− Она не обладала броской красотою, но ее врожденный тонкий вкус, изящество манер, умение себя держать и самообладание вместе с тонким умом, давали ей фору пред многими признанными красавицами в обществе фрейлина императорского двора писала о Сашеньке Жуковской, знакомой всем членам Дома Романовых едва ли не с детства: Она не была особенно хороша собой, кроме очень красивых серых глаз, которым она придавала иногда вдумчивое и мечтательное выражение. Были у неё великолепные белокурые волосы и свежий цвет лица, черты же её были скорее крупные, рот с выдающимися вперед белыми зубами. Туалеты её были превосходны по вкусу и роскоши, и она умела исправлять массой тюля и длинными буклями не совсем правильную линию своего стана»,
− Фрейлина Цесаревны Марии Федоровны Александра Васильевна Жуковская, «милая Сашенька», очень легко обращала на себя внимание мужчин, умела управлять ими. Ей, балованной с детства любящими родными, императрицами и великими княгинями, которые часто бывали ее подругами, именно это управление, подчинение их своим желаниям, несомненно, нравилось, но она искусно скрывала восхитительное умение.. До той поры пока не встретила любовь всей своей жизни Великого князя Алексея Александровича, четвёртого сына императора Александра Второго и императрицы Марии Александровны.
− Юноша романовской семьи влюбился в девушку со всем пылом страстной, романтической натуры, чувства его не остались безответными. Молодые люди начали встречаться тайком, много переписывались.
− Когда этот пылкий роман был замечен родными юноши, они, спохватившись, тотчас же приняли самые строгие, на их взгляд, меры: отослали великого князя Алексея, офицера русского флота, в путешествие по Волге, с наследником Цесаревичем и его женою Минни. (Будущая императорская чета Александр Третий и Мария Федоровна). В этом путешествии великий князь Алексей аккуратно вел пылкий дневник, в форме писем к возлюбленной. Толстая кожаная книжка, в переплете с золотым обрезом сохранилась до наших дней. А начало журналу положило письмо к любимой. В нем было сказано, с безрассудством пылкой страсти вот что:
− «После маневров я возвратился в Царское Село. Перовский мне передал Твое чудное письмо, где Ты выразила желание, чтобы я писал мой журнал, и что Тебе это доставит удовольствие, я с радостью принялся за него, хотя последнее время совсем перестал писать, но мне приятно знать, что я каждый день могу делать что-нибудь приятное для my dear little wife. Ночью с 12-го на 13-е я писал Тебе письмо, прости мне, если оно было слишком безумное, но я не мог иначе писать, со мною Бог знает что делалось, после того как я прочел твое письмо, все чувство, которое когда-либо было в моей душе к Тебе, все оно поднялось и заговорило так сильно, что я думал, что сойду с ума. Я написал Тебе всю правду, потому что я фраз писать не умею, я написал Тебе все задушевные мысли, которые я думал прежде никому не говорить. Мне было больно, мне было ужасно думать, что я должен уехать от Тебя, и я не знаю, увижусь ли с Тобой еще раз в жизни. Я еще раз Тебе повторяю, что Ты моя гордость, Ты моя святыня», - писал великий князь 12 июля 1869 года. В этом письме князь называет Александру Васильевну «своей маленькой женушкой». Ходили слухи о том, что в Италии, в Риме или Генуе, они и тайно обвенчались, что обворожительная Сашенька в положении. Узнав о неравном браке сына, император Александр Второй аннулировал его, на Жуковскую стали оказывать давление. Отчаявшийся сын писал матери, пренебрегая даже внешними формами почтительности и этикета: « Мама, ради Бога, не губи меня, не жертвуй своим сыном, прости меня, люби меня, не бросай в ту пропасть, откуда мне не выйти…» (31 августа 1871 г.)
− Царственная матушка, императрица Мария оставалась странно глуха к мольбам сына. По ее повелению, учредили персональную слежку за Александрой Васильевной, которая находилась за границей, на купленной для нее князем Алексеем вилле Серджиано, в Венеции.
− Русский Двор, может быть, боялся, что Александра Васильевна может увлечь великого князя за собою, склонить его к авантюрам или к повторному браку, еще бог знает, к чему…. Вот что , писал министр Императорского двора А.В.Адлерберг - шефу жандармов и начальнику III Отделения графу П.А.Шувалову: «Ливадия 14 июня 1872 г. Императрице частным образом известно, будто Жуковская выехала из Зальцбурга, как говорят, в Англию. Ея Величеству угодно знать, имеете ли вы сведения об этом и приняты ли меры к тому, чтобы агент ваш следовал за нею, куда бы она ни поехала. Главное опасение состоит в намерении ея отправиться в Индию».
− П.А.Шувалов в ответ телеграфировал: «Жуковская выехала действительно из Зальцбурга, и находится в Венеции… Указанные в вашей депеше меры будут приняты; но предваряю, что будет трудно проследить, когда она оставит Европу».
− На бывшую уже фрейлину Жуковскую оказывалось сильное давление, требовали, чтобы она отказалась от своей «неправильной» любви. Алексей Александрович писал матери - государыне, «дерзкими и «жалкими словами» описывая свое отчаянное положение:
− «Ты понимаешь ли, что такое чувства? Иметь жену, иметь дитя, и бросить их. Любить больше всего на свете эту женщину и знать, что она одна, забыта, брошенная всеми, она страдает и ждет с минуты на минуту родов. А я должен оставаться какой-то тварью, которого называют великим князем и который поэтому должен и может быть по своему положению подлым и гадким человеком. И никто не смеет ему этого сказать. Дай мне лучше надежду. Я не могу так жить, клянусь тебе Богом. Помогите мне, возвратите мне честь и жизнь, она в ваших руках» (12 сентября 1871 г.)
− Он отчаянно желал жениться, но не мог. Алексей Александрович не мог даже принять дуэльный вызов от брата своей невесты - жены, Павла Васильевича Жуковского, поскольку отец - император запретил ему эту неравную дуэль. Оба противника были взбешены, вся история несчастного романа обсуждалась в светских гостиных… Фрейлина Жуковская к тому времени уже имела на руках сына Алексея, которому был пожалован титул графа Белевского, капитал в золотых рублях, имение в Сан Марино, купленное на его имя, но все это не имело большого значения, поскольку его родной отец не мог быть с ним и не мог признать его открыто. Большая часть жизни его матери протекла вне России, Александра Васильевна, баронесса Серджиано, вышла замуж за добродушного и скучного барона Кристиана Вермана, прожила до конца жизни в фамильной его, до тошноты, чистой, обширной усадьбе, ощущая себя благодарной за его неизменное добродушие и заботливость.. .. И, думается, что она довольно часто с отчаянной горечью вспоминала свои собственные слова исповедального письма великому князю Алексею Александровичу, вписанные в его журнал - дневник: «
3 ноября. Ты сказал сегодня: "И не забывай, что я тебя люблю". Спасибо, мой ангел, да возлюби тебя Господь за это. Это было еще твоим прощением, которое я услышала, как слыхала уже дважды; эти два раза ты стал моим спасением, говоря, ты снова спасал меня от отчаяния. Не забывай, что мы любим друг друга, и Бог это знает "и Он милостив и не судит как люди". Думай об этом, когда тебе придет мысль, что ты не таков, каким должен быть, и когда ты будешь страдать за меня. Говорю тебе снова и снова, и буду говорить всегда, что ты сделал мне только добро, ничего кроме добра, и без тебя мое несчастье было бы слишком трудно вынести, и каждый день я благодарю Бога, давшего мне тебя и трепещу от боли, которую тебе причиняю, ибо я не могу дать тебе ничего другого. О, прости мне это еще раз и не покидай меня больше. Я боюсь без тебя"
Чувства их были причудливы, тонки изощренно печальны. Быть может, они давали им большую духовную силу и истинное мужество, чтобы нести свет своей Любви сквозь годы…. В Любви этой не было ничего преступного. Она лишь желала быть искреннею и открытой, такою, какая не была принята в тогдашнем обществе. Да и после. Искренность и страстная открытость всегда не в чести.......
Великий князь Алексей Александрович Романов после расставания с Александрой Жуковской и аннулирования их брака, больше никогда не женился. Большую часть жизни он провел в морских путешествиях на военных кораблях и в открытых кутежах с « верткими дамами», среди которых были Зинаида Богарне и еще многие, многие… Упрекать Великого князя открыто за рассеянную жизнь свет не решался. Официально он никому ничем не был обязан… Увы! Нам остались лишь письма, догадки, вопросы...