Творческое содружество трех великих мастеров – композитора Н. А. Римского-Корсакова, певицы Надежды Забелы и художника Михаила Врубеля – очень скоро принесло свои первые плоды.
Врубель не только являлся художником-постановщиком многих спектаклей, но и активно участвовал в создании сценических образов вместе с супругой. Не обладая специальным образованием, он часто просто покорял всех верностью своих замечаний, советов, тонкой интуицией подлинного творца. Наконец, живая и интересная работа в театре вдохновила его на создание целого ряда художественных произведений. В 1898 году он пишет картины «Царевна Волхова», «Прощание царя морского с царевной Волховой», в 1899-900 г. г. – создает несколько майоликовых вариантов Волховы, в 1904-м – еще одну «Царевну Волхову».
В 1898 году Н. И. Забела-Врубель поет на сцене театра С. И. Мамонтова в операх Н. А. Римского-Корсакова «Псковитянка», «Майская ночь», «Снегурочка».
К этому времени Михаил Александрович уже был автором нескольких картин, посвященных героине весенней сказки Островского. Несомненно, что, прежде чем выйти на сцену в этой партии, артистка самым тщательным образом работала с мужем над ее внешним рисунком. Говорили, что на сцене была не исполнительница роли, не солистка московской Частной оперы Забела-Врубель – это была сама Снегурочка, дочь Весны и Мороза. Возвышенная женственность, пронзительное и всепокоряющее очарование, благородство жестов – движений рук, поворотов головы, чистота и целомудрие ... Очевидцы утверждали, что, не видя Забелы в этой роли, невозможно представить себе, какой невероятной красоты может быть этот образ. Ее так и звали потом – «певица Римского-Корсакова».
Общеизвестно, что Николай Андреевич отнюдь не был чувствительным, многие даже упрекали его в излишней строгости нрава, даже в некоторой сухости, педантизме, и его отношение к искусству певицы в этом отношении очень показательно. Из письма Н. И. Забелы:
Римский-Корсаков ... над моим пением так умилялся, что даже трогательно. Он говорил так мне: «Когда я слушаю Вас, мне приходят в голову всякие сентиментальные мысли, – что будет же время, когда Вы перестанете петь и унесете с собой секрет этих чудесных звуков!
Весной 1898 г. великий русский композитор переживает самый настоящий расцвет в своем творчестве, он создает для Н. И. Забелы-Врубель один шедевр за другим. Но началось все еще зимой, когда маэстро написал и посвятил любимой певице свой знаменитый романс на стихи А. Майкова «Еще я полн, о друг мой милый». Современники были единодушны во мнении, что в этом произведении он выразил все свое отношение к Надежде Ивановне – восторженное восхищение и преклонение перед ее талантом. Весной же Римский-Корсаков выслал ей в Москву еще ряд своих сочинений, в том числе, будущее украшение ее концертного репертуара – романс «Нимфа».
Лето этого года – самое радостное, самое светлое, самое счастливое в жизни четы Врубелей. Художник среди прочих работ пишет портрет супруги «в туалете empire» – может быть, лучший из вдохновленных ею.
Осенью, будучи в Москве, Н. А. Римский-Корсаков подарил супругам еще один свой шедевр с посвящением. Сочинение предназначалось Михаилу Александровичу и называлось «Сон в летнюю ночь», оно было написано тоже на стихи А. Майкова. Два романса, посвященные один – мужу, другой – жене, «Нимфа» и «Сон» – так выразил композитор чувства любви и уважения к творцам истинной красоты.
Следующие несколько лет выдающиеся художники продолжают работать вместе. Врубель принимает участие в ряде постановок, Надежда Ивановна поет главные партии в операх своего любимого автора.
22 октября 1899 г. в Москве в театре С. И. Мамонтова состоялась премьера оперы Н. А. Римского-Корсакова «Царская невеста». Роль Марфы создавалась специально в расчете на творческую индивидуальность Забелы. Чистоту, наивность, очарование первого чувства своей героини певица передавала так же глубоко, как и трагедию «страдалицы невинной».
Как она произносила, например, в первом акте «Царской невесты»: «Иван Сергеевич!» Трудно представит, что в этих двух словах можно передать столько: радость встречи, обаяние женственности, застенчивую ласку и чистоту первой девичьей любви, -
вспоминает современница.
А О. Л. Книппер-Чехова пишет:
Вчера я была в опере, слушала второй раз «Царскую невесту». Какая дивная, тонкая, изящная музыка! И как прекрасно и просто поет и играет Марфу Забела. Я так хорошо плакала в последнем акте – растрогала она меня. Она удивительно просто ведет сцену сумасшествия. Весь образ Марфы полон такой нежности, лиризма, теплоты – просто из головы у меня не выходит. Опять пойду ее слушать.
Спектакль шел в декорациях Врубеля. Это была еще одна безусловная победа содружества трех творцов.
Через год на той же сцене москвичи увидели новую оперу композитора – «Сказку о царе Салтане». Нечего и говорить, что Царевна-Лебедь писалась Н. А. Римским-Корсаковым специально для Н. И. Забелы-Врубель, а оформлял спектакль Михаил Александрович. Премьера наделала в Москве много шума. Публика и критика были в восторге, автор – счастлив.
Миша очень отличился в декорациях «Салтана», и даже его страшные враги – газетчики – говорят, что декорации красивы, а доброжелатели прямо находят, что он сказал новое слово в этом жанре, –
писала Надежда Ивановна сестре.
Весной 1900 г., когда певица только разучивала партию, Врубель создал свое знаменитое полотно «Царевна-Лебедь». Вне всякого сомнения, этот шедевр вдохновенно передал все своеобразие, красоту и обаяние облика Забелы в этой роли.
Уже в 1898 году над счастливым семейством Врубелей начинают сгущаться тучи. Лето они опять провели на хуторе под Черниговом. Близкие заметили, что Михаил Александрович стал необыкновенно раздражительным, мнительным, он совершенно не терпел критики в свой адрес, не выносил, если кто-либо плохо отзывался о его работах. К тому же его начали мучить сильные головные боли. Он и раньше работал очень нервно, во время творческого процесса был возбужден, не любил, когда ему мешали, отрывали от мольберта или полотна, поэтому, если недомогание приходило не вовремя, в страшных количествах принимал лекарства, ни на что не обращая внимания.
В 1901 году, через пять лет после бракосочетания Михаила Александровича и Надежды Ивановны у них родился сын. Ребенок был долгожданным и поэтому желанным. Но что-то магическое и болезненное, казалось, уже тяготеет над супружеской четой Врубелей. Маленький Савва появился на свет с огромными синими глазами и ... раздвоенной верхней губкой. Говорят, что мальчик был очень мил, и эта неправильность поражала лишь в первый миг, а потом забывалась, но на такого тонкого ценителя всего прекрасного, на такого поклонника гармонии, каким был Врубель, это произвело сильнейшее впечатление.
Год спустя был готов знаменитый «Демон». Он восхищал и потрясал всех видевших его своей необычностью, буйством красок и какой-то неземной красотою. Полотно перевезли для выставки в Петербург, и, несмотря на то, что картина уже стояла в выставочном зале, каждое утро неудовлетворенный собой художник все переписывал. Очевидцы с ужасом наблюдали происходящие перемены – лицо Демона то озарялось глубокой грустью, то удивляло какой-то неправильностью, а иногда бывало просто страшным.
Зимой этого года Надежда Ивановна сообщила сестре, которая приехала к ней в Москву, ужасающую новость: «Мне кажется, что мой муж сходит с ума!»
Врубель почти не спал ночами, его характер изменился совершенно. Всегдашняя мягкость, покладистость и добродушие сменились злобой и агрессивностью. Он совершенно не выносил уже чужого мнения и при каждом удобном случае, буквально, лез в драку. Его обуяло какое-то странное и болезненное красноречие, он, не переставая, говорил о собственной гениальности, неповторимости, говорил, не останавливаясь ни на минуту. На окружающих это производило очень тяжелое впечатление.
Известный доктор Бехтерев, которому удалось показать Врубеля, подтвердил страшный диагноз.