролся на дезу. Об этом часто говорили, что такие карты покупать нельзя. Их выпускали, чтобы противник заблудился. Они якобы военные, но в некоторых местах они показывают несуществующие места.
- Блин, ни разу не соврала! – Вадик вздохнул – Видимо, это были места очевидные. А здесь она врет. Он достал компас. - Это еще противнее. Полчаса назад он показывал градусов на сорок пять в другую сторону.
- На мотор?
- Если бы! Полчаса назад мы здесь околачивались. Вот я и смотрел.
- Может, что-то железное?
- Да-да, и магнитный полюс сюда привезли, когда что-то пытались тут построить! Поедем наугад. Хоть что-то иди кого-то встретим. Только Ольге не говори, что карта врет.
- Что она, дура? Все и так понятно. Никогда не думал, что она ломается так быстро из-за пустяков. Совсем струсила.
Ольга ходила их стороны в сторону, закусив губу, и держа в одной руке телефон у одного уха, другой рукой затыкая другое. Дозвониться у нее, видимо, не получалось. Он достал свой мобильник, тот показывал почти отсутствие сигнала. На всякий случай он попытался набрать номер, но соединение обрывалось сразу.
- Ну что? – Ольга стояла перед ними и с укором смотрела, почти плача – Дозвонился?
- Нет связи – он показал трубку – Почти одно деление.
- А у меня максимум, – лицо ее сжалось, и стало на миг беззащитным – и никак…
- Это, скорее всего, у тебя софт висит, - выключи, включи снова, и сигнал он потеряет.
- И что делать? Что вы просто так сидите?!!
- Успокойся! – сказал Вадик. Он сидел, вертя в зубах травинку. - Сейчас отдыхаем еще минут двадцать, иначе головы будут чугунные, потом поедем. То, что ты дозвонишься, много чего не поменяет, только народ зря переполошишь.
- А где мы, вообще? Ты хоть примерно представляешь?
- Примерно, да. Карта, похоже, врет. Иначе мы бы здесь не оказались. У меня так же жпс врал. Я его выбросил со злости. Будем выбираться, раз уж попали. Не на Луне. Если бензина не хватит, бросим машину, вернемся на поезде.
Ольга устало отвернулась, пошла и села в машину, свесив ноги через открытую дверь. То ли сказалась усталость, то ли она ему была настолько неприятна, но идеальная форма ног ему привлекательной не казалась. Ольга стала, по его мнению, идеальной картинкой, которая выглядела абсолютно не сексуальной. Наверное, потому что ничем не хотела привлечь к себе мужское внимание.
В более унылое место заехать было сложно, наверное, это заброшенная деревня с мертвыми окнами и следами тех, которые когда то там жил. Не пустыня, конечно, но какая-то помойка. Из земли неподалеку, полузасыпанные землей, кустом торчали какие-то железные прутья, куски досок, явно уже гнилых, какой-то полиэтилен, оборванный по краям. Местами виднелись синие и темно красные, до сих пор, обрывки пластика, может, еще советского периода. Сгнить все это не могло, и ждало, пока его поглотит очередной культурный слой. Солнце уже начинало припекать, слабый ветер не приносил ничего, кроме запаха пустыря и пыли. Обычно такие бывают на границе города, где отстраивали новые кварталы. Сюда, наверное, свозили весь строительный мусор с какой-нибудь крупной стройки, подальше от глаз, и просто так свалили в кучи. Мимо пролетела какая-то крупная муха, и это, видимо, единственное живое существо, которое обитало в этих местах. За следующие полчаса, которые они просидели просто так, наслаждаясь отсутствием тряски и запаха мотора, никто не проезжал мимо. Приходила в голову мысль, что Вадику удалось как то, незаметно для себя, проехать на трассу военного назначения, на которую всем, кроме секретных танков, въезд был запрещен.
Наконец, Вадик поднялся, уже с неохотой, видимо вести он устал, но сменить его было некому. Покрутил головой, потянулся, и, с неохотой, поплелся к машине. В машине они молчали и каждый обустраивался поудобнее. Ехать не хотелось всем, это чувствовалось. Здесь было уютно и не возникало ощущения, что они за тысячи километров, затерянные где-то в Сибири, и впереди только дорога и лес. Мотор завелся легко, но звук Вадику не понравился, видимо, что-то наглоталось пыли или разболталось. Тот прислушивался какое-то время, удрученно качая головой, но, впрочем, так поступали все автомобилисты, которые ездили на своей машине больше двух лет. Этому тарантасу было уже лет двенадцать. Как бы Вадик не старался содержать свою тачку в идеальном состоянии, все равно внутри она уже состарилась, и детали бренчали больше, чем ему хотелось. Впрочем, когда он тронул вперед, на лице его уже было обыкновенное выражение, видимо, так оценивать звуки было его привычкой, хотя, в данной ситуации, он мог бы без нее обойтись, чтобы не создавать излишние опасения, что что-то с его автомобилем не так. Тело уже ныло на каждой неровности дороги, как казалось, ям становилось все больше. Пустырь тянулся километр за километром, на небе равнодушно висели чередой облака. Дорога то поднималась вверх, то опускалась в низину. Казалось, так будет продолжаться бесконечно, пока на очередном спуске не стало видно, что пустырь кончается, и начинается снова лес, только там был въезд прямо под высокие деревья. Вадик подъехал поближе к кромке леса и остановился, затем открыл дверцу и вышел из машины. Они смотрели, как он осматривал что-то дальше на дороге, ходя вперед и назад, потом вернулся и молча сел за руль.
- И что там? – поинтересовалась Ольга. Вадик устало и обреченно пожал плечами.
- Дальше начинается грунтовка. Асфальт там заканчивается.
- Дай карту! – зло сказала Ольга. Вадик сунул ей листки – Где мы тут ориентировочно можем быть?
- Здесь или где-то в этом районе. – он ткнул ей пальцем - Дальше, по теории, начинаются садоводства, но почему дорога плохая вдруг стала, не понимаю.
- Ни хрена не то! Неужели нельзя было точно выяснить, как ехать? – Вадик пожал плечами. На ее злость реагировать было бесполезно – И что мы будем дальше делать? Тут торчать?
- Вот я сижу и думаю! Если хочешь, займись привязкой ориентиров на карте к местности.
- Ну и где они на карте? Тут одни линии и цифры, точки, и почти нет надписей. Ты что, не мог нормальный атлас автодорог купить?
- Где ты видела атлас, где, кроме основных трасс, вся сеть дорог обозначена? Если есть, то он на глобус похож. Там только Америка не обозначена, как континент.
- Идиот. Найду тебе потом и куплю, из принципа. – Ольга бросила рассматривать карту, тяжело откинулась на сиденье. В лес ехать никому не хотелось.
- Может, вернуться назад и поискать поворот на асфальтовую дорогу.
- Мы отмахали еще километров двести, и развилок не было! - Вадик заглушил мотор и вышел из машины. К тому, что ему мотают нервы женщины, он не привык. Сидеть в машине было незачем. Ольга опять начала пытаться дозвониться, он пошел посмотреть на то место, где цивилизация заканчивается. Лес выглядел обыкновенным смешанным, который ведет в болото. Дорога казалась неплохой, но не факт, что дальше она не утопала в грязи. Он повернулся и с удивлением увидел, как невдалеке, с холма вниз, махая руками и что-то выкрикивая на ходу, бежит какой-то мужчина. Видимо, он так пытался привлечь к себе внимание. Вадик его тоже заметил и пошел навстречу. Мужик казался взмыленным, ему на вид было лет сорок. Он был одет в легкую курточку поверх цветастой рубашки, и казался типичным жителем сельской местности.
- Мужики, выручайте! Там у меня машина сдохла, бензин на нуле! И жена беременная на седьмом месяце!
- Это запросто! – сообщил Вадик, оживляясь, - Если скажете, где мы находимся! Бензина у нас самих мало, но довезти сможем, если знать, куда выбраться.
- Да здесь недалеко, я эти места плохо знаю, был два раза лет пят назад, но там впереди точно километров через десять деревня. Этот лесок маленький. Может, найдем, у кого бензин купить. Жена совсем выдохлась, идти не может.
- А где жена то! – Вадик огляделся, но на холме никого не было.
- Назад надо проехать, я вас увидел, припустил, думал не догоню…
- А машина где?
- Там грунтовка параллельно идет, километра три. – мужик широкой ладонью показал куда-то вправо от въезда в лес - Машина встала, ну мы и через холмы… Здесь дойти быстрее, та от деревни в сторону.
- Садитесь, поедем.
Ольга увидела местного и охотно пересела на заднее сиденье, видимо, ей это показалось, как на необитаемом острове вдруг наткнулись на жителей местной деревни. Мужик окончательно отдышался и успокоился. Женщину они увидели минуты через три. Она с обреченным видом шла по обочине дороги, тяжело ступая. Живот ее заметно отвисал, придерживаемый комбинезоном, наверное, ей было совсем тяжело. Мужик выскочил из машины и помог ей сесть на заднее сиденье. Женщина не была полной, но «девятка» не была приспособлена для перевозки четырех нормальных людей и одной беременной женщины, получилось очень тесно, поэтому мужик вытащил жену обратно и усадил на переднее сиденье, а сам плюхнулся за ней. Вдвоем они притиснули Ольгу к дверце, получилось не сексуально, но в воспитательных целях для этой высокомерной особы полезно. Вадик развернул машину, и спустя некоторое время, они въехали в лес. Мужик соврал, ехали они минут двадцать, но деревня действительно была. Лес заканчивался, дальше на склоне холма приткнулось несколько вросших в землю дряхлых деревянных домов. Вадик медленно ехал мимо смотря в пустые окна и заколоченные двери. Около одного из домов он остановился. Он выглядел обитаемым. Мужик выскочил, они, кроме беременной, вышли следом. За покосившимся забором виднелся старый, но еще с виду крепкий дом. На огороде перед домом что-то росло, сарай сзади стоял с дверями нараспашку, парники были обтянуты пожелтевшей грязной полиэтиленовой пленкой. Они столпились у забора, высматривая, кто там может быть. Кроме огорода, вокруг дома росли невысокие чахлые яблони, у забора виднелись кусты смородины. Инициативу проявил попутчик – решительно открыв калитку, он направился к дому. Они, озираясь, потянулись следом: следов присутствия собаки не было видно, но будку могли поставить и за домом.
Неожиданно, слева, из-под ветвей раскидистой яблони, огибая угол дома, навстречу им вышла старушка. На ней была белая сорочка, светло-серый передник, о который она вытирала руки, серая клетчатая юбка и светлый платок повязан поверх головы. Из-под сморщенных возрастом бровей на них смотрели острые недобрые глаза.
- Добрый день, хозяйка – поздоровался шедший впереди мужчина. Старушка в ответ сухо кивнула – Не подскажете, здесь где-нибудь можно бензин купить? У меня машина застряла за лесом.
- Нет, здесь никого нет с машиной – ответила старушка довольно бодрым голосом. Сюда заезжает трактор, с прицепом привозит провизию, но раз в месяц. Еще пенсию на машине привозят, если дорога не раскиснет. Но еще реже. Недели через полторы может, кто заглянет. А так одна я тут живу, бензин мне без надобности. Раньше сын заезжал, у него канистра была в сарае, но сейчас в Москве застрял, уже второй год, и бензина там нет. Наверное, к осени заедет, письмом отписал.
- А телефон где-нибудь тут работает? – спросила Ольга – Не могу по сотовому дозвониться.
- Не берет, сын пробовал. Привез игрушку, а по ней никуда не позвонить. Сказал – здесь не охватывает. Почему – он тоже удивился. И обычного тоже нет, одна линия осталась, раньше у Матрены стоял аппарат, так она уже десять лет как померла, и телефон отключили. Никто давно сюда носа не кажет. Хотите, езжайте до шоссе, там кого-нибудь перехватите. Это прямо и налево, за деревней, километров пятнадцать. Если совсем плохо, я бывало, раньше и пешком доходила. Дорога только трактором разбитая. Там до райцентра рукой подать, если кто подберет. Но я что скажу: здесь недалеко крупная деревня, там сейчас праздник, народу, наверное много. Это вправо, километров семь, и дорога ровная. Я туда не хожу, люди там приторговать любят, но сверху много хотят, как цыганы. Мы эту деревню «Молдавией» всегда обзывали. Там всегда какой-то сброд табором стоял, но воровать ни разу не приходили. Сын говорил, там рынок неплохой, вроде ярмарки, и мельница даже есть. Он туда заезжал, но ничего не привез. Сказал, домов двадцать, не меньше, и вроде приветливые они. Там наверняка бензин и купите. А нет, так на шоссе, туда просто выехать проще через ту деревню, чем отсюда. У них там дорога хорошая.
- Спасибо! Будьте здоровы! – сказал местный, и они пошли назад. Женщина так и сидела, как кукла, на переднем сидении, не обращая на них внимания.
- Совсем без настроения жена – пожаловался неожиданный попутчик. - Вроде, и не тяжело беременность проходит, да и не очень старая еще – тридцать шесть осенью будет. Но, как бревно стала. Вывез за город, я из райцентра сам, только километров сто пятьдесят восточнее. До этого шоссе мы и не доехали, куда хозяйка показывала. Здесь у меня мама живет, привез, а она все – обратно хочу. Пришлось увозить, хотел дорогу скоротать, и дурака свалял. Хотел заправиться накануне, но не заехал, это крюк километров сорок в другую сторону. Вроде, по датчику, еще бензин был, и на дне что-то там вроде есть в баке, но мотор встал и все…
- Может, проще довезти ее до райцентра, а там уже за машиной вернуться? – посоветовал Вадик.
- Да так и придется. Обратно на ту дорогу отсюда сложно вырулить. Ей бы по колдобинам то не надо…
- Поедем тогда через деревню, никогда мельницу вблизи не видел. Наверное, это они туристов так заманивают.
Возле машины он обернулся на дом – старушка стояла у забора, и провожала их злым острым взглядом. В его детстве, от таких - мамаши шарахались – говорили, ребенка сглазит. Впрочем, врать ей смысла не было – еще вернутся и по морде дадут. В машине все уже слегка повеселели. Ольга расслабила натянутое с утра лицо, Вадик улыбался: вроде, цивилизация рядом, и место понятное. Он завелся и сразу почти тронул машину с места – мотор был хорошо прогретым. Дорога там, где заканчивались дома, действительно поворачивала в разные стороны. Вадик повернул направо. Деревня быстро заканчивалась и дорога шла опять в лес. Так, вдоль ровной полосы кустов и зарослей осин, кривых берез и елок, они ехали минут десять, потом лесок опять кончился, и они выехали на луг, поросший травой, среди которой виднелись, непривычные для начала лета, розовые и голубые цветы. Дорога заворачивала направо, огибая мысок леса, из-за которого показались красивые, разукрашенные в разные цвета, дома. Они въехали в деревню. Мельница, стоящая в конце деревни, на пригорке, сразу бросалась в глаза: она была красивой, как будто построенной по проекту, взятому у древних славян: округлая бревенчатая изба, на деревянных лапах, лопасти, обтянутые мешковиной, лениво дергались на слабом ветру.
- Раритет! – высказался Вадик. – Жалко, фотоаппарата не взяли. Ольга, снимай на камеру в своем телефоне, где еще такое увидишь!
По лицу Ольги было понятно, что это место ей отвратительно, мельница тоже, и Вадик со своими репликами, особенно, и единственное, о чем она, скорее всего, мечтала – побыстрее уехать куда-нибудь, откуда легко можно будет попасть в отряд или домой. Вадик проехал мимо первых домов и приткнулся к правому забору. Дома здесь были странные, как будто из них делали нечто декоративное, края крыш были украшены разноцветными резными орнаментами, как в уральских деревнях раньше было принято. Крыши были покрыты красной черепицей, очевидно, из настоящей керамики, как где-нибудь на Украине. Стены были расписаны рисунками, не очень яркими, всякими символами, незамысловатыми сценками, стилизованными явно под славянскую старину. Впрочем, сейчас многие люди с большими деньгами изгалялись еще сильнее, или здесь какой-нибудь сериал для телевидения снимали, вот новые дома так и разукрасили. Все это старым не казалось, скорее всего подкрашивали в этом году, или в прошлом. Они вылезли из машины. Вдалеке прошли местные, не обращая на них никакого внимания, одетые, скорее всего, в грубые серые куртки и штаны, сидевшие мешковато, и свернули за угол. Смотрелось старомодными крепостными, учитывая антураж окружающих домов, но сейчас такой одежды в магазинах было навалом. Заборы здесь делали из обычных палок, привязанных веревками к поперечинам крест-накрест. Вокруг домов росли обычные яблони и вишни, привычные в этих местах, и кусты. Стоило бы это заснять, но ничего особенного в таких снимках не найдут: от чувства – все надоело – каждый сбегает по-своему. Они прошли мимо еще нескольких домов, и увидели справа, между домами, утоптанную дорожку, ведущую к обнесенному подобным забором рынку. Он был пустым, но около забора стояли и сидели в разных позах странно одетые, в белые и серые рубахи, куртки и свободные шаровары, молодые и старые местные жители. Так они смотрелись действительно, смахивающими на одетых по национальному колориту выходцев откуда то из Молдавии или Западной Украины. Некоторые из них курили сигареты, и лениво, без всякого интереса, на них смотрели.
- Добрый день, молодые люди – неожиданно раздалось сзади. Они хором обернулись. Перед ними стоял невысокий пожилой человек, одетый аналогично. Он производил благообразное впечатление дедка, и приветливо улыбался. – Зачем к нам пожаловали? Может, купить что хотите? Так рынок еще не начался, он у нас в пять вечера. Там масса разнообразных вещиц, так сказать, сделанных местными рукодельцами… Многие с удовольствием берут, почище Африки!
Дедок засмеялся, обнажив ряд белоснежных зубов:
- Вы не удивляйтесь, мы не цыгане, у нас просто национальность редкая… Заезжие мы. Но не воры. Вот, живем своим миром. А вы, я вижу, от скуки заехали?
- Да нет, - ответил Вадик – Нам бы бензин купить, чтобы до райцентра доехать. А то непонятно, дотянем или нет. Да и дорогу на шоссе узнать хотели.
- Аааа – протянул местный житель, и согласно кивнул головой – Дорога – вот она! За мельницей и направо, по-вашему – километров… двадцать проселком. Но не увязнете.
Он указал раскрытой ладонью, при этом смахивал на одетое в груботканое рубище однорукое пугало, поставленное дорожным указателем. Что-то в его облике было неестественным, как будто, то ли говорил он с трудом, вытягивая из себя слова, но речь его была при этом правильной, то ли мимика лица не очень соответствовала произносимым звукам.
- Но бензина сейчас нет… Это к вечеру Адам со своей колымагой заявится, часа через три… Вернее вам будет его подождать. С ним люди приедут, праздник устраивать. А то оставайтесь – на закате праздник у нас красивый. Женщины уже венки и лозы сплетают с цветами и листьями. Будем костры жечь, готовить еду на жаровне… И красиво, и вкусно! – дедок самодовольно улыбнулся. – Здесь многие приезжие бывали, и никто недовольным не остался. Если хотите, мы вино из ягод и плодов делаем, из окрестных сел частенько бочонками берут. Говорят, в сто раз вкуснее покупного. Если захотите, я тут до вечера околачиваюсь, родственники должны наехать. Меня Макар Викторович зовут. Если дождетесь праздника, меня разыскать – не проблема. Ничуть не пожалеете! Солнышко радовать – всегда красиво получается.
Они повернулись к машине, и почти все оторопело вздрогнули – прямо за их спинами, пока с ними болтал этот местный Макар, незаметно подойдя, выстроились в молчаливую шеренгу местные, до этого лениво сидящие у забора. Лица у них были смуглые, немного походившие на армян, глаза большие и спокойно, выжидающе, их рассматривающие. Холодок прошел по спине, они стояли, переглядываясь, и не зная, что от них ждут, но тут из-за спины выкатился Макар Викторович, и подошел к стоявшему впереди всех высокому, с правильными чертами лица и красивой осанкой, русоволосому смуглому мужчине.
- А что, Балан, вот гостям надо бы бензина! У тебя не заждалась лишняя канистра? Все запродал?
- Да, дедушко, - ответил низким певучим голосом мужчина, показывая такие же белоснежные зубы – Нету бензина, Адам сам о нем все говорил, нет чтобы запастись надолго… Безалаберный он. А может, гостей чем угостить? У нас рынок скоро откроется, вот овощи печеные можем пока приготовить, или колбасу поджарить.
- Ну что, раз уж заехали, давайте, перекусите – Макар Викторович ходил, как будто катался на маленьком велосипедике с одним колесом. Он бодро их обежал, и начал толкать сзади к рынку.
- Честно говоря, жрать с утра хочется – высказался Вадик. Возразить было нечего.
Справа от рынка, к их удивлению, стоял металлический очаг, где на большом противне, установленном на углях, аппетитно запекались крупные красные перцы, картофелины и маленькие красноватые колбаски. Рядом на столе стояли тарелки и в большом деревянном стакане пучком воткнутые вилки, горкой лежали бумажные салфетки. Около всего этого суетилась женщина, одетая больше на русский манер, как одеваются монашки или сектантки: в белую полосатую блузку, серую длинную юбку, вокруг головы был обвязан серый платок. Она заметила подошедших, и спросила:
- Что будете кушать?
- Смелее берите, если захотите остаться на открытие нашего рынка, то бесплатно! – авторитетно заявил Макар Викторович.
Все они, по опыту, выбрали овощи, опасаясь, что колбаски не очень свежие. Но пара местных взяла именно колбаски, и аппетитно их уплетала. Видимо, бесплатное угощение было здесь традицией местного колорита. Вкус у перцев был обыкновенный, но свежий воздух и пустой желудок сделали свое дело, и закуска показалась очень кстати. Попутчик пытался впихнуть в жену хоть что-то, видимо, с аппетитом у беременной дело обстояло совсем вяло. Доев и хором поблагодарив, они двинулись обратно.
- Ну что, будем ждать, раз уж заехали – предложил Виктор – Тем более, вроде как, обещали.
Никто ему не ответил. Проблемы нехватки горючего были целиком его виной. Ольга даже на него не взглянула, она такие отклонения от намеченного плана терпеть не могла. Спорить с ней в этот момент было делом порчи мужских нервов, но, по счастью, она шла молча, ссутулившись и рассматривая что-то на дороге. Когда они подошли к машине, попутчик, которого так и не спросили, как его зовут, посмотрел на часы и сказал:
- Можно было бы ехать, но до пяти два часа осталось! Не так и долго, если бензин подкинут, лучше, чем торчать с пустым баком на шоссе.
Возможно, он подумывал уже договориться с этим Адамом, раз ту местные, в принципе, показались приветливыми, подбросить его и жену с бензином к его машине. Но оставаться здесь он не хотел. Неожиданно Ольга вздрогнула, и взглянула на часы.
- У вас тоже четырнадцать двенадцать? – спросила она.
- Да, - удивленно ответил тот – а что?
- Вот! – заявила она, повернувшись к нему, потом к Вадику – У меня часы правильные! Это у вас на час вперед.
- Это как? – удивился незнакомец – Сразу у двоих вперед?
Вадик недовольно хмыкнул и показал ему свои часы. Ольга уже начинала его раздражать. От этого расхождения времени еще никто не пострадал, а она с такой яростью доказывала свою правоту! Определенно, в жены он бы такую не взял, это точно. Надо об этом обязательно Ольге сказать, чтобы она расстроилась, решил он.
- Катя, сколько у тебя на часах времени? – жена попутчика вяло подняла руку, показывая время. Феномен ее ничуть не заинтересовал. – Вот, у нее тоже четырнадцать с небольшим. Видите, молодые люди, ваша дама права.
- Наверное, мы выезжали из разных часовых поясов, иначе не объяснить.
Они подошли к машине, Вадик открыл замок, и они сели внутрь, за исключением попавшего в непредвиденную катастрофу мужчины, оставив двери открытыми. Тот суетился возле своей жены, помогая ей устроиться поудобнее. Яркое солнце светило через лобовое стекло, нагревая все внутри машины.
- Ребята! – в первый раз за все время неожиданно подала голос беременная женщина – Поехали отсюда. Здесь мне не нравится… Очень неуютно… Поехали, пожалуйста! Вася, поехали, зря нам тут ждать.
- Что случилось, Катя? Тебе стало нехорошо? Ты плохо себя чувствуешь? – ее муж наклонился к ней, внимательно вглядываясь в лицо.
………………. – Что!!! – он с трудом приходил в себя, пытаясь выкарабкаться из тяжелого обморочного сна – Что?
Кто-то тряс его за плечо, и очень сильно. Он с трудом повернул голову направо, и увидел перекошенное лицо Ольги. Она уцепилась за его куртку и изо всех сил трясла.
- Что вы все спите! Ну что! – она продолжала его трясти.
- Стой, ты меня уже разбудила, но зачем? – он спросонья с трудом сложил эту фразу – Что мы не то сделали?
- Вы все задрыхли! Все разом! И я тоже!!! Вот теперь посмотри! Вот посмотри! – она задыхалась от ярости.
- Куда? Куда смотреть то? – наконец он проснулся – И перестань меня трясти, от этого мне понятнее не станет!
- Да вот туда, на переднее сиденье.
- Переднее сиденье на месте, его никто не украл – с точностью определил он – На нем ничего не лежит.
- Тупой! Там пусто! Пусто!
- Мда… Это ты правильно сказала. И что?
- Женщина ушла куда-то! А вы все спите!
Эта информация не произвела на него никакого впечатления. Особенно такого, чтобы так его трясти, исходя на ярость.
- Может и ушла. Например, в туалет захотела… И что?
- Да она минут пятнадцать, наверное, уже отсутствует. А все спят… Ну, я и подумала, что … она пропала.
Ему уже стало не по себе. На переднем сидении, свесив голову, дрых Вадик, а рядом с машиной, привалившись удобно к забору, спал муж пропавшей женщины. Он совершенно, к своему ужасу, не помнил, как они все уснули, вроде спать не собирались, и сколько проспали, было не понятно. Солнце уже клонилось к закату, светило тускло, наверное, прошло часов шесть. Женщине могло стать плохо, но тогда она кого-нибудь бы разбудила. Скорее всего, ей стало просто скучно в этом сонном царстве, и она гуляет где-нибудь, осматривая, например, мельницу.
- Здесь есть где пропасть, - сказал он – особенно если со скуки деваться некуда. Ходит где-нибудь, неподалеку, или болтает с местными. Вот отчего мы все тут задрыхли, не понятно. Наверное, разморило, да и ночь была тяжелой. Я, например, жутко не выспался.
Женщина произвела на него впечатление очень глупой и упрямой, впрочем, это были проблемы скорее ее мужа. Какими бы странными местные жители не казались, они не звери, и помогут ей найти дорогу назад. Ольга ничего не ответила, вылезла из машины и начала будить мужа пропавшей женщины. Тот проснулся довольно быстро, вскочил на ноги, судя по выражению лица, перепугался, потом они вдвоем, не оборачиваясь, пошли по дороге куда-то вперед, наверное, к рынку.
- Ага! – заявил с переднего сидения Вадик, все еще кивая головой во сне – Сейчас все едем…
- Очнись, капитан, команда с корабля сошла на берег!
- А? – тот повернул голову и смерил его мутным, ничего не соображающим взглядом – Какой корабль, где тут море? Ты что, упал? А… где эта? И наша б… это… дура? – до Вадика дошло, что обе женщины отсутствуют. Он повернулся и уставился опять на него.
- Сначала одна ушла, когда еще все спали. Потом вторая меня разбудила, всполошила мужика, и теперь их надо всех искать.
- Вот, блин! – с досадой сказал Вадик, и совершенно тупо уставился на пустое переднее сиденье справа. Видимо, мозг его долго оживал после спячки. Потом повернулся, открыл дверь и вылез из машины. Вместо того, чтобы тоже пойти искать пропавших, в очевидном направлении – вперед, он завернул за угол куда-то налево, и пропал из вида. Видимо, пошел искать кусты для своей неотложной надобности.
Сидеть одному в машине было никак, и он вышел тоже. Далеко впереди, возле мельницы, было видно, как подъезжали машины, заворачивая куда-то за рынок, направо, пока Вадик отсутствовал, он насчитал их пять. Видимо, на праздник действительно съезжались родственники и просто зрители. В основном, это были старые «лады», «пятерки», «четверки», только один кто-то приехал на джипе. Лениво прошел какой-то местный житель, в целом, обстановка напоминала начало какого-то привычного здесь мероприятия, не особенно то и важного, поскольку суеты не наблюдалось. Из-за забора вернулся Вадик, выглядел он слегка озабоченным.
- Слушай, что-то я, то ли во сне все видел, то ли что-то путаю… По-моему, кусты были слегка в стороне, и просто росли за домами, а теперь они везде там, где раньше был луг. И дорога загибается слишком, куда, не видно, а как сюда подъезжал, видел деревню сразу, и относительно прямо. Вырулил из-за леса, и сразу видно въезд, он широкий…
Спорить с Вадиком было не о чем. Он был, конечно, опытным водителем, но так заблудиться, чтобы попасть сюда, то есть в совсем другую сторону, чем они ехали, надо еще уметь… Кусты конечно не шли следом, но играли заметную роль в этом происшествии. Они явно Вадика обманывали, и мешали выбрать правильное направление. Еще были виноваты колеса, они крутились не в нужную сторону.
- Ладно, пошли лучше искать наших. Мужик, может, с местными и договорится, но Ольгу придется с собой дальше везти.
Вадик кивнул головой и пошел запирать двери в машине. За это время вдалеке проехала еще одна машина гостей этого «празднества». Когда они направились к рынку, уже много местных, одетых на удивление бедно, в серые и белые штаны, куртки или безрукавки, небольшими группами стояли возле поворота к его воротам. Они казались лентяями, праздношатающимися целый день. Только пара или тройка выделялись более пестрой одеждой, видимо, купленной ими в городе в отрыве от местной моды. Видимо, среди остальных они были какими-нибудь торговцами на рынке в райцентре, и находились ближе к цивилизации, и денег у них водилось побольше. Никто не выразил им никакого удивления. На рынке уже наблюдалось оживление, вход был открыт. Когда они проходили мимо, местные смотрели на них, как будто не только они были здесь чужаками, но и вообще находились где-то в другом месте. Это как мимо проезжают машины, но они тебя не интересуют. Все таки, обычно у деревенских бывает вялое, но любопытство, что тут заезжие ходят? Эти, создавалось ощущение, не интересовались ничем. На головах у них были белые кепки и панамы с длинными козырьками. В целом, они выглядели обыкновенно, если бы не одевались все в светлые тона. Обычно местные в любой деревне во всей средней полосе России одеваются в темные брюки и рубашки, чтобы не заметно было, где они грязные. Здесь, то ли не работали, то ли с утра уже одевались к празднику. Выглядели местные, как где-нибудь на юге в самую жаркую пору. Внутри рынок напоминал несколько торговых лотков, установленных полукругом, и нечто типа магазина, замыкавшего их, наряду с забором, с другой стороны. Около одного из лотков стояли, внимательно разглядывая выставленные на продажу товары, Ольга и муж беременной попутчицы.
- Ну что, нашли? – спросил Вадик, когда они оказались рядом. За прилавком, не обратив на них никакого внимания, тщательно раскладывала бусы и какие-то ленты, веревки, раскрашенные камешками и ленточками, местная торговка. Голова ее тоже была замотана платком. Ольга вообще не повернула головы в их сторону, вертя в руках какие-то длинные бусы, видимо, местного изготовления. Еще, сзади торговки, под навесом, были расставлены деревянные резные фигурки и маски, как в Африке, только из светлой древесины. Муж попутчицы ответил не сразу, потом медленно повернулся в их сторону. В руках он тоже держал небольшие бусы, ярко раскрашенные в кроваво красные и рыжие цвета.
- Да! – он показал им бусы – Смотрите, ей должно понравиться! И совсем недорого стоит!
Взгляд у него был не мутный, а какой-то полусонный, как у наркомана. Вообще, выглядел мужик странно. Вадик слегка опешил. Ольга продолжала копаться в товарах, беря с прилавка то одни бусы, то другие. С его точки зрения, интересоваться этим было глупо. Такого товара, производства разных местных умельцев, в магазинах сувениров и всяких народных промыслов, торгующих для иностранных туристов, можно было полно. Фигурки были, на его взгляд, забавнее, и напоминали гномов, низкорослых, бородатых, и в островерхих шапках. Все они напоминали каких-то проповедников, у многих были назидательно подняты правые ручки с вытянутым вверх указательным пальчиком.
- Берите, - поймав его взгляд, сказала продавщица – такие нигде не купите, вот за триста, или за пятьсот те, что покрупнее. У нас их издавна делают, печем, как блинчики. Многие себе домой, как сувениры покупают и в сервант, или на полку к книгам ставят.
- Дайте посмотреть поближе, это что, ваши какие-то предки?
- Да ты что! – широко улыбнулась торговка, обнажив ряд белоснежных зубов – Дорогой, какие же это предки? Это дедушки. Посмотри сам, мы не язычники, у нас лица предков на столбах не вырезают. Это заезжие предлагали, для антуража. Но мы же здесь живем? Зачем нам на эти рожи смотреть?
Повертев в руках «дедушку», который показался ему симпатичным, он достал кошелек и отдал торговке пятисотрублевую купюру. Торговка моментально спрятала деньги куда-то под подол блузки.
- А почему они на гномов похожие? Это по Толкиену делали?
- Да нет, это лесной народец, по нашим поверьям, он нам раньше помогал. Живут в лесу такие карлики, находишь его, он о тебе правду говорит. И советы дает, если подаришь ему от себя что-нибудь. Только в этих местах их не найти – она снова расплылась в поощрительной улыбке – они раньше были, когда еще наши далекие предки в шкуры одевались. И не здесь, это там, где мы жили раньше, нас просто оттуда выгнали.
- Это Бессарабия или Украина?
- Да что ты! Гораздо севернее! – Ольга начала что-то спрашивать, и продавщица отвлеклась на нее. Мужик, который и так казался не в себе, не сказав ни слова, вдруг повернулся и пошел прочь с рынка, не оборачиваясь. Торговка на это не обратила внимания, видимо, за бусы он уже расплатился. Смотреть на его поведение было странно, но, может быть, жена ждала его где-нибудь за поворотом, в конце концов, это было уже его личное дело. Простояв так несколько минут, они поняли, что Ольга так и не повернет голову в их сторону. Вадик махнул рукой, и они пошли к выходу. На других прилавках были разложены, в основном, овощи, какие-то домашние заготовки в банках и приправы в мешочках. Из дверей магазина вышел местный, в руках он держал какую-то булку с котлетой в середине, обмотанную салфеткой, и пластмассовый стаканчик. Посмотрев на них, он ничего не сказал, откусил от края булки и принялся жевать. Выглядело все, как на обычном городском рынке, только, вместо бетонных многоэтажных домов, за забором возвышалась только мельница. Когда они уже почти подошли к воротам, до этого казавшееся полным, безветрие сменилось легким ветерком, зашевелилась листва на росшем за торговыми лотками раскидистом дереве. Прямо на глазах он усилился, потом где-то за забором заиграл рожок, как будто заблеяла коза, и, неожиданно, ловя ветер, вверх взметнулись развевая за собой длинные ленты, сразу несколько ярко раскрашенных воздушных змеев. Лопасти мельницы чуть шевельнулись, но, видимо, ветер был еще достаточно слабый для того, чтобы они начали вращаться. Они вышли за ворота рынка и завернули направо. Здесь на поляне, перед мельницей, собрались все местные жители, образовав значительный круг, в центре которого, очевидно, на кострах что-то начали варить, потому что вверх заструились струйки дыма. Никто не обернулся, чтобы посмотреть на чужаков, все взгляды были устремлены вперед, где происходило что-то для них интересное. Женщины в длинных светлых юбках и кофтах стояли между мужчинами, нескольких маленьких детей подняли на плечи, чтобы им лучше было видно. Когда они уже собрались подойти поближе и посмотреть, что там, в центре круга, происходит, откуда-то слева появился их недавний знакомый, представившийся Макаром Викторовичем, ведя за собой высокого худощавого мужчину, одетого не как местные.
- Зашли поинтересоваться? – приветливо улыбнулся он – Праздник вам точно понравится, на моей памяти, он еще ни разу скучным не был. Бывает, конечно, погода портится, но сегодня ясно, солнышко ласковое, скоро начнем готовить развлечение. Это что-то вроде представления, и все его ждут с нетерпением. Оно у нас интереснее во много раз, чем даже танцы этих ряженых в Африке. Подходите поучаствовать, мы с вас денег не возьмем! – дедок буквально весь расплылся в довольной улыбке – А пока, вы вроде, бензин хотели приобрести, вот вам продавец, мой родственник Адам. Он в город постоянно мотается, лишняя канистра у него всегда с собой, продаст столько, что хватит до заправки.
Адам кивнул им головой, приглашая за собой. Вадик поблагодарил старика, казавшегося самой вежливостью и обходительностью, впрочем, у цыган и всяких прочих «беженцев», наверное, всегда такие манеры, когда они чем-то приторговывают. Адам подвел их к стоящим в стороне автомобилям, открыл багажник своей «пятерки», показал Вадику канистру, и предложил ему какую-то цену. Приятеля видимо она устроила, он отсчитал местному купюры, и тот помог достать ее из багажника. Канистра была небольшая, видимо, до заправки было не так и далеко. Вдвоем они легко дотащили ее до машины Вадика, и повторили операцию с заправкой бака.
- Можно было и не брать, – проворчал Вадик - но уж черт его знает, я сам себе уже не верю.
- Ты спросил его, как на шоссе вырулить?
- Да тут все очевидно – дорога одна, по ней они все и приезжали, километров пять, не больше.
- Ну смотри, а то получится опять, как мы здесь оказались. Находить дорогу напрямик через лес, как это делал наш попутчик, не очень интересное занятие. Где он, кстати?
Вадик в этот момент закручивал крышечку бензобака, мысленно умножая литры на километры, и был далек от мыслей о всяких попутчиках и их рассеянности.
- Наверное, договорился с местными, чтобы они ему бензин довезли прямо до машины. Так нам даже удобнее. Меньше мороки с заездом, чтобы его довезти до дома.
Он поднял пустую канистру, чтобы вернуть ее владельцу, когда мимо, не замечая их, прошел предмет их разговора. Они недоуменно проводили его глазами. Выглядел он очень сосредоточенным, и шел мимо их машины, выйдя откуда-то слева между заборами домов по тропинке, и скрылся там между домами на противоположной стороне дороги.
- Что-то он странный совсем… Может, помочь ему жену поискать?
- Да ну его в баню, сам найдет, не в лесу. Мы же не сейчас уезжаем! Еще нашу надо с базара вытащить, у нее тоже что-то с мозгами приключилось. Здесь видимо климат нездоровый для таких особ. – Вадик был настроен критично, видимо уже в душе ругал себя, что согласился взять Ольгу с собой, теперь он не знал, какой выходки можно от нее ждать.
Они подхватили канистру и потащили вдвоем назад. Праздник был как раз в самом разгаре, все смотрели в одну сторону, и никто не обращал на них никакого внимания. Они дотащили канистру до машины Адама, но его самого там не было. Вадик вытер руки о штаны и огляделся. От толпы отделился их давний знакомый старик и начал призывно махать рукой. Видимо, раз вся эта масса людей со всем вниманием рассматривала то, что в центре этого окруженного толпой места происходило, там разворачивалось интересное действие, хотя ни звука не доносилось. Вся эта молчаливая толпа людей рядом с медленно вращающей лопастями старомодной мельницей производила угрюмое впечатление. Наверное, так в средние века собирались смотреть на казни. Дедок, махавший им из-за стоявших спинами людей, куда-то за их плотной массой опять скрылся. Вадик еще раз обтер руки и кивнул в том направлении, где они его видели. Они обошли толпу и нашли место, где можно было бы разглядеть, что в центре круга происходит. Там, такого уж занятного, ничего, на взгляд обычного человека, не делали. Пара мужчин, достаточно пожилого возраста, помогали одеться в какие-то тряпки полуголого мужчину мускулистого телосложения. Один держал что-то типа куртки, второй помогал ему надеть рубашку через голову. Тот, такое создавалось ощущение, настолько был пьяным или под наркотиком, что не мог это сделать сам, только нелепо растопыривал пальцы рук, выворачивая кисти. Намучавшись, старик дал ему тумака, но это никак не помогло, потому второй, перекинув куртку на руку, принялся с другой стороны тянуть вниз и одергивать подол. Когда им это, наконец, удалось, из ворота показалась тупо улыбающаяся курчавая голова молодого парня, по выражению лица казавшегося безумным. Недалеко курился дымом затухший костер, стояли ведра с воткнутым в них палками. В целом, действие, казавшееся приезжим скучным, могло оказаться просто родовым обрядом этой деревни, и закончиться танцем вокруг костра. Закончив с курткой, старик достал из кармана какую то тряпку и стал обматывать вокруг, закрывая глаза на идиотски улыбающемся лице. Неожиданно старик остановился и посмотрел вниз, потом недовольно что-то сказал другому. Тот тоже посмотрел – на светлых брюках парня змеилась вниз темная полоса, а он не переставал улыбаться во весь рот. Никто вокруг особенно не удивился и не засмеялся, возможно, этот парень от рождения был слабоумным, и ему просто здесь делали что-то типа шаманских плясок с бубном. Умнее он от этого вряд ли становился, но раз в роду так принято, все тут и собрались. Наконец, старики договорились между собой, и один из них махнул рукой куда-то группе людей, стоящих поодаль. Те, до этого спокойно взиравшие на происходящее, после этого сигнала снялись с мест, и подошли к ведрам. Вдали, где-то за мельницей, призывно заухал тугой, почти африканский, барабан. Воткнутые в ведра палки оказались факелами. Один из местных достал зажигалку, и поджег обмотанные какой-то ветошью их концы, видимо, пропитанные в ведрах бензином, себе и остальным. Смолистый дым заструился вверх. Потом они разошлись к нескольким разложенным поодаль горкам дров и веток, видимо, разложенных там заранее, и запалили костры. Потом двое подошли к лопастям мельницы, и, к удивлению, начали поджигать деревянные лопасти, тоже увешанные какими-то тряпками и обтянутыми тканью. Когда одна загорелась, они деловито прокрутили ее и стали поджигать следующую. Выглядело красиво, но несколько устрашающе. Оставленный без присмотра слабоумный вытягивал вперед руки с растопыренными узловатыми пальцами, и вздрагивал. Улыбаться он уже почти перестал. Ему поднесли к губам чашу, с каким то питьем, и он перестал вздрагивать. Неожиданный сильный порыв ветра поднял вверх снопы искр, и от крыльев мельницы заструились снопы пламени. Видимо, они тоже были пропитаны каким-то составом для разжигания. Мельница огня крутилась от ветра все быстрее, а парень, оставленный посередине круга, вдруг неожиданно начал щерить рот в какой-то злобной кривой ухмылке. Позади к равномерному рокоту большого барабана присоединился резвый, почти деревянный, стук маленького.
- Почти, блин, Африка – выдавил стоящий с почти открытым ртом Вадик. Очевидно, он такое никогда не видел, а подобные камлания часто показывали в передачах про Индию. Интересными они были только своими зажигательными ритмами и танцами, обычно заканчивались пьянкой и грудами мусора везде, иногда – несчастными случаями от нажравшейся наркотиков и раззадоренной барабанами толпы. По мнению каждого разумного человека, когда наступает состояние экстаза, лучше держаться от этих животных подальше. Просто сейчас там из этого уже сделали культурную тусовку без драк и поножовщины, но мусора потом горы оставались всегда. Они упустили момент, когда из стоящего невдалеке бачка стали раздавать в толпу чаши с напитком, каждый, кто ее брал, отпивал, и передавал соседу, но до места, где они стояли, это действие не дошло. Чаши быстро опустели, их вернули и покидали в бачок. Один из стариков вынес длинный жезл с витым украшением наверху, заканчивающимся кольцом. Он встал рядом с парнем и начал что-то нараспев говорить на изломанном, малопонятном наречии. Наверное, это было помесью молдавского с цыганским, но здесь ни тот, ни другой не знали. Интересно, он сам понимал, что говорил, или это что-то типа молитв из псалтыря на церковнославянском языке – написано непонятно, на слух еще хуже, но говорить надо. Выглядел он Гэндальфом, впрочем, здесь, хоть и было глупо, но, действительно, праздник был красивым и интересным, лучше, чем скучные сборища в Москве по поводу различных юбилейных дат и выдуманных праздников. Пылающие лопасти вращались быстро, не смотря на то, что ветер стал слабый, видимо, их что то приводило в движение изнутри этой мельницы. Скорее всего, молотить она не умела, и была тут чисто декоративным сооружением. Из толпы послышались приветственные крики на том же тарабарском языке, и парень, начавший уже грустить, снова расцвел улыбкой олигофрена. Невдалеке со скучающим видом неприступной красавицы стояла Ольга, ее, видимо, неправильно информировали, что здесь будет не Голливудский блокбастер в исполнении местных жителей этой деревни. Справа рослый мужчина в джинсах и футболке усадил ребенка на плечи, чтобы лучше видел, хотя, вроде бы, тут со скуки можно было уже уйти обедать.
- Смотрите? Начало скучноватое, но это во всех ведь фильмах так! – неожиданно его мысли прервал появившийся непонятно откуда рядом дед – Скоро для приезжих и гостей мы разыграем наше специальное представление. Оно запоминается на всю жизнь! Поэтому все мы и собрались ради этого. Вполне возможно, вам шанс выпадет в нем поучаствовать. Понятно, что вы наших обычаев не знаете, но… к этой роли все быстро привыкают и чувствуют в ней себя, как в своей тарелке. Разумеется, никто от вас ничего особенного не потребует… Сами понимаете, глубинка, мы последние из древнего рода… Почему то все думают что мы цыгане из Молдавии. А мы гораздо дальше родились и своими корнями уходим в родословную древних королей. Хотите Трансильванию? Думаете, там только Дракулы и жили? Да что вы, это их королей так называли, как потомков дракона. А так, кроме их деяний, овеянных историей, было много легенд и преданий, связанных с этими народами. Не знакомы? Ну, вот и убедитесь сами.
И ушел. Вернулись факельщики и затушили свои почти тлевшие факелы в чане с водой. Вадик отмахивался от какой-то мухи, подергивал плечом и, периодически, бил себя ладонью по шее. Начинало вечереть, на фоне чуть темнеющего неба пылающие крылья мельницы, как крылья огромной летучей мыши, выглядели очень живописно. Люди переминались с ноги на ногу, негромко переговариваясь, слабоумный в центре круга стоял, и явно не зная, что ему еще делать. Костры уже вовсю пылали, пуская к небу клубы дыма. Стоять тут и смотреть на эту глупость уже надоедало. Но, вот снова появились двое стариков, несущие один сверток, другой большой кубок. Кубок поднесли слабоумному, он взял чашу в руки, принюхался, и принялся жадно пить, по его лицу и одежде текли красные струи. Видимо, это было вино. Вместо того, чтобы напиться и упасть, чего можно было бы ожидать от такого количества сразу, он бросил кубок, который покатился в толпу, разбрызгивая остатки содержимого, и заорал нечто нечленораздельное, задирая голову к небу. В толпе послышались приветственные возгласы, вперед протянулись руки со всех сторон. Сидящий на закорках мальчишка заверещал на своем языке и замахал руками, радостно подпрыгивая. Грохот барабана усилился, становясь все более гулким и ритмичным. Крик толпы возрастал, вторя грохоту. Слабоумный расцвел в широкой улыбке, во все заляпанное вином лицо. Руки и ноги его конвульсивно подергивались. Видимо, хотелось потанцевать, но он уже не умел. Старики положили ему руки на плечи, каждый со своей стороны, и стали давить вниз. Парень выгибался сначала, сопротивляясь, потом все же опустился на колени, задирая голову во все стороны, как собака. Один из стариков развернул сверток, и, к удивлению, достал острый длинный нож. Дальнейшее казалось нереальным. Обхватив голову парня сзади ладонью, старик быстрыми движениями воткнул нож туда, где под тряпкой должны быть глаза. Слабоумный заорал, и забился, но, к удивлению, ненадолго, и быстро утих. Старики подняли под руки свою жертву и поставили на ноги. Из под повязки сочились струйки крови, но лицо расцветало в злобной улыбке. Вдруг парень задрал голову и дико захохотал. Потом начал вынюхивать что-то вокруг. Толпа стихла. Парень вытянул руку вперед, и растопырил пальцы, потом сжал кулак. Лицо его перекосилось, какой то кривой злой гримасой.
- Глаза Бога! – закричал кто-то рядом и, повернувшись к ним, тыкая пальцем вперед. И восторженно улыбался – Он нас видит! Он нас знает!
«Сумасшедшие!» - пронеслось в голове. Из горла парня вырвалось уже что-то звериное, напоминающее клекот, рука его, вытянутая вперед, требовательно сжимала и разжимала кулак, как будто хотела кого-то задушить. Старик вложил ему в руку рукоять этого длинного ножа, потом оба они разошлись в разные стороны. Парень со злобной гримасой на лице двинулся вперед.
- Рука Бога! Он его ведет! Он все видит и выбирает себе тебя! – радостно орал все тот же сумасшедший. Толпа приветственно кричала ослепленному маньяку, он делал неуверенные шаги, при этом вдруг вокруг них с Вадиком начала образовываться пустота. Соседи потихоньку расступались, освобождая их от своего участия. Впереди, перед вооруженным слепцом, как одинокий айсберг, торчала гордо Ольга. Вадик начал пятиться, «Канать надо, ребята!» - цедил он при этом. Парень с ножом принюхался, потом повернулся к стоящей столбом Ольге и начал чуть наклоняться вперед, как будто готовился бежать. Столбняк прошел, надо было быстро искать спасения. Он бросился к Ольге, схватил за рукав и резко потащил за собой. Сначала она бежала без особенного сопротивления, потом он почувствовал, что она уперлась и висит на его руке. Он обернулся – они отбежали метров на двадцать, а она вцепилась ему обеими руками в ладонь и стремилась вырваться. На перекошенном от ужаса лице застыли широко открытые безумные глаза. Она явно была в полном шоке. Видимо ее мир, полный удовольствия собой и любования ее красотой, не был способен ничего предпринять в подобной критической ситуации. К счастью, кроме слепого с ножом, их никто больше не преследовал, но и помогать явно не собирался. Толпа собралась у пылающей мельницы, и превратилась в зрителей. Кто-то уже вез на тележке еще один бачок с напитком. Явно, они были уже под наркотой, пьянством и традициями подобное объяснить было трудно. Он вырвал руку из пальцев Ольги, схватил ее за ворот куртки и грубо потащил.
- Беги, тупая! – заорал он на нее – Блядь, убьют!
Она пару раз упала на колени, порвав колготки, но с другой стороны на помощь пришел Вадик, и потащил ее за рукав. Путь до стоящей вдалеке машины казался вечностью. Он обернулся – под приветственные крики толпы слепец с ножом брал разгон им вдогонку. Как он их чувствовал, думать было уже некогда. Возле машины они оказались, уже тяжело дыша. Ольга все время оборачивалась, но ее удалось дотащить и поставить около двери. Вадик разблокировал двери, и он начал открывать со своей стороны, чтобы затолкать туда Ольгу, когда она дико заорала, и показала ему вниз, себе под ноги. Он посмотрел и обмер. Колеса не было. Стоял домкрат. И спереди тоже. Кто-то из местных, пока они стояли в толпе, хорошо подготовился к «представлению». По колготкам вдоль прекрасных ног стекала струйка, он взглянул на Ольгу – она закусила губу и тряслась крупной дрожью вся, скрестив руки в паху, видимо, зажимая там свой страх. Она смотрела на приближающегося слепого с ножом, похожим на короткую саблю, и подвывала в голос. Он был уже недалеко, хотя двигался вразвалочку, как горилла, следом, поодаль, двигалась следом толпа с радостными лицами, мужчин, женщин и детей. Некоторые широко улыбались, кое кто нес кружки, прихлебывая на ходу.
- Бля, что???!!! – заорал оказавшийся рядом Вадик – он обежал машину, видимо, хотел помочь затолкать Ольгу внутрь. – Что???
И увидел, что колеса аккуратно лежали у забора, рядом были разложены винтики.
- ….. Ёёёё!!!!! Валим в лес! – дико заорал Вадик и рванул первым. Про Ольгу он забыл, но такого овоща спасать вдвоем уже было невмоготу. Сильно дернув ее за рукав, он тоже рванулся следом. Хромая на своих туфлях, она бросилась следом. Преследование было уже рядом. Почувствовав, что они недалеко, слепой припустил трусцой. Край деревни был рядом, если не спустят собак, шансов спастись было в кустах достаточно. Первым выскочил в высокую траву Вадик. Он бежал, высоко поднимая ноги, до края леса было метров пятьдесят. Слепой поотстал, Ольга уже резво бежала рядом. Неожиданно Вадик резко остановился и закричал от боли. Стоял и держался за ногу.
- Что? Что у тебя? – тот стоял, наклонившись, с перекошенным лицом. Вблизи стало понятно, что он ногой провалился в какую-то деревянную ловушку, очень незаметную – она обхватила стопу, вонзившись в края, и вцепилась намертво. Вдвоем они попробовали вытащить ногу. Ольга опустилась на колени и стала расшнуровывать ему кроссовок. Но ногу все равно было вытащить никак, Вадик только выл. Слепой остановился на краю травы и не решался идти дальше. К удивлению, ловушка больше напоминала цельный корень дерева, причудливо выросший из под земли, как цветок, чем вырезанную из дерева. Нигде он про такое не читал. Он попытался разогнуть один из «лепестков», зажимавший ногу, очень ненамного, но ему это удалось.
- Там, у леса, их полно! Отсюда заметно! Бля, что они тут насажали? Везде в траве! Туда опасно… Бросайте, он сюда пошел! – Вадик пнул его за затылок. Ольга уже уползала задом к лесу. – Бля, стой, дура, влетишь тоже!
Он бросил ловушку и схватил Ольгу за шкирку. Она уже ничего не соображала. Рывком поставив ее на ноги, он потащил ее наискось по диагонали обратно. Слепой шел прямо, пока он сообразит, что они удрали, был шанс добежать до яблонь, видневшихся за крайним домом. Может, там будет выход, или, хотя бы тропинка… К краю деревни, закрыв их машину, уже подходили местные жители.
- Ольга, быстрее! – он выпустил ее ворот и бросился бежать. Около забора он оглянулся – слепой повернул в их сторону, Вадик как-то вырвался и катался по траве, силясь встать хотя бы на четвереньки, видимо, ему было дико больно. Но местные уже потихоньку его обходили с разных сторон, так что шансов спастись у него не было. Что они намечали сделать, было непонятно, но – вряд ли что-то хорошее. Когда они добежали до яблонь, сзади послышались выстрелы, и по листьям защелкали пули. Он дернул Ольгу, бежавшую строго прямо, за рукав, и они свернули за угол забора. Между яблонями росли кусты смородины, по краю канавы кустилась малина – все выглядело, как обычно в садоводствах в Подмосковье. Где-то поодаль трудились над грядками какие-то женщины, одна из них равнодушно взглянула на беглецов, потом снова занялась своим огородом. За краем яблонь, растущих позади домов, за канавой, поросшей кустами, была такая же полоса травы, как и та, в которой попался в ловушку Вадик. Проверять ее на авось желания не было.
- Куда…? Куда ты тащишь? – задыхающимся хриплым шепотом спросила Ольга. Она тяжело, надрывно дышала, и дико смотрела из-под спутанных в кулек волос. – Что…. Там? Опять … эти?
- Ну и? – он на секунду остановился и тяжело отдышался, нагнувшись и глядя на нее – Будем тут стоять, сейчас подстрелят. Побежим к лесу – попадем, как Вадик. Надо быстро к мельнице, там дорога к шоссе, наверняка, этих деревяшек на дороге нет. Пока они добегут следом… Все! Вперед!
Ольга уже была готова плюхнуться сидеть под яблоню. Он никогда не думал, что эта горделивая неприступная красавица способна сдаться и сникнуть за несколько минут. Она зажала рот руками и зарыдала.
- Блядь, пошли, хватит! Рыдать некогда! – он был готов дать ей затрещину. Нехотя, превознемогая дрожь во всем теле, она трусцой двинулась следом. Сзади никто не выскакивал, видимо, охотники не торопились, уверенные, что деваться им некуда. Пригибаясь под яблонями, и стараясь скрываться за кустами, они добежали до перекрестка между домами. Где–то там стояла их машина, но сейчас это было бесполезно. Он какое-то время выглядывал и озирался, но тут неожиданно из-за угла забора на эту поперечную дорогу вырулил слепец с ножом. Как он их находил, было непонятно, скорее всего, его направляли местные. Другим концом дорога упиралась в канаву, дальше виднелась просто трава, бежать по ней было бесполезно. Дернув Ольгу, он побежал вперед, петляя между огородами и кустами. Под ногами ему попались садовые грабельки, грязные и заржавевшие, видимо, забытые и брошенные какой-нибудь из женщин, тут работающих. Против пуль они были бесполезные, но, местным, видимо, было прикольнее, чтобы их порешил слепой маньяк лично. Подобравшись поближе к краю деревни, примыкавшему к рынку, он выглянул из-за края забора. У рынка никого не было, и они осторожно его обошли. У мельницы толкалось несколько человек, ветер был сильный, но лопасти еще горели, хотя остались уже одни ободки. Они выпивали, толкались и спорили между собой. Неожиданно один из мужчин схватился за проезжавшуюся мимо лопасть и с дикими воплями потащился с ней наверх. Ноги его задрались назад, и он слетел вниз, уже в загоревшейся одежде. Остальные подошли к лежавшему и стали вяло ногами затаптывать на нем языки пламени. Им было, видимо, уже не до чего вокруг. Праздник удался.
- Пошли! – он дернул Ольгу, и они побежали. На дороге к ним шла толпа, возвращавшаяся с охоты, она издалека встретила их перебежку улюлюканьем. Краем глаза ему показалось, что в середине они тащили связанного Вадика. Помочь ему было нечем. Те, которые остались у мельницы праздновать, скорее всего, ими не интересовались. То ли напились, то ли нажрались наркотиками, но ходили туда-сюда, и занимались своими делами, а в их сторону не смотрели, и общей радости преследования не разделяли. Так они добежали до машин и спрятались между ними. Глупо было искать открытые двери, и, тем более, забытые ключи зажигания. Такое бывает только в глупых фильмах, в этой стране машины запирают всегда, а тут поблизости еще и светились огоньки сигнализации, напоминая, что цивилизация еще где-то есть. Ольге все казалось диким, а это обыкновенное бандитское сборище не было, по его мнению, таким уж неестественным. Игрища они тут устроили гадкие, но такое было уже и в книгах, и в фильмах. Стрелять сюда толпа наверняка не будет – зачем им портить свои автомобили? Вместо этого они все шли сюда, не особенно торопясь, и вряд ли с добрыми намерениями. Рассматривать их злорадные усмешки было некогда. Надо было выбираться. Ольга вдруг встала и, нагнувшись, куда-то пошла в проход между автомобилями. Он схватил ее за юбку:
- Стой, подстрелят!
Ольга повернула к нему полное ненависти и злобы лицо, выдрала юбку, и все равно побежала вперед. Толпа заорала одобрительно. Наверное, для них это был лакомый кусочек, что там они намечали – изнасиловать, потом убить, или просто поиздеваться, потом убить, было уже неинтересно. Спасать такую злобную женщину не хотелось – по ее мнению, разумеется, они еще были и виноваты, что она здесь очутилась. Одно ему было понятно – в живых их оставлять никто не намеревался. Он повернулся в сторону и начал пробираться между машинами туда, где, по его мнению, должна быть дорога. Бежать по ней было почти безумием, сразу застрелят. Но, что еще делать, он не знал. Когда он добрался до границы, и дальше машин не было, перед его глазами предстала опять трава. Только с этой стороны деревни лес виднелся дальше. Никакого намека на дорогу. Как они сюда приехали? Он был абсолютно уверен, что видел ее, достаточно ухоженную, когда они брали канистру. Где она? Не могли же они настолько фатально ошибаться! Кругом трава, пожелтевшая от солнца, и вдалеке редкие пролески. Бежать было также некуда, как и там, где попался Вадик. Положение казалось безвыходным, поэтому он со всех ног бросился к мельнице. Толпа, хоть и не спешила, но даже спокойным шагом скоро его окружит, и все. В него не стреляли, видимо, преследовать красивую женщину было куда занятнее, а она рванула в другую сторону. Вблизи мельница оказалась небольшим, этажа в два, сложенным из кирпичей, цилиндрическим сооружением без окон и с одной запертой дверью. К нему со столба подходили электрические провода, скорее всего, и приводилась в движение электромотором, видимо, мельница тут служила чисто украшением. Прятаться тут было негде, зато дальше можно было опять затеряться в яблонях и кустах. Правильнее было, наверное, искать дорогу там, куда удрала психованная Ольга, но преследовать две цели, бегущие в разные стороны, всей толпой уже никак, по крайней мере, можно было выиграть время. Он бежал и старался не думать, что сейчас в него начнут стрелять. Добежав до деревьев, и поняв, что его не видно, он с трудом отдышался. Вот он из всех троих остался один. Наверное, потому в жизни они никогда не были настоящими друзьями, не научились действовать сообща, и не попадать в подобные передряги. Бежать обратно было глупо, там он был бы опять заметным, отдышавшись, он мелкими перебежками подбежал к забору и заглянул через него. Внутри был виден дом и заросли кустов и деревьев, окружающие его. Забор был высотой с его глаза, он с трудом подтянулся, залез на него, стараясь не очень шуметь, и спрыгнул с противоположной стороны, свалившись в куст смородины. Оставалось надеяться, что все те, кто их преследовал, увлекутся поимкой Ольги, и про него забудут, удастся хотя бы спрятаться до темноты. Он выбрался из кустов, и, стараясь ступать тихо, пошел к входной двери в дом, крепко сжимая в руке грабельки. Может, надеялся он, удастся найти оружие посерьезнее. Дубину, хотя бы. Когда он вышел из-под деревьев на полянку вокруг крыльца, ему захотелось заорать. Он еле сдержался, зажимая рот ладонью, и сдерживая тошноту. Около крыльца лежала на боку их беременная попутчица, еще чуть подрагивая. Из ее распоротого живота вывалился и лежал рядом, в луже крови, соединенный еще пуповиной, маленький скрюченный ребенок. Стараясь не смотреть, и сдерживая рвотные позывы, он пробрался к двери. Эти люди понятия о жалости не имели. Дверь оказалась заколоченной по диагонали доской. Отодрать ее у него не получилось. Женщине уже было ничем не помочь, тут самое лучшее, что можно сделать – отправить ее в реанимацию. Оставалось пожелать ее мужу той же участи за тупость – заснул, потерял, ушел куда-то и не нашел. Может, он тоже уже погиб. Он осторожно обошел дом. Старый, заколоченный, он производил впечатление нежилого. Если бы можно было в него пробраться незаметно, там можно было отсидеться. Тем более, уже темнело. Но окна были высоко, забитые досками, лестницы на чердак тоже не было. Сарай покосился, и в нем не было видно даже лопаты. Оставался туалет, но он тут мало чем мог помочь. Будут искать, прочешут все заброшенные здания в первую очередь. Преследовало его человек тридцать, не меньше. Он осторожно подобрался к забору и выглянул на улицу. Несколько человек, повернувшись к нему спиной, что-то делали у забора. Когда они ушли, он увидел прислоненный к забору деревянный щит, к которому сидя, в позе лотоса, был привязан Вадик. Изо рта и выколотых глаз его стекали струйки крови. Очевидно, он был мертв. Видимо, такие панно делать местным нравилось. Он опустился под забором без сил. Как здесь, в Подмосковье, могли очутиться люди, по сравнении с которыми каратели времен Второй Мировой казались далеким и не таким уж и страшным вымыслом? И что это за удовольствие такое, всех убить и посадить трупы у забора? В древнем Китае так казнили повстанцев, судя по фильмам, но это было, может быть, когда здесь еще никто не жил. Вылезать на дорогу было опасно, и он заглянул через соседний забор – там дом казался обжитым. Лезть туда не хотелось, но с той стороны забора, как раз рядом с калиткой, подошло и остановилось несколько человек, оживленно беседуя на своем наречии. Оставаться тут было опасно – шли прочесывать дома. Тем более выбраться сложно, если найдут. Он полез через забор и неуклюже шлепнулся под куст, прислушиваясь к тому, как подошедшие открыли калитку и оглядывали, по видимому дом, возле которого он попытался спрятаться. Оставаться здесь можно было, но они могли и через забор заглянуть. Он осторожно, стараясь не шуметь, начал пробираться вдоль забора вперед. Потом подумал, что идти надо бы не к калитке, а огибать дом. Здесь кусты заканчивались. Из-за дома вышла женщина с тазиком, который несла под мышкой, и завернула в дом. Конечно, из окон был он виден прекрасно, но возвращаться назад было поздно. Он резко перебежал к кустам на противоположной стороне и спрятался за ними, наблюдая за домом. Стояла тишина. Кусты были редкие, огибавшие огород, и за собой он оставил ворота с калиткой. Оставалось бежать вперед. Почти ползком, чтобы не трясти кусты, задыхаясь, он пробрался к противоположному углу забора. Там кусты были еще более чахлые, но окон, откуда его можно было заметить, в доме с этой стороны не было. Под грубым навесом в деревянном коробе торчали кривые ржавые грабли и лопаты. Видимо, двадцать первый век сюда и не заглядывал. Более ничего, что могло бы послужить оружием, не нашлось, видимо, это хранили в доме. Встречать женщину не хотелось – заорет, соберется все селение. Здесь спрятаться было негде, кусты чахлые, разве что напасть на нее и убить. Мало того, что он не был уверен, что у него это получится, все-таки, убийцей он не был, так в доме мог оказаться кто-то еще, да и ни при чем она тут была… Приходилось опять бежать, уповая на то, что он сбил хотя бы со следа своих преследователей. Подбежав к забору, который огораживал дом сзади, выглянув, и никого не найдя, он хотел через него перелезть, но понял, что забор шаткий и его вес может его уронить. Под руками хлипкая ограда ходила ходуном. Чувствуя себя уже загнанным зверем, он рванулся к забору, ведущему дальше, на другую сторону, от той, откуда он пришел. За ним была неширокая дорожка между заборами, ничего не оставалось, как перелезть через забор и спрыгнуть на нее. Преследователей не было слышно, наверное, они искали его около рынка и мельницы. Он осторожно выглянул на дорогу. Вдалеке тусовалось несколько местных, видимо, боевой задор у них упал, после того, как выяснилось, что надо прочесывать территорию деревни. Или они ждали, что скажут их заводилы, по крайней мере, они не спешили. Назад идти было плохо, там наверняка уже прочесывали яблони. Выждав, пока местные все отвернутся, по его мнению, он резко рванул вперед и оказался между заборами противоположных домов. Отдышавшись, он обернулся. Вроде бы, его никто не заметил. На противоположной стороне улицы, свесив голову, сидел, прислоненный к щиту, их попутчик. Рот его был растянут воткнутыми под углом спицами. Древним род этих местных может, и был, но про Трансильванию он такого не читал, и про Дракулу тоже. Покойники там ходили, вставшие из могил, в них осиновые колья вбивали. А Дракула кровь из жертв пил вместе с красивыми вампиршами. Просто убивать приезжих разве что какие-нибудь аборигены из Новой Гвинеи любили. Надо было искать дорогу. За домами его встретил корявый низкорослый лес, переплетенный ветвями. Гнилые заросли тянулись до канавы, он бросился туда. За канавой опять начиналось поле из травы, только еще более обширное. Кроме ловушек, он в нем был, как на ладони. А ползти было совсем боязно, после того, как он видел, что произошло с Вадиком. Оставалось прятаться, пока не наступит темнота. Пробираясь среди зарослей, он осторожно двинулся к краю деревни, откуда они приехали. Но та то дорога им не померещилась. Заросли кончились на краю деревни, рядом с забором. Вот между домами идет широкая проселочная дорога, по которой они въехали с Вадиком в деревню. Она выходила за границу домов, и терялась в траве… А дальше то где? Вдалеке виднелись кусты. И одна трава, в которой могли прятаться ловушки. Ну не с ума же он сошел! Дорога – не ковровая дорожка, чтобы ее скатали и унесли местные жители. Может, он перепутал, и дорога не та? Он осторожно выглянул, чувствуя себя незащищенным. Местных уже не было видно, видимо, поиск им наскучил, или пошли продолжать пить, думая, что ему тут деться из деревни некуда. Посередине деревни сиротливо стояла их «девятка», он ничего не спутал. У забора притулились щиты с его хозяином и попутчиком. Он обернулся, и с трудом верил глазам. Дорога прямо на глазах упиралась в траву, и тонула в ней, как в воде, как будто зарастала уже не одно десятилетие. От этого хотелось сесть и заплакать. Ну не в фильме же ужасов они участвуют! Как это может быть? Этого физически не бывает! Он повернулся и тяжело двинулся к зарослям. Если начнут прочесывать деревню, ему конец. У этого дома был высокий забор, оставалось поискать место получше, чтобы спрятаться. Что делать дальше, он не знал. Возможно, когда чуть стемнеет, стоит попытаться добраться до кустов на противоположной стороне поля, тыкая перед собой палкой. Но застрелить такого минера не составляло труда. Возможно, здесь, где расстояние небольшое, он сумеет пробраться незамеченным. Звезды уже начали проявляться на небе, а солнце почти село. Он дошел до следующего забора, и, подпрыгнув, повис и заглянул внутрь. К его удивлению, этот дом был почти лишен зелени, только на аккуратных грядках росли невысокие разноцветные цветы. Он был современным, из белого кирпича, под металлической крышей. Окна были заделаны стеклопакетами. Искать тут убежища было глупо. Присмотревшись, он разглядел сидящего спиной на ступенях крыльца старика, который их сюда затащил. Тот не оборачивался, наклонив голову, он что-то рисовал перед собой палочкой. Возможно, произошедшее его мало забавляло, и в погоне он не участвовал, но бедным он не казался, оставляя это занятие более бедным соплеменникам. Дальше была дорожка между заборами, вот следующий дом его заинтересовал. Он казался брошенным и недостроенным. Преодолев забор, он оказался на строительной площадке. Свежеустановленный сруб из ошкуренных бревен венчала шиферная крыша. У забора были сложены кипой мешки с цементом, укрытые полиэтиленом, стояла тачка, делали что-то типа бетонного крыльца. Осторожно отогнув полиэтилен, он заглянул внутрь. Что-либо разобрать было сложно, свет проникал в строение откуда-то сверху слабым потоком, скорее всего, через окно на чердаке. Остальные были заклеены. Он шагнул внутрь, прикрыл за собой занавесь дверного проема, и стал внимательно озираться вокруг. Вроде бы, никто на него нападать не собирался. Борясь с приступами накатывающего ужаса, он осторожно двинулся вперед. Шаг, еще шаг… В давящей тишине было слышно, как вдалеке продолжали свой праздник криками и перебранкой местные.
- Стой там, ублюдок! – прозвенел в тишине режущий женский голос. – Убью!
Он остановился и замер на месте.
- Мотай отсюда! Слышишь! – в голосе слышались истерические ноты.
- Ольга, ты? Это я, Димка!
- А мне по фигу! Думаешь, я тебя, уродца, не узнала? Что ты сделал, чтобы меня от этой оравы защитить? – она почти визжала срывающимся шепотом.
- Так ты ломанулась, как лошадь, что мне тут, за тобой бегать? Здесь долго сидеть нельзя. Посветлее станет, местные уроды в момент тут найдут. Им хоть шипи, хоть свисти, привяжут, как Вадика, к щиту, и глаза выколют. Кто тут тебя защитить должен, спецназ?
- Настоящие мужики, а не сопляки! – взвизгнула она в ответ, как он понял, она забилась куда-то в угол, и там сидела.
- Так что же ты их не вызвала сюда, числом с батальон, или одного Шварца с пулеметом наперевес? И вообще, говори потише, моментом от твоих пожеланий ничего не останется!
- Блин, какое же ты ничтожество… - она начала всхлипывать. Он присмотрелся, она сидела на корочках и вертела головой, зажимая лоб ладонью. – Все вы ни на что не способные…
- Да, да, особенно тебя догонять везде и оборонять с этими грабельками! – он потряс рукой со своей жалкой находкой.
- Да, я тут молоток нашла… - она помахала рукой, явно держащей что-то.
- Где? – это уже хоть что-то – Может, там еще что-то есть?
Она вяло махнула рукой в сторону противоположной стены. Это было уже что-то. Он наклонился и начал шарить в темноте. Кроме каких-то напильников и других непонятных в темноте приспособлений, вроде щипцов и клиньев, огромных плоских гвоздей, он нащупал топор, который показался тяжелым и неудобным, потом наткнулся на ломик-гвоздодер, и подумал, что с таким куском арматуры будет надежнее.
- Вот, это уже лучше! – зашептал он – Я не понимаю, почему мы не видим дорогу отсюда, она упирается в траву. Сейчас уже почти стемнело, можно поискать, где-то же она есть? Не могла же она вот так взять, и зарасти травой? А в траву бежать страшно, попадем, как Вадик. Можно попробовать с палкой, как на минном поле.
- Как ты не понял! Это мы в ловушку попали, отсюда не выбраться, это место - аномальная зона! Тем более, с таким, как ты! Ты на часы смотрел? Начало девятого! Здесь еще темнеть не должно, даже в Сочи темнеет в десять! Здесь все другое! Был бы ты поумнее, смог бы договориться с местными, узнал бы, что им нужно…
- Здесь в этой аномальной зоне живут аномально злые люди. Они вспороли живот беременной, которая с нами ехала, и выпустили ее кишки вместе с ребенком наружу. В доме через дорогу у крыльца лежит, уже, наверное, мухи засидели… Будем ждать рассвета здесь, дождемся только смерти. Аномальная эта зона или нет, мы в нее попали, надо выбираться а не искать тут переговоров с теми, кто жрет наркотики и убивает приезжих. – он поднялся и осторожно приподнял полиэтилен, скрывающий дверь. Из угла, где сидела Ольга, донеслись придушенные рыдания. С таким попутчиком выбираться было сложнее, чем в космосе. Он вздохнул и шагнул наружу.
- Хочешь, сиди – прошептал он ей в темноту, - я пойду искать, может дорога где-то есть! Возвращаться за тобой опасно, могу и не прийти. Могут и убить. Так что выбирай.
Ответом была тишина. Он пожал плечами и пошел. Стал ли Шварценеггер в реальности, а не в кино, спасать такую женщину? Наверное, только из чувства того, что он самый сильный, и у него самый большой пулемет с кучей патронов. А вместо благодарности она бы ему еще и в рожу плюнула… Было уже плохо видно, и по кронам деревьев скользили лучи фонарей. Наверное, перед сном они решили их поискать, чтобы не оставлять сторожей на ночь. Он, стараясь быть бесшумным, полез через забор, чуть не сверзился, ободрал штаны об кусты, но потом опустился почти лежа и замер. Он еще не искал в этой части деревни. Стараясь не шуметь, он начал пробираться среди кустов и кривых деревьев. Дойдя до канавы, он слез в нее, и, пригибаясь и приседая, побежал по грязи и воде вперед. Когда стала виднеться стоянка с машинами, заросли стали совсем редкими, и канава закончилась. Он пополз вперед, озираясь на то, что происходило у мельницы. Деревня была крошечная, по-видимому, толпа собиралась, и ночевать тут, вповалку. Сейчас они были заняты установкой какого-то непонятного прибора напротив дороги, наверное, типа прожектора. Своим поведением они были настолько чуждыми тем, кто в этих местах обычно попадался из местных, что напоминали пришельцев с другой планеты. Никто в его сторону не смотрел, но чувствовать себя разведчиком, ползущим в лучах вражеского прожектора, ему совсем не хотелось. Он напрягся и пополз быстрее. Нигде никакого вида на дорогу не обнаружилось, более того, ему все больше казалось, что все зарастало травой, и около автомобилей она стала гуще. Он вообще не узнавал местности. Где-то вдалеке все тонуло в закатной дымке, раньше там были деревья, а теперь клубился в непонятно откуда взявшихся низинах туман. Где та дорога, по которой приезжали автомобили? Они, казалось, на острове, окруженной прериями… Совсем непонятно было, куда идти. Но, уже точно, не туда! Там до ближайшего леса метров пятьсот. На небе уже ярко светила луна, наполовину целая, и его фигуру, ищущую проход с палочкой, легко могли заметить. Хорошо, хоть собак тут не держали… Надо было возвращаться и пытаться пройти там, где до леса было совсем недалеко. Вряд ли они поставили ловушки на километры, это ведь не война, чтобы минировать подступы! Когда он прошел почти половину расстояния, до его слуха донеслись радостные крики и женский визг. Похоже, Ольгу нашли. Он пополз дальше осторожнее. Видимо, преследователи были рядом. Наверное, они будут ее насиловать или приколачивать к щиту, на свой манер, и будут этим заняты. Возможно, ее пощадят за красоту, и будут держать в каком-нибудь подвале пленницей. Он начал осторожно пробираться к тому дому, где она пряталась. До него доносились приглушенные рыдания, потом раздался резкий крик, и наступила тишина. «Значит, не пощадили» - равнодушно подумал он. Искать в доме уже было некого, и, держа в руках ломик, он начал осторожно пробираться к краю деревни. Отсюда надо было выбираться любой ценой, эти люди не щадили никого. Когда он выбрался к забору, лес казался еще дальше. Надо было идти по диагонали, но тогда его увидели бы с дороги. А направо лес был далеко. Наверное, там они его объезжали, не предполагая, что потом дорога обратно исчезнет. Он осторожно выглянул из-за забора. К его ужасу, совсем рядом, спиной к нему, стояла мрачная фигура. Очевидно, это был слепой, он про него и забыл. Вдали местные зажгли установленное сооружение, и оно запылало в подступившей ночи, как красивый огненный подсолнух на витой ножке… Слепой обернулся, освещенный ярким светом, и развел руки в стороны, широко улыбаясь. В правой руке он держал длинный нож, в левой – за волосы голову, в перекошенном лице которой узнавалась Ольга. Из разодранной шеи вниз сочилась кровь и какая-то дрянь. Дикий страх заставил пятиться и бежать…
… Он шел уже почти всю ночь, не чувствуя ног, шатаясь, но крепко сжимая ломик. Как-то он выбрался на проселочную дорогу, и шел по ней среди деревьев. Она заворачивала направо, и не была похожа на ту, по которой они приехали. Может, она приведет его к людям… Почти когда начало светать, он дошел до места, где начинались дома. Тело сотрясала дрожь… Кто здесь живет? Он шел мимо домов с пустыми мертвыми окнами, понимая, что сил второй раз убежать от такого же селения, из которого выбрался чудом, уже не хватит. С виду, здесь давно никто не жил. Он дошел до противоположного края деревни и увидел сельский магазин, закрытый на замок. «Луна» - обреченно подумал он. Он постоял в раздумье, потом подошел к магазину и сел. Силы иссякли, горло саднило. Надо было хоть найти колонку и попить… Если тут еще хоть что-то работает. Через какое-то время он вздрогнул и очнулся. Ломик валялся рядом на дороге. Он с усилием пришел в себя, чувствуя на себе чей-то настороженный взгляд.
- Ты откуда такой? – неподалеку стояла старушка и недружелюбно на него смотрела. – Сбежал?
- Я… Из Москвы… Мы… Ехали… На нас напали… В деревне. Я убежал… - он с трудом выговаривал слова сиплым голосом – Попить у вас тут можно где-нибудь?
- В милицию, что ли, надо? Пошли, только прибор свой здесь оставь… - она повернулась и побрела по дороге. Он встал и пошел за ней. Около калитки она пропустила его вперед к ветхому дому, отперла дверь на веранду.
- Садись и сиди тут, я за милиционером схожу.
- Тут у вас и милиция есть? – он устало опустился на лавку.
- Живет тут бывший хахаль моей доченьки, дурак-дураком. Она давно в город уехала, а он тут милиционером так и живет… Да только ты не по его части, он тебя на газике своем задрипанном до райцентра довезет, там уж разберутся. – она налила ему из чайника в кружку воды – На, попей и сиди тут. За тобой не гонятся?
- Спасибо… Нет, я незаметно удрал… Они пьяные уже были, остальных убили…
- Беженцы, что ли, чуркмены какие? Ходили тут недавно… Краденое сторговывали…
- Они говорили, что родом из Молдавии – он хлебнул воды и почувствовал себя чуточку лучше.
- Цыганы, значит, заезжие… Много их нонче тут шляется… А ты то как там очутился?
- С другом ехали в стройотряд, он заблудился по карте, решили скосить, там дорога без поворотов была… Ну и заехали, а там он бензин хотел купить.
- Тупой, стало быть… Кто ж так ездит! Так вы еще студенты? Из Москвы, наверное… Ладно, сиди, дело это серьезное, нам эти заезжие уже тоже поперек жизни ходят… Так и зыркают, что своровать, а то и убьют… Вот этот дуралей свалит тоже, вообще одни тут старые и останемся, с ними нам одним не сладить. Сиди, я скоро вернусь.
Муха пролетела мимо и уселась на стол, потом начала ползать туда-сюда. Он отпил воды и осмотрелся вокруг. Веранда была обыкновенной, только заметно обветшавшей. Плита, холодильник, электрический счетчик. Через открытую дверь был виден небольшой огород и яблони у забора. На натянутых веревках сушились рубашки и полотенца. Усталость валила с ног, хотелось лечь и вырубиться. Чтобы не вырубиться, он начал протирать очки, чего не делал уже с утра вчерашнего дня. Теплый ветер периодически заглядывал через дверь. Солнце вышло из-за облаков, становилось жарко.
- … Парень, проснись! – он вздрогнул и тупо уставился перед собой.
- Совсем измученный! Просыпайся, это Федор Васильевич, наш участковый.
Перед ним рядом со старушкой стоял пожилой полный человек в милицейской форме, он держал в руках небольшую сумку. Участковый сел на стул рядом с ним.
- Говоришь, на вас напали? И ты ушел оттуда пешком один, а друзья там остались?
- Их было слишком много… И еще ловушек вокруг деревни наставили. Мы бежали, и Вадик попался в одну ногой, почти у леса… А Ольга струсила, и они ее поймали. Там сумасшедшие все, и похоже, наркотиками обожрались…
- Что-то я за двадцать лет работы здесь не знаю в округе такой деревни.
- Там дома совсем новые, они заезжие, похоже. А в заброшенных никто не живет. И всего домов восемь-десять. И мельница бутафорская… Для их праздников. Одеваются, как в старину где-нибудь в Бессарабии, как в фильмах показывали. Еще они на рынке своем торгуют разными страшными сувенирами, черепами и побрякушками… Перед праздниками…
- Хорошо, может, она просто далеко, и я там не был. Долго шел оттуда?
- По часам – часов десять… Думал, лес никогда не кончится. Почти всю ночь.
- И за тобой никто не гнался?
- Сначала прятался между деревьями около дороги, но потом понял, что удрал, и пошел пешком. На машинах за это время никто не ездил.
- Ладно, а документы у тебя есть?
Он покопался в кармане и достал паспорт, который брал с собой в стройотряд. Участковый положил сумку на стол, достал блокнот и ручку, и начал списывать паспортные данные.
- Москвич, значит… Студент? А как вы там, в глуши очутились?
- Вадик ехал по карте, которая наврала. Он говорил, что она военная… А оказалась деза полная. Ехал, ехал, потом понял, что совсем заблудился. Нам там старушка насоветовала через эту деревню ехать, чтобы бензин купить у местных. Они продали, потом пригласили на свой праздник. Казались добрыми и гостеприимными…
- А как ты сбежал?
- Они нажрались все и собрались у мельницы, а я тыкал гвоздодером в землю, и так выбрался к кустам… Остальных убили. Очень зверски. С нами еще мужик ехал на попутной, беременную жену вез. В его машине бензин кончился. Они ей живот вспороли, и ребенок вывалился… А его и Вадика привязали к деревянным щитам, выкололи глаза, и посадили к забору, а этому мужику еще и рот растянули какими-то спицами… Какие-то у них обряды страшные…
- Ох, мама! – выдохнула старушка – Это кто же такие, нелюди эти?
- Понятно – сказал участковый и вернул ему паспорт. Сейчас поедем в район, там уголовка будет этим заниматься. Надо спешить, они тут могут шарить по местности, а у меня один «макар», и то я стрелять не мастер. Ты что-нибудь ел? Марья Ивановна, найдешь парню поесть что-нибудь, а я пока своего «газика» вытащу. Если заедут эти – прячьтесь. Я в район позвоню, пришлют кого-нибудь. Начнут спрашивать – ты никого не видела.
- Да уж не дура сама, Федор Васильевич.
Участковый бодрым шагом удалился за ворота, а старушка достала что-то из холодильника и поставила на плиту.
- Марья Ивановна, а почему у вас тут сотовый телефон не работает?
- А он то работает, то не работает… - ответила старушка, не оборачиваясь – Многие удивлялись, что-то тут у них с антеннами не то. Один тут приезжий квартировал, алкаш, все утверждал, что тут аномалия. А она аномалия, как и везде. Просто не берет телефон, и все. Иногда удается позвонить, или зазвонит, а так не видит своей станции. Да нам он тут не нужен, нет тут никого. Вот мы, старики, да еще пара мужиков, кто в городе не пристроился. Ездят на заработки в район, а потом водку пьют. Зачем им с бутылкой телефон?
- И ничего обычно не бывает? Не страшно?
- Ну! С такими соседями, как ты описал, страшно и милиции. Найдут их и выселят обратно в их Бессарабию жить. А так вон Васька подрался с Петром Васильевичем за садок с рыбой к пиву. А продавщица Ирина их обоих из сельмага выгнала. Вот и вся уголовщина. Нам некуда ехать, пенсионерам, если кого дети только в город не перетащат… А у большинства они сами там ютятся. Некуда там селится. В Советское время переселяли и квартиры давали в поселках новые. Сейчас про нас опять забыли. Вот и гнием тут вместе с этой деревней.
Она поставила на стол перед ним тарелку с картошкой, нарезала лук и огурцы, полила подсолнечным масло. Пока он ел, она вышла куда-то по своим делам. Если так и будут селиться в деревнях такие заезжие, а эти пенсионеры вымрут, скоро страшно будет сюда заезжать. Издали послышалось тарахтение машины, которая остановилась у их забора. Вернулась старушка:
- Не бойся, это Федор вернулся.
Участковый зашел в калитку, после того, как сходил куда-то, и еще что-то высматривал. Он выглядел озабоченным.
- Сюда приедут нарядом часов через пять, надо осторожно выбираться. Пошли, парень.
Он поднялся и обернулся к старушке:
- Спасибо, Марья Ивановна!
- Пока, мальчик. Удачи тебе.
Она стояла на веранде, пока они садились в машину, потом ушла, наверное. Участковый посадил его на заднее сиденье и сунул рядом сумки, удочки, еще какой-то хлам, и положил рядом брезентовый дождевик.
- Смотри, если не дай бог, на машинах зажмут, сразу прячься на пол, под сиденье, и накрывайся дождевиком. Скажу, что на рыбалку ездил в рабочее время. Из района, парень, сказали, что такое уже было, только давно, и тогда на машинах рыскали, искали беглецов. Потом их так и не поймали, этих подонков. На моем старом «газике» от них не удрать.
Ехали они не очень долго, сначала вырулили на шоссе, потом начали встречаться машины, мимо проехал поезд по железнодорожным путям. Вдали показались многоэтажные дома. После средневековья этого «праздника» признаки обыкновенной цивилизации казались фантастикой. Проехав по улицам мимо обычно идущих по своим делам прохожих, постояв на двух перекрестках у светофора, они подрулили к невысокому зданию, в каких обычно помещается милиция. Около здания стоял милицейский желтый УАЗ с синей полосой и мигалкой, и все. Никто не ходил и не суетился. Внутри здания было пустынно, только у входа сидел дежурный наряд со скучными лицами. Участковый одел фуражку и повел его на второй этаж. В одной из комнат, куда они позвонили в звонок, их встретил пожилой человек с сумрачным лицом.
- Привезли, Федор Васильевич? – видимо, он знал участкового лично, потому что встал и пожал ему руку – Садитесь, будем разбираться.
Участковый пристроился сзади на стуле, держа фуражку на коленях. Мужчина достал большую папку, вложил лист бумаги, потом попросил паспорт, списал данные и вернул обратно.
- Меня зовут Александр Михайлович, я начальник районного отдела милиции, полковник. Судя по звонку участкового, вы появились возле сельского магазина, придя пешком и сообщили местной жительнице, которую там встретили, что ехали на машине, остановились в неизвестном вам населенном пункте, чтобы купить бензин, потом на местном празднике, который там устроили, на вас напали местные жители, и всех попутчиков убили. Это так?
Он рассказывал, мужчина записывал, кивал головой, поджимал губы, после того, как дошли до привязанных к щитам трупов, он остановился и посмотрел на него удивленно, подняв брови.
- Должен Вас предупредить, что за дачу ложных свидетельских показании вы можете попасть под уголовное преследование. Нет ли у Вас иных мотивов, чтобы исказить картину происшествия? Например, Вас запугали преступники?
- Увы, что видел, то и описал. К сожалению, я не знаю этой местности, где эта деревня находится точно, и как она называется, не знаю тоже. Карта осталась у Вадика в машине. Старушка, которая нам предлагала туда ехать, называла ее «Молдавия», говорила, что, по их мнению, они выходцы из Молдавии. Еще говорила, что туда ездил ее сын на рынок, и ничего с ним не случилось. Оттуда я шел очень долго и наугад.
Допрашивающий его следователь повернулся и уставился на карту, которую долго изучал, что-то прикидывая в голове и недовольно хмыкая. Потом посмотрел на участкового.
- Где может примерно находиться этот населенный пункт?
Тот развел руками. Потом они вместе долго водили карандашом по ниточкам дорог, и начальник что-то вымерял линейкой, наверное, тот радиус, который он мог пройти пешком от той деревни, из которой его привезли.
- Утверждаете, что до этого долго ехали по дороге, которая постепенно, из окруженной лесом, дальше стала пролегать между холмами? И потом уперлась в начало лесного массива?
- Да, там с холма спустился попутчик бегом и попросил довезти до райцентра его и беременную жену. Там мы их взяли, он сказал, что прямо можно выехать на шоссе. Дальше мы доехали до заброшенной деревни, где видели только одну старую женщину. Все остальные дома казались брошенными. Эта женщина и предложила нам доехать до ближайшей деревни, или выехать на шоссе. Вадик решил заехать в деревню.
Они снова изучали карту, начальник долго спрашивал у участкового что-то, но тот пожимал плечами. Видимо, он дальше и не бывал, а там уже никто и не работал участковым.
- Судя по карте, мы примерно нашли место, где вы могли встретить эту женщину, и где к вам подсели попутчики. Но дальше этой деревни, которая похоже, действительно нежилая, поворот грунтовки, и выезд на шоссе. Никакой другой деревни рядом нет. Вы точно описали все подробности?
- Вроде, ничего необычного и не было, пока не попали в эту деревню. Там сначала было все понятно, въехали по грунтовке мимо леса, и дальше дорога между домами до мельницы. И выезд дальше по грунтовке, его еще от рынка было видно. По ней съезжались местные на своих машинах на этот праздник, один джип, остальные старые «пятерки» и «четверки»… Потом, когда мы пытались убежать, почему-то казалось, что этих дорог нет. Я почти всю деревню кругом обошел, и было непонятно, куда бежать. Трава, а в нее страшно заходить – Вадика намертво зажало. Ногу он сам еле выдрал. И бежать потом уже не мог, полз. А они еще и стреляли вслед по деревьям и кустам. Понимаю, что звучит странно, но там вообще странное место. По дороге туда у нас часы разошлись на час, у нас с Вадиком одно время, у Ольги и этого мужика, который подсел – другое. Еще там стемнело рано. Искал дорогу ползком, но выглядело очень странно: дорога упирается в траву, а мы по ней въехали…
Он ожидал недоуменных снисходительных вопросов, но, к его удивлению, начальник на его слова не обратил особого внимания, и в протокол не записал. Мрачно рассматривал карту и молчал.
- Мне придется привлечь Вас к расследованию на местности, а пока задержать вплоть до выяснения обстоятельств дела, раз речь идет об убийствах, а тела жертв еще не найдены. Вам придется показать эти места, чтобы мы могли определить, где было место преступления.
- Мы поедем в эту деревню?
- Не мы лично – усмехнулся начальник – Из нас военные… Как кур перестреляют. Но определить, где она, эта деревня, и как она называется, по карте не удалось. Раз там такие порядки, придется вызвать подмогу. Если найдем хотя бы эти дома и мельницу, возможно, удастся найти и допросить там местных жителей, возможно, найти следы преступления и задержать подозреваемых. Может, удастся кого-то опознать. Сейчас Вас проводят в камеру задержания, через несколько часов, соберется сводный отряд. Постарайтесь пока отдохнуть и поспать. Федор Васильевич, прочитайте и подпишите показания задержанного, и можете быть свободны, спасибо.
Участковый бегло пробежался по бумаге глазами, чиркнул свою подпись, попрощался и вышел. Начальник прошел к окну и долго изучал что-то во дворе.
- Если Вы не выдумываете, это что-то зверское, что в нашем районе уже фиксировалось, но несколько лет назад. Тоже были бежавшие из деревни, но ее нашли пустой. Преступников не поймали. Тогда их просто пытали, погибли несколько мужчин и молодая девушка… Насчет выкалывания глаз – такого тогда не было, насколько мне известно. Возможно, приедут следователи из Москвы, если действительно удастся найти следы преступления.
Какое то время начальник стоял у окна молча, как-то ссутулившись. Потом он повернулся и протянул ему лист, на котором до этого делал записи:
- Ознакомьтесь, пожалуйста, с протоколом снятия свидетельских показаний. Если согласны, подпишитесь. И еще, напишите имена, фамилии и отчества тех, кто с Вами ехал, укажите свой домашний, если возможно, и их контактные телефоны. Попробуем дозвониться до родственников.
Когда он закончил писать, начальник вызвал по телефону дежурного в форме, и тот проводил его в камеру. Там стояли четыре деревянных топчана, и пахло гнилью. Запертым было оставаться неуютно, но ему уже было тупо все равно. Он лег на неудобную окрашенную фанеру, долго изучал потолок, потом задремал. Разбудил его вошедший дежурный. Голова тяжело саднила, он с трудом разлепил глаза.
- Собирайтесь, идете на допрос к начальнику районного отделения. – голос у дежурного был невзрачный, как у санитара в больнице. Когда он поднялся с нар, дежурный посмотрел привычным взглядом, ничего ли не осталось, заглянул под нары, и они вышли в коридор. В кабинете у начальника уже сидел какой-то военный в чине полковника, еще несколько в милицейской форме и в гражданской одежде.
- Дмитрий Алексеевич, Вам придется проехать со специальной группой задержания, и показать на местности ориентиры, где Вы проходили, когда спасались бегством. – сказал начальник, когда дежурный закрыл за собой дверь.
- Возможно, я плохо запомнил эту дорогу. Шел ночью, может, пропустил какие-то повороты.
- С нами поедет служебно-розыскная собака, она сможет взять Ваш след. Дождя не было. Кроме нашей, в операции будут участвовать еще две группы, они замкнут выезды из предполагаемого места происшествия. Ну, все, если ни у кого вопросов больше нет, предлагаю начать операцию.
Во дворе стояли два милицейских крытых УАЗа, возле которой стояло несколько милиционеров в форме и бронежилетах, с автоматами за спиной, неподалеку сидел на лавочке еще один милиционер с собакой. Стояла белая «пятерка», которой не было утром, когда они приезжали. Поодаль рядом с бронетранспортером в разных позах сидели и курили военные в пятнистой форме, с автоматами и в бронежилетах. Скорее всего, это были спецназовцы. Начальник, который его допрашивал, повел его к «пятерке», которая, по-видимому, была его служебной машиной.
- Нам лучше держаться в стороне от этой войны, так, мы примерно знаем по карте, где это место находится, но чисто для контроля мы поедем спереди, пока не окажемся в близости от предполагаемого места преступления, или Вы нам не укажете, что оно рядом.
Колонна выглядела внушительно. Сзади ехали вооруженные люди в УАЗах и бронетранспортере, с собакой и автоматами. В принципе, их огнем мог прикрыть башенный пулемет. Возглавлял колонну лично начальник районной милиции.
- Наверное, они там уже все разъехались, а убитых закопали.
- Естественно – ответил начальник – Так бы все поступили. И сделали они, скорее всего, это уже на рассвете, когда и обнаружили Ваше отсутствие. Но ехать туда сразу, с сиренами, как в фильмах изображают, да еще практически в одиночку, опасно. Найдем, по крайней мере, следы крови, возможно, выйдем на захоронения. Тех, кто там окажется, задержим. А то у них в подполе могут, и пулеметы с гранатометами оказаться. Они, хоть про Коран ничего и не говорили, но могут оказаться ничем не лучше исламских террористов, родом откуда-нибудь из Приднестровья.
Навстречу мелькали удивленные и заинтересованные лица водителей. Солнце проглядывало из-за облаков, но день казался пасмурным.
- Как мне сообщили из управления уголовного розыска Москвы, удалось связаться с родителями Вадима Михайлова и Ольги Калининой. Они подтверждают, что вы действительно направлялись втроем в стройотряд на машине Виталия. Кстати, почему не вместе со всеми отправились?
- С Вадиком телефонную станцию отвозили… А на месте не приняли. Пришлось задержаться… Вот он и пообещал сам довезти. А зачем Ольга присоединилась, не знаю. У нас с ней были всегда не очень хорошие отношения. Но Вадика на такие вещи было всегда просто уговорить.
- Очень недружелюбная девушка?
- Заносчивая, самолюбивая и злая. У нас за ней никто не ухаживал. Но все равно жалко, что погибла. Ей слепой отрезал голову ножом и держал в руке, улыбаясь…
Начальник вздрогнул и уставился на дорогу. Скоро они так доехали до деревни, где он останавливался у старушки. На улице никого из прохожих видно не было, дверь в магазин была открыта, а его гвоздодер стоял, прислоненный к стене. Дальше начиналась дорога в лесу, который казался ему ночью бесконечным. Ехать тут было полчаса или час, наверное. Колонна посторонилась, пропуская вперед бронетранспортер с сидящими на крыше военными. Двигались они не быстро, но, прошло еще некоторое время, и бронетранспортер встал. Военные начали спешиваться.
- Выходим – сказал начальник – дальше собака возьмет след, группа пойдет осторожно, во избежание засады. Мы вернемся и поедем следом.
Его подвели к здоровенной овчарке, она повиляла хвостом, обнюхала его брюки, и военные вместе с ней и ее хозяином ушли вперед. Вернувшись к машине, начальник достал пистолет, дослал патрон в патронник, поставил на предохранитель и снова спрятал.
- Всякое бывает – сказал он, и взял рацию в руку – будем ждать здесь, военные осмотрят деревню. Спустя минут десять бронетранспортер тронулся и поехал вперед. Милиционеры в УАЗах сидели с открытыми дверями и курили. Рация что-то начала говорить, и начальник приложил ее к уху.
- Ничего нет – сказал он, поговорив – дальше дорога идет по голому полю, до заброшенной деревни еще километра три. Можно ехать.
Они сели в машину и выехали на голое поле, поросшее травой, среди которой иногда попадались чахлые кусты. Никаких признаков деревни не было, хотя место внешне было очень похожим. Холм, трава по обе стороны дороги, и лесок далеко впереди.
- Поле – сказал он устало.
- Это не здесь? – осторожно спросил начальник.
- Не знаю, я ведь не местный! Внешне что-то похожее, но таких похожих мест в России полно. Должны быть хотя бы дома, я думаю.
- Это точно, без них деревня не получится – согласился начальник. Он сказал по рации: – Едем дальше, к деревне, обозначенной на карте. Может, найдем ту пожилую женщину, что их видела.
Рация что-то ответила, и бронетранспортер двинулся дальше, собирая по дороге спецназовцев. Они нагнали на машине идущего по обочине розыскника с собакой.
- След взять удалось? – спросил начальник через окно.
- Нет! Здесь нету! – ответил миллионер, пожимая плечами.
- Попробуем взять с обратной дороги!
Через некоторое время они свернули к деревне, которая с этой стороны мало, чем напоминала те места, где они проезжали. Дома и дома. Нежилые давно. Военные обходили все вокруг, милиционер подвел собаку, его снова обнюхали, и начали искать следы вокруг. Минут двадцать поисков не увенчались успехом. Деревня казалась заброшенной уже давно.
- Жителей нет! – сказал вернувшийся спецназовец.
Спустя еще некоторое время подошел с унылым видом и хозяин служебной собаки. Она легла рядом с его ногами, устало положив голову на лапы.
- След взять не удалось. Судя по следам протектора, здесь «девятка» проезжала недавно, но земля сухая, отпечатки частичные.
- Не помните дом, у которого выходили.
- Точно не помню, один из крайних, если ехать мимо них по дороге в эту сторону.
- Надо осмотреть все крайние дома, их здесь немного, и все возле дороги. – сказал начальник райотдела, потом посмотрел в его сторону – Точнее ориентиров нет?
- Отсюда, похоже, тоже все выглядело заброшенным. Старушка вдруг выглянула из-за забора. – ответил он, отмахиваясь от мошек. – Но все деревни кажутся похожими, если заброшенные. Тогда мы удивились, что она тут вообще живет, и как – непонятно. Совсем одна, и на отшибе. Может, ушла куда, или к сыну уехала?
Спустя какое-то время спецназовцы вернулись опять. Воевать тут было не с кем.
- Дома кажутся необитаемыми давно, личных вещей, указывающих, что тут мог кто-то еще находиться, мы не нашли. – сообщил их старший, с капитанскими погонами. – Есть предложения, что делать дальше?
- Едем тогда до въезда дороги в лес, недалеко отсюда, может, свидетель опознает ориентиры.
Вскоре они выехали на местность среди холмов, внешне показавшуюся знакомой.
- Очень похожа на ту, где мы останавливались. Ходили до леса и обратно здесь. Потом вон оттуда спустился мужик, может, там где-то, километр, или два отсюда, стоит его машина. – сказал он начальнику. Тот сказал что-то по рации, и спецназовцы легкой трусцой убежали в холмы.
- Есть след! – сказал подошедший кинолог. – Достаточно устойчивый, почти до леса.
- Дальше мы туда и поехали, вместе с этим мужчиной и его женой.
- Вот только дальше что было? – спросил начальник, как будто сам себя.
- Может, поискать в округе, мы свернули в сторону куда-то…
Рация что-то сказала, и начальник, приложив ее к уху, послушал.
- Нашли закрытую машину в километре, бежевая «шестерка». Хозяина поблизости нет. Все сходится, кроме этой кровавой деревни – начальник приложил ладонь ко рту, и вытер губы.
Скоро спецназовцы вернулись, и начальник вышел из машины к ним совещаться. Они о чем-то говорили, потом сообщали что-то по рации. Неожиданно один из них, видимо, получил какое-то сообщение по рации, вероятно, важное. Они что-то еще обсуждали по рации, потом начальник райотдела вернулся и сел за руль.
- Нашли тела убитых, километрах в пяти отсюда, в лесочке. Сейчас мы поедем на опознание, там наша группа тоже, правда, сказали, что шесть мужчин убиты острыми предметами, двое обезглавлены. Наверное, туристы. Но надо посмотреть, не снесли ли в одно место все тела убитых. Процедура неприятная.
- После того, что было вчера, мне уже это как-то наплевать.
- Здесь пока будут искать следы этой деревни.
Ехали они минут пятьдесят, объезжая разными проселками, наконец, оказались на асфальтовой дороге, у обочины которой стояло несколько милицейских УАЗов. Они вышли. Навстречу из леса вышел, вытирая руки пучком травы, пожилой полный человек в милицейской форме.
- Привет, Михалыч. Шесть убитых. Все мужчины среднего возраста, молодых нет. Возможно, устроили пикник у кострища. Кто на них напал, не понятно. Собака след не взяла. Убили сегодня утром или ночью, следов сопротивления не заметно, значит, напали внезапно. Похоже, у нашего отдела офигенные проблемы.
Они прошли в лес вслед за провожатым. Там суетились милиционеры, их попросили не следить. Делали какие-то замеры, периодически сверкала вспышка. Поодаль сидела розыскная овчарка, и, рядом с ней, человек в гражданской одежде, северной национальности, какой-нибудь коми. Его попросили опознать тут тела. Мужчины сидели и лежали кругом вокруг затухшего костра, у двоих головы лежали рядом. Он отрицательно покачал головой – всех убитых он видел впервые.
- Никого не знаю. Какие-то чужие люди, и старше намного – сказал он начальнику. Тот согласно кивнул головой.
- Поехали обратно, в райцентр. Здесь нам делать нечего. Наша миссия окончена – сказал в ответ, повернулся, и пошел из леса, не оборачиваясь. Полный милиционер с унылым лицом сел на ствол упавшего дерева и начал вытирать ботинки, измазанные в грязи, пучком травы. Наверное, все они, работающие здесь, уже настолько привыкли к подобным зрелищам, что даже устали удивляться и об этом говорить.
Когда он подошел к машине, начальник райотдела стоял спиной к дверце и курил, глядя на верхушки деревьев. Периодически начинала бормотать что-то рация, но, видимо, настолько незначимое, что на нее не обращали внимания. Заметив, что сзади подошел его попутчик, начальник обернулся, потом снова повернулся к лесу и затянулся.
- Не нашли – пустым голосом сказал он, глядя вперед – Ни деревни, ни старухи этой… Дорога есть, есть свидетель, есть убитые, есть брошенная машина, нет тех, кого можно поймать. Будем ловить гастролеров, но это дело практически безнадежное… Сейчас военные будут прочесывать окрестности, а на дорогах проверять автомобили, но это вряд ли поможет. Все как в воду кануло… А эти в лесу… Кто они? Вообще непонятно кто.
Начальник опять затянулся, стряхивая пепел по ветру, наверное, он здесь давно работал, и подобный случай у него уже был далеко не первый. Потом повернулся и открыл дверцу:
- Садитесь. Едем в райцентр. Там я вас посажу на поезд. Друзей ваших будем искать, но, очевидно, их трупы увезли или спрятали… Найдем вот так же… - и зло бросил окурок на асфальт.
Они ехали молча, начальник мрачно смотрел перед собой. Рация перестала бормотать. Говорить тут было не о чем.
- Знаете… - неожиданно сказал начальник милиции, когда они вырулили на шоссе – Эта деревня… Ее много раз упоминали местные. Говорили - они торгаши, сбывают краденое, их побаивались, что начнут грабить соседние села. А там алкаши одни да старухи. Это вам еще повезло, а то закроют двери, окна, и сидят, молчат, ждут, пока кого-нибудь не убьют и не увезут, и можно снова вылезти. В этом селе хоть милиционер еще зачем-то живет. Приезжали с проверкой – и деревни не находили. Их к ответственности за ложный вызов, а они – пьянь, толком объяснить ничего не могут. Говорят, мы их спрашивали, кто они такие, а те – мы молдаване… Вот и обозвали деревню «Молдавия». Она как будто на карте появляется в этом районе, только в разных местах. Сами понимаете, деревни скакать не умеют, а с этих… Какой спрос. Вот так и пропадают люди. А эти толком показать не могут, что где. Пропойцы. А знаете… - он повернулся и пристально посмотрел на пассажира – Когда-то я сам приехал сюда работать. Еще молодой был, обыкновенный рабочий из ПТУ, тут строили совхоз, начали с бараков и сараев, построили коровник, потом все бросили. Тогда перестройка началась, и все было уже не надо тут… От нечего делать пили, гуляли, ждали, когда нас куда-то пристроят… Ну вот и поехали как-то спьяну на машине одного местного, с девушкой. Он мне тогда очень нравилась, ухаживал. Приехали ночью, он за водкой вышел, и… Пошли его искать. Черт знает, где мы были, куда он завез, говорил – самогон знатный… Темно, местные у забора курили. Еще помню, стоят – и ухмыляются, подонки… Какие-то рожи кривые. Я их спрашиваю – тут пацан не проходил, а они указали пальцем на дорожку – типа, туда пошел. Ну, мы следом, а там человек пять его к дереву привязывают. Меня увидели, и чем-то тяжелым сбоку. Я же не ожидал… Опешил…
Начальник поморщился, и снова полез за сигаретами.
- Я тогда сильный был, очнулся быстро, но ничего не понимал… Вырвался, не помню как, бросился, бежать… Выбежал в лес, он рядом был… Потом отбежал, хотел вернуться… Выломал еще дубину здоровенную… И не нашел дороги. Заблудился…Наверное, она меня ждала, звала на помощь…- он тяжело вздохнул – К утру вышел на дорогу, грязный, полдня искал – нет деревни. Куда он меня и ее завез, пьяница… Потом поймал попутку и до райцентра, в милицию. Ну, те поехали, как и сейчас… Ничего и никого не нашли. Вот тогда мне один из местных, дедок, рассказал легенду, про деревню, которая появляется вдруг в этих местах, в ней живут приветливые люди, которые всегда готовы пригласить в гости, приторговать чем-нибудь, потом вдруг кого-то убивают, причем зверски, или исчезает кто-то, и деревня пропадает так, что ее не найти. Я ведь при советском строе учился, там все материалистов воспитывали, креститься до сих пор не умею.
Начальник затянулся, затушил сигарету в пепельнице и минуты тори выруливал молча. Навстречу ехали богатые иномарки, полные беззаботных людей.
- То, что это здесь творится давно, я понял, со слов многих людей, хотя говорили они неохотно. Наверное, такое в коммунистическую идеологию, в которой они выросли, не укладывалось. Мне в это тоже не верилось. На карте ее не нашел, как не старался. Одолжил мотоцикл, сам долго ездил, с монтировкой… Ничего не нашел. Дома все одинаковые, а поганых рож уже тогда было за заборами везде полно. Потом понял, что так, в одиночку, ничего не найду. Да и злость взяла, и девушку свою много раз вспоминал… Наверное, лежит где-нибудь в земле, захороненная в лесу бандитами. Поехал в райцентр, устроился милиционером. Надеялся, когда-нибудь ее найду, хоть из местных случайно кто-то откопает… Так и дорос до начальника райотдела. Прошло двадцать лет, а я до сих пор ее помню…Много раз упоминали эту деревню, каждый раз, как по нервам ножом режет. Не виноват, вроде бы, но ведь… Струсил, сбежал… Много преступников посадил, а ее ведь не вернешь… Но все еще надеюсь, что когда-нибудь я приеду, а там этих уже спецназ у забора спинами выстроил! Откуда-то наезжают, может быть, каждый раз в брошенной деревне праздник организуют, потом кто-то пропадает без вести, только, по словам тех, кто их видел, опять они ехали мимо и спрашивали дорогу. А потом приходили фотографии из Москвы, в розыск… Вот вы уже второй у меня, кто живым из этой кровавой деревни вырвался. Только раньше она куда проще была. А тут… Деревянные капканы… Мельница с горящими лопастями… Круто развернули тут деятельность… Выглядит фантастично, если бы это был единичный случай…
Когда они вырулили на площадь перед серым зданием, окруженным торговками, очевидно, вокзалом, начальник повернулся в его сторону и сказал:
- Ну все, спасибо за помощь в следствии. Вам сообщат, если появятся какие-то новости. И… я их все-таки найду. Не могут же они под землю со своей деревней за одну ночь прятаться! Это ведь не киностудия, где фанерные домики можно сложить на грузовики и увезти! И потом… Следы их пребывания точно бы нашли. В прошлый раз, лет пять назад, помню, вертолет вызывали. И ничего не нашли. Думали, свидетель напутал, он из местных, алкаш, долго допрашивали, да он только трусил и отпирался. Записали его показания, до сих пор в архиве пылятся. Никого не нашли, а тогда целая группа каких-то поисковиков или следопытов целиком пропала, человек десять. Он тогда у них проводником был… Да его за пьянку и выгнали, потом ушли в деревню, куда им местные указали, а он назад пошел. Потом это место искали – ничего не нашли. Он еще поддатый шел… Вроде бы здесь… Вот и с Вами так вышло. Всего доброго.
Он стоял и смотрел, как начальник райотдела курит в машине, потом заводит и разворачивается. Сзади донесся шум электрички. Он стоял и ковырял кроссовкой камешки. Найдет…
… Он попятился. Хотелось сломя голову броситься в лес, но повторять судьбу Вадика было очень глупо. Он, стараясь не шуметь, побежал, пригибаясь, вдоль забора. Сзади уже светили фонарями. Слепой, видимо, привлек их внимание. Куда бежать, он уже не знал. Навстречу засветила яркая точечка. Кто-то шел с фонарем вдоль забора его искать с этой стороны. Вряд ли он не нес в руках ружье или нож. Ломиться через кусты, потом бежать через поле… Слишком заметно. Подстрелят или в ловушку влетишь. На небе предательски ярко светила луна. Бежать было некуда. Он подтянулся и, стараясь не греметь, перелез через забор. Это был дом, где поймали Ольгу. Найти его здесь не составляло труда. Он отогнул занавеску, и влез внутрь. Оставалось защищаться или попытаться спрятаться здесь. Дом был просторный, внутри было темно, но через оконный проем чердака лился лунный свет. Потолка не было, одна крыша, он разглядел приставленную лестницу и полез наверх. Там, стараясь не трястись от страха так, что доски раскачиваются, и не думать о том, что он провалится, или споткнется, начал переходить по перекинутым через балки мосткам. Там он лег на бревно, в темном углу, и, обливаясь холодным потом, затих. Мимо окна пролетела с шумом птица, потом снова стало тихо. Он обнимал бревно и понимал, что сюда придут с фонариками, и он – на виду. Какое-то время было тихо, потом занавеска колыхнулась, и кто-то осторожно вошел внутрь. Он затих, стараясь не дышать, и ощущая, как на спине рубашка становится мокрой от холодного пота, который, казалось, уже пропитывает его всего внутри. Вошедший, почему-то, не светил фонариком, какое-то время стоял молча, потом шумно вздохнул и пошел к лестнице. Навряд ли что-то разглядел в этой темноте, видимо, просто решил, что так для жертвы будет страшнее, если подберется, ориентируясь на чутье, как зверь. Впрочем, здесь, в этом маленьком помещении с заколоченными оконными проемами, деваться было практически некуда. Он сжался и начал отползать в угол, стараясь слиться с темнотой, хотя уже понимал, что выбраться некуда. Надо было бы стукнуть нападавшего ломком, но бревно было покатым, стоять здесь было никак, начни он подниматься, или ломик потеряет, или упадет сам. Внутри желудок конвульсивно сжимался так, что дышать было тяжело. Впервые он осознал, что обречен. Даже если ему удастся отбиться, по мельканию за окном чердака отсветов от фонариков, стало понятно, что это моментально привлечет внимание остальных. Подошедший долго возился с лестницей, наверное, свыкаясь с темнотой, что бы он не нес, нож или пистолет, скорее всего, в этой ситуации он окажется сильнее какого-то студента, сжавшегося на стропилах… За окном раздался возглас удивления, потом фонарик у кого-то неожиданно замигал и погас. Видимо, владелец его потряс. Луч снова появился и через мгновение опять погас. Видимо, произошло что-то необычное, потому что с улицы начал доноситься оживленные разговоры на грубом, ломаном наречии, на молдавские напевные слова как-то не похожем. Тот, кто ловил его в этом доме, на секунду замер, прислушиваясь, потом шумно, как крупное животное, задышал, и снова полез на лестницу. Неожиданно в окне возникло яркое свечение, непохожее на фонари или фары, скорее на люминесцентный свет, который начал мерцать. Порыв сильного ветра занес через окно стайку сорванных с дерева листьев. Мерцание усилилось, потом стало равномерным, так что в глазах зарябило. Убийца уже почти влез на стропила, и пытался задрать ногу, когда все вокруг начало окрашиваться в розовые цвета. В сужающемся в узкий круг сознании, сквозь рябь он увидел, как тот вдруг отклонился назад и пропал из вида. Стало настолько плохо, что он почти потерял сознание… Чувствуя, что сползает вниз вниз, он пытался удержаться, обхватив бревно, потом уронил ломик и оказался под ним, отчаянно цепляясь за скользкий край липкими от страха пальцами. Наконец, пальцы не удержались и он полетел вниз, но пол оказался неожиданно рядом, он стукнулся пятками, замахал руками, потерял равновесие и полетел куда то назад, растянувшись навзничь среди мусора и опилок. В голове звенело, за окном продолжалось мерцание, и равномерный гул, то затухающий, то усиливающийся, проникал в мозг. К его удивлению, в довольно ярком свечении он увидел своего противника. Раскинув руки и запрокинув голову, тот трясся в конвульсиях. Подняв ломик, и осторожно обойдя распростертое тело, которое выглядело ужасно, как больной эпилепсией во время припадка, стучащее руками по полу и мотающее лицом из стороны в сторону, он протиснулся к занавеске. Бить лежащего он не привык, хотя из собственной безопасности надо было бы. На улице перед домом никого не было. Равномерный свет шел по листьям деревьев, люди с фонариками куда-то, видимо, ушли. Он подтянулся и заглянул через забор. На дороге перед калиткой никого не было, в мерцающем, как на дискотеке, сиянии обрубками торчали сгоревшие лопасти мельницы. Здесь в него могли выстрелить, но те, кто светил фонариками, могли еще торчать за забором с противоположной стороны. От всего это мерцания и гула, как от работающей машины, у него разламывалась голова, и размышлять долго было совсем никак. Неуклюже перебравшись через забор, он двинулся к мельнице, рассчитывая, что при этом свете увидит все-таки дорогу. Когда он почти дошел до того места, откуда был виден праздник, неожиданно округ начало светать, как утром, но мир вокруг сузился, превратившись в угловатый коридор с мутными стенками, сужающийся кверху. Справа, плохо различимый, появился какой-то человек, совсем, такое было ощущение, не соображающий, где он, и на сжавшегося у забора чужака не обращавший никакого внимания. Нелепо взмахивая руками, покрутился на месте, потом завалился навзничь и дергался дальше уже на земле. Уже совсем плохо соображая, он двинулся вперед. Стены «коридора» светлели, стали различимыми заборы, трава и зелень на деревьях. Ноги стали ватными и плохо слушались. Он вообще не понимал, что происходит. Мерцающий свет впереди шел от леса, там колыхалась светящаяся волна, смотреть на нее было невыносимо. Голова разламывалась от нарастающего периодически пульсирующего гула. Небо над головой вдруг стало таким светлым, как днем, что плывущие навстречу облака даже выглядели подкрашенные розоватым светом. Все внутренности, казалось, просились наружу, его качало, так что он периодически терял равновесие. В мутной пелене мельница и автомобили казались умытыми днем после летнего дождя. На площадке, где вечером было празднество, лежало в разных позах несколько человек в светлой летней одежде. Некоторые из них периодически дергались, перекатывались, как механические куклы, пытающиеся встать, поднимающие руки, дергающие ногами. Один из ближайших мужчин рывками повернул к нему голову совершенно бессмысленным выражением лица, посмотрел, не видя, и снова отвернулся. Он посмотрел на часы, они показывали 10. Утра, вечера? Приложил к уху – по всей видимости, стояли. Сжимая ломик, и преодолевая ватную слабость, он двинулся дальше. Идти было невыносимо тяжело, он чувствовал свое тело дряблой подушкой, которая валится набок. Неожиданно гул сменился лязгающим воем, на фоне волны у леса появились вращающиеся круги. Его трясло всего. Он оглянулся назад и обомлел: сзади «коридор» мутными, похожими на туман, стенами, сужался и скрывал проход. Возвращаться было совсем страшно. Через несколько шагов он с ужасом увидел, как поблескивают в дневном почти свете тоненькие ниточки, похожие на лески, протянувшиеся к каждому из лежащих на земле. Они тянулись куда-то вперед, к лесу, когда какая-нибудь из ниточек дергалась и натягивалась, шевелился и человек, к которому она тянулась. Вперед идти было страшно, он уже хотел было сломя голову броситься хотя бы к виднеющимся неподалеку автомобилям, когда услышал неподалеку знакомый голос старика, который их и зазывал на праздник:
- О! Как хорошо, что я вас сегодня увидел! Как вам тут понравилось? Я тут… вот… о! Надо было вам показать настоящую радость, не знаю, понравилось? – к ужасу, говорило нечто маленькое, напоминающее цилиндр на колесиках, снабженный чем-то наподобие головы сверху, который, вихляясь, подкатился почти прямо к нему. Сбоку цилиндра торчало нечто вроде маленького, хлипкого с виду, манипулятора, которым этот странный механизм пытался жестикулировать. Он от этого сооружения попятился.
- Вот что я не успел, так дать вам здесь возможность ощутить всю степень удовольствия, которую переживают здесь те, которым нравятся наши праздники. Они приезжают еще раз! Мы всегда рады были, когда гостей собирается много. Мне хотелось бы, чтобы вы тоже приехали к нам еще раз, и еще могу вам предложить что-нибудь, что может вам остаться на память. Возьмите что-нибудь с собой в дорогу… дорогу… - механизм вдруг взвизгнул, завертелся на месте, колеся по кругу. Его колесики напоминали снятые с детской коляски, а сам он производил впечатление сделанного юными программистами откуда-нибудь из университетского городка маленького забавного робота.
- Что я хочу вам еще предложить, так это от себя что-нибудь незначительное, но потом посмотрите и вспомните о том, что заезжали в наше гостеприимное место…
Манипулятор вдруг выбросил длинную иглу, которой забавный с виду механизм попытался неожиданно его ткнуть, опешившего от удивления. Выставив перед собой ломик, он начал пятиться. Механизм завизжал, задергался и покатился на него, размахивая манипулятором с торчащей иглой.
- Чтобы вам было не скучно возвращаться, предлагаю сорвать для ваших девушек красивые цветы, которые мы в саду выращиваем, они будут радоваться, что вы заглянули сюда к нам в наш красивый.. городок… иииииии….
По низу, на уровне травы, струился поток какого-то светлого излучения, как бывает на дискотеке в перерыве между танцами. Это напоминало струи тумана, и все больше обволакивал этого свихнувшегося робота. Неожиданно на уровне крыши дома появился странный объект, напоминающий глаз, с воронкой вместо зрачка. Казалось, выдвигался прямо из воздуха, не поддерживаемый ничем сзади. Страшно уже не было. Возможно, он уже намочил штаны, но никак это не ощущал. Приблизившись, объект начал его разглядывать, чуть смещаясь в разные стороны. Внутри воронки волнообразно струилась какая-то сеточка.
- Предлагаю напоследок засняться с нами около мельницы. Мы всегда ее строим, где бы не селились нашими общинами, такая у нас традиция. Люди у нас приветливые, посмотрите вокруг! Мы стараемся селиться в красивых местах и строить симпатичные и приветливые поселки… И.. – робот снова коряво покатился вперед, отставив в сторону манипулятор - … И … увезти с собой счастливое воспоминание об этих гостеприимных местах…
Объект, висящий до этого неподвижно, неожиданно начал излучать узкий поток белого струящегося света, которым провел по катящемуся уродливому механизму. Шарообразная «голова», которую он не успел рассмотреть, напоминала примитивное человеческое лицо с детского рисунка. Она вертелась и верещала, потом робот неожиданно скатился на обочину, застрял, задергался и замер неподвижно в уродливой позе. Потом «глаз» поднялся выше, как раз напротив него. Наползающие стены коридора начали клубиться рядом, он, уже почти теряя возможность держаться на ногах, оглянулся. В темной мутной мгле начал возникать светлый проход, стены раздвигались, выпуская его. За струящимися «стенами» начали размываться контуры домов, и наклоняться, уродливыми картинками нависая с боков. Впереди блестящие нити начали стягиваться к одному центру на земле, таща к себе кое-как перемещающиеся тела, напоминающие куклы на веревочках. Казалось, они были вделаны им прямо в головы… Потом сгущавшийся с боков сумрак накатил и закрыл от него эту страшную картину, потом что-то тяжелое навалилось на него с боков и сверху, он упал на четвереньки, пропуская мимо струи тумана. Потом вдруг давление ослабло, гул в голове пропал, он поднял голову: прямо перед ним блестящий, отражающий траву пузырь стремительно смещался к лесу, стягивая узкий проход, который его только что выпустил. Он с трудом поднялся на ноги. Вокруг не было домов, только росла трава, и вдалеке виднелись низкорослые деревца. Пузырь стремительно, переливаясь отсветами, скрывался вдали. Он стоял один среди пустого поля, сжимая в потных вялых руках ломик. Ноги не переставали дрожать, желудок судорожно сжимался, хотелось блевать. Ветер шевелил траву, на небе плыли легкие облака и светило почти полуденное солнце. Когда сияние вдали исчезло, он понял, что никто здесь больше не появится его убивать. Он повернулся, и пошел искать дорогу.
Сентябрь 2008 г.