- Может, подождете до завтра? Что вы всполошились сегодня ехать? Посмотрите, какая погода устанавливается! Ветер стих, красота! - Он стоял на пороге комнаты. Дочь с неумолимым видом собиралась с внуком в город, ответив отказом на все его попытки хоть ненадолго побыть в кругу семьи. Он с женой очень много сил вложили в строительство этого дачного домика в садоводческом товариществе, но недавно жена умерла, и он остался один доживать здесь свою старость. "Все для внуков" - постоянно твердила жена все последние годы. И вот, внука, прямо на глазах, посередине летних каникул, вдруг без объяснений забирают в город. На дороге у дома уже зять заводил свою заметно подержанную иномарку, которой почему-то очень гордился. Он не спорил, хотя всю жизнь сохранял убеждение, что гордиться можно только тем, что построил собственными руками.
- Папа, мы же совсем ненадолго, просто Вовик уже давно просился в кино на новый фильм, надо ребенка хоть иногда из этой глуши в цивилизованный мир вывозить!
Он стоял и смотрел на ее отсутствующее выражение лица, занятое сумками и пакетами. Его заботливо собранные свежие овощи она неоднократно уже забывала положить, видимо, искренне полагая, что купленные в супермаркете ничуть не хуже. Он никак не мог себе представить, что эта серьезная дама и есть его любимая дочурка, которая, кажется, еще недавно вприпрыжку бегала по огороду. Сейчас она заезжала ненадолго, и то, привезти на недельку внука "отдохнуть в деревне". А какая тут деревня, ведь это садоводство, здесь каждый ютится на своих шести сотках как может. Вот, к примеру, сосед слева Виктор поставил себе спутниковую тарелку, а справа бабка Марья одна живет в дощатом домике, и никто ее не навещает. А у него ведь все есть! И холодильник, и телевизор, и видеопроигрыватель для дисков разных типов. Этот же фильм можно было купить в городе и посмотреть всей семьей, после ужина. Но у дочки такой отдых вызывает только недоумение - на природе можно побывать, но уж жить и получать удовольствия надо там, где сосредоточие всех благ современной цивилизации, которую его приятель и сосед по садоводству Михаил называл "жвачной культурой". Вот она, наконец, собралась, наскоро чмокнула отца в щечку и побежала к машине, волоча за собой упирающегося внука, который, больше чем в кино, хотел сходить с дедом на обещанную рыбалку. В прошлый раз они вытянули с ним пять уклеек и здоровенного ерша, которого Вова обозвал "кабаном". Он даже захныкал по этому поводу, но получил от матери стандартный ответ - вернемся скоро, еще сходишь. Причин такой спешки дочери он так и не понял, наверное, опять готовилась какая-нибудь пирушка вроде выезда на шашлыки. Обижаться было особенно не на что, но, почему-то, именно сегодня он хотел побыть с не один. Это иррациональное ощущение не покидало его весь день. Но вот заурчал мотор, на прощание внук прокричал "до свидания, дедушка!" и машина увезла всю его семью в город. Он какое-то время постоял еще, глядя на теряющуюся в зарослях кустов грунтовку, вздохнул и собрался было пойти в свой "сарайчик", как из соседнего участка выкатился "Ниссан" Виктора. Опустилось стекло, высунулось рябое плоское лицо в темных очках. Виктор хоть и был из среды "новых", но не особенно задавался. Здесь был бревенчатый дом его родителей, которые ушли рано, как то вместе, будто на прогулку, взявшись за руки.
- Привет, Петрович! - сказал он, приглушив мотор - Что, твои в город подались?
- Да, вот, вдруг с утра засобирались и уехали только что. Не знаю, какая муха Таньку укусила.
- То-то я смотрю, "Вольво" Сереги вроде просквозило. Ну, да ты не горюй, хочешь, и тебя в город до квартиры подброшу?
- Спасибо, Витя. Я вечерком баньку истоплю, попарюсь. Вечер теплый организуется. Жаль, Мишка в городе со своей хворобой застрял.
- Ну тогда давай, пока. Я через пару дней вернусь, надо что из города прихватить?
- Да вроде есть все. Доброй дороги.
Виктор кивнул, завел мотор и его японка бодро снялась с места. Раньше иногда сюда приезжала его жена и грела на солнце свою идеальную фигуру в бикини. Миша только присвистывал, глядя на такое роскошное зрелище, хотя о таких вещах ему уже поздновато было думать. Потом в их семействе случился разлад, по слухам, дама изрядно вертела хвостом, и на ее тело нашлись ценители. В последнее время Виктор чаще всего приезжал один, и наутро забегал к нему за рассолом. Пару раз с ним была компания, и среди нее дамы весьма не средней наружности, которые всегда вертятся вблизи денег. Тогда с утра рассола на всех не хватало, а дамы выглядели помятыми. Но жениться Виктор не спешил, видимо, история с бывшей супругой его сильно расстроила.
Он занялся поливом огурцов, потом привел в порядок грядку с тыквами. После смерти жены огород пришел в упадок, только стараниями друга интерес к этому занятию мало помалу у него снова появился. Небо было ясно голубым, предзакатное солнышко создавало приятное тепло, а не жар. В такие минуты ему хотелось сказать: "Боже, как хорошо, что я живу!" Он устроился на скамеечке недалеко от крыльца, созерцая торжество красоты. Скоро на небе должны появиться багровые полосы на перистых облаках и очередной день из недолгих лет, отведенных ему жизнью под конец, закончится прекрасным закатом.
Справа раздался громкий стук колес, и, к его немалому удивлению, на дороге показалась бабка Марья. Несгибаемо прямая, глядя только прямо перед собой, она тащила тележку с объемной сумкой, очевидно стремясь успеть на последнюю электричку. Такое бывало раз в два месяца, и то, когда она везла в город урожай на продажу, а это обычно случалось во второй половине августа. Что ее заставило направиться в город сегодня, можно было только догадываться, возможно, у нее созрел план насолить огурцов и продавать в банках, чего раньше она никогда не делала. Из-за долгой одинокой жизни бабка была нелюдимая, и, даже не кивнув соседу, скрылась из вида. Пока он сидел, мимо прошло еще много людей с поклажей, спешащих попасть в город именно сегодня. Регулярно слышался звук заводимого мотора. Могло сложиться ощущение, что все садоводство разом решило покинуть обжитые места. Он начал думать про странности сегодняшнего дня, но вечернее теплое солнце и тихий щебет птиц слепил его веки, и он задремал.
...Ему показалось, что он вздремнул на минутку, но, когда он открыл глаза, часы уже показывали половину десятого. На небе, вместо вечерней зари, у горизонта появилась какая-то облачность, и солнце, по-видимому, провалилось в нее. Начало смеркаться, и о растапливании бани уже не могло идти и речи. Благоразумно рассудив, что завтрашний день будет ничуть не хуже сегодняшнего, он решил напоследок наполнить бочку под полив огурцов, чтобы завтра она нагрелась на солнце. Подсоединяя шланг к насосу, он отметил про себя странную тишину, не свойственную этому времени года. Обычный шум садоводства - визг пил, стук топоров, шум моторов мопедов, на которых любила по вечерам поездить молодежь, наконец, просто разговоры, столь хорошо различимые в вечерней тиши, сейчас начисто отсутствовали. Он чувствовал на лице легкое постоянное давление воздуха, распространявшееся явно со стороны, откуда приближалась облачность, но такой странный ветер не шевелил ни листья, ни траву. "Наверное, приближается циклон, будет дождь" - подумал он и снова посмотрел на небо. Ровный, как край листа бумаги, обрез облака уже занял полнеба. "Надо послушать прогноз" - подумал он, следя за тем, как вода, подгоняемая насосом, наполняет железную бочку с надписью на боку "Концентрат апельсинового сока". Закончив дела в огороде, и, прикрыв на всякий случай парники, он включил в доме телевизор и устроил себе легкий "ужин вдовца", как он его про себя окрестил: пара огурцов, томат, остатки краковской колбасы. В холодильнике оставался приготовленный дочкой суп, но он решил оставить его на завтра. Допивая чай, он смотрел какой-то концерт, где завернутая в яркие тряпки певица выгибалась в окружении молодых парней, буквально водящих вокруг нее хоровод. По другой программе была реклама, по третьей хмурые мужчины обсуждали игры мира большой политики и больших денег. Ему стало скучно, он выключил телевизор, погасил на веранде свет и лег спать. В постели на него навалилась взявшаяся ниоткуда тяжелая тоска, похожая на предчувствие беды, он долго ворочался с боку на бок, и уже собрался включить и почитать последний номер "Вестника садовода", когда неожиданно заснул.
Проснулся он от странного шуршащего звука. Долго он лежал, и не мог понять, что может вызвать такой эффект, на дождь это не было похоже совсем. Затем, все же, решился встать и посмотреть, что в его хозяйстве происходит. Он включил свет на веранде и обомлел - все зарешеченное окно, с одной стороны, было усеяно кишащими насекомыми, которые более всего напоминали ночных мотыльков. Они ползали туда-сюда, суетились, толкались между собой, складывалось ощущение, что они летели все вместе куда-то, потом наткнулись на преграду, которую никак не могли преодолеть. Окно казалось прикрытым снаружи колышущейся от ветра занавеской. Он взял с полки мощный фонарь и открыл дверь на улицу, намереваясь мощным лучом света согнать непрошенных гостей... В первую секунду ему показалось, что в огороде земля движется, как будто с гор лился селевой поток, несущий глину и песок. Он направил луч света на колышущуюся почву, и увидел огромное количество мелких лягушек, равномерным движущимся ковром устилавших все свободные места на его участке земли. "Куда же вы все? Тоже в город?" - подумал он, и еще ему вспомнилось, что такие вещи бывают перед землетрясениям. Но на территории их подмосковного садоводства такое событие, наверное, в последний раз было во время великого оледенения. Он вернулся в дом и сел на стул, смотря, как мотыльки исследуют каждый квадратный сантиметр его окна. Тревожно заныло сердце: "Как там дочка и внук? Доехали ли нормально?" это было иррациональное чувство, он долго с ним боролся, затем достал мобильный телефон, одел очки и старательно набрал на клавиатуре номер дочери. Пользоваться этим умным агрегатом он до конца так и не научился. Спустя несколько гудков ему ответил заспанный голос дочери: "Папа, что случилось?" Выяснив, что с ними все в порядке и немного успокоившись, он сказал:
- Понимаешь, тут такие странные вещи творятся... Мотыльки стаями в окна бьются и вся земля в лягушках... Все куда-то спешат, как будто землетрясение готовится...
На том конце трубки помолчали, как будто обдумывая ценность сообщаемой информации, потом дочь изрекла:
- Понимаешь, папа, такое, как я слышала, бывает. У них сезонная миграция или что-то вроде того. Вряд ли у нас будет серьезное землетрясение, максимум балл, ты его можешь вообще не почувствовать. Ты ложись спать, ведь лягушки, как я понимаю, не волки, и никак не угрожают твоему здоровью. И даже огород не попортят, это не саранча. Если опасаешься, садись завтра на электричку и приезжай в город, отдохнешь денек от своей дачи...
Выключив телефон, он подумал, что дочь, конечно, права. Не бывает тут землетрясений и цунами, а тайфуны и смерчи только по телевизору и видно. Он лег спать, но томительное предчувствие не давало покоя. "Надо было ехать со всеми в город" - думалось ему. А другая мысль тотчас обрывала: "И что? Съездил бы зря туда-сюда по надуманным причинам. Успею еще зимой в квартире насидеться!" Заснул он, когда уже начало светать, а проснулся в девять утра.
Дом встретил его полной тишиной. Шаги гулко раздавались в пустом помещении. К его большому огорчению, отсутствовало электричество. Счетчик молчал, чайник пришлось кипятить на газовой плитке. Бурчание кипящей воды его немного успокоило, а аромат любимого зеленого чая принес бодрость. Он выглянул на улицу. Повсюду, несколько хватало глаз, по небу растекалась равномерно серая облачность без малейшей неровности или разрыва. Как будто кто-то залил все наверху свинцовой нитроэмалью. Но нигде не было видно ни одного следа от капли дождя, на траве не было росы. При этом не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка. Гнетущая тишина давила на разум. Когда он решил набрать воды из колодца, стук ведра казался ему громом и единственным звуком во всей вселенной. "К черту все!" - решил он - "Соберусь и поеду в город. Торчать здесь без света в одиночку смерти подобно". Он сверился с расписанием. До ближайшей электрички оставалось больше часа, вполне достаточно, чтобы закончить все дела и спокойно дойти до платформы. Он опустил в холодный подпол продукты из холодильника, чтобы без света не испортились, и запер дверь. В сером равномерном полусвете окружающие предметы казались чужими, как будто из другого мира. Он взглянул в последний раз на свой, еще вчера казавшийся таким уютным, домик и зашагал по дороге. Сколько он не шел, в простиравшихся во все стороны домах не было видно ни одного движения. Ни одной собаки или кошки, в изобилии бродящих по округе, упорно не попадалось. Еще очень угнетало молчание птиц. Обычно можно было всегда увидеть мелкую пичужку, ищущую пропитание на обочине дороги или сидящую на проводах. Но не сегодня. Наконец он дошел до платформы. На ней не было ни души. Хмурая асфальтовая поверхность казалась нереальной в еще более сгустившемся сумраке. До подхода электрички оставалось минут семь, и он начал прохаживаться, вглядываясь вдаль, куда уходили казавшиеся бесконечными стальные полосы. По всему, должен был начаться дождь, но он так и не пошел. В назначенное время электричка не пришла. Он простоял так полчаса, еще раз сверился с часами и расписанием. В душе начали расти мрачные предчувствия. "Может, я умер, и это какое-то посмертное видение?" - подумалось ему. Холодный страх подтупил к горлу. Но, спускаясь с платформы, он неловко оступился, и твердая поверхность вернула его в реальный мир. Он стоял рядом с железнодорожным полотном, которое уже сегодня могло привести его туда, где есть другие люди, его семья, машины, магазины, цивилизация. На секунду он почувствовал себя если не на необитаемом острове, то забытым где-то в давно заброшенной деревне в далеком таежном тупике. Такое состояние продолжалось минуту или две, потом ему удалось взять себя в руки. Он посмотрел на семафор и не увидел ни красного, ни зеленого сигнала. Это могло значить, что просто на линии тоже нет электропитания, и электропоезда просто не ходят. Если простоять здесь часа два-три, наверняка можно застать какой-нибудь товарняк или поезд дальнего следования, который тащит тепловоз. Он достал и включил сотовый телефон, но индикатор показывал отсутствие сигнала. Вероятно, подумал он, авария с электропитанием случилась на близлежащей узловой станции, там как раз стояли антенны сотовой связи. Такое объяснение казалось не очень правдоподобным, но, помня череду аварий на московских подстанциях, в результате которых полгорода сутки оставалось без света, вполне могло произойти. Он поразмыслил, стоит ли ждать здесь следующей электрички, которая по будним дням в этой глуши проезжала раз в три часа, и пришел к неутешительному выводу, что правильнее дождаться возобновления подачи электроэнергии в доме, чем бродя в одиночестве в этом безлюдном и угнетающем психику месте. "Приду сейчас домой, организую чайку" - успокаивал он себя, выходя на обратную дорогу. Он был уже не так молод, чтобы легко проходить три километра до станции. Начинал чувствоваться застарелый остеохондроз, иногда приковывающий его на полдня к постели. Обратный путь лежал по дороге с легким подъемом в гору, и идти было сложнее. По-прежнему его встречали немые темные окна и запертые двери. Как бы он сейчас хотел встретить хотя бы кошку или собаку, услышать детский смех или, на худой конец, пьяную песню! Но в мертвенной тишине эхом разносился лишь топот его ботинок. На полдороги он присел отдохнуть, спешить было особенно некуда. Он уже прикидывал, чем займется по возвращении. Можно было попробовать воплотить в жизнь свою старую задумку и подреставрировать сарай. На чердаке у него были припасены три отборные ошкуренные доски. Как раз хватит, чтобы залатать щель в стене. Эх, жаль, электричества нет, можно было воспользоваться электропилой, а так придется вжикать ножовкой, которая, к сожалению, была изрядно туповата. Конечно, потом, к вечеру, его застигнет приятная усталость, смешанная с чувством законченного дела, и это выгонит мрачные мысли. При такой сумрачной погоде и отсутствии света топить баньку не стоило, да и в одиночку, без Мишки, там было париться тоскливо. Тот обещал появиться на следующей неделе, но разрешат ли ему врачи принимать пары с веником, еще неизвестно. А как хороша после парной чарочка холодненькой водочки, заботливо припасенная заранее в холодильнике! И закусить ее хрустящим огурчиком его фирменного посола...
Впервые за весь сегодняшний день он почувствовал позади себя какое то движение. В придорожных кустах усиливалось движение, и вот, раздвигая ветки и опустив морду к земле, на проселок, тяжело ступая, выбрался пес. По его понурому виду и свалявшейся шерсти было понятно, что он очень старый. Глазами, в которых светился разум долгих собачьих лет и голод последних дней, он вопросительно взглянул на сидящего у обочины человека.
- Извини, милый, ничего с собой не прихватил - сказал он в ответ на жалобный взгляд. Пес понял как-то сразу, понурился еще больше и, даже, как показалась, тяжело вздохнул, потом, тяжело ступая, потрусил по дороге вглубь садоводства.
- Одиноко тебе – сочувственно вздохнул он вслед собаке. И почувствовал, как немного отлегло от сердца. Все же он не один на этой планете, и все его мысли о загробном мире - полная ерунда. Просто по странному стечению обстоятельств многие решили уехать, вот и сложилось ощущение полного одиночества. Он встал, и уже бодрее зашагал к своему домику, до которого оставалось еще метров семьсот. Темная пелена на небе, казалось, старалась приплюснуть все живое на поверхности земли. Такие сумерки, пожалуй, бывали поздней осенью ближе к вечеру. Когда он подошел к своей калитке, было уже почти совсем темно. "Сейчас польет" - думал он - "Хорошо, хоть пса встретил, а то совсем тошно на душе было бы от этого безлюдья" Он зашел в дом проверил свет - его не было по-прежнему. Заготовил большой светильник и фонари, на случай долгого проливного дождя из нависшей свинцовой тучи, и начал нагревать себе на плите суп, чтобы с новыми силами начать реализовывать свой план относительно сарая. Он уже готовился налить обед в тарелку, когда послышался негромкий крик на улице. Он выскочил из домика. Некоторое время ему казалось, что от постоянной мертвой тишины у него начались слуховые галлюцинации. Но вдруг крик повторился со стороны дороги. Он вышел за калитку, и увидел, как по дороге, спотыкаясь, бежит мальчик лет шести-семи. Лицо его было серым от испуга и очень несчастным. Он шагнул навстречу и постарался изобразить максимально приветливую улыбку.
- Мальчик, что случилось? Почему ты один и куда ты бежишь?
Паренек остановился возле него, и некоторое время тяжело дышал, не в силах сказать ни слова.
- Дяденька... - наконец проговорил он - Где все, где моя бабушка?
Как он понял со слов мальчика, зовут его Ваня, он был один с бабушкой, она ушла утром к магазину, выяснить, что со светом, и с тех пор не вернулась.
- Ну, пойдем, поищем твою бабушку - сказал он и, взяв мальчика за руку, пошел в направлении местного магазина - средоточия культуры и цивилизации в этом отдаленном на полтораста километров от столицы месте. Тот тараторил без умолку, что вчера все соседи вдруг решили уехать все разом. Бабушка тоже очень хотела уехать, но у нее стало плохо с печенью, как он понял, и она не смогла подняться с постели, даже когда сосед дядя Вася предложил подвести их до города на машине. А утром оказалось, что никого вокруг нет, и света тоже нет, бабушка строго наказала ему "стеречь огород от воров" и пошла узнать, что случилось, и как долго не будет света. С тех пор он ее не видел, и, прождав несколько томительных часов, побежал, куда глаза глядят, за подмогой. Он был безумно рад, что через какое-то время встретил живого человека.
Магазин встретил их плотно запертыми ставнями и дверями, без всякой таблички. На его памяти, такое было всего один раз за долгие годы, когда приезжали милиционеры с обыском. Сейчас вокруг не было видно ни машин, ни людей.
- Ты можешь показать, как идти к вашему дому? - спросил он. Мальчик утвердительно кивнул, и потянул его за руку, показывая дорогу. Они прошли вместе несколько поворотов, мимо пустых домов, пока он не заметил неподалеку от дороги примятые кусты, будто кто-то ломился в лесок напролом.
- Подожди здесь - сказал он мальчику и пошел в направлении странного места.
...Грузное тело в широкой юбке и кофте лежало в траве. Предчувствуя недоброе, он склонился над ним и пощупал пульс. К его немалой радости, пульс был ощутимый, хотя и не очень стабильный. Возможно, случилась печеночная кома или еще что-то очень серьезное. Так или иначе, надо было вызывать врача, и как можно скорее.
- Бабушка!! - раздался рядом истошный детский крик. Мальчуган не выдержал, и подошел посмотреть.
- Тихо, милый, тихо - приговаривал он, крепко удерживая двумя руками плачущего ребенка - Жива твоя бабушка, только надо поскорее вызвать скорую помощь. Пошли ко мне в дом, там у меня есть телефон.
Ему с трудом удалось оттащить ребенка от распростертого тела, и они направились в обратный путь. Положение было очень серьезным. В любой момент у старого человека могли кончиться силы. Мальчик всю дорогу плакал, и еле переставлял ноги, а надо было идти как можно быстрее. Наконец, они оказались у него в домике. Но, как он больше всего опасался, сотовый телефон так и не видел станции. Какое-то время он пытался наладить прием, ходя туда-сюда по огороду, но потом махнул рукой и сунул трубку в карман. Следовало попытаться найти хоть кого-нибудь. Он не знал, можно ли транспортировать больную в таком состоянии, но оставлять ее на обочине, когда вот-вот мог хлынуть сильный ливень, показалось ему худшим из двух зол. Дотащить в одиночку почти безжизненное тело ему сначала виделось почти неразрешимой задачей. Он посадил мальчика на стул, строго наказал ему, чтобы тот никуда не убегал и ждал его, но тот в ответ только плакал и отрицательно мотал головой. Оставалось идти вместе. Он опасался, что мальчик устанет, и придется его нести на руках, а это сильно помешало бы поискам. К счастью, этого не произошло. Мальчик резво семенил, держа его за руку, только иногда всхлипывал и утирал нос ладошкой. Увы, за ближайший час не удалось встретить ни одной живой души. Всегда наполненное жизнью, гудящее и шевелящееся тысячами горожан садоводство сейчас напоминало город мертвых. Такого за все годы своей дачной эпопеи он не мог припомнить. Самоотверженных любителей сада и огорода ее могли остановить ни холод, ни удушающая жара, ни проливной дождь, ни снег, ни распутица наспех проложенных дорог. Картина усугублялась равномерной серой пеленой, устилавшей небо и полным отсутствием колебаний воздуха. Ему даже стало казаться, что они затерялись во времени, отстав от всех, и у него не было ни малейшего понятия, как нагнать ушедшее вперед человечество. Изредка он пытался кричать, в надежде, что кто-нибудь выйдет на дорогу, так же, как и он сам. Мальчик пытался вторить ему своим слабым голоском, но ответом им была давящая тишина, не было даже эха, казалось, серые тучи, нависшие прямо над головой, заглатывали все звуки. Финалом их путешествия стал еще один магазин, в обиходе их товарищества именуемый "супермаркетом" за обширный ассортимент алкогольной продукции, выставленной на прилавок. Железные ставни на окнах, амбарный замок на ржавой двери убедили его в том, что придется вернуться ни с чем.
Дом встретил их мертвой тишиной. Стало очевидным, что придется рассчитывать только на свои силы. Какое-то время он сидел на крыльце, чувствуя полное бессилие справиться с ситуацией. Вспомнились поневоле последние дни жизни жены, поездки в больницу, и то же давящее ощущение невозможности сделать хоть что-нибудь, чтобы предотвратить неизбежный конец. Но выхода не было, надо было хотя бы попытаться перенести женщину поближе к ее дому. Какое-то время он перебирал в голове все возможные способы транспортировки, но все казались ему нелепыми и совершенно не реализуемыми. Так и не найдя приемлемого решения, со вздохом поднялся и пошел в сарай, посмотреть, что могло бы сослужить роль носилок для груза немалой тяжести. В сарае его встретил старый сломанный велосипед, тачка для песка, лопаты, грабли и ящик с инструментами. Ничего подходящего для перевозки тела весом килограмм девяносто, в его распоряжении не было. Поразмыслив какое-то время, он выволок тачку и пошел в дом. Там у него стояла в коридоре тележка для поездок в город, а с чердака он скинул недавно приобретенные доски для починки сарая. Мальчик смотрел на него круглыми от страха глазами. Он позвал его с собой, покидал все остальные предметы на тачку, добавил молоток, плоскогубцы, небольшой ломик, охапку гвоздей и проволоку, потом еще раз вернулся в дом и прихватил с постели одеяло - надеялся, что придется, все же, везти не труп. Когда он докатил все это до тела, пожилая женщина была еще жива. Он мысленно поблагодарил ее за выносливость, потом начал готовить транспортное средство. В голове его сложился план сделать целую повозку на четырех колесах. Положив на три доски четвертую поперек, он скрепил их гвоздями с одного из концов. Потом накинул сверху одеяло. Когда он осторожно перемещал обездвиженное тело, с губ женщины сорвался слабый стон. Это вселяло некоторую надежду. Как он рассчитывал сначала, поднять доски на тележку не удалось, тело на досках казалось бетонной плитой. Переведя дух, он поразмыслил немного и решил подсунуть под доски край тачки, а потом поддеть край досок, надавив на ручки. Сначала это тоже не вышло, тачка упиралась и не заходила под край дальше сантиметра, но, со второй попытки, навалившись всем телом, ему удалось подсунуть тачку на достаточное расстояние. Повиснув на ручках, он наконец приподнял конец досок и рывками просунул тачку целиком. Закрепив гвоздями и проволокой этот конец импровизированных носилок, он стал думать, как же заставить тележку оказаться с другой стороны его повозки. Идея, наконец, появилась, он подсунул пятую доску под другой конец носилок, и положил ее на тележку в виде горки. Затем взялся за рукоятки тачки и начал накатывать на доску, стремясь заставить противоположный край с ногами больной оказаться тоже на колесах. Сначала он чуть не опрокинул всю конструкцию, пришлось орудовать ломом. Окончательно измочаленный, он все же втащил крестовину на тележку и намертво прикрепил проволокой. Осталось дело за малым - довезти бабушку до ее дома. Отдохнув минут десять, он взялся за рукоятки тачки. Собранная им колымага жутко заскрипела и, перекашиваясь, покатилась на дорогу.
Когда он чуть приостановился, чтобы передохнуть, и взглянул на мрачный, затянутый до горизонта небосвод, где-то вдалеке на фоне сплошной темно-серой пелены вдруг засверкали и погасли огоньки, как будто кто-то в небесах опробовал елочную гирлянду. "Наверное, все же будет гроза" - в который раз за сегодняшний день подумалось ему. Так хотелось, чтобы эта мрачная гора над головой пролилась наконец дождем, и потом засияло долгожданное солнышко... В этот момент у тележки отвалилось колесо, и повозка, наклонившись, уткнулась осью в насыпанный недавно гравий. Грузное тело начало скатываться с одеяла, рука безжизненно повисла, оказавшись за краем. С трудом неминуемое падение удалось остановить, иначе все пришлось бы начинать сначала. У него даже вырвалось ругательство, что обычно бывало крайне редко. Уже от напряжения начинало схватывать поясницу, а тут еще требовалось поработать ломом. В который раз ему подумалось, будь он сейчас молодым, решил бы эту задачу одним махом. Расстроенный, он огляделся по сторонам. Если дело будет идти так же и дальше, до дома им до ночи не добраться. По счастливой случайности, неподалеку на брошенном участке виднелась горка битых кирпичей, непонятно по какой причине не вынесенных любителями прибрать к рукам любой хлам. Выбрав пару наиболее уцелевших обломков, он подложил один под ломик, которым, как рычагом, приподнял ось, затем ногой подсунул под нее другой кусок кирпича. Теперь можно было приладить колесо на место. Гвоздик, который его удерживал, потерялся по дороге, пришлось возвращаться и искать его, потому как остальные гвозди в отверстие не входили. Наконец мальчик разглядел его в пыли и с победным видом вернулся, держа его на вытянутой руке. Можно было двигаться дальше.
К дому, где жил мальчик, они подкатились, когда начинало темнеть. Дождь был, очевидно, совсем рядом. Он уже чувствовал, как по всему телу разливается свинцовая усталость, а женщину еще следовало как то занести в комнату, и у него не было ни одной дельной мысли, как это сделать. Остановив повозку возле крыльца, он поднялся в дом, надеясь там застать хотя бы вора, но дом был пуст. На веранде он нашел приготовленную для чего-то стопочку "вагонки". Можно было назвать это везением, вот только втащить всю повозку сюда не представлялось возможным. Больше в глаза ничего существенного не бросалось. Стол, стулья, холодильник, плита, дверь в комнату, лестница на второй этаж - все, как и у других тысяч однотипных построек времен садоводческого бума. Он зашел в комнату, здесь было довольно уютно, хотя приближающаяся предгрозовая темнота уже делала предметы теряющими четкие очертания. Возле стены стоял диван, в противоположном углу располагалась двуспальная кровать, на столе виднелись ваза с цветами и телевизор. Следовало поискать что-либо в другом месте. На улице он застал мальчика стоящего возле бабушки, и сосредоточено разглядывающего что-то на небе.
- Дяденька, смотри, там туча загибается - сказал он и протянул указательный палец вперед. Там глазам открывалось странное, пугающее зрелище. Вдали, где дома уже кончались, и начинался лес, с неба опускалась отвесная серо-свинцовая стена, как будто действительно туча загнулась вниз и ее край, как подол платья, волочился по земле.
- Видимо, там очень сильный дождь - ответил он - Надо поторопиться занести твою бабушку в дом.
Однако выполнить сказанное было не так просто. Первое, что сразу пришло в голову - надо как-то вкатить всю конструкцию на веранду. Но, не говоря уже о том, что поперечная доска не пройдет в дверной проем, громоздкую тачку будет не поднять на маленькое крыльцо. Поэтому от столь удобного транспортного средства придется отказаться. Главное, чтобы тело женщины оказалось в помещении. Он положил две доски из стопки, лежащей на веранде, на ступеньки лестницы, так, чтобы колеса тележки смогли вкатиться, и налег на рукоятки тачки. Нос импровизированных носилок задрался вверх, преодолевая крутой подъем. Сначала казалось, что все получится, но, когда передние колеса его повозки достигли верхнего края досок, те разъехались в стороны и застопорили движение. Как он не налегал на рукоятки, колеса тележки не двигались с места. Кроме того, чего он не учел, тело начало съезжать по наклонным гладким доскам. Выхода не было. Стараясь удержать тело на досках, он, насколько мог, быстро, взобрался по ступенькам и начал тянуть тело вверх за ноги. Несколько раз неудержимая сила земного притяжения перетягивала грузное тело назад, но, наконец, ему удалось перешагнуть через тележку и он смог тянуть уже из помещения. По лбу стекали градины пота, от непривычной нагрузки ломило спину. Когда ему удалось спустить ноги женщины на пол, он уже почти задыхался. И в этот момент вся конструкция неожиданно рванулась назад, опрокидывая мешающие доски. Еще бы немного, и тело неминуемо оказалось бы на земле, но ход неожиданно замедлился. Он поднял глаза и увидел, как мальчик изо всех своих силенок упирается в тачку. Вдвоем им кое-как удалось вернуть тележку на место, и он подтянул ноги женщины настолько, что они уперлись в пол. Остался последний шаг. Думая только о том, как бы в этот момент тачка снова не покатилась, подминая под себя несчастного ребенка, он схватил еще доску из стопки и заклинил колеса на веранде. Чуть переведя сбившееся дыхание, он позвал мальчика наверх. Пока тот протискивался в дверь, взял еще две доски и постарался устроить из них хоть какие-то сходни, воткнув концы куда-то в тележку и подсунув доски под свешивающиеся ноги. Затем он начал медленно и осторожно подтягивать тело на веранду, так, чтобы оно скользило потом вниз по доскам на пол. Когда спина женщины уже лежала на них, доски неожиданно сорвались, и тело с грохотом рухнуло на пол. У него уже не осталось сил даже испугаться. Пошатываясь от смертельной усталости, он снял с досок одеяло, повернул тело на бок и расстелил его на досках, затем положил на него женщину. Потом вышел на улицу и откатил повозку в сторону. Когда он посмотрел на приближавшуюся стену, казалось, она уже стояла возле самого участка. С темного неба свисали грязные серые лоскуты. Зрелище было непривычным и даже пугало, но ему было сейчас не до переживаний. Жалко было оставлять добро под проливным дождем, но сил разбирать крепление уже не было. Не было поблизости и никакой беседки или навеса, где можно было бы спрятать творение его инженерной мысли целиком. Пришлось оставить как есть. Чувствуя, как бешено стучит сердце, он взял доски со ступенек и вошел с ними на веранду. Тело лежало, занимая половину веранды, и не подавая никаких признаков жизни. Он тяжело вздохнул и закрыл дверь. Ожидая сильный ливень, он прошел посмотреть, заперты ли все окна. Потом тяжело опустился в комнате на диван. Темнота сгущалась, и он закрыл глаза, ожидая, пока капли застучат по черепичной крыше.
... Из полусна его вывели подергивания за рукав. Он нехотя открыл глаза и увидел стоящего рядом мальчика.
- Дяденька, там бабушка шевелится! - сказал тот и снова потянул за рукав. Чувствуя ломоту во всем теле, он тяжело поднялся. На веранде и вправду произошли изменения. Видимо, женщина пришла в себя и попыталась сама встать, но снова потеряла сознание. Теперь ее ноги и руки были нелепо раскинуты в стороны, как будто она упала на одеяло с большой высоты. Такое поведение прежде казавшегося бездыханным тела вселяло надежду на благополучный исход. Ощутив, что силы немного вернулись, он решил закончить начатое. Тем более что теперь уже спешить было особенно некуда. Сложив руки и ноги женщины вместе, он ухватился за края одеяла и, не торопясь, потащил в комнату. С тремя перекурами, минут за двадцать, ему удалось дотянуть бабушку до кровати. Теперь нужно было, как-то, положить ее в постель, и дело можно было считать законченным. Для этого он принес из коридора пять досок и установил их под наклоном на кровать. Но первая попытка втащить по ним груз окончилась неудачей - сил не хватало и тело соскальзывало обратно. Неожиданно ему вспомнился фильм его молодости "Операция Ы", и как там юный Шурик обошелся со своим немалых габаритов обидчиком. Передохнув, он перекатил женщину на ближний край одеяла, затем покатил обратно, заматывая в него. Потом напрягся и покатил полученный куль дальше, на доски. На деле это оказалось немногим легче, чем без заматывания, но, видимо, именно этого немногого ему и не хватило в прошлой попытке. Когда женщина оказалась в постели, он в изнеможении опустился рядом на пол. Еще утром он никак не мог предположить, что днем вынужден будет выполнять работу, непростую даже для молодого, полного сил мужчины. Такой усталости во всем теле он не мог припомнить последние несколько лет. Но вот теперь можно было, наконец, отдыхать. Он тяжело поднялся, обеими руками опираясь на кровать. Лицо больной опять казалось безжизненной маской, повторится ли попытка вернуться в мир живых, сказать было трудно. Он постарался, насколько мог, распеленать ее из одеяла и накрыть им, по человечески, но это получилось не до конца. Затем расшнуровал и снял туфли, расстегнул кофту, чтобы женщине было легче дышать. До приезда врача он ничем больше ей помочь не мог, поэтому собрал доски и сложил их обратно в стопку. Потом вспомнил про сотовый телефон и сделал еще одну попытку позвонить. Результат ничем не отличался от тех, что он получал ранее. Он вышел на улицу и попытался поискать сигнал, но телефон упорно не видел даже слабейших признаков присутствия сотовой связи, обычно в их садоводстве всегда бодро демонстрировавшей уверенный прием. Увлеченный этим занятием, он не сразу заметил, как листву пошевелил легкий ветерок, который вскоре стал довольно уверенным и даже порывом всколыхнул ветки на деревьях. Слегка обрадованный, он поднял глаза к небу и замер. Такого зрелища в облачном покрове Подмосковья он не видел еще никогда. Голубовато-серые полосы очерчивали четкие круги у него над головой, явно закручиваясь в спираль, центр которой пока скрывался за верхушками деревьев. Ничего похожего он даже по телевизору не видел. Можно было подумать, что приближается тайфун, но никаких признаков сильнейшего напора стихии, готовой снести с лица земли все живое, даже близко не наблюдалось. Свежий ветер дул ему в лицо, шевелил волосы на голове, и вовсе не собирался свалить его с ног или снести крышу с дома. Вся масса спиралевидных облаков, не торопясь, плыла по небу, постепенно обнажая то место, где полосы должны были сойтись к некому центру. Там он даже из-за деревьев разглядел некую проталину в странном облачном покрове, когда нечто странное на небе отвлекло его внимание. Из серых полос начали, как грибы шляпами вниз, распухать три заметного размера полусферических нароста, как будто что-то сверху продавливало облака. Увлеченный этим странным зрелищем, он и не заметил, как сзади тихонько подошел мальчик.
- Дяденька, а дождя то и не было... Крыльцо сухое и трава. А мы так испугались, так бежали... - сказал он, ухватив его за рукав - А куда это вы смотрите? Ой! Что это там за висюльки на небе?
Полусферы отделились от сплошной массы облаков и теперь соединялись с породившими их облаками тонкими серыми канатами, действительно напоминая причудливые перевёрнутые грибы. Потом эти "ножки" порвались, а полусферические "шляпки" развалились, выпустив из себя три темно-серых диска. Сначала он не мог поверить своим глазам. Настоящие НЛО? Здесь, а не в американском фильме, вот так близко, как иногда в небе пролетают истребители! Это казалось невероятным, он даже пожалел, что дом далеко и нельзя сбегать за подаренным недавно дочерью новомодным цифровым фотоаппаратом. Вот уж кадры бы он припас к ее возвращению!
Между тем странные диски, не особенно торопясь, снизились и направились куда-то к дальнему краю садоводства, так что их скрыли довольно высокие яблони, растущие на участке.
- Дяденька, а что это такое полетело? Как это называется? И куда оно подевалось? – мальчик тараторил без умолку, видимо впечатлений за день накопилось и так много, а теперь еще и такое необычное зрелище. – Это прямо как в мультфильме про спасателей галактики, там дракены на таких штуках прилетали! Это космические корабли, правда, дяденька?
- Не знаю, Ваня. Может быть. Очень похоже на летающие тарелки. Потом мама твоя приедет, расскажешь, как к нам в садоводство космические корабли прилетали. А то все считают, что интересно только в городе, а тут у нас глушь и ничего произойти не может вообще.
- Дяденька, пойдем скорее смотреть, что они там делают! Может быть, они уже приземлились и ходят, все рассматривают… Им, наверное, интересно, как мы тут живем! Давай, пойдем! – мальчик тянул его за рукав, а у него внутри появилось тягостное ощущение, какое бывает иногда перед приступом стенокардии. Наверное, так смерть тихонько дотрагивается своими щупальцами, напоминая о себе. Но видимых причин не смотреть на такое редкое явление не было, может быть, это единственный раз в жизни он видит своими глазами инопланетные корабли, да еще и не выходя за границы своего садового участка. Раньше он о таком только читал, но, также как и другие, считал это выдумками падких на сенсации газетчиков. И вот тебе, неожиданно инопланетяне сами пожаловали прямо к нему в гости, хоть сам статью в эту газету пиши.
- Ладно, пойдем, только далеко не будем отходить, надо присматривать за твоей бабушкой.
Он взял мальчика за руку, и они вышли за калитку. На дороге, теряющейся вдали между заборами, плодовыми деревьями, кустами смородины и малины, ничего необычного не происходило. По-прежнему их окружала та же гнетущая тишина, порожденная отсутствием обычной деловитой активности, свойственной садоводам в летнее время. Никто не выбежал, как они, на дорогу смотреть на нежданных небесных гостей. Только ветер слегка шевелил листву, и казалось, он дул как раз с той стороны, где сходились спиральные полосы на небе. Они дошли до развилки, где обзор окрестностей был немного лучше, постояли несколько минут, и вернулись обратно. Неопознанные летательные аппараты больше не появлялись.
- Видишь, - сказал он мальчику – они куда-то улетели. Пойдем в дом, может, там уже бабушка пришла в себя.
Увы, его слабая надежда не оправдалась. Женщина снова перестала подавать признаки жизни, и только склонившись над ее лицом, можно было ощутить признаки слабого дыхания. Как он и предполагал, сотовый телефон по-прежнему не давал возможности позвонить. Ничего больше сделать он уже не мог, стоило позаботиться о себе и о ребенке. Хотя бы, сообразить что-нибудь поесть. Он прошел на веранду, где стоял холодильник, и на столе виднелась газовая плита. Чайник был заполнен водой наполовину, он открыл газовый вентиль, взял с полки спички и разжег плиту. Привычный синий огонек, шумевший в конфорке, немного развеивал гнетущий полумрак, не нарушаемый за целый день ни одним лучом солнца. Он посмотрел на часы. Оказывается, было уже почти семь вечера, и время склонялось к ночи. Скоро совсем стемнеет, и ему, очевидно, придется расположиться на ночлег здесь. Он заглянул в холодильник и нашел там полкастрюли супа и котлеты с картошкой, зажатые между двумя тарелками. Стоило перекусить самому и покормить мальчика. Он вывалил котлеты на взятую с полки сковородку с тефлоновым покрытием, снял с плиты вскипевший чайник, сделал огонек поменьше и поставил еду разогреваться. Сейчас они с мальчиком перекусят, потом он уложит его спать на диване и поищет, куда бы устроиться самому. Только бы женщина выдержала эту ночь, а утром, скорее всего, кто-нибудь приедет из города. Не бывает такого, чтобы летом садоводство пустовало столько времени, даже по рабочим дням.
… Достаточно сильный хлопок заставил его вздрогнуть. Затем еще один и еще. Как будто что-то мягкое с налету ударялось о крышу и стены. Он осмотрелся вокруг, но ничего необычного не заметил. Дверь на улицу была закрыта, за остеклением веранды виднелся огород, скудно освещаемый все тем же сумеречным светом, который был с утра, как будто день слился с утром и вечером в одну серую полутень. Спустя какое-то время раздалось еще несколько хлопков, больше напоминающих шлепки ладонями, и снова стало тихо. Он постоял, озираясь, потом заглянул в комнату. Женщина лежала на спине, как он ее и оставил. На диване, поджав колени к животу, спал мальчик, видимо, усталость оказалась сильнее пережитых страхов. Будить его было жалко, он вернулся на веранду, достал с сушилки две тарелки, но положил немного еды только себе. «Пусть немного поспит» - решил он, усаживаясь за покрытый скатертью в синюю клеточку стол. Зацепил вилкой кусок котлеты, поднес ее ко рту, потом медленно опустил обратно, глядя неподвижно в окно…
Существо сидело на стекле веранды прямо перед ним. Оно напоминало крупное насекомое, но было размером с только что родившегося котенка. У него было продолговатое тело, расчерченное желтыми и красными полосами, по меньшей мере, десять сочлененных ног, между основаниями которых, прямо на теле, виднелись достаточно крупные красноватые глаза. У существа не было головы, вместо этого тело оканчивалось с двух сторон тонкими хвостообразными отростками, которые змеились по стеклу. Какое-то время существо сидело неподвижно, потом его тело стало расползаться вдоль, как куртка, у которой расстегивают молнию. Края расходились все шире, пока неизвестное создание не превратилось в окруженный ножками один большой рот, в глубине которого шевелились снабженные зазубринами отростки. Они заскрежетали по стеклу, потом неожиданно существо резко снова сжалось до прежних размеров, выбросило из спины четыре крестообразно расположенных полупрозрачных крыла, которые завибрировали, превратившись в круг, как лопасти вертолета, существо сорвалось с места и в одно мгновение пропало из вида. Он уронил вилку, и она со звоном покатилась со стола на пол. Такого просто не могло быть. Не могло никак. Он судорожно обвел глазами веранду, но все остальные детали обстановки оставались без изменения. Он посмотрел вниз и увидел на полу только вилку, которую уронил. Потом провел ладонью по лицу, вытирая неожиданно выступившую испарину, сглотнул слюну и бросился в комнату. Там после его ухода принципиально ничего не изменилось. Мальчик по-прежнему мирно спал, женщина лежала в той же позе без всяких признаков движения. Тишину нарушало только мерное дыхание ребенка и бодрое тиканье китайского будильника на столе у изголовья дивана. Преодолевая накатившую с нижней части тела волну ужаса, он бросился проверять, закрыты ли окна и двери. Захлопнув крошечную форточку, несколько раз липкими от пота руками довернул щеколду, убеждаясь, что она точно закрылась. Потом в глазах потемнело, ноги стали ватными, и он тяжело опустился у окна на пол. Силы кончились. Полутемная комната слабо мерцала и теряла очертания. С большим трудом он заставил себя чуточку успокоиться и начал дышать ровнее. Пот заливал глаза, он достал из кармана носовой платок и долго вытирал лицо. Уже с трудом верилось, что он вообще что-то видел. Существо на оконном стекле ни на что виденное раньше похоже не было. Оно скорее являлось плодом страшных галлюцинаций, чем реальным насекомым или животным. Рот вдоль всего тела – это значит, желудка нет. Или оно хватает что-то мелкое, потом захлопывает вокруг жертвы пасть, дробит челюстями и переваривает прямо во рту. Такого ни в одном учебнике по биологии точно не было… Разве что… Он припомнил газеты десятилетней давности. Что то похожее было в Мексике, там на домашний скот нападало непонятное существо, которое никак не могли убить фермеры. Оно вспарывало вены и высасывало из жертвы всю кровь… От этих мыслей ему стало опять дурно. Сил встать не было, но и оставаться на месте было страшно. Проникнуть в дом это существо, которое он видел, не могло, но не было никакой гарантии, что по соседству не бродит что-то покрупнее. Прошло несколько минут, и ничего не нарушало тишины. Преодолев слабость и дрожь в ногах, он с трудом поднялся. За окном стало немного светлее, ветер чуть шевелил листья молодой яблони. Оставался чердак. Там он еще не проверил окно. Но подняться по крутой лестнице он явно сейчас не мог. На веранде ничего не изменилось. На столе стоял не отпитый чай и тарелка с куском котлеты. Окно было свободным от страшных существ, между кустами смородины никто не бегал. Небо скрывала сплошная пелена облачности, но грозовой она больше не казалась. Сделав глоток из чашки, он внимательно осмотрел каждый куст и каждое деревце, но до соседнего домика ничего пугающего заметно не было. Немного успокоившись, он решил все-таки подняться на второй этаж. Тогда можно было уже быть уверенным, что странные существа так просто до них не доберутся. Тяжело переступая со ступеньки на ступеньку, он поднялся и просунул голову в квадратный люк в потолке. Наверху было достаточно уютно, около большого окна стоял диван, люк был огорожен резными перилами. Дальше, в глубине второго этажа, часть пространства была отгорожена стенкой, видимо, там была комнатка. Ухватившись за перила, он с трудом шагнул на пол второго этажа. Лестница оказалась, как обычно из-за недостатка места, слишком крутая. Тот, кто ее строил, разумеется, считал себя еще молодым и здоровым, и сэкономил место на веранде. Теперь старику после подъема надо уже отдыхать на диванчике. Тяжело опираясь на столик, он сел около окна. Оно было большое, с тюлевыми занавесками, поэтому на втором этаже было еще можно что-то разглядеть даже в этой полутьме. Надо было поискать свечки, а то скоро будет уже ничего не разглядеть. Все помещение было обшито вагонкой, а противоположная стенка завешена полочками. Так все его соседи и делали, потому что стены под крышей получались наклонные. К двери было страшно подходить, казалось, что там уже сидят и молча ждут несколько таких же страшных тварей, как та, которую он видел. Долго мечтать, однако, было нельзя, иначе они действительно могли как-то просочиться через забытую открытую форточку. Он тяжело поднялся и осторожно приблизился к двери. Минуту прислушивался, но, кроме шума ветра под крышей, ничего не расслышал. Скорее всего, где-то выше был вентиляционный леток или щели, по ним и гулял сквозняк, но добраться туда он уже вряд ли сможет. Внизу что-то громко стукнуло, он вздрогнул и, повернувшись к лестнице, с ужасом ждал, что произойдет дальше. Но, кроме стука его сердца, он ничего не услышал. Может, мальчик проснулся и что-то спросонья зацепил. Он все больше чувствовал, как липкий холодный ужас сильнее и сильнее захватывает его. Если внизу что-то начнет происходить, он, скорее всего, ничего не сумеет сделать. Никто не придет на помощь, как не кричи. Он осторожно взялся за ручку двери, и понял, что ладонь вся влажная от пота. Ничего там не должно быть, решительно подумал он, и, осторожно нажав на ручку, приоткрыл дверь сантиметра на два, рассчитывая, в случае чего, сразу ее захлопнуть. Подождав минуты три, он уже решительнее стал открывать дальше. Его встретила уютная комнатка, видимо, с любовью сделанная пожилыми родителями для того, чтобы дети чаще приезжали, и им было здесь хорошо. Она была оклеена веселыми обоями с рисунком, местами пострадавшими от сырости, по бокам стояли две кровати, в одном углу стоял шкаф, другой пустовал, видимо, раньше там размещали детскую кроватку. На столе около окна одиноко ютилась пустая вазочка. Больше всего это напоминало номер в заброшенной пустующей гостинице. Видимо, маленький ребенок подрос, и сюда больше не приезжали. Ему стало опять грустно, он прекрасно знал, что здесь нет ничего интересного для большинства современных семей, проводящих отпуск за рубежом. Речка была далеко, и, кроме стареющих садоводов и внучат, мало кто здесь надолго задерживался. С ним самим произошло то же самое. В углу на полочке стояла свеча, и лежал коробок спичек. Видимо, раньше здесь отключения света очень опасались. Окно было закрыто наглухо и форточка затянута сеткой от комаров. Опасаться здесь было нечего. За окном погода становилась все лучше, скорее всего, к ночи будет ясная погода. На часах была половина десятого, дождя, против ожидания, не было, а огород он так и не полил. Возвращаться к себе на участок он, конечно, не сумеет, лучше дождаться утра. Вот запер ли он в спешке входную дверь? Никого в округе нет, но жалко, если стащат что-то нужное, например, этот дурацкий DVD-проигрыватель. Дочь будет опять ворчать… Взяв свечу и спички, он собрался возвращаться вниз, но неожиданно услышал топот на лестнице. Он открыл дверь и увидел перепуганного мальчишку, почти сжавшегося в комочек. Тот стоял, как маленький испуганный зверек, и вместо лица были видны одни полные ужаса глаза.
- Дяденька, - пролепетал мальчик – Так бабушка шевелилась, говорила непонятные слова, мотала головой… Потом подняла руку вверх и долго держала… Попыталась встать и… Опять легла… Я посмотрел, она по моему … уже не дышит…
И разрыдался. Он обнял мальчишку и погладил по голове. Крохотное тело сотрясали рыдания.
- Дяденька, неужели никто не приедет? Где мама и папа? Бабушка совсем не дышит, а они не едут… И не едут…
- Ничего, ничего, утром приедут – единственное, что он смог ответить ребенку. Его дочь внука с дедушкой оставлять не любила.
- Бабушка умрет, да? – плакал малыш. Что он мог ему ответить? Что на улице летают какие-то страшные твари со ртом вдоль тела? Он уже и сам в них не очень верил. С другой стороны, «летающие тарелки» они вдвоем видели. Вполне возможно, эта тварь на окне как-то связана с ними, раньше, правда, такого никто не рассказывал. Низкорослых серых уродцев многие видели, насекомых такого вида только в фильмах ужасов показывают. Он потрепал мальчика по голове.
- Не плачь, твоя бабушка совсем старенькая. От того, что мама приедет, многое не изменится. Ей и врачи могут не помочь. Сейчас уже вечер, поздно, она просто должна много отдыхать. Завтра попробуем дозвониться в город, может, связь наладится. А то, что бабушка не дышит, просто, может, ты не замечаешь. Она дышит, но очень-очень тихо. Ее просто беспокоить не надо. Пойдем лучше, что-нибудь наладим тебе поужинать.
Страх уже почти прошел, он чувствовал себя просто усталым и разбитым стариком. Взяв свечку, он тяжело спустился вслед за мальчиком вниз. Стало заметно светлее, так могло и солнце напоследок выглянуть. В свечке пока надобности не было, он зажег газ и поставил на плиту остывший чайник. Мальчик устроился на стуле у окна и смотрел на улицу. Зайти навестить бабушку им обоим не хотелось. Разогрев котлету с картошкой, он положил ее на тарелку и поставил перед ребенком, но есть тот, очевидно, еще не хотел. Слишком тяжелый день. Единственное, чего бы очень не хотелось в этот момент, чтобы опять прилетело это пугающее существо. Современный мир он совсем не понимал. И свою дочь тоже. Жена была далеко не ангелом, зачастую портила нервы всем окружающим, сварливо сжимая губы, но точно никогда бы не оставила ребенка на попечение слабой больной старухе. Наверняка у родителей этого мальчика есть машина. Если нет связи, и не ходят электрички, любая мама хотя бы забеспокоиться должна. Ребенок так и не притронулся к еде. Сидел и смотрел в окно. Наверное, мысли у него были такие же. Вдруг он забеспокоился и прильнул глазами к окну, явно пытаясь что-то рассмотреть.
- Смотрите, дяденька, кусты шевелятся! Там! - рассмотреть, про что говорил мальчик, он не смог, пока тот удивленно не закричал: – Смотри, собака! Собака… Ой, мама!!!
Тут он тоже увидел. Зрелище было ужасным. Из кустов кубарем выкатилась лохматая дворняга, которую он видел утром. На загривке, облепив голову, сидела та страшная тварь, которую он видел на стекле. Собака колотила по ней лапами, пытаясь сорвать с головы, и, видимо, дико скулила. Потом рванулась вперед, и скрылась из вида за углом дома. Он посмотрел, на мальчика, тот был белым, как мел. Он хотел его успокоить, он тот бросился в комнату к окну. Успеть за ним мог только спортсмен. Прошло секунд десять, и мальчишка вернулся.
- Ничего не видно из окна – заявил он и понесся по лестнице наверх. Все произошло достаточно неожиданно, подняться следом за ним удалось только через пару минут. Мальчик стоял столбиком у окна, осунувшийся и сжавшийся. Он встал рядом, с трудом переводя дыхание. Смотреть вперед было невыносимо. Прямо перед домиком висел дискообразный аппарат, вниз от которого струились потоком длинные, как веревки, щупальца. НЛО был почти черного цвета, без каких-либо окон и выступающих частей. Чем он держался в воздухе, было не понятно. Больше всего он напоминал черную медузу или, скорее, старый высоченный гриб с плоской шляпкой. Нижние края щупалец уже оплетали отчаянно мечущуюся собаку. Потом достаточно спокойно потащили наверх, к нижней стороне диска. Казалось, он хочет ее проглотить, но, вместо этого, аппарат поднялся выше и вместе с жертвой поплыл куда-то за деревья. Он обнял мальчика за плечи, тот дрожал крупной дрожью и царапал пальцами по краю стола. Что делать дальше, было не понятно. Выходить на улицу было нельзя. И завтра, возможно, тоже. Если связь не наладится, они даже не смогут предупредить кого-либо об опасности.
- Дядя, что.. это? – слабо шевеля губами, промямлил мальчик – Кто это делает?
Хотелось бы ему сказать, что это инопланетяне. Но уж больно они напоминали прилетевших поохотиться хищников.
- Какие-то плохие инопланетяне. А когда они были хорошие? – с трудом произнес он. От увиденного немного мутило в голове. – Надо прятаться, сюда они не доберутся, все-таки, мы под крышей. Давай спустимся вниз и спрячемся в комнате. Все таки, надежнее.
Он взял ребенка за плечи и осторожно потащил за собой назад, к лестнице. Неожиданно, в углу комнатенки, возникло слабое голубоватое свечение. Оно медленно ползло по стене и полу, как будто сквозь крышу светили фонариком. Сверху окна за стеклом заструились вниз длинные веревки щупалец. Очевидно, над крышей висел еще один такой же диск. Голубоватый свет ощупывал комнату, пятнами ползая от стены к стене, так скоро доберется и до них. Надо было срочно бежать, но он не мог сдвинуться с места. Ноги стали ватными и настолько тяжелыми, что никак было даже сделать шаг назад. Единственное, на что хватало сил, это не опрокинуться на спину. Руки ощущали крупную дрожь в хлипких плечиках ребенка. Что было в этой ситуации делать, он совсем не знал. Яркий луч ударил по глазам, он зажмурился. Так светит в лицо галогенная лампочка. Он называл такой свет больничным, и больше любил старенькие, и дешевые, обыкновенные, со спиралькой. Свет стал совсем неярким, он осторожно открыл глаза. Комната была чуточку освещена из окна, когда он стал всматриваться, то замер от ужаса. За стеклом была видна картина, поражавшая своей несуразностью и уродливостью. В неярком голубоватьм свете на темном фоне, наполовину выделяясь из него, как барельеф, на них пялилась перевернутая птичья голова. У нее был уродливый клюв птицы дронт, как часто любят рисовать у мультипликационных злобных персонажей, и над ним почти соединенные вместе три глаза. И еще хохолок. Глаза, не шевелясь, смотрели прямо. Вокруг колыхалась темная вязкая масса. Казалось, она заглотила эту отвратительную птицу, теперь, уже мертвая, она торчит и переваривается. Над глазами у нее был еще и хохолок. И все это между колышущихся щупалец. Такой мертвый взгляд продолжался несколько секунд, потом, все также вниз головой, все это поползло вверх, обозначив край диска, который трепетал, как от сильного ветра. Еще вверх проскочил темный отросток, на конце которого, расширяющегося в раструб, был яркий источник света. У этой твари было еще щупальце-фонарик! Вьющиеся веревки становились все реже, потом окно расчистилось. Диск ушел вверх. Очевидно, летал он, как-то за счет мощных потоков воздуха, которые пропускал через себя. Такого он нигде не читал. Если это форма жизни, то очень страшная. Существо уже их заметило, очевидно, попытается вытащить из дома, потому что собаку уже утащило другое существо. Остались только они, потому что вокруг больше никого не было…
Очнулся он оттого, что мальчик тащил его за рукав к лестнице. На подгибающихся и обмякших, как тряпочки, ногах, он, еле переступая, потащился к лестнице. Она казалась неимоверно далеко. Наконец, рука ухватилась за перила. Он чуть не соскользнул – рука была мокрая от пота. Зрение сузилось до границ узенького кружочка, в центре которого были ступеньки, их было очень-очень много… И еще мальчик что-то кричал… Почти беззвучно. И изо всех сил тащил вниз по ступенькам. Сейчас, сейчас… Одна, две, три… Не спеши, малыш, дедушка старенький. Кажется, он это и говорил, потому что мальчик перестал тянуть и просто пошел вниз, держа его за рукав. Когда лестница закончилась и началась веранда, он услышал резкий скрежещущий звук из комнаты, где оставалась бабушка. Там их застала ужасная картина: в лучах яркого голубоватого света чудовище ломало окно. За пару минут оно выбило окна и вытащило раму, потом пучок щупалец ворвался внутрь и опутал лежавшую на кровати старуху. Та даже не пошевелилась – похоже, ничего уже не чувствовала. Часть щупалец упиралась в пол, и по ним, как по ковровой дорожке, существо потащило безучастное тело в оконный проем. Рядом дико орал мальчик, но сделать тут было уже ничего нельзя. Тело аккуратно, вперед головой, как на носилках, выехало в окно. Туда же уползли змеящиеся веревки. Очевидно, не смотря на то, что они были тонкие, как альпинистские канаты, сильные были гораздо больше, чем все, что встречается на земле. Мальчик бросился вперед, удержать его он не успел, только тяжело дошагал следом. За окном в сполохах света, опутанное щупальцами, как в гамаке, в метре от земли, висело тело бабушки. Сверку ее освещал «фонарик», и тыкало еще что-то, тоже щупальце, с расширением на конце. Так продолжалось недолго, потом, по непонятной причине, щупальца аккуратно опустили тело на землю, свет погас, и все веревки моментально втянулись вверх. Видимо, старушка показалась существу неаппетитной. Хотя он не мог отделаться от впечатления, что вся процедура напоминала больше осмотр врача. Он сгреб мальчика под мышку и потащил на веранду, понятно стало, что в комнате спасения не найти. Бабушку вытащили за пару десятков секунд. На веранде он тяжело опустился на пол, бессильно ощущая, что сделать ничего уже не в силах. Перед остеклением веранды, прямо напротив, висел еще один диск, или этот же самый. Вблизи он казался еще более уродливым. Края его были расчерчены на сектора, в каждом из них, теменем к краю, была утоплена птичья голова с клювом и тремя глазами, так, что они окружали центр диска. В самой середине, окруженная по кругу корнями щупалец, находилась впадина, в которой шевелились, веером сжимались и разжимались, как у растения актиния, зубообразные отростки. Они не казались острыми, как у акулы, но, скорее всего, они опутывали жертву, и держали, пока из нее не уходили все жизненные соки. Мельком посветив на них фонариком, которых у него росло штуки четыре, существо оперлось на часть щупалец, остальными начало ощупывать окно веранды. От ужаса у него потемнело в глазах, сил хватило только на то, чтобы тащить мальчика к себе за спину. Шансов уцелеть от этого больше не становилось, но ничего еще он уже сделать не мог. К его еще большему ужасу, чудовище нащупало форточку и ее открыло. Ломать окно оно почему-то уже не хотело. В форточку пролезло одно из щупалец и остановилось в метре, направленное прямо ему в лицо. На краю щупальца поблескивало что-то типа зрачка. Вместо того, чтобы схватить, оно неожиданно распустило крылышки на краю, изображая ярко раскрашенные в переливающиеся красные и оранжевые цвета, крылья бабочки. Так, наверное, оно привлекало жертвы. Помахивая в воздухе крылышками, оно поводило зрачком, осматривая их с ног до головы, потом неожиданно резко их сложило и моментально уползло обратно в форточку. Диск приподнялся над деревьями и поплыл над яблонями куда-то в сторону. То ли он был сыт, то ли и не собирался ими обедать. Мальчик что-то кричал рядом, через минуту он сообразил, что это про подвал с картошкой. Он где-то во дворе, и там можно спрятаться.
- Дяденька, вставайте же, они улетели, дяденька, ну вставайте! – мальчик дергал из всех сил его за рукав, по его лицу струились потоки слез, которые он уже давно не вытирал. Сил не было совсем. Все казалось страшным сном. Ему уже было все равно, съедят его или потащат щупальцами через окно.
– Ну, пойдемте же, ну что вы сидите! Ну, вставайте! Они скоро снова прилетят! – плакал навзрыд ребенок. Еще немного, и он тоже сядет и не встанет, тогда уже точно не спастись.
Наконец, ему удалось собрать все силы и сесть на четвереньки. Потом, как животное, он пополз за ребенком к входной двери. Это и вправду, был их единственный шанс. Там не было окон, а дверь можно было чем-то привалить. Слабая надежда, но в домике им не спастись, тем более что свет от этих фонарей проникал сквозь стены, их наверняка было видно, как на ладони. Мальчик возился с замком и никак не мог его открыть. Он приподнялся на коленях и повернул щеколду. На дворе было уже почти совсем темно. Он с трудом встал и тяжело поплелся за мальчиком вокруг дома. Бабушка, очевидно, уже была мертва, идти туда не было ни сил, ни желания. Мальчик через каждые три шага оборачивался, а он двигал чем-то внизу, как плыл среди облаков. Правой рукой он периодически хватался за стену. Он понимал, что надо быстрее, но как? Он уже не умел ходить, его шатало на ветру, как подсолнух. До сарая было рукой подать, туда показывал пальцем ребенок, но как дойти, если ощущаешь себя тыквой на огороде? На середине пути он увидел впереди пролетающий мимо диск. Тот равнодушно проплыл мимо. До двери в подвал оставалось метров десять, когда свечение наверху стало сильнее. Он поднял голову. Небо почти расчистилось, среди редких и одиноких звезд ярко светили два четырехугольных созвездия. Они становились все ближе, стало понятно, что опускаются два очень больших диска, с мощными огнями по краям. Вряд ли они были живыми существами, скорее действительно напоминали летающие объекты. Мимо правее пролетели еще два маленьких диска, все они направлялись в одну сторону. Когда он посмотрел туда, вдалеке, за деревьями, освещенные потоками света, четыре диска, как шляпки примостившихся рядом грибов, поднимали над деревьями что-то огромное, оплетенное щупальцами, и при этом невидимое. Оно явно конвульсивно дергалось, при этом он с коченеющим ужасом увидел, как что-то невидимое выдергивает вверх мелкие садовые деревца, как закопанная в огороде веревка выдергивает растения, когда, за нее тянешь. Одну из маленьких яблонь подняло в воздух совсем недалеко, выдрав, как пучок травы, вместе с корнями. Потом бросило. То, что ее держало в воздухе, никак не было заметно. Свет от большого диска становился все ярче, к клубку подлетело еще несколько дисков, тоже собираясь зацепить это невидимое нечто. Сверху опустились толстые жгуты. Их концы подсоединялись к вершинам дисков, после чего их всех вместе с добычей мощным рывком потащило вверх. По кронам деревьев металось, сшибая листья и сгибая отдельные ветки, что-то тонкое, как будто по ним тащили с большой скоростью толстые веревки. Мальчик ждал его уже у двери, а он не мог сдвинуться с места. То, что тащили наверху, было намного страшнее тех дисков, которые до этого ему казались самым ужасным, из увиденного за всю его жизнь. Подтянув невидимые щупальца, нечто начало ими отбиваться от облепивших дисков, отшвыривая тех, которые только начали его опутывать. К его ужасу, по земле рядом с ним, по направлению к этому уродливому клубку побежала змейкой канавка разрытой земли. Он обернулся и покрылся ледяным потом: невидимая нить, вздымая фонтанчики земли, тащила за собой, как куклу, тело бабушки, безжизненно волочащееся следом. Бросив ее на огороде между клубнями картофеля, и прошелестев между листьев, она исчезла в том же направлении. Он ничего, похожего, например, на рыболовную леску, не заметил. Какой это нечто было толщины, как он перебиралось под землей? Отделавшись от шока, он снова посмотрел на то, что происходило вверху. Там по прозрачному жгуту, спускавшемуся на вершину невидимой добычи, струилось, пульсируя, голубоватое свечение. От этого существо, захваченное дисками, стало чуточку различимым. Оно подсвечивалось голубоватыми ниточками, будто опутанное нервами, видимо, это были окончания его невидимых щупалец. Само оно стало различимым, когда голубоватое свечение добралось в центр клубка, там подсветился голубоватой сеточкой уродливый неровный пузырь, потом вспыхнул весь и обмяк, после чего голубоватые струйки обозначили тысячи бессильно повисших спутанных в клубки нитей, спускавшихся, как волосы, до самой земли. Потом существо некоторое время высвечивалось сереющими сеточками, они все более темнели, тем временем диски аккуратно и ровно упаковывали его в кокон, равномерно опутывая со всех сторон. Из-за яркого свечения большой диск было совсем не видно, казалось, добыча ему и не нужна, наверх он больше не тащил, но, как он понял, остальные диски начали аккуратно подтягивать свисающие нити, чтобы получился единый брикет. Неожиданно глаза ослепил луч голубоватого света. Он понял, что один из дисков неподалеку. Зрителей таинственные пришельцы, очевидно, не терпели, поэтому, собрав все оставшиеся силы, он сделал несколько неровных шагов к открытой двери подвала. Мальчик сидел рядом, остекленевшими глазами смотря на лежавшее без движения, в неровной позе, как ворох тряпок, тело его бабушки. Схватив его за рубашку, он потащил ребенка перед собой по ступенькам вниз, и забежал в подвал. Кто там кого побеждал в небесах, было не так важно, как не попасть в клубок щупалец одного из дисков. Внутри было темно и сыро. Фонарик и свечку он не успел взять, пришлось продвигаться чуть ли не на ощупь. Подвал был крошечной комнаткой, метра два на полтора, голова почти упиралась в потолок. Он был сделан по принципу землянки, что сейчас встречалось уже нечасто. Сбоку, едва различимые, виднелись полки со стоящими банками. На полу лежал, как он с трудом разглядел, ворох пустой мешковины. Усадив мальчика к дальней стенке на эти мешки и сказав ему: «не бойся!», он вернулся закрывать дверь. Хорошо, хоть ручка изнутри была. Щеколды, естественно, не было. Он закрыл дверь, стало кромешно темно. Привалить ее даже просто так было совсем нечем. Он пошарил на полу рядом. В углу около двери стояли совок и веник, и больше ничего. Совок был пластмассовым, непрочным, но ничего лучше было уже не придумать, и он кое-как подсунул его под ручку. Защита была совсем хлипкая, оставалось только надеяться, что, поймав это невидимое чудовище, инопланетные существа ими больше не заинтересуются. На ощупь, пробравшись к мальчику, он сел рядом на пол и обнял закостеневшее от ужаса тело. Запоздало пробежала в голове мысль, что надо было прихватить мальчику одежу потеплее, а то замерзнет, пока они прячутся. Одет тот был по-летнему, он кое-как прикрыл его ноги мешковиной. Мальчик в ответ даже не пошевелился. Хорошо, хоть стены подвала были обшиты досками, а не просто бетон. Те, кто это строил, были аккуратными людьми. Жаль, что отдать это было, очевидно, некому. Дети не заинтересовались. У них, как он на своем опыте понял, были уже другие идеи. Дверь была пригнана достаточно плотно, свет едва струился из крошечного вентиляционного окошечка над ней. Что бы там не происходило в небесах, их это уже не касалось. Хотелось только, чтобы на этом они закончили здесь свои дела и улетели.
…Неожиданно среди тишины он явственно расслышал скрежещущие по металлу звуки, как будто край железной крыши грызли зубами и царапали когтями. Он сжался – ничего еще не кончилось. А он думал, что так они и досидят до утра. Сверху скрежетало и ломилось внутрь, как он понял, курочили железную трубу, ведущую наверх. На ней наверняка была приделана грибком крышка, но это всего лишь жесть. Скоро, по характеру скребущих звуков, ему стало понятно, что это ломится то насекомое, которое он видел на стекле, или нечто подобное. Стало жутко. Если диск на них не нападал, то это существо явно могло быть агрессивным. Он прислушался к дыханию мальчика, тот явно спал. Это было к лучшему, неизвестно, какая капля могла переполнить и без того до краев налитую чашу его страхов. Как он себя поведет, если перепугается уже до умопомрачения, предположить было сложно. За ним угнаться он бы не сумел, если мальчик бросится бежать. Свет из маленького окошечка становился все более голубоватым, потом оформился в луч. Спасаться было уже негде. Погуляв пятном, по полу и охватив узенькие полочки и дощатые стены, он засветил им прямо в глаза. Бояться не было больше сил. Он только крепче прижал к себе ребенка и зажмурил глаза…
Очнулся он от тишины. Ничего больше не скреблось в трубу и не светило сквозь стены. Никто даже не попытался открыть дверь. Видимо, пришельцам они с мальчиком были малоинтересны, с бабушкой было иначе. Оставалось предположить, что невидимое чудовище что-то с ней сделало, и они с этим разбирались по-своему. Некультурно, но лучше, чем просто всех убили. Просидев так, без всяких мыслей и желаний, длительное время, какое, он даже и не ощущал, уставившись в окошечко, он увидел, как светлеет темный квадратик, и выступают из темноты плохо различимые предметы. Когда стало уже настолько светло, что можно было подробно рассмотреть почти пустые полки и дощатые стены, он осторожно передвинул мальчика, уютно устроившегося на его плече, опираться на стену, постаравшись, чтобы тот не проснулся. Убедившись, что ребенок спит, он долго разминал затекшие до ломоты конечности, пока не удалось подняться. Убрав совок и осторожно приоткрыв дверь, он убедился, что снаружи ничего не шевелится. На небе растекалась предрассветная серость, пелена облаков уже не была гнетущей, как вчера. Оставалось сделать крайне малоприятное дело, пока мальчик не проснулся. Тело лежало в том же месте, в каком чудовище из другого мира его оставило. Смотреть на него было страшно. От тучной пожилой женщины остался ссохшийся пожелтевший комочек, укутанный ворохом не подходящих по размеру тряпок. Невидимое существо сосало жизнь до предела. Не понятно, откуда оно здесь вообще взялось. Ввалившиеся щеки и глазницы окружали темную воронку полуоткрытого рта. Поискав тележку и найдя ее в том же месте, где ее вчера, обессиленный, бросил, прикатил ее к останкам старушки. На веранде он нашел рукавицы, неизвестно, какую заразу могла оставить страшная нить. Подсунув руки под тощее, как у насекомого, тельце, он без особого усилия перенес его на тележку. Весило оно, по его мнению, уже килограмм тридцать, не больше. Вчера он не сумел бы его даже оторвать от земли. Перенос тела бабушки в комнату уже не занял много времени. Повсюду виднелись борозды выдранной с клочьями почвы, на невысоких деревцах виднелись проплешины в листве, как изорванные нерадивым садовником. Выдранная с корнем оконная рама валялась на траве. Вставить ее обратно сможет уже только плотник. Он вернулся к подвалу. Из за полуоткрытой двери осторожненько выглядывал малыш. Взяв за руку, он повел его на веранду. Оставаться вдвоем здесь было незачем. Ничего хорошего сидеть рядом с мертвым истощенным, как мумия, телом, не было. Поискав в комнате, он нашел шариковую ручку и лист бумаги. Ручка была совсем высохшая, но, погрев ее над пламенем спички, и долго расписывая, он с трудом сумел написать несколько слов, указав адрес своего садового домика. Оставалось надеяться, что связь восстановится, или родители ребенка все же обеспокоятся ее отсутствием и приедут. Закрыв дверь, он взял мальчика за руку и повел за собой. Тот так и не произнес ни слова. Видимо, и так все понял. Выйдя за калитку, он увидел сидящую на обочине дороги псину, с виду целую и невредимую. Почесав за ухом, пес посмотрел с надеждой, лениво вильнул хвостом, и снова положил голову на передние лапы. Прохожие явно ничего не несли покушать. Небо все больше светлело, обозначая уже отдельные кучки облаков, обещая скоро снова стать летним и солнечным. Осталось только подумать о том, как внятно объяснить произошедшее. Говорить о летающих дисках с бабочками на щупальцах мог бы только потенциальный изгой здешнего сообщества. Над такими либо по тихому смеялись, либо мягко и настойчиво советовали обратиться к психиатрам. Попадать в такое положение было незачем, родителям ребенка придется предложить историю о заезжих ворах молдаванах. Совсем психи, пришлось спасаться бегством. Что они натворили, он за это не отвечает. Кто они – он их не видел толком. А бабушка просто умерла в комнате, потому что заболела. Ту же историю он предложит мальчику потом. Что у них останется – это кто-то еще есть во вселенной. Плохой он – вряд ли. Но очень невежливый. Наверное, это ближайшие соседи, очень развитые. Что-то они вытаскивали, очень опасное, о землянах они в курсе, но люди им совсем не интересны. Потому что совсем другие какие-то, до такой степени, что летательные аппараты у них пугают до смерти. Наверняка, сами на людей совсем не похожи. Раньше эта тема была модной, а сейчас говорят об этом только те, кто рискует остаться без слушателей. Другие времена. Он потрепал мальчика по голове – может хоть ему будет потом что-то интересно. Внуку Вове такие истории ассоциировались только с мультфильмами про роботов. Он улыбнулся и зашагал веселее. До его домика оставалось рукой подать.
2009 г.