Летом того года в Московском государстве творилось что-то невообразимое. Что именно происходило, никто не помнит, и так получилось, что и не записали. Народ в тихих селениях и шумных городах шептался и пророчил. Многие в волнении обращали свои взоры на восток, ожидая орды Тьмы под предводительством Черного Татарина, но беда пришла, откуда не ждали, из-под Гороховца. И звалась она - Буданин. Никто не знал, чего ждать, и стоит ли надеяться на завтрашний день. Три дня колокольни церквей и монастырей били набат, три дня у столичных кабаков не слышалось пьяной брани, три дня свиньи не касались корыт с помоями, три дня Буданин пил и гулял по Москве, справляя именины брата. Чувство тревоги повисло в воздухе, разносясь по всем закоулкам притаившейся столицы гнилым духом. Но как только свиньи вновь принялись за еду, запах спал, оставив лишь неугасимую тревогу, что все-таки что-то произойдет. И гром грянул. В полдень самой середины лета над Пушкарским приказом раздался одиночный залп. В тот час младенцы в купелях залились слезами, дети попадали с крыш сараев, а на лица людей легла тяжкая печаль. Честной народ заговорил: «Буданин вернулся, у тещи юбилей». Сотня гонцов разлетелась во все концы Московской земли, неся дурную весть. Но оказалось, что показалось. При описи царского зверинца не досчитались слона, подарка персидских шахов. Срочно созванные Дума и Счетная палата, присмотревшись лучше, проверив ведомости, изучив лубяную картинку с изображением диковинного животного, слона счастливо обнаружили гуляющим у московского воеводы в имении. Переписчик принародно покаялся, что дурак и у воеводы не догадался посмотреть. Улеглось, успокоилось. В погоню за первыми гонцами послали еще сотню, несущими благую весть, что честному народу не надо ходить в лес и ставить ловушки на слонов, царский зверинец в данном животном больше не нуждается. Всех пойманных слонов пришлось отпустить. Но беда не приходит одна. Не успели люди порадоваться великому обретению носатой коровы, как грянул новый выстрел над Пушкарским приказом. «Теперь точно Буданин воротился», - испугались люди. В действительности третьей сотне гонцов приказали пуститься в путь, неся высочайшее повеление Царя-Батюшки о прекращении бестолковой пальбы из пищалей и пушек по любому поводу. Только не сыскать оных гонцов в Москве оказалось, перерасход случился. Возникла дилемма, по прежнему указу требовалось палить из пушек, согласно новому - сидеть тихо. С месяц Боярская Дума в спорах и трапезах искала правду, решив оставить оба указа в силе и набрать еще гонцов. По случаю решения проблемы Пушкарский приказ устроил торжественные стрельбы, перепугав и всполошив всю страну. И разбудили Буданина! Во всех городах и весях стали собираться люди и решать, что теперь делать. Народ все еще метался в незнании и нерешительности, когда пришла весть, о том, что в Неближнем Борисове и Старом Новоогороде собираются ополчения и со дня на день двинутся на Москву, спасать Государя. В подмогу им из-под Сергача уже вышел Дикий полк, отборных и вышколенных медведей, способных и из пищалей палить и на дудках играть.
В такой смутный день судьба привела в столицу Ивана Высокова, Макарова сына, шел он семь дней от родного имения до самого Кремля. Сначала два дня шел в ненужном направлении, ошибся, потом два дня в нужном, домой вернулся, отдохнул с дороги пару деньков, притомился туда-сюда ходить. А потом уж его родители на подводу посадили и отправили в Москву, чтобы опять не затерялся. К обеду уж был на месте. Ивашка, как звал его тятенька и маменька, росту имел немалого и в плечах не узок. За спиной он нес узелок и неустанно оглядывался по сторонам, дивясь красоте и убранству столицы. Справа от мощенной разбитой дороги тянулись стройные покосившиеся заборы, слева неодолимые дали заброшенных огородов, и иногда встречались удивительной красоты обвалившиеся срубы церквей. А прямо под ногами в трещинах и колдобинах пробивались дикие целебные травы. Ивашка уже сделал ни один круг по чудо-дороге, что опоясывала Кремль кольцом, нигде он не видывал такого, чтобы дорогу из камня сложили. Пусть материалов немного не хватило, где-то не хватило побольше чем немного, а местами и вообще ничего не положили, но вид она имела сказочный. Не знал Ивашка еще того, что дорогу ту специально так задумали - по пути следования царского кортежа. Ибо Государь наш Григорий Бодунов считал первейшей и святой обязанностью объехать поутру в пышной карете свои владения, и узнать, чем живет народ счастливый от правления Его. То, что царь объезжает исключительно Кремль теперь не вызывало у честного люда никаких возражений и удивления, потому как в общем-то Бодунов правил в пределах этого малого кремлевского кольца. То, что начиналось дальше, подчинялось лишь одному Богу или черту, смотря в какой край Москвы отправляться. Что же касается совсем уж замоскворецких земель, то народ поговаривал, что туда даже черт сейчас соваться не станет. Именно из этих мест и прибыл в первопрестольную Ивашка, по наказу тятеньки отправленный на услужение Государю и государству. Перво-наперво он наказал сыну честь беречь и во всем слушаться Добычина Алексей Ивановича, ратного друга Макара Высокова. Лишь ему Макар мог доверить своего любимого сына, потому как знал, что Добычин первый защитник государства Московского или Русского, а может уже и Российского, Высоков не знал как оно теперь точно называется. Снабдив сына припасами и письмом, отправил он его с надеждой и верой, что послужит тот достойно, не посрамит славу отцовскую. Оставалось только успеть подать бумагу. Ивашка загулялся и не успел, он с грустью смотрел на закрытые ставни окна, под табличкой "Прием челобитных".
Нужно было что-то сделать, иначе нагоняя от отца ему не избежать. Парень достал письмо к государю и, сложив его плотнее просунул в щель между ставнями. Бумага выскочила обратно. Ивашка повторил маневр. Тоже самое, только сопровождаемое глухим возгласом из-за ставня: "Приема нет!" Парень печально опустился на скамью под ставнями и тяжело вздохнул. Папенька его заругает теперь точно, а может и того хуже обидится и говорить с сыном не станет. А Ивашка поговорить с папенькой любил.
- Ты чего тут сидишь?! - обратился к нему стрелец, проходивший мимо.
- Я это...- замялся Ивашка, - письмо привез, а тут это...- кивнул он на закрытые ставни.
- Правильно, - согласился стрелец в зеленом сюртуке, опираясь на бердыш. - Для того и придумали рабочее время...- мужчина посмотрел на стену, желая озвучить часы приема, но не обнаружил никаких пометок. - Одним словом, опоздал, - заключил стрелец и пошел дальше.
Ивашка обречено повесил голову, представляя, что теперь скажет папенька. Стрелец же, сделав несколько шагов прочь, обернулся, смотря на грустного юношу.
- А важная бумага что ли? - возвратился мужчина.
- Очень! Очень! - Ивашка засуетился, хватаясь за полученный шанс, скорее разворачивая бумагу, и готовясь зачитать. - вокосыВ ракаМ, - торжественно объявил парень, не понимая, что держит грамоту перевернутой вверх ногами.
- Чего?!- опешил стрелец, оттопырив челюсть.
- вокосыВ ракаМ,- неуверенно прочел Ивашка, даже не чувствуя, что говорит какую-то невнятицу.- ынхалаБ доп-зи...
- Ба!- выронил с испугу стрелец оружие,- так ты что же посол заграничный?!
- Да, послали меня…- растеряно кивнул головой парень, сворачивая бумагу, теперь сам уже не понимающий ровным счетом ничего.
- Так... тут надо срочно дело решать! - страж снял головной убор, нервно теребя слежавшиеся волосы. - А ну пошли со мной!
Мужчина поднял выпавшее из рук оружие и повел парня за собой, обогнув угол стены, стрелец указал парню на новую скамью.
- Сиди тут и жди, а я сейчас все улажу! - взволнованный стрелец побежал дальше по коридору.
Ивашка заглянул за угол, от прежней скамьи до новой не было и десяти шагов, зато его срочному делу придали соответствующее движение, готовое взбаламутить все окрестные служилые избы и палаты Кремля. Из-за стен и дверей, всюду, слышалось бухтение и ворчание, работа вокруг кипела. Ивашке очень хотелось подойти к какой-нибудь двери и послушать, что там происходит, о чем люди говорят, но приказ сидеть на скамье пересиливал любые желания. Парень даже и представить, не мог, что за стеной заседает Боярская Дума, которая в свою очередь тоже не подразумевала, что рядом сидит Высоков Иван Макаров сын. В глубине коридора показался человек, деловито идущий вперед и напевающий себе что-то под нос, за ним неотступно следовало два одетых в белоснежные одежи стражника. Веселый человек дошел до Ивашки, смиренно сидящего с бумагой на скамье, и остановился в раздумье. Налево была красная дверь, направо желтая. Мужчина бросил мимолетный взгляд на парня и дернул ручку красной двери. "Приема нет!"- басом донеслось из чрева запертой комнаты.
- Странно, - смутился мужчина, - вроде сегодня заседать должны, значит, перенесли на другой день. Могли бы Царя предупредить, - с обидой в голосе выдохнул человек и уже собирался уходить прочь, как один из стражников отворил перед ним желтую дверь, из-за которой в тишину коридора вырвались крики спорящих людей. Мужчина юркнул внутрь, и вновь стало тихо.
Боярская Дума вмиг присмирела, увидев Царя, сбавив крики и перейдя на шепот. Григорий Бодунов прошествовал до трона и принял свое царственное положение. Думные и писчие дьяки, приветствуя Государя стоя, опустились на лавки, к очередному заседанию все было готово. Царь стукнул каблуком правого сапога и восседавший справа от него боярин поднялся.
- Начнем с рассмотрения челобитных писем! - громко возвестил боярин, требуя внести в зал бумаги.
Хамвросий Хабаров, так звали этого знатного человека, никто не ведал сколько ему лет, откуда он родом, его возвышение оказалось настолько стремительным, что многим бывалым умудренным сединами боярам из старых почетных семей казалось, что завтра он может стать и Царем. И что самое поразительное никто и понятия не имел, как Хабаров выглядит, миру являлось лишь немногое: косматые брови, заслоняющие глаза, и борода, начинающаяся от бровей. И только нос выделялся среди волосатого безобразия. Но самое важное на носу не было бородавки.
Требуемые бумаги внесли на отдельном столике и установили перед Хабаровым.
- Первая челобитная, - взял в руку сверток Хамвросий.
Бодунов довольно кивнул головой.
- Пишите, - продиктовал писцам боярин, - Царь милостиво отнесся к просьбе и поддержал прошение полностью. Вторая челобитная, - взял следующий свиток Хабаров.
Государь закатил глаза к расписному потолку и немного поморщился.
- Пишите, - обратился к писарям Хамвросий. - Государь недоволен этим прошением, но милостью своей одаряет каждого и потому позволяет этому исполниться. Третье...
Григорий резко замотал головой.
- Отказать, - тут же разъяснил Хабаров формулировку. - Четвертое? - уставился на задумавшегося Царя боярин, - отправить на доработку, слишком неточно, нет деталей.
- Последнее пятое, - пояснил Хамвросий, поднимая листок со стола.
Государь в ответ грозно уставился на боярина и топнул каблуком.
- Посадить мерзавца в острог, чтобы наука всем и неповадно было всяким бездельем Царя обременять и бумагу изводить на глупости! - вынес суровый приговор Хабаров.
- А челобитные кто-нибудь читал? - раздался интересующийся голос с дальних рядов.
Ответом был лишь негромкий смешок, который Государь немедленно прервал, стукнув левым каблуком. В этот же момент встрепенулся сидящий по левую руку боярин, выходя в центр зала. Его звали Амвросий Амбаров, ни дать ни взять близнец Хабарова, за одним лишь исключением - бородавка на носу была. И сейчас они оба стояли перед Боярской Думой, каждый член которой старательно искал второе отличие, но такого кажется не находилось, а потому бочка меду по-прежнему ждала своего обладателя.
- Царь вчера дело говорил, - взял слово Амбаров. - Без поземельной реформы о переименовании воеводств в «полководства» наша армия никогда не станет современной и обученной.
- Да как так-то! - хлопнул себя по лбу думный дьяк Добычин Алексей Иванович, - мы же пару лет назад наоборот эти «полководства» в воеводства переименовали, потому, как никакого толку не было!
Алексей Добычин был на плохом счету у всех, что часто случается с хорошими людьми. Он руководил, и исправно, самой непопулярной службой во всей Московии, к тому же имеющей замысловатое название МЗДа, причем никак не связанную с деньгами и от того еще более непопулярную. Добычин не мог считаться знатным по происхождению и уважаемым по делам своим, "кость в горле", так многие именовали его, а потому боярин сидел на последнем ряду ближайшим к двери. По иерархии, конечно, ему следовало находиться на заднем ряду и у стенки, но там так сладко спалось другим боярам, что они уступали ему крайнее место. Хотя в принципе, все желали одного, чтобы Добычин сидел за дверью.
- Так рано мы реформу свернули тогда, - согласился с близнецом Хабаров, не желающий присаживаться и продолжающий выступать.
- Вы их послушайте?!- вспыхнул Добычин. - Солдатам нужно оружие и дисциплина, а не реформы!
- Мелко мыслите, Алексей Иванович, - продолжил Хабаров, - я такую думу имею, что другие государства, пусть и не православные, не глупея нас будут. Возьмем Польшу…
- Брр, - встрепенулся старый воевода Кремля князь Засланский. - Польшу не возьмем, силенок не хватит.
Засланский занимал одно из самых знатных мест в Боярской Думе, первая лавка и в центре. Он так долго и почетно занимал свою должность, что не смотря на давно утраченные нити правления и важность для страны его невозможно было подвинуть с этого места. Впрочем, многие бояре догадывались, что Засланский просто живет здесь в думских палатах, сидя на одном месте от заседания к заседанию и единственная возможность избавиться от дряхлого старца вынести вместе с лавкой.
- Я пример привожу, а не стрельцов в поход отправляю, - разъяснил Хабаров, недовольный, что его прервали. - У шляхтичей все иначе обстоит и армия славиться во многих уголках Европы. Почему бы не использовать их опыт, и не перенести его на Московию?
- Вам бы только с ляхов что-нибудь перенести, смотрите, нанесете еще чуму какую-нибудь, - буркнул Добычин, сидящий дальше всех.
- Не волнуйтесь, вы как почетный МЗДец, проследите, я уверен, - поддержал близнеца Амбаров.
МЗД, в простонародье для благозвучия МЗДа, это отдельная палата при посольском приказе, возглавляемая Добычиным, перенявшим этот пост у некого Малюты Скуратова, который предпочитал действовать только своим рукам, а посему службу организовать не смог, что с успехом осуществил его последователь. Главной заботой Московской Заграничных Дел палаты стали иностранцы, прибывающие в столицу и ближайшие земли, и так уж получилось все московские кабаки с их разношерстными обитателями. То есть Кабацкий и Разбойничий приказы свою головную боль передали на сильные плечи думного дьяка Добычина. Для посвященных лиц эти буквы не значили практически ничего, а на других действовали устрашающе.
Двери в думскую палату резко распахнулись, и писчий дьяк торопливо пробежался к Хабарову. Дума замерла, подобное вторжение могло быть вызвано только чрезвычайными обстоятельствами.
- Посол в Кремле, - прошептал дьяк на ухо боярину.
- Простите, а нельзя ли Царя посвятить в происходящее, - заметил Григорий Бодунов присоединяясь к шептунам.
- Тише, - шикнул на оторопевшего Государя Хабаров. - Какой посол? - поворачиваясь к дьяку.
- Никто не знает, - как можно тише говорил тот, не желая быть услышанным. - Прилетел стрелец, привратник, задыхается, говорит басурманин с бумагой сидит у двери, ждет.
- Что случилось? - прибежал Амбаров.
- Посол с угрозами прибыл в столицу, - пояснил Хамвросий.
- Путаешь, - перебил его Царь. – Посол – да, прибыл – да, но не с угрозами, а с дарами величайшему правителю!
- Какие дары? – изумился Амбаров. – Ходим в штопанных кафтанах.
- Хватит шушукаться! - взбунтовался обиженный Бодунов, - что бы то ни было, требую принять посла немедленно.
- Слушаюсь, - попятился назад письмоводитель.
Он торжественно распахнул створы, но на той стороне не оказалось никого. Бояре удивленно перешептывались, смотря друг на друга, когда сбоку появилась рослая фигура, вталкиваемая внутрь дьяком. Напуганный парень переступил порог, совершенно не замечая, что входит спиной к царю.
- Авторитета нашей стране не хватает, - грустно заметил Добычин, сидящий с самого краю.
- Ой? - обернулся Ивашка, услышав чей-то голос рядом.
Перед парнем предстала поразительная картина. Три дюжины глаз, плохо различимых за косматыми бородами и не стрижеными челками из-под свисающих на брови бобровых шапок вперились на него, страстно ожидая услышать слово. У гостя даже дух перехватило, одна мысль опережала другую, не давая ни одной сформироваться и слететь с языка.
- Здравствуйте, - наконец поклонился парень, согнувшись в три погибели.
- Царь Московский и Всея Руси, - Хабаров вышел на встречу приветствуя посла, - а также всех царств татарских…
- Прости меня, батюшка, - рухнул на пол парень, - не признал вас.
- Нет, - запротестовал Хамвросий, - я еще не царь, рано вы мне кланяетесь, - поднимая посла на ноги. - Я хотел лишь выразить наше почтение вашим визитом от лица Государя. Проходите, пожалуйста.
- Много чести, - буркнул Добычин, недовольный тем, с каким любострастием обхаживают не пойми кого, не пойми откуда.
Парня провели в центр зала и оставили стоять. Посол раскраснелся от испуга, смотря на гордую фигуру человека на троне. Внутренний голос твердил, что немедленно нужно пасть ниц и целовать царские черевички, но внутренняя немота действовала вопреки.
- Что же вы молчите? - поразился Амбаров.
- А? - перевел парень растерянный взор на какого-то боярина с бородавкой на носу.
- Ему же басмач нужен! - не выдержал Добычин. - Вы как будто вчера родились! Не понимаете азбучных вещей!
- Так помоги послу заграничному, переведи, о чем молчит-то он? - встрял еще один голос из группы поддержки Хабарова и Амбарова.
- Так он же ни бельмеса не говорит, - удивился Алексей Иванович, поднимаясь со скамьи. - Что тут переводить?
- Спроси его, - обратился к главе МЗДы сам Григорий Бодунов, - откуда прибыл, с чем пожаловал.
- Помилуйте меня, царь-батюшка! - в чувствах повалился на пол незнакомец. - Я без злого умысла, а лишь в добрых намерениях!
- О, по-нашему заговорил! - поразился кто-то с задних рядов.
- Что-то я не понимаю, какой-то странный посол, - заметил Государь, переглядываясь с Добычиным.
- Вы откуда будете? - поинтересовался глава МЗДы, обходя лежащего на половиках незнакомца.
- Из Высокова, батюшка, что под Балахной, - четко отвечал парень, не отрывая головы от пола и не решаясь взглянуть на важных людей.
- Теперь я совсем ничего не понимаю! - заволновался Бодунов, вскакивая с трона. - У нас, что Балахна уже отделилась?! Что дальше Китай-город, Балчуг?
- Стоило только Смоленску дать вольную, и понеслась волна самоопределения, - поддержал Царя очнувшийся князь Засланский. - Государь, только прикажите, немедленно отправимся башки рубить!
- Да, подождите вы! - остановил воинственный порыв кремлевского воеводы Добычин. - Разобраться надо! Вы, юноша, зачем прибыли в Москву, с какой целью?
Парень без слов поднял над головой скрученное письмо.
- Другое дело, - развел руки в стороны глава МЗДы, принимая бумагу. - Официальное грамота это уже что-то.
- Читай, - тревожно приказал Государь, облокотившись на кулак и сдвинув брови.
- Так…- приготовился Добычин. - Всемилостивейший Государь, пишет тебе твой слуга…
- Балахна нас сувереном признает! Одумались! - посыпались довольные возгласы с обеих сторон, но Бодунов стукнул каблуком, и все смолкли.
- Макар Высоков, - продолжил думный дьяк. - Грамоту сию пишу с одной лишь целью - испросить вашего величайшего изволения сыну моему, Ивашке, служить Вам и на славу Отечеству. Все…- свернул бумагу Добычин. - Какой же это посол? Что-то тут напутали, - рассмеялся мужчина.
- Действительно, - укоризненно посмотрел на Хабарова Григорий Бодунов. - Не посол он, получается. Не посол.
- Так это же хорошо! - вскочил кто-то из мелких князей, - значит Балахна по-прежнему наша!
- Нашел чем гордиться, - осадили выскочку.
- Ладно, - выдохнул Государь, - пущай служит.
- Благодарю, Царь-Батюшка, - парень резво пополз вперед, сминая перед собой персидские половики и не замечая перед собой стола с челобитными. Стол опрокинулся и бумаги разлетелись по полу.
- Куда!?- Добычин успел встать сапогом на полу балахона и остановить разрушительное движение странного посла. - Ты погоди, еще не раз придется показать любовь и преданность. Государь, отдай его мне, - попросил глава МЗДы.
- Боже ты мой! - взмолились дьяки, собирая челобитные письма, - где первая, а какая последняя была?!
- Забирай, - равнодушно отмахнулся Бодунов, не понимая, какая ценность в этом неказистом дурочке, приведшем всю палату в смех своими поползновениями.
- Это почему? - не согласился Хабаров, подходя к Царю.
- Я считаю, мы должны голосовать! - ляпнул Амбаров, но тут же осекся.
- Вам-то он зачем, - поразился Добычин, не убирая сапога с одежи парня, чтобы тот ненароком не уполз к другим.
- Мы сами решим, для чего и как он будет использоваться, - тактично уклонился от ответа Хамвросий.
- Государь, рассуди, - обратился к Царю глава МЗДы.
- Дожили, - взмахнул руками Бодунов. - Теперь мне и такую ерунду за вас решать! Человека поделить между палатами не способны стали! Можно подумать, у Государя более важных дел нет! Эй, писарь, что у нас сегодня на повестке?
Молодой подьячий наклонился к книге и вкрадчиво прочел.
- Принятие высочайшего указа о государевой службе по рассмотрению челобитной палатой внутреннего распорядка формирования и комплектации стрелецкого войска в областях ранее отводимых под…
- Нет, это мы все равно сегодня не решим, - не стал дослушивать Бодунов. - Лучше завтра соберемся. Только я завтра не приду. А парнишку, Добычин, забирай. Кто первый на него наступил, тот ему и хозяин.
- Точно! Правильно! Закон есть закон! Так и надо! - заголосила Дума. - Хавросий утром у конюшни на другое наступил! Пущай это забирает себе!
- Благодарю, государь, - склонил голову глава МЗДы.
Царь в сопровождение почетной рынды проследовал мимо свернутых половиков, переступив через валяющегося у подножия трона парня. За ним потянулись бояре, князья и вся остальная думская челядь, не имеющая права голоса. Остался только князь Засланский.
- Мы еще посмотрим, - подошли к Добычину Хабаров и Амбаров, - на кого он служить будет.
Палата опустела, не считая брешущего во сне старого князя. Добычин осмотрелся и убрал ногу с балахона парня.
- Встань, - приказал мужчина, присаживаясь на ближайшую лавку.
Ивашка послушно поднялся.
- Откуда ты на мою голову взялся-то? - печально заметил глава МЗДы.
- Из дедины приехал, - честно признался парень.
- Макар Высоков удружил, так удружил, - Добычин посмотрел на бумагу еще раз. - Знал Ивашка, я твоего папашку, еще по Ливонии сорванцами служили. Не вовремя, конечно, ты приехал, дурные времена настают, но других может уже и не предвидится.
- Если бы я знал, - повинно ответил Ивашка, - то не приезжал бы...
- Хорошо, что грамотка эта мне в руки сразу попала, - пряча письмо за пазуху, заметил думный дьяк. - А то бед бы натворил. Макар в своем духе, он её не Царю, а мне адресовал, вернее Царю, конечно, только с чего я стал «всемилостивейшим государем всея Руси и земель окрестных, да еще и защитником веры православной» в толк не возьму. Но да я не удивлен. Ты не робей, - улыбнулся Добычин. - Всяко лучше отца своего с поручением-то справился. Помню, Макара тоже Государю представляться послали, так он такое учудил, думали, повесят.
- А что же случилось? - насторожился Ивашка, не слышавший до сего часа никаких истории на этот случай.
- Царя с Царицею перепутал. И лобызаться к ней полез. Завтра иди к дьякам, - приказал парню глава МЗДы, - пусть тебя к моей палате припишут.