Продолжение. Начало по ссылке:
Расстрел наяву и вслепую (продолжение)
Лейтенант взвода принял меня хорошо и после расспроса велел накормить. Однако я не унимался с просьбой оставить меня у них. Нахмурившись, он сказал: «Подожди, сейчас не до тебя!»
В окружении солдат-разведчиков я рассказывал, что пережил за последние дни и какие зверства ранее творили фашисты в Донбассе. У слушателей это и то, что они сами видели, вызывало возмущение, гнев и желание быстрее очистить нашу землю от убийц.
Лейтенант пришел после обеда, велел построиться в колонну по два (всего-то человек 20), чтобы двигаться дальше в сторону Полтавы. По дороге уже шли небольшие подразделения и несколько машин с пушками. Противника поблизости не было. Он уходил, избегая окружения, до первого рубежа сопротивления, куда, видимо, и проносились над головами наши штурмовики, сопровождаемые барражирующими истребителями.
Шли долго до самого вечера и изрядно устали. На закате дня в трех-пяти километрах слева усилилась артиллерийская стрельба. Лейтенант сказал, что это сопротивляются немцы и, наверное, ведут огонь по подразделениям, идущим вдоль железной дороги.
В вечерние сумерки свернули на привал, плюхнулись на лужайную траву, и кто-то сразу уснул (в том числе и я), но тут же меня разбудили и повели к лейтенанту. Меня встретили добрые и грустные глаза и услышал, не хочу ли я пойти в разведку далеко в тыл врага. Я молча соображал, куда мне идти и спросил, что мне надо делать. Оказалось, что в сопровождении двух разведчиков я должен выдвинуться вперед и идти на запад, а дальше, сделав круг по правую руку, вернуться к своим. Инструктаж такой: пройти два-три километра, найти заросли и поджидать восхода солнца. Затем идти на восход солнца весь день. Если нет местных жителей, к немцам не выходить, но если попаду к ним, полицаям или каким-то подозрительным лицам, должен плакать и причитать: «Потерял маму. Ищу маму». Когда выйду к своим, эти же слова будут и паролем, т.е. первому офицеру должен сказать: «Прошу передать — ищу маму». На своем пути должен замечать, где и много ли танков, пушек, машин и фашистов и куда они движутся. Роют ли окопы и закапывают ли технику. Одним словом отступают ли они или готовятся к обороне. Запоминать все, что можно. А на следующий день, повернув на заход солнца, к вечеру идти к своим. Лучше вдоль дороги, кукурузными полями. От фашистов прятаться, встреч избегать.
Я сказал, что в этих местах немного ориентируюсь и пойду, куда приказано. Через плечо на веревке у меня была сумка (торба из мешка), в которую положили кусок хлеба и бутылку с водой. Лейтенант лично проверил карманы в моем байковом пиджачке, крепко завязал шнурки поношенных туфель, лицо и шею испачкал грязью. Заботливые солдаты тоже хлопотали возле меня.
В путь отправились втроем, уйдя влево от дороги, в степь. Пройдя немного, указали направление, куда идти, пожелали пути-дороги, а сами повернули назад. Сначала было страшно и казалось, что впереди или сбоку кто-нибудь ожидает. Безмолвие усиливало смятение и осторожность. Разогревшись от ходьбы, напряжение уменьшилось. Ориентировался с трудом, но направление все же выдерживал. Часа через три услышал запах гари, набрел на огороды и при лунном свете увидел черный силуэт сгоревшей избы — знакомый пейзаж. Ночь и ни одного шороха. Прислушался и убедился, что в деревне никого нет. Пересек её, а услышав далекий собачий лай, в спешке удалился в подсолнухи, потеряв ориентир, а за ним картофельное поле. На меже надергал ботвы и травы, лег отдохнуть и вздремнуть. Поежившись от прохлады, проснулся от первых лучей солнца, далекого гудения машин и ухания далеких взрывов. Осмотрелся — ничего и никого не увидел. Съел кусочек хлеба и, ориентируясь на солнце вглубь противника, стал на проселочных дорогах натыкаться на группы немецких солдат и редкие машины. Ни танков, ни артиллерии вокруг не было. Соблюдая осторожность, пересек две-три сгоревшие и совершенно пустынные деревни. Фрицев в них не было. Одним словом — пустынная без души и мертвая зона. Далеко за полдень увидел несколько уцелевших строений: не то станция, не то поселок или совхоз. Среди построек стояли машины и бродили фрицы. Стал наблюдать из засады (зарослей). Затем, обогнув поселок, вознамерился пересечь дорогу и небольшое открытое пространство. Вот тут-то я и попался.
После нескольких винтовочных выстрелов увидел бегущих ко мне трех фрицев, как потом оказалось — полицаев. Я упал в траву, но это не спасло. Они подскочили ко мне с матерными на украинском языке словами. Получив пинок, велели встать. С испугу я действительно заплакал и стал приговаривать, как уже неделю ищу маму. Далее сорвали торбу, проверили карманы и повели к сараю-амбару, куда и затолкали. За дверьми осталось солнце, а тут зловещие сумерки. Придя в себя, услышал покашливание, стал различать силуэты сидящих по углам людей. Действительно, в сарае было 8-10 пожилых мужчин и двое постарше меня юношей. Все молчали, и, казалось, никому до меня нет дела. Наконец, один из них пригласил меня присесть и спросил, откуда я. Несвязанный ответ его удовлетворил. А я понял, что этих местных жителей отловили полицаи и фашисты и заточили здесь. Молча коротали время, а кто-то, тихо плача, всхлипывал, так как ничего хорошего не ожидалось. В раздумьях я тоже перебирал в памяти случившееся и тоскливо ожидал худшего, куда же при таком скотском к нам отношении нас уведут или что с нами сделают. Сидели долго, кто-то ходил по-маленькому, но никто в дверь не стучался.
Наступили сумерки. На подворье послышались голоса. Загремел засов, отворилась дверь, и к нам кинулись полицаи, вытаскивая нас на улицу к стенке сарая. В 10-15 метрах стояли два автоматчика. Я стоял у самой стенки сзади двух пожилых мужчин. Они прикрывали меня. Когда всех сгруппировали, услышал команду и тут же упал на землю. В тот же миг раздались автоматические очереди, и на меня навалились те двое уже убитые. Раненые закричали, однако убийцы подошли поближе и добили их. Расправившись с нами, полицаи зашли в сарай, подожгли его изнутри и через две-три минуты удалились. В тишине я лежал ниц неподвижно с закрытыми глазами и соображал, живой ли я, ранен или уже на том свете. Однако не веря, понимал, что живой. Приходя в себя, услышал треск от горящего сарая. Яркие всполохи в сумерках, жар от огня привели меня окончательно в чувства, и я стал осторожно высвобождаться от навалившегося на меня груза убитых, осторожно пополз в сторону бурьяна, а оттуда в сторону кукурузной делянки. Вскочив в заросли, понесся в темноте, куда глаза глядели! Окриков и стрельбы не слышал, убийцы, видимо, были уже далеко, в спешке уходя от содеянного. Не оглядываясь, бежал долго: сначала через картофельное, затем скошенное от хлеба поле. Перебежал полевую дорогу, а когда врезался в подсолнечное поле, упал от бессилия на землю и долго, до полуночи, лежал в кошмарных переживаниях.
Горизонт на западе озарялся от пожарищ. Багряное в темноте небо напоминало доменную печь — это горела в 20 километрах Полтава. Слева и справа, правда далеко, громыхала всполохами артиллерия. В небе иногда гудели самолеты, но поди, угадай, чьи они.
Вскочил на ноги и побрел вдоль полыхающего горизонта подальше от места происшествия. В кукурузе разделал два початка и сгрыз, утоляя жажду. Не помогло, хотелось пить. В серой мгле пошел дальше. Как ни осторожно идешь в зарослях травы, кукурузы, кустарника или подсолнечника, всегда издаешь звуки шелеста, поэтому всегда предельно внимателен, слух в напряжении, авось кто-нибудь да рядом и обнаружит тебя. Случай не заставил долго ждать. Когда среди ровного пустынного поля я подошел к зарослям кустарника, которые росли на развалинах давно разрушенного хутора, услышал приглушенные голоса.
Оказалось, что тут пряталось несколько семей с ближайшей деревни. Меня приняли с осторожностью, т.к. дали повод себя обнаружить. Признав во мне пострадавшего, дали мне несколько испеченных в костре картофелин, кусочек коржа, и вдоволь напиться из болотного пруда. Они рассказали, как неделю назад их деревню сожгли, а озверевшие эсесовцы и власовцы расстреляли мужчин, а остальных угнали за Днепр. От них узнал, что рядом проходит грейдерная дорога Ахтырка — Котельва — Полтава, по которой отступало много фашисткой техники, да и сейчас иногда пылится дорога от проносящихся машин. Описали они и местность, в которой они находились. В двух-трех километрах отсюда проходила упомянутая дорога через их деревню. Сразу за деревней — речушка, через которою переброшен небольшой деревянный мост.
(Продолжение следует)