- Ну что, жмурик хренов? Воскрес? Как обратно с того света возвращаться?
Распростертый на носилках человек слабо пошевелился. Веки приоткрыли бледно-голубые зрачки. Мутный, рассеянный взгляд на секунду сосредоточился на ухмыляющемся лице санитара, затем исчерченное царапинами лицо снова обмякло. Расцепив спекшиеся губы, замазанные пятнами засохшей крови, шипящий голос еле заметно произнес:
-…. Опять….. Зачем….. Не хочу…..
- Ну что ты там шуршишь? Вижу, ты саморез со стажем. Ничего, уже приехали, сейчас в палату определим. Или в морг, если захочешь – санитар хихикнул своему остроумию. – Хреново ты, парень, выглядишь. Как последняя наркота или алкаш.
Лязгнул замок и в машину ударил поток нестерпимо яркого солнечного света. Человек снова закрыл глаза. Затем почувствовал толчок. Со скрежетом носилки покатились по железным направляющим. На ярком свету он выглядел еще страшнее: исхудавшее изможденное лицо на серой подушке, все покрытое мелкими порезами и синяками. Под глазами чернели круги.
- Да открой ты свои глаза, что ты трупом раньше времени работаешь? Посмотри, весна на дворе, ручьи текут, снег тает. Девушки красивые ходят! А ты вены пилишь, придурок. Или баба к другому ушла? Знаю, как весна, так аврал. Прут вот такие подснежники. Гормоны по башке шарахнут – и давай вены резать и таблетки горстями жрать. И так это делают, чтобы вытащить успели. А нам – таскать. Как там, лучше? По светящемуся тоннелю летал?
Некоторое время губы слабо шевелились, будто человек собирался что-то сказать, но потом не решался. Затем глубоко вздохнул и с трудом произнес каким-то глухим и равнодушным голосом:
- ….. Ты ничего не знаешь…. Им больно….. Им всем все время очень больно…..
Носилки поставили на каталку и с железным дребезгом покатили через железные двери. Через некоторое время санитар вернулся и застал врача в глубокой задумчивости. Он стоял около машины, опустив голову, и носком ботинка ковырял кусок глины на асфальте.
- Странный пацан. Как будто и жить не хочет совсем, и умереть не решается. Как будто видел ад своими глазами.
- А… - врач как будто очнулся – Этот… Я его знаю, уже возил. И другие возили, насколько я в курсе. Ходил неоднократно, знает куда, но почему-то не решается закончить. Пока. Но такие рано или поздно уходят насовсем. Думаю, и этот потенциальный невозвращенец. Пошли.
Врач повернулся и пошел к дверям дежурной комнаты, все так же думая о чем-то своем. Потом, уже у самого входа, вдруг остановился и обернулся:
- Иногда бывает, что человек уже живет в аду. Все время. И умереть до конца не может, мы успеваем.
***
- Так. Валерий Викторович. Седьмой случай попытки суицида. - Врач поднял глаза от лежащей на столе карточки. Перед ним сидел очень худой молодой человек. Больничный халат был ему явно сильно велик. Взгляд потухших глаз ничего не выражал и был устремлен в одну точку на полу. - Меня зовут Сергей Павлович, я психолог. Мне кажется, нам надо поговорить. Ведь Вы не станете утверждать, что происходящее с Вами – норма.
Собеседник молчал и продолжал смотреть в пол. Пауза затягивалась. Где-то за окном прогрохотал трамвай. Больше ничего не нарушало возникшего молчания.
- Понятно. Вы не хотите ни с кем говорить. Но без посторонней помощи Вам не выбраться из замкнутого круга. Пройдет какое-то время, и Вы снова окажетесь в этом кресле. Или еще хуже. Любую проблему можно решить. Не бывает безвыходных ситуаций, всегда что-то можно сделать.
Человек в халате, наконец, оторвал взгляд от пола и взглянул врачу в глаза. Взгляд был наполнен бесконечной усталостью и какой-то глухой бесконечной тоской, как в склепе, заточенной в худощавом теле. Еще там читалась большая внутренняя сила и убежденность, будто все происходящее и есть нормальный ход вещей.
- Закурить можно? – его голос был усталый, но спокойный. Ни малейшего намека на какое либо психическое расстройство. Даже не срыв, а планомерное непрекращающееся падение. И дно, видно, недалеко. Его руки с перебинтованными запястьями слегка дрожали, когда он раскуривал сигарету. Потом затянулся, откинулся на спинку, и стал молча, как и до того, смотреть в окно. Там был виден только угол больничного корпуса и самый край голубого неба. Врач решил помолчать тоже. Он был уже немолод и видел много невротических натур, пытающийся уйти из жизни по самым пустяковым поводам. Но были исключения, и одно из них сейчас сидело перед ним. Попробовать разобраться было интересно и как профессионалу, и как просто постороннему наблюдателю. Совершенно чуждая обыденности психология, с постоянным иррациональным стремлением к смерти. Должна быть причина. Из-за самой несчастной любви никто не делает обычно больше одной попытки. Очень редко две, но тогда специально принимают маленькую дозу или делают небольшие надрезы. Чтобы вовремя спасли и не дали умереть совсем.
- Без пользы. – Не поворачивая головы и не меняя интонации голоса, вдруг сказал пациент. И снова молчал минуты две. – Сейчас вы меня осмотрите и сделаете заключение, что я здоров и вменяем, хотя иногда говорю странные вещи. Поставите диагноз «депрессия» и отпустите домой с пригоршней транквилизаторов. Я вас понимаю. Но вы ничем не можете мне помочь. Пытались уже многие. Раньше. Меня водили к спецам. Результат вы можете видеть.
Опять молчание. Врач снял очки и начал протирать стекла.
- Но вы же совсем молодой человек. Вам нет и тридцати лет. Зачем сводить счеты с жизнью, если она еще толком и не началась! Может, я и не такой спец, как те, с кем вам посчастливилось общаться. Но я должен попробовать вам помочь. Это моя работа. И долг, если хотите. Даже если у меня не получится, я смогу себе потом сказать, что сделал все, что мог. Потому я хочу разобраться. Если даже я сейчас потерплю неудачу, в следующий раз я уже могу и победить. Например, мне непонятно, почему вы так и не решились убить себя окончательно?
Самоубийца некоторое время смотрел на тлеющий кончик сигареты, затем взглянул доктору в глаза. И в этом взгляде сквозило снисходительное понимание.
- Если бы я мог… – Он покачал головой. – Но я не могу! Ни там, ни здесь. Дело вовсе не в решительности. Вы просто слишком мало знаете… Я вижу их регулярно здесь, и каждый раз, когда пытаюсь уйти туда. Всех. Моих друзей, близких, и не очень. Которых я убил.
Он криво усмехнулся и продолжил:
- Хотя ни один прокурор не выпишет ордер на мой арест. Для окружающих я всего лишь странный псих. Но перед законом я чист. Меня судит моя совесть. И выносит смертный приговор. Раз за разом. Но этого оказывается мало, и я возвращаюсь, чтобы сделать еще и еще один круг. Давно бы уже ушел навсегда, но там… мне намного хуже, чем здесь. Смерть отказалась от меня. И жизнь тоже. Вы говорите «сделал все, что мог». Но я могу делать все, что угодно, вообще все. И это не изменит решительно ничего. И вы поймете, что не можете ничего. Как поняли другие раньше вас. И отказались от меня.
- Значит, вы утверждаете, что видели ад, пытки которого показались столь ужасными…
Больной начал смеяться. Его смех был похож на птичий клекот. При этом тщедушное тело вздрагивало и раскачивалось.
- Доктор! Не мелите чепухи! Вы же рациональный человек! Как вы можете говорить про то, во что сами не верите! Никакого ада нет. Есть только ад своего сознания. Муки совести и загнанного в угол разума. По сравнению с этим какой-то котел со смолой кажется легким наказанием. – Он перестал смеяться и наклонился вперед, неотрывно смотря в глаза – Вы, наверное, начитались книг, где говорится, что после смерти душа летит по темному коридору, в конце которого встречается с добрым и мудрым вселенским разумом? Забудьте.
- Когда я… ухожу… - он на минуту запнулся – я попадаю в совершенно пустое место. И вижу перед собой лица. Сотни лиц. Тысячи лиц. Сотни тысяч лиц. Они весят в черной пустоте. Они все искажены болью и страданием, они кривляются и кричат. Некоторые уже сошли с ума и их рты растянуты в безумном хохоте. Они страдают все время. Все. Они просят меня помочь хоть чем-нибудь. Это страшное зрелище, от которого самому можно сойти с ума, если бы к тому времени уже не умер. И среди них те, кто погиб по моей вине, и они бросают мне в лицо слова обвинения и боли. Я не могу это вынести.
- Но… - продолжил он спустя минуту – это еще далеко не все. Если бы это было все… Как просто, боже… Но дальше… Там встречаешь Его. Он … смотрит на тебя, ты смотришь на него. И вот это настоящий страх, по сравнению с которым все страхи мира – ничто. Он больше похож… на что-то неживое. Оно затягивает…. Никак не отвести... Никак… - он заметно вздрогнул, как будто увидел перед собой наваждение – Но этот взгляд…. Он запоминает и везде тебя видит. Этот взгляд ты чувствуешь потом все время. Неотрывно. И тебе не уйти никуда, потому что Его нет в нашем мире, но он видит насквозь. И он приходит за тобой потом, если ты медлишь.
Пациент замолчал и снова уставился в пол.
- Да – решился нарушить молчание врач – пугающая картина. Но кроме вас, ее больше никто никогда не видел. Во всяком случае, ни о чем подобном я нигде не читал. Можно предположит, что это всего лишь порождение вашего воображения. А значит, оно не такое и страшное. Это Бог или Дьявол, по-вашему?
- Нет. Вы просто Его не видели. Это не Дьявол… Дьявола нет вообще, это выдумки. И Бога тоже нет, во всяком случае, в том виде, в котором нам хотелось бы. И если он даже где-то и есть, то это так далеко, что ему нет дела до всего этого. Это похоже на какой-то провал. Или водоворот. Но одновременно на глаз, зрачок какой-то, и он видит того, кто идет, и тянет в себя. Очень сильно тянет.
- Но не затягивает совсем! Ведь вы тут. И я тут. И никого больше нет. Если бы он был такой всевидящий, я бы тоже боялся его взгляда. Странная картина, но это просто ваш страх. Он страшен только для вас, не всех можно напугать каким-то водоворотом, знаете. Меня уж точно. Давайте попытаемся понять, откуда ваш страх взялся, а потом попытаемся его убрать. Начнем сначала, как принято. Кого в там «убили»?
На худощавом лице возникло выражение смеси насмешки и понимания. Пациент вздрогнул и издал какой-то отрывистый звук, напоминающий смешок.
– Так же начинали другие. Они тоже просили все рассказать сначала. И потом жалели об этом, хотя им точно ничего не угрожало. Может, все же не стоит? Нет? Точно? Ну ладно, извольте. Я не делаю из моей истории никакой тайны, хотя она просто бессмысленна для других, если вдуматься. Есть еще кое-что. – Он грустно усмехнулся - В этот раз я видел больше, чем раньше. Среди лиц в пустоте я разглядел свое... Как раз, в середине. Ему тоже было больно, как и другим. Как и мне сейчас, наверное... Так что, времени у нас с вами не очень много.
***
Она вдруг повернулась и пошла к нему навстречу. Он остолбенел. Никак не ожидал, что она вдруг решит с ним заговорить снова, после того памятного разговора. Он тогда бежал, сломя голову, от нее, от себя, не зная, куда и зачем. Деревья качались, асфальтовая дорога плыла в сером мареве перед замутненными глазами. Он в первый раз в жизни признался в любви. И в первый раз в жизни получил отказ. В самой жестокой и насмешливой форме. Его смешали с землей. Сровняли с асфальтом. И сверху навалили гору помоев. Не со зла, а так, забавы ради. Не придав значения серьезности его заявления. Со змеиной улыбкой. Как и сейчас. Бежать опять? Тогда он так никуда и не убежал. Боль ежом угнездилась внутри и методично грызла. Ничего подобного он еще не испытывал никогда. Хотелось кричать и метаться, биться в истерике. Он забрался в какой-то темный угол и много часов сидел среди осколков стекла и старых тряпок, спрятав голову в коленях и обхватив ее руками. Пару раз его навещали дворовые коты, поблескивая глазами в полутьме, и спешили ретироваться при первом его движении. Когда он все же решился покинуть свое убежище, был уже вечер. С тех пор солнце в его глазах ни разу не взошло, а окружающая действительность превратилась в сплошной непрекращающийся страшный сон. Он куда-то ходил, что-то делал, с кем-то разговаривал. Кажется, звонил матери, сказал, что все в порядке. Или нет? Вот и сейчас, в продолжение сна, она шла навстречу, и яркий свет светил ей в спину, играя развевающимися волосами. Короткая юбка, стройные точеные ноги, которые она никогда не пыталась скрывать. Бедра колыхаются в такт четким шагам. Она занималась танцами, и ее шаг завораживал взгляды всех встречных мужчин. Все получилось случайно, он вовсе не собирался следить за ней, просто шел, и вдруг увидел, что идет за ней… Господи, Боже, но что же тебе еще от меня надо?! Ее глаза поймали его взгляд, его страх и смущение, лишая воли к любому движению.
- Валера? – Она стояла совсем близко, так, что он ощущал ее аромат. Аромат лета, зовущий и сладкий, как опиум. В ногах появился холодок и противная ватная слабость. Захотелось сесть. Он стоял и ругал себя за безволие и страх. Она игриво наклонила голову и ладошкой оперлась ему на ряд пуговиц на груди.
– Ты что-то не заходишь… почему? У меня часто бывают другие ребята. – Она сделала ударение на последнем предложении и помолчала, любуясь произведенным эффектом. – Ты знаешь, ты заходи. У меня есть на примете очень симпатичная подруга. По-моему, ты ей нравишься. Может быть… даже… - лукавая усмешка – она тайно влюблена в тебя. Кто знает…
Она потрепала его пуговицу, потом убрала руку и уже собралась идти, но вдруг задумалась и вернулась.
- Ты пишешь симпатичные стихи, я читала. Но… все они, какие то мрачные. Склепы, подземелья, колдуны… напиши что-нибудь о любви. Так, чтобы за душу схватила. У тебя получится, я уверена. – Она хихикнула, и почти нараспев продолжила. – Или о рыцарях. Они такие смелые… и сильные… они ничего не боятся и всегда достигают того, чего хотят. А не получается, берут силой. Таких сейчас не найти.
Она повернулась и красиво пошла прежней дорогой, оставив его в смятении. Он понял, что слаб перед ней, слаб совсем, как младенец. И она чувствует свое превосходство, как кошка перед мышкой, затертой в угол. И играет с ней, потому что не хочет есть. И она будет душить его при каждом удобном случае, вот так, дружески, показной добротой и заботой. Пиная по уже нанесенным ранам. Еще и еще раз.
Она вдруг обернулась и улыбнулась ему, потом быстро зашагала дальше. И в ее взгляде сквозила сила и превосходство. Он чувствовал, что жар гуляет по его телу. Но… Он все равно любил ее. И это было сильнее. Он ее ненавидел сейчас так, как никого в жизни, кроме себя. И любил. И страстно желал. И отдал бы все за одно объятие, за один искренний, ласковый взгляд. За один поцелуй. И пусть потом весь мир летит в пропасть.
Он оторвал ватные ноги и неровным шагом побрел домой. Ужасное, унизительное ощущение. Еще недавно он считал себя полным силы воли, жизненной энергии и уверенности в завтрашнем дне. И вот такое стремительное падение на самое дно, откуда, казалось, нет никакой надежды выбраться.
Описав круг, на растущее неподалеку дерево опустилась ворона и, поворачивая голову из стороны в сторону, начала его разглядывать то одним глазом, то другим. Потом издала хриплый пронзительный возглас, похожий на короткий издевательский смех, повернулась к нему хвостом и начала ковырять клювом у себя под крылом. Мимо прошла женщина, таща за руку упирающегося мальчишку в яркой желтой курточке, потом пробежали какие-то школьницы. А он все не мог пошевелиться. Ветер приволок к его ботикам горсточку сухих желтых листьев, потом холодком потрогал те участки его тела, куда смог добраться. Внутри был холод. Снаружи тоже. Лед ко льду. За что? Надо идти снова в опостылевшую комнату, бороться с собой, со своим бессилием и унижением. Вчера он ходил по комнате из угла в угол, и так почти всю ночь, потом свернулся на кровати и забылся на мгновение. А может, на час... Лечь спать, и проснуться завтра таким же бодрым, здоровым и беззаботным, каким он был еще совсем недавно. Но он знал, что этого не произойдет. Вряд ли прошло пару месяцев, но они были самыми мучительными за всю его еще недолгую жизнь. Давно уже пора всему этому закончиться, но внутренняя пытка не прекращалась ни на минуту.
Он повернулся и пошел, наверное, все же домой, но до конца еще не решив, стоит ли туда возвращаться. Возле раскрашенных дверей супермаркета дама непонятного возраста раздавала какие-то газеты. У нее их осталось немного, и видно было, что ей уже хочется побыстрее пойти домой. Он вознамерился пройти мимо, но женщина бросилась к нему и стала настойчиво вкладывать в его руку газету. Ближайшая урна была недалеко, и отказываться было особенно ни к чему. Газета была никчемная, он повертел ее и свернул в намеченной точке избавления от ненужного мусора, но на обороте его внимание привлекли два слова, впечатанные в темный квадрат крупным шрифтом: «Несчастная любовь». И ниже «Приворот, отворот, возврат любимого». Урна осталась позади.
***
- Валера, ты часом не тронулся? – Друга и сокурсника звали Пашка. Он был программистом по работе и по жизни, посему настроен сугубо материалистически. Сидел, напротив, на диване, нервно курил, сыпал пепел прямо на линолеум и смотрел своими ясными серыми глазами в упор, стараясь поймать взгляд. – Брось ты эту ерунду, пока не поздно! Ты что, не понимаешь, лабуда все это! Пока ты в это веришь, тебе кажется, что оно работает. И люди, которые в это вовлечены, тоже верят, и оно на них действует. Или боятся. Вот как во всех этих шаманских и вудуистских культах: люди верят, что колдун может наслать на них порчу. Тот шаманит, стучит в бубен, всем очень страшно, проклинаемому тоже. Ночью гремит гром, он решает, что все, амба, порча уже действует, и склеивает ласты от страха.
В комнате наступило молчание. Где-то по соседству играла громкая музыка, и слышались пьяные крики, периодически сопровождающиеся женским визгом. По соседству селилась пара развеселых парней без комплексов, почти каждый вечер устраивавших шумный праздник с участием девиц, тоже комплексами не обремененных.
- Ну что ты молчишь, как невинный на суде инквизиции? Тебя уличили в колдовстве, и вот, пожалуйста, вещдоки даже на месте собрали… - он потянулся и взял ближайшую книгу со стола.
– Так, что у нас тут?… «Сглаз, порча и исцеление». Паанятно, мура… А еще что в заветном сундучке хранится? Чего? «Печать Сатаны»? …Уй, бля!… - книга полетела обратно. – Ну и как мы докатились до жизни такой?
- Паша, тебе легко сидеть вот так и спрашивать. А я уже все перепробовал. Я не могу без нее. Я не сплю ночами. Еще немного, и я начну вены себе пилить. Это как… как «чужой» из фильма. Он дергается, и все время стремится вырваться наружу. Он сильнее. Я вижу ее, и у меня начинает в животе все скручивать…
- Итак, ставим диагноз. – Сосед затянулся – Сеньор, вы больны, у вас хронический триппер мозга. Кончаем заниматься онанизмом, утираем сопли, и приступаем к лечебным процедурам. Завтра тут у нас вечеринка намечается. Без ее участия, я уж позабочусь, поверь! Мне эта стерва малосимпатична, если честно. Красивая, как ведьма, но… Что-то отталкивает, как от ледяной глыбы. Нет в ней души, что ли. Зато будет много девушек попроще. Нет, я не сводник, но в их обществе тебе будет немного полегче. Увидишь, что и без Варвары…
- Марины.
- Один черт. Короче, должно быть весело и людно. Книги твои отнесем в скупку, на вырученные деньги купим хороший коньяк. А он неплохо лечит любовные хвори, поверь моему опыту. Напьешься до свинства, поколдуешь разок-другой над унитазом, может, неожиданно для себя проснешься рядом с прехорошенькой барышней…
- Паша, ты же помнишь, что было месяц назад!
- Да чего было то, приятель? Ты переполошил всю братию и испортил людям праздник. Больше ничего не было. Да, да, я помню, приходил какой-то мутный чувак и всех уверял, что от тебя покойником пахнет.
- Нет, он посмотрел на меня и потом ушел, говоря, что я веду за собой целое кладбище, и от меня надо держаться подальше.
- Бабах!!! – заорал вдруг Паша и развалился на диване, закинув ноги в кроссовках на спинку – Зомби воскресли и строем пошли за Валерой! Друг мой, ты в каком веке живешь? У нас компьютеры и Интернет. А зомбиков только по видику кажут, там они очень прикольно у людей части тела откусывают и кровища хлещет! Не смотрел недавно у Вовика? Там потом такая классная порнушка была, пальчики оближешь… Ах, да, извини. У тебя это все серьезно. Так вот, никто кроме тебя этого типа не видел. Нет, конечно, все уже были слегка навеселе, и всякие странные личности имеют обыкновение по общаге шляться. И никто предупреждения этого не испугался бы, я тебя уверяю. А ты тогда сидел, как наркоман, и все бубнил, что ты не виноват, и никому не хочешь зла. Конечно, этим ты никому не мешал, но расклинить тебя так и не удалось, висел намертво. Мы люди добрые и отзывчивые, поэтому после часа упорной борьбы тебя решили выключить из сети. Дали тебе попить коньячку. Ты его всего и усидел, аспид! Потом прямо в сидячем положении, как царя на троне, с головушкой понуренной алкоголем, и отнесли баиньки. Но вечер потом так и не задался… - Паша снова сел, помрачнел, и некоторое время смотрел на пол. – Слушай, а может тебе это… Полечиться? У нас медицина гуманная… Посадят на клофелин, и будет тебе хорошо и спокойно… Нет, я серьезно. Может, сходить к кому-нибудь знающему?
- Я ходил. И к психологу, и к знахарке. Да что они скажут? От несчастной любви лекарства не придумали. Попил какие-то таблетки, травки… Все это как чай, бес толку. Только спать очень хотелось.
- Ты часом к этим… Магам и волшебникам не хаживал? – Сокурсник подозрительно нахмурился – А то они живо как липку обдерут!
- Был у трех теток и одного мужика. Все плели какую-то чушь, зажигали свечки, чистили ауру и… В общем, одна потом сказала, что у меня какой-то особый случай, и она сведет со знающим человеком. Тот оказался совсем другим… Свечей не зажигал, руками не махал… И вообще, мне в его присутствии было очень неуютно. Как будто рядом с атомным реактором, и тебя все время пронзают невидимые лучи. Он на меня очень так… неприятно посмотрел, потом сказал, что у меня что-то вроде кармической задачи, вроде проклятия… И, что исправить тут особенно ничего нельзя. А еще сказал, чтобы я остерегался манипулировать своим объектом. Да, так и сказал. Еще вроде, что сила стремится к сообразной силе, и скоро у меня может появиться такая возможность. И все. Денег не взял, представляешь! Сказал, что не считает это нужным там, где сам ничего не сделал.
- Во как, единственный приличный человек попался! – Паша ухмыльнулся. - Правда, и не сказал ничего путного. Слушай, выбросил бы ты это все из головы, ладно? Пока не поздно. Не к добру ведут такие знакомства, кажется мне.
***
- Потом я встретил Рустама. – пациент вытащил еще одну сигарету, и, не спеша, закурил – Не помню, кто меня с ним познакомил. Кажется, приехал к кому-то из студентов откуда-то с Кавказа. Очень притягательная личность, прямо, по-звериному, завораживающая. Как остановит на тебе немигающий взгляд своих черных горящих глаз, откуда-то снизу холодок начинает пробирать…. Кажется, сейчас достанет кинжал и начнет требовать деньги с прохожих.… На самом деле ни с кого он ничего не требовал, вел себя предельно корректно, ни разу не участвовал ни в одной драке, во всяком случае, мне говорили, что его в такой ситуации ни разу не видели. По-русски говорил очень чисто, почти без акцента, но как-то неестественно, как на уроке в школе русского языка, что ли. И говорил весьма мало, только когда считал нужным. Мог просто встать и уйти без объяснения и без ответа. За несколько месяцев, мы с ним обменялись парой слов буквально. Я тогда погряз в оккультизме, где находил лишь бесконечные толкования одних и тех же прописных истин, и туманные хождения вокруг того, что где-то есть очевидный метод добиться успеха. Но, видимо, напрямую его говорить не принято. А все примеры, что я пробовал, не давали мне никаких очевидных преимуществ, только вызывали различные, как правило, неприятные ощущения. Видимо, для силы нужен был проводник, и он нашелся как раз в лице Рустама.
Однажды я пил пиво в компании одногруппника, даже сейчас имени его не помню. Володя? Не важно…. Помню, близилась сессия, а у меня не было ни сил, ни желания этим заниматься. Стоял вопрос о моем отчислении, или возможном уходе на заочный. И тогда я решал, может вообще все бросить, и уйти работать. Или уехать насовсем, от этого постоянного внутреннего страха, который разъедал меня, как кислота. До меня доходили слухи о похождениях предмета моего нечеловеческого мучения, но я старался не придавать им значения, хотя каждый раз внутри все сжималось. Видимо, окружающие знали о моей слабости, и, по негласному соглашению, помалкивали. Хотя всегда внутренне я чувствовал, что рано или поздно это случится, и наши пути с Мариной пересекутся. И как раз накануне это произошло. Этот момент остался в моей памяти до сих пор. Она шла с каким-то парнем по вестибюлю института, а я тащился позади, изо всех сил стараясь не спешить. Ее бедро при каждом шаге предательски касалось его бедра, а его рука по-хозяйски обнимала ее талию. Не смотря на мои усилия остаться незамеченным, каким-то внутренним чутьем она уловила мое присутствие и обернулась. Увидев меня, она издевательски засмеялась, потом повернула кавалера к себе, обхватила его руками за шею и впилась в губы страстным поцелуем. К моему сожалению, я тогда позорно бежал и не видел, чем дело закончилось…. Наверное, я доставил ей этим немало приятных минут. Поэтому и сидел потом с отсутствующим настроением и без всякого интереса к учебе. Приятель что-то говорил, а я не слушал совсем, погруженный в боль и стыд за свое поведение. И вот тогда за каким-то делом зашел Рустам. По-моему, он что-то спросил, а я ответил невпопад, и махнул рукой куда-то. Через некоторое время я вдруг осознал, что сокурсник ушел, видимо, не удовлетворенный моим состоянием абсолютного неучастия, а напротив сидит Рустам и своим немигающим взглядом сверлит меня. Тогда меня даже передернуло от неожиданности, и я вопросительно уставился на него. Тогда он начал говорить, и я за все время не слышал больше ни разу от него такой длинной и складной речи. Он говорил что то о том, что «мужчина должен быть сильнее своей слабости», и что женская натура будет издеваться над ним, пока он не найдет в себе опору или точку силы.
«В тебе нет такой точки» - сказал он – «я это вижу. Но ты можешь обрести ее вовне себя. И тогда обнаружишь, на что можешь опереться, а затем найдешь в себе силу преодолеть свою позицию проигрыша. Иначе ты будешь проигрывать всю жизнь» Он еще много чего сказал о том, что у меня нет стержня, который делает из мальчика мужчину, поэтому я сдался. И, если у меня нет воли, мне нужен хотя бы талисман воли. Некий символ, который заставит меня поднять все свои силы на борьбу со злом внутри меня самого и победить его. Как знамя. Но еще, что я хорошо помню, он тогда сказал, что его можно использовать только для отстаивания своей позиции, но не для захвата чужой. «В тебе будут силы противостоять злу, но не будет силы самому не стать злом. И это будет твой выбор, выбор мужчины, а не слабака» Потом он ушел, и я вообще подумал, что он надо мной издевался. Примерно через неделю я прилег вздремнуть после очередного муторного зачета, и неожиданно проснулся от ощущения присутствия в комнате кого-то еще. Это был Рустам. Он вложил мне в руку странный стеклянный амулет, ограненный необычным фигурным образом, и заключенный в металлическое кольцо. «Это дар мужчины мужчине» - сказал он – «встань на ноги и стань сильным, но не будь палачом. Когда-то я тоже был слабым, и другой мужчина дал его мне. Он сказал: иди за собой, а не за ним, иначе он отведет тебя в бездну. Эта сила опьяняет, как вино, но она не дается даром. Помни, я тоже чуть не поддался, но нашел в себе силы остаться собой» Потом он, не попрощавшись, ушел, и больше я его нигде не встречал.
Талисман никак себя не проявлял, он мне казался обычной стекляшкой странной формы, я через некоторое время положил его на полку и забыл о нем. Через месяц я понял, что завалил сессию. Я был в состоянии полного упадка и безучастно сидел в своей комнате, ожидая приговора. И в этот момент пришла она. Веселая, беззаботная, на пару с хихикающей подружкой, ожидавшей комедии положения. И она ее получила в полной мере. Не будь она тогда такой безжалостной, желающей довести меня до самого последнего предела, за которым только смерть, ничего бы этого не было. Но она прошлась по мне, как танк. Зачем-то ей было это нужно. Начав с моего неприятного положения, она довершила разгром сообщением, что собирается выходить замуж, и у нее вскоре должен родиться ребенок. Сказать, что я был убит, значит ничего не сказать. Я был попросту растоптан. Подружка зло улыбалась во все тридцать два зуба. Не в силах вытерпеть все это, я отвернулся к стеллажу с книгами, в которых находил утешение все это время, как я тогда думал, самое худшее в моей жизни. И услышал за спиной тихий злобный смешок, по-моему, они были полностью удовлетворены результатом своего вторжения и собирались уходить. Это было зло в чистом виде, и оно требовало возмездия, но у меня не было никаких сил даже сохранить свое лицо. И тут по воле какой-то злой силы мне на глаза попался амулет. Откуда он взялся на полке, где кучей лежали только вырезки из журналов и мои старые записи, ума не приложу. Машинально я взял его в руку и сжал со всей силы в кулаке. Мне нужен был просто какой то предмет, чтобы вложить в него всю дикую боль и гнев, которые я тогда испытывал. Видимо, это была та самая точка опоры, о которой говорил Рустам. И неожиданно я почувствовал, что мои страдания находят ответ. Сначала появилось легкое жжение в пальцах, потом по руке начало распространяться что-то вроде покалывания от слабых электрических импульсов. Во мне стала откуда-то из глубины сознания подниматься волна негодования и вместе с ней неявный вопрос неизвестного собеседника: "ты готов?" Дальнейшее я помню не очень четко. Кажется, я сказал им "стойте!", потом довольно долго говорил что-то еще. Единственное, что я запомнил, как улыбка медленно сползает с лица подружки, а сама виновница происшествия покрывается смертельной бледностью. Это не было малопонятным заклинанием, иначе они бы так не испугались. Но что-то я им сказал такое, от чего они бросились вон из моей комнаты. Через неделю я узнал, что у нее случился выкидыш. Это была первая смерть, которая камнем легла на моей совести. В комнате повисла тишина. Худой человек отсутствующим взглядом смотрел в пол. Так прошло минуты три тягостного молчания.
- Почему Вы так уверены, что это Ваша вина? - прервал затянувшуюся паузу доктор. - Выкидыши бывают, к сожалению, не так и редко, и по разным причинам.
- Если бы я знал, что это для меня и для многих других людей значит, я бы тогда позволил ей уйти. Пусть ее злоба осталась бы безнаказанной, а она жила бы счастливо с мужем и рожала бы детей. Это было безумно больно, но это можно как-то пережить. Не я один попадал в такую ситуацию. Но я не справился. Талисман я с того момента носил на шее все время. Новая неизвестная сила переполняла меня, и я упивался ее простотой. "Хочешь ее?" - говорила она мне - "Возьми ее себе. А не хочешь - растопчи и уничтожь ее, как она топтала и уничтожала тебя" Я пошел к ней и сказал ей - живи теперь со мной. И она согласилась. Она тогда была совершенно опустошенная, после потери ребенка. Жених ее бросил, неожиданно для всех сказав, что она больше ему не интересна. Потом я пошел в деканат и перевелся на вечернее отделение, пообещав сдать сессию осенью. Мне поверили, за меня неожиданно заступился преподаватель физики, который был по совместительству заместителем декана. Я до этого всегда считал, что он больше всех ко мне придирается. Потом устроился на работу в одну фирму, где, как оказалось потом, платили неплохие деньги, а для себя и для нее снял квартиру подальше от общежития. Я пытался, как мог, создать ей уют, но она была как мертвая внутри и не реагировала на мои ухаживания. Зато со временем я все чаще по вечерам начал заставать ее за бутылкой, смотрящей перед собой в никуда. Участились и семейные сцены, причем в такие моменты иногда она мне казалось одержима бесом. Наверное, как я думаю сейчас, она меня ненавидела за то положение, в котором очутилась. Но она все равно жила со мной, и этот период, наверное, был самым счастливым в моей жизни, если ко мне вообще применимо понятие "счастье".
Пациент опять замолчал, видимо еще раз прокручивая в памяти то, о чем рассказывал.
- Если Вы позволите мне высказать своё мнение, - помолчав какое-то время, сказал врач, - то Вы поступили не так уж и дурно. Ей было плохо, но Вы ей протянули руку помощи, не смотря на причиненную обиду. И терпели всё зло, которое от нее исходило, и в котором Вы были невиноваты, хотя она, возможно, так думала.
На лице собеседника не отразилось никакой реакции, он по прежнему равнодушно смотрел перед собой.
- Вы уже далеко не первый, кто мне это говорит. Легко этим себя успокоить. Но зло, которое я сотворил над ней, далеко превышает зло, причиненное мне. Когда я понял, что мои чувства не находят ответа, я пошел дальше. Я начал снова искать ответы в книгах. Я старался изучить свойства амулета, и на какие эмоции он реагирует: горе, ненависть, боль, страх. Но ничего путного из этого не получалось. Я понял только, что амулет дал мне силу удержать ее около себя, превышающую ее силу воли, но не дает мне власти завоевать и подчинить ее чувства и гордыню. Бокор с Гаити сказал бы, что я хотел забрать себе ее душу и спрятать в глиняный горшок.
Пациент криво усмехнулся и потянулся за очередной сигаретой, потом передумал.
- Во всех книгах было описано множество ритуалов, но все они были призваны двум целям - сделать из человека раба или причинить ему вред. А я хотел вмешаться в замысел творца и изменить ее свободу воли. Такого там я не находил. Но зло тянется к злу, и неведомая сила сама уже снова искала меня. На одном из книжных развалов я познакомился с одним скользким типом, как его звали, не помню, кажется, Григорий. У него был все время бегающий взгляд и потные руки. Мы разговорились о путях добычи оккультной литературы, и он сказал, что у него есть ксерокопия одного очень древнего текста. Он как раз описывал действия с талисманами силы, но страдал одним недостатком: значительная часть в конце отсутствовала. Я заплатил за него немалую по тем временам сумму, и, ознакомившись с ним, пришел к выводу, что, соединив это знание с тем, что я почерпнул из других источников, я смогу сам описать требуемый мне ритуал. Это была роковая ошибка, за которую я не расплатился до сих пор. Думаю, прочти я недостающую часть, скорее всего, все вышло бы иначе.
- И в чем же состоял этот ритуал?
Пронзительный взгляд из черных глазниц встретился с взглядом психолога, и в нем было столько боли и ненависти, что у врача по спине пробежал легкий холодок.
- Это сумрачное знание, доктор. Оно дается не всем и требует от реализации полной самоотдачи, это как отрываешь от себя частичку души и вкладываешь в заряжаемый энергией предмет. Что толку перечислять последовательность действий? За этим не откроется суть. Скажу только, что процесс потребовал от меня значительного количества крови, которая является переносчиком психической энергии на неодушевленные предметы, так сказать, тепло, дающее жизнь, вселяет жизнь в неживое, но жизнь в неживом не ведет к жизни. После завершения ритуала я еще недели две чувствовал полное физическое и психическое бессилие, потом сила вернулась. Но результат обряда оказался вовсе не таким, как я ожидал. На нее амулет больше не действовал. Он вызвал в наш мир ту силу, которая до этого была моим союзником, после этого стала проклятием.
***
Он стоял посреди огромного пустого пространства, границы которого терялись в темноте. Вокруг ничего не было видно, только там, где он стоял, был круг неяркого света от источника, находящегося, по-видимому, где-то очень высоко. Куда бы он не обернулся, везде глаз упирался в стену сумрака. Он совершенно не помнил, как он здесь очутился и не представлял, что ему теперь делать. Но, когда он прекратил озираться, он вдруг почувствовал, что за спиной кто-то стоит, скрываемый темнотой. Некоторое время он боялся оглянуться, затем собрал все силы и резко обернулся. Кто-то стоял на границе круга света. Полутьма скрывала его, обрисовывая лишь темный контур, который прорисовывался все ярче, будто темная фигура медленно выступала к нему из темноты. Она отдаленно походила на человека в темном плаще, и, когда она уже готова была вступить в круг, стало видно, что у нее нет лица...
Он резко вскочил, ощущая, как холодный пот ручьями течет по голове и плечам. Его еще рыщущий после кошмара взгляд остановился на сидящей в углу на кровати женской фигуре. Ее плечи были опущены, а глаза смотрели в пол.
- Марина... Ты... Что?
Женщина подняла опущенную голову, и в тусклом свете фонарей с улицы ее лицо казалось неживой маской, нелепо нарисованной психически нездоровым художником.
- Валера... Я больше не могу! Не могу, понимаешь! Отпусти меня, пожалуйста! Почему ты меня держишь? Зачем я тебе? Неужели ты до сих пор не отомстил до конца? Сколько еще ты будешь меня мучить? - последние слова она уже почти выла, потом зашлась в рыданиях. Эта тяжелая сцена повторялась уже почти через день. Что он мог ей ответить? Она уже несколько раз пыталась уйти, собирала вещи, била посуду и орала матерные фразы. И уходила, хлопнув со всей силы дверью. И вечером он неизменно заставал ее снова дома, покорную и безвольную, готовую встретить любое наказание. Он бы с удовольствием отпустил ее, чтобы не видеть эти муки, но уже не знал как.
- Марина, ты же знаешь, я тебя люблю и все для тебя сделаю. Если хочешь, уходи прямо утром, я не стану тебя задерживать.
- Скотина, ты же знаешь, что я не могу этого сделать, не могу, не могу! Я хуже наркоманки, я ничего не могу с собой поделать! Я ненавижу тебя и все твои чертовы книжки, убей меня, наконец, не мучай всю жизнь!
Он стоял рядом с ней и не знал, что еще сказать. Все слова он перебрал уже сотни раз. Он чувствовал, как от ее сутулой фигуры исходили волны ненависти, и его любовь не способна была ее пересилить.
...Утром она снова ушла. На сей раз навсегда. Он ждал ее, бессильно ходя из одного угла комнаты в другой и не в силах набрать номер ее подруги. Так продолжалось каждый вечер, почти неделю, пока он не понял, что она точно не вернется. Возможно, она нашла способ отвести силу амулета, например, вышла на профессионального обладателя силы, по-деревенски именуемого магом. Он сжимал амулет в кулаке и кричал "вернись, пожалуйста, вернись!", но ответом была лишь тишина пустой квартиры. Через две недели он попытался в первый раз вскрыть себе вены. И потерпел неудачу. Крови вытекло мало, вспоротые запястья жутко болели, вода в ванной быстро остыла. Он дополз до телефона и вызвал скорую, потом сам замотал руки какими то тряпками. В больнице наложили швы и через неделю выписали домой с направлением в психоневрологический диспансер. Вместо этого он попытался свести счеты с жизнью еще раз. Долго простоял на краю крыши, но так и не решился сделать шаг. Такая смерть казалась пошлой: валяться на газоне в луже крови среди собачьих фекалий. Постепенно он привык к мысли, что скоро умрет, и перестал обращать на себя внимание. Каждый вечер он отправлялся искать приключения по тусовкам наркоманов и ночных гуляк, но оказалось, что никто не только не собирается его убивать, но и даже с ним ссориться. Он видел взгляд мутных рыбьих глаз без выражения, потом их обладатель отворачивался или уходил по своим делам. Так продолжалось месяц или два, потом он встретил Наташу. Она шла по улице, так же, как он, никого не замечая, погруженная в свои мысли, не очень веселые, судя по выражению лица. На ней был старый свитер и линялые джинсы, не очень густые волосы свисали мелкими косичками, а лицо давно не видело косметики. Они практически столкнулись лбами, судя по мелькнувшему в ее глазах удивлению, он выглядел немногим лучше. Раньше они учились на дневном, в параллельных группах и он ее видел постоянно в компании высокого бритого налысо парня. Тогда она носила короткую юбку и чулки в сеточку, чем вызывала восхищенные взгляды сокурсников и преподавателей. Впрочем, тогда ему это было неинтересно.
- Привет - сказала она и протянула руку. На запястье отчетливо виднелся поперечный шрам. Они пошли в парк поболтать, потом заглянули в кафе. Сначала их сблизила схожесть истории любви и потери самого близкого человека. Потом оказалось, что она тоже интересуется эзотерикой и черной магией. Но приворожить любимого побоялась, начитавшись о неизбежности наказания свыше. Она была настолько одинока, насколько может быть одиноким человек. У него не было никого во всей вселенной. Постепенно у них сложились отношения, которые трудно назвать любовными. Скорее это была общность двух потерянных душ. Он с радостью расстался с той квартирой, где провел с Мариной последние ужасные месяцы. Здесь каждая вещь напоминала о той, которую он потерял, очевидно, навсегда. Никакая сила не могла заставить ее сменить ненависть на любовь к нему. Он нашел небольшую квартиру на окраине города, недалеко от квартиры родителей Наташи, куда она ходила в гости каждые выходные. Новое жилье встретило их неприветливо. Унылый квартал спального района с обшарпанными стенами и чахлыми деревцами. В квартире постоянно ощущался холод и неприятный, гнилостный запах. Наташа говорила, что это, наверное, сохранилось от той старушки, которая жила и умерла здесь, и, если сделать ремонт, все это исчезнет. Хозяева отнеслись к идее ремонта скептически, они собирались квартиру в недалеком будущем продать, и не хотели вкладывать лишние средства. Они попытались создать уют, насколько это возможно у двух потерявшихся в жизни людей.
... Он не мог поверить своим глазам. Только что он положил свитер в коридоре, о чем ясно помнил, и неожиданно обнаружил его в корзине с грязным бельем. По его мнению, прошло немногим больше нескольких секунд. На следующий день он обнаружил ботинок на кухонном столе. Вернувшаяся от родителей Наташа не смогла ни подтвердить, ни опровергнуть наличие потусторонних сил. Она сама неоднократно отмечала пропажу мелких и нужных предметов. Сошлись на том, что дух умершей старушки все еще не может покинуть свою бывшую квартиру. Отец Наташи пригласил из ближайшей церкви священника. Тот с всезнающим видом осмотрел все углы, обрызгал их водой из алюминиевого бидончика, запалил ладан и с ним обошел кругом комнату и кухню, затем скороговоркой пробормотал недлинную молитву и на этом посчитал задачу православной церкви выполненной. Приход служителя церкви мало повлиял на поведение предметов обихода, которые продолжали с завидной регулярностью пропадать и перемещаться по квартире. С приходом ранних холодов из углов еще сильнее потянуло гнилью и сыростью. Казалось, квартира люто ненавидела их маленький мир, который они с таким трудом построили. Наташа соглашалась с тем, что место не лучшее, но съезжать отказалась - тяжело заболела мама. Она все чаще оставалась у родителей на ночь. Однажды, когда ее не было в очередной раз, он долго не мог заснуть. По стенам и потолку метались тени от ветвей качающихся на ветру деревьев за окном. Тусклый свет уличного фонаря проникал через полупрозрачный тюль и рисовал белесые квадраты. В этом мелькании полутеней он долго ворочался, и только около двух часов ночи погрузился в легкую дремоту. Буквально через несколько минут, он проснулся от явного ощущения присутствия. Не смотря на то, что в колышущейся полутьме никого не было видно, ощущение не проходило. Он поднялся и пошел через коридор на кухню, где тоже не было ни души. Но он буквально спиной ощущал, что на него кто-то смотрит в упор. Глотнув воды из чайника, он направился обратно, решив заглушить неосознанный страх чтением при свете. На пути из кухни в коридор взгляд упирался в висящее на противоположной стене зеркало размером почти в рост человека. В нем он и увидел своего ночного посетителя. Это было то самое существо из снов. Оно казалось зависшим за окном кухни, но теперь вместо темного провала на месте лица, сменяя друг друга, корча жуткие гримасы боли и страха, по кругу сменялись лица его родных, друзей и знакомых. Так продолжалось минуту или две, потом волна дикого страха тьмой затопила его разум.
...Утром его нашла вернувшаяся от родителей Наташа, лежащим без сознания на полу, среди осколков разбитого вдребезги зеркала. Из его пальцев, испещренных порезами, сочилась кровь. Она очень сильно испугалась, особенно когда он рассказал про ночного гостя. По ее лицу было видно, что она его боится больше, чем загадочного существа. Но визит к психиатру не поставил точки в этой истории. Никаких существенных отклонений в психике у него обнаружено не было. Врач поставил стандартный, в таких случаях, диагноз "депрессия", и прописал курс успокоительных таблеток. Он клятвенно пообещал Наташе больше не заниматься эзотерикой. Тогда же он узнал, что отчислен из института, но это известие не сильно его огорчило. Больше в этот период существо не появлялось, но он неоднократно ощущал на затылке его холодный взгляд из пустоты.
***
Наташа хлопотала на кухне, готовя борщ на выходные. Он коротал время за чтением одного из недавно вышедших детективов, пустого, но забавного, похожего скорее на ярмарочное веселье, чем на серьезное расследование.
- Выключи суп на плите через полчаса - послышался Наташин голос с кухни - я хочу принять ванну.
Он посмотрел на часы и снова углубился в чтение. Детектив уже почти вышел на след преступника, но ему каждый раз мешали то светские рауты, то приглашения на чай с печеньем, то разборки со своей подругой. Через некоторое время он посмотрел на часы и обнаружил, что прошло тридцать три минуты. Пора было выполнять просьбу подруги. Он прошел мимо двери в ванную комнату и услышал, как там текла вода. Наташа любила положить на лицо полотенце и полностью отключиться от мира. На кухне он с удивлением обнаружил, что газ под кастрюлей уже потушен. Он пожал плечами - на сей раз, полтергейст ему помог. На кухонном столе он обнаружил открытую банку с томатной пастой, закрыл и убрал в холодильник. Он прошел обратно мимо шума воды за дверью, сел на прежнее место и снова углубился в чтение. Так прошло еще полчаса или час. За это время бравый Пинкертон успел побывать много раз на званых обедах и вечеринках, решить попутно чью-то проблему с личной жизнью, расстаться со старой подругой и завести новую, а преступник так и уходил от преследования... От чтения его отвлек негромкий сдавленный вскрик. Он поднял голову и прислушался. Крик не повторялся, и он решил, что показалось. Но через некоторое время он почувствовал, что в дверном проеме кто-то стоит. Он поднял голову...
Наташа стояла голышом, вся в пене, ее лицо было белым, а тело била крупная дрожь. Струйки мыльной воды стекали по ее ногам и скапливались в лужи на полу.
- Сволочь - почти простонала она - Зачем? Зачем ты это сделал? За что ты меня так ненавидишь?
- Сделал что? - удивился он - Суп выключен. Я даже томатную пасту убрал.
Она сделала не очень уверенный указательный жест назад.
- Там... В ванной... Только, ради бога, не говори мне, что ты этого не делал! Кроме тебя и меня, у нас в доме никого нет!
Он прошел вслед за ней, и остановился перед открытой дверью. Во всю стену ванной комнаты, как раз над тем местом, где еще недавно нежилась Наташа, крупными буквами красного цвета было выведено: "Твоя мать скоро умрет".
Когда первый столбняк прошел, он только и смог промямлить:
- Клянусь, я этого не делал! Я даже не заходил к тебе! Да и откуда я могу это знать? Ведь ты сама недавно говорила, что врачи сказали, что положение немного улучшилось...
Но Наташа уже не слушала. Ее била истерика. Видимо, долго сдерживаемые эмоции хлынули наружу и затопили ее разум. Она кричала и рыдала почти полтора часа, ему с трудом удалось подойти и накинуть на нее махровый халат. Потом замкнулась в себе и не разговаривала с ним. Он понял, что слова здесь не очень помогут, и пошел стирать следы преступления. Надпись была выведена корявыми буквами, очевидно, той самой томатной пастой, и почерк совсем не был похож на его обычную мелкую вязь. Устав ждать возможности помириться, он оставил подругу сидеть с отрешенным видом на кухне, и пошел спать. Через какое-то время его разбудил толчок в плечо. Рядом сидела Наташа, лицо ее, еще мокрое от слез, казалось озадаченным.
- Послушай... Я не понимаю, как ты так тихо вошел, что я не услышала. Я ведь даже сплю обычно очень чутко, и даже просыпаюсь каждый раз, как ты во сне ворочаешься… Наверное, и вправду, ты не мог это написать… Но тогда кто? Зачем это ему, за что он нас так ненавидит?
Он хотел сказать, что тот, кто это сделал, на самом деле мстил ему, а не ей. Но, так и не сказал… Всю вину, за то, что происходило с ним, и с близкими ему людьми из-за него, он взять на себя не мог. Просто не хватало сил.
***
- Этой же зимой умерла Наташина мама, спустя месяца четыре - моя бабушка. Села на диван и умерла. Потом мамин брат, мой дядька, которого я с детства очень уважал и любил. Кто-то в толпе народа в метро столкнул его под колеса электрички. Ему не исполнилось и пятидесяти. И, под конец лета этого года, я с ужасом узнал, что Марина попала в автокатастрофу вместе с четырьмя моими бывшими сокурсниками. Через два месяца, с согласия родителей, аппарат искусственного дыхания отключили. Кроме нее, в той аварии не выжил никто. Потом мой друг детства нырнул с аквалангом на очень небольшую глубину, там по непонятной причине потерял сознание. Его вытащили слишком поздно... - пациент снова посмотрел доктору в глаза - Я устал ходить на похороны. Я не мог больше смотреть на их лица в гробах и слышать плач родственников. И при этом каждый раз слышать приговор в своей голове: "это по твоей вине". За пять лет умерло тринадцать человек...
Он снова схватил сигарету, долго вертел ее в пальцах, будто забыл, что с ней надо делать, потом смял и бросил в пепельницу.
- В тот месяц, когда умерла Марина, я долго не мог найти себе места. Тогда я решил уничтожить амулет, считая его проводником той злой силы, которую я с его помощью привел в этот мир. Просто и глупо, без всяких обрядов, разбил его молотком. Он рассыпался от одного удара на миллион мельчайших осколков, осталась одна металлическая дужка. А ведь казался монолитным куском горного хрусталя. Словно ждал этого удара... Это была последняя роковая ошибка, больше я не мог влиять на события. Мы переехали на новую квартиру, но спустя какое-то время зло пришло и туда. Иногда я видел краем глаза, если резко поворачивал голову, темную тень странного посетителя с десятком лиц за свой спиной, тотчас же исчезавшую из вида. Еще перед глазами нередко мелькали стремительные стаи мелких мушек. В углах потолка на кухне все время были свежие влажные пятна от потеков воды, которые иногда принимали форму странных знаков. Сантехник так ничего и не нашел. Ключей от квартиры у меня было четыре пары, одну я всегда носил при себе, но и это не помогало. Иногда из квартиры было просто не выбраться, я часами искал хотя бы одну связку. То же происходило и с более крупными предметами, даже с мебелью. Один раз я нашел кухонную табуретку в платяном шкафу. Наташа только качала головой и ничего не говорила, кроме того, что она верила, что это когда-нибудь прекратится. Ее знакомые как-то зазвали в наше обиталище известного экстрасенса. История со священником почти повторилась. Он назвал ауру квартиры "грязной", и проделал какие-то загадочные манипуляции руками в воздухе, после чего клятвенно пообещал, что больше никаким злым духам сюда не попасть ни под каким видом. Историю загадочной фигуры с множеством лиц он выслушал с интересом, но авторитетно заявил, что это, скорее всего, визуализация чьей-нибудь грешной души. Его приход стоил половины моей зарплаты, а эффекта мы не увидели. Тогда я, не смотря на свое обещание Наташе, снова попытался найти решение в оккультных книгах. Перерыл то, что у меня было, потом снова начал ходить по книжным развалам в поисках новых знакомств или упущенных крупиц древнего знания. Но все опыты по изгнанию неизвестной силы, природу которой мне так и не удалось идентифицировать, а это бы сильно облегчило задачу, оказались безуспешными. Ответа я так и не нашел, моя уверенность в своих знаниях о мире дала трещину. Тогда же отношения с Наташей окончательно расстроились. Впервые я в ее глазах увидел ненависть. - Валерий на секунду задумался, глядя в одну точку на стене за спиной врача, будто видя перед глазами какую-то картину из прошлого, и несколько раз покачал головой.
- Однажды я шел домой от станции метро, и неожиданно ко мне из толпы подошел человек невзрачной внешности, лицо которого сразу истерлось из памяти. Он представился сотрудником специального подразделения ФСБ, занимающимся оккультными сектами, затем сказал, что моя деятельность давно интересует его отдел, и если я буду продолжать в том же направлении, меня ждут серьезные неприятности. Вернувшись домой, я застал вещи разбросанными на полу, шкафы выпотрошенными, книги в раскрытом состоянии были свалены в кучу в один угол комнаты. Еще неизвестные зачем-то разбили все зеркала... После этого случая Наташа уехала жить к родителям, не выдержав этого ужаса. Я не могу ее винить, но последняя ниточка, которая связывала меня с этим миром, порвалась. Не так давно я видел своего загадочного посетителя в последний раз. Это был тот же сон, что и в первый раз, с темной комнатой и светлым кругом. Теперь он стоял прямо передо мной, повернувшись ко мне спиной. Так он постоял какое-то время, затем, не оборачиваясь, шагнул в темноту и скрылся из вида. Если бы я мог его спросить, кто он такой, и с какой целью приходил в наш мир... Был ли он причиной всех смертей, или только предупреждал об их неизбежном приближении? С этого момента загадочные явления в квартире пропали сами собой, и я больше не ощущал леденящий взгляд в спину. Но меня стал преследовать один и тот же сон, в котором я видел чужое небо и глаз неведомой силы, смотрящий на меня из своего мира... Как я недавно понял, такая картина предстанет передо мной после смерти. Очень надеюсь, что тем из ушедших раньше близких мне людей, чьи лица я видел каждый раз, перед тем, как попасть в поле зрения этого всевидящего ока, посчастливилось увидеть другие небеса...
***
- И что же было дальше?
Сидящий за столом психолог налил себе еще коньяка, потом покрутил стакан, глядя, как свет играет на волнах янтарной жидкости.
- А ничего не было. Я провел с ним ряд бесед и постарался привить, что можно назвать, интерес к реальной жизни... Очень сложный материал... Парнишка, надо сказать, не бесталанный. Вот, к примеру, как тебе:
"Во сне я видел черный свет
Он мне сказал, что Бога нет
И жизнь, как мутная река,
Несет нас всех издалека
В один пустынный водоем
Где все окажемся потом
В конце путей, в конце веков
У всех людей удел таков
Там вдоль унылых берегов
Белеют груды черепов
Пустыми дырами глазниц
Глядя на отсветы зарниц
Непроходимый черный лес
И недоступный свод небес"
- Более чем сумеречно и как-то совсем безнадежно - его собеседник, полный жизни розовощекий мужчина, с бегающими живыми глазками, развалился в одном из кресел напротив, положив ногу на ногу и потягивая коньяк - Немудрено, что у него в голове одни гробы и мрачные фигуры призрачных существ. Хотя, признаться, от всей этой истории прямо мороз по коже. Что ты сам то о ней думаешь?
- По моему мнению, Валерий всю жизнь был очень идеалистически настроенной, ранимой и чувствительной натурой. Большой отпечаток на характер его поведения наложило раннее увлечение всяческой мистикой, оккультизмом и прочей бредятиной. Понятно, что провал в личной жизни заставил его искать решение, в первую очередь, в потустороннем мире. И эта история с амулетом больше походит на попытку друзей найти для него подходящий выход в этой непростой для него ситуации. Поэтому, как мне кажется, и был придуман этот фамильный "амулет силы", по внешнему виду более напоминающий, как я понял, кусок небрежно ограненного стекла на металлической дужке. Дальнейшее дорисовало его богатое, и, увы, пораженное оккультными идеями, воображение. Я встречался и разговаривал с его бывшими сокурсниками, в том числе с его последней девушкой, Наташей. Милое и отзывчивое существо, она искренне к нему привязалась... Понятно, что его первая любовь оказалась в очень тяжелой ситуации, что заставило ее искать временное утешение в его компании, но она его не любила и долго быть с ним не могла. По совету друзей она внушила ему идею, что ищет возможности избавиться от довлеющей силы его амулета. Найти живых свидетелей, и узнать изнаночную сторону этой истории было нелегко, но, признаться, я искренне ею заинтересовался. И "загадочная" цепь смертей никому, кроме нашего героя, странной не показалась. В наше время очень много людей гибнет на дорогах и во время экстремального отдыха. Насчет странностей с его жильем, так по уверениям Наташи, она ничего особенно странного, о чем он ей говорил, не замечала, кроме сырости и плесени на стенах, но это есть в каждой второй квартире не самого современного дома. Просто не хотела его огорчать крепнущими сомнениями в его вменяемости. И очень многое ему прощала... Перемещения предметов, по ее словам, производились самим Валерием, который частенько находился в состоянии очень глубокой задумчивости, после которой не помнил, что в это время делал, и ему казалось, что прошли секунды, а на деле он так зависал на долгие минуты. Особую неприязнь у него в такие моменты вызывали зеркала, он их разбил неимоверное количество. И погром в квартире, по ее глубокому убеждению, он учинил сам, от имени анонимных сотрудников ФСБ, которых никто из соседей не видел. Это для нее было последней каплей, после чего она уже не могла находиться с ним в одной квартире, не спала сутками и очень боялась за него и за себя. "Эти последние недели для меня были настоящим ужасом" - сказала она мне на прощание. - "Тяжело было его бросать в такой ситуации, но другого выхода я не видела. Обследоваться в клинике на предмет психических отклонений он и слушать не желал"
- И ты его отпустил?
- Формального повода держать его здесь не было, он не проявлял признаков агрессивности. Но у парня сложился тяжелый комплекс вины, из-за которого он уже неоднократно пытался свести счеты с жизнью. Я прописал ему курс антидепрессантов и пообещал найти хорошего психолога, потому что сам, как ты знаешь, вскоре собираюсь в командировку за рубеж по обмену опытом. Боюсь только, что он к моим словам не собирается прислушиваться, и твердо решил уйти. Остается надеяться только, что его привезут не в нашу клинику. Обидно иногда видеть бесплодность всех своих усилий. Хотя, когда мы расставались, он выглядел вполне бодрым и жизнерадостным, благодарил, даже напоследок с улыбкой сказал, что очень надеется увидеть в моем лице последнего врачующего его психолога. Правда, из его уст получилось слегка двусмысленно…
Они помолчали, попивая коньяк, и каждый думал о своем.
- Кстати - вдруг сказал психолог - Валерий оказался еще и неплохим рисовальщиком, и набросал мне карандашом, как выглядит то, что он видел во время попытки суицида, и что он именовал в своем повествовании, как «Он». Занятно, я толком и так и не рассмотрел, тогда мельком взглянул и сунул в стол…
Он открыл верхний ящик и достал лист бумаги.
- Вот, - сказал он, разглядывая рисунок, - Похоже на глаз урагана с фото из космоса. Только трещина вдоль одного края воронки там обычно не встречается. Но смотреть все равно почему-то неприятно.
Он замолчал, внимательно вглядываясь в рисунок, будто изучая каждую мельчайшую черточку по отдельности. Потом взгляд остановился в одной точке. Шла минута за минутой, а его лицо казалось застывшей маской. Неожиданно оно пошло красными пятнами.
- Сергей, что с тобой? - всполошился собеседник. – Тебе плохо? Сергей! Ты меня слышишь?
Лицо врача перекосила судорога. Вдруг он начал рвать бумагу на мелкие клочки.
- Не могу на это смотреть! Не могу смотреть!
Кусочки рваной бумаги со следами карандаша усеивали пол.
- Не могу на это смотреть... Не могу...
Основано на реальных событиях.
Имена действующих лиц изменены.
Август 2005 - сентябрь 2006.