Жители Украины вот так узнали о событиях, произошедших в городе Кременная: «Россияне 11 марта из танка обстреляли дом престарелых – 56 погибших». Сообщил об этом глава Луганской областной военной администрации Сергей Гайдай и при этом красочно описал как именно российские военные расстреливали: «Цинично и намеренно. Просто подогнали танк, поставили напротив дома и начали стрелять. Те, кто доживали свой век в доме – 56 человек – погибли на месте». Журналистам пресс-службы Общественного движения «Мир Луганщине» удалось пообщаться с очевидцем событий – Николаем, который был жителем Кременского дома-интерната для пожилых людей и инвалидов, и он рассказал ужасающую правду, рассказал с дрожью в голосе о том, что ему довелось пережить.
Дом престарелых находится в посёлке Старая Краснянка, в лесу, полтора-два километра до Рубежного и 4 километра до Кременной, до трассы метров 800-900. На тот момент эта территория была нейтральной. С начала марта были прилёты мин и снарядов, рядом с домом престарелых. Обстрелы происходили со стороны фасада здания, то есть со стороны города Рубежное, где на тот момент находились украинские военные. После первых обстрелов к интернату приходили представители ВСУ и как бы оправдываясь говорили: «У нас этого здания по картам нет». Ещё Николай рассказывает, что ранее к дому-интернату подходили представители Народной милиции ЛНР, предупредили жителей, чтобы те отключили телефоны и камеры на крыше здания для своей же безопасности и эвакуировались. Говорили, что скоро тут будут бои и надо выезжать мирным жителям. После этого представительница дома-интерната обратилась к ВСУ, так как они контролировали подъездную дорогу к интернату.
– Она созвонилась с администрацией, автобус вроде дают, а ей говорят украинские военные: «Выезжайте, только мы гарантий не даём, что вы доедете, мы всё заминировали, все дороги». Водитель видел, как они минировали по-над заборами дорогу, дорога узкая, – вспоминает Николай.
Так жители пансионата и персонал стали заложниками украинских военных. Так как дом престарелых находится в посёлке, то персонал работал посменно, автобус привозил одних и забирал других, но когда ВСУ оказались рядом с домом престарелых, то уже никого не пропускали.
– Самое страшное началось 4 марта, когда после завтрака мины на брусчатке начали разрываться, начали стёкла вылетать все с окон, мины падали метров 6-7 от здания дома престарелых. Эта бомбежка прошла, все на первый этаж побежали, кто куда, кто в кровать, кто в коридор, – рассказывает Николай.
На следующий день всё повторилось, а 6 марта был очень сильный обстрел, после которого со стороны фасада не осталось целых окон.
– С той стороны (украинской – прим. ред.) начали бомбить, вылетели все окна, первый этаж, второй этаж, второй этаж был лежачий, на третьем и четвёртом этажах находились те, кто может ходить. На первом этаже сидели, кормили нас там, наверх было страшно заходить, внизу коридоры хоть как-то защищали. 6-8 градусов мороза было в здании, ночевали на первом этаже, на четвертом никто не ночевал, только на третьем было человек 6, там же и кормили. Перебили отопление, холод начался, потом свет пропал, включили генератор, пришли и запретили нацики, сказали он им мешает, – вспоминает Николай.
Николай рассказал, что украинские военные заходили в пансионат и корректировали ведение огня. Потом забирали еду, обогреватели.
– Приходит с Украины, такой малой, наглый, говорит: «У нас в карте нет где находится интернат». А как это нет, если через день тушенку в столовую приходили жрать, а потом признался: «Да, это мы стреляли», – рассказывает Николай. – Не то что еду забирали, забрали 22 тэна масляных, чтобы склад взломать, ограбили легковую машину, вот так они помогали.
Потом украинские военные заняли часть пансионата. Так как окна выбиты были, лежачих подопечных пансионата нянечки вывезли в коридоры, укрывали одеялами, а украинские военные начали забирать одеяла.
– А эти в фойе, телевизор смотрят, поснимали одеяла с этих бабушек, поукрывались, бабушки мерзнут, им всё равно, – рассказал Николай. – А ещё такой случай был, Валерий – он после инсульта, правая сторона парализована была, его миной, осколком палец один срезало, а остальные – висят. Медсестра, она восьмые сутки дежурила, она его перетянула, забинтовала руку, а кровь сочится. Тут приходят украинские военные, говорят ей: «Вы не там перевязали, надо было вот здесь, возле плеча», а она говорит: «Его ж надо в больницу везти – отрезать, зашивать, что-то делать, уже 1,5-2 часа прошло, он же кровью истечёт». Мы ему там где прохладно постелили, в коридоре, где мастерская. Никто ничего не знает, у всех паника , он бедный лежит, кричит, больно ему, бинтов куча, старые сняли, новые перебинтовали, всю ночь так бинтовали, а кровь течёт. Так и не отвезли его в больницу…
Самые страшные события происходили 11 марта. Возможно из-за попадания снаряда корпус дома-пансионата начал гореть, и в это же время продолжался бой между ВСУ и силами ЛНР. Украинские военные не давали тушить пожар, стреляли по ногам. На втором этаже были лежачие подопечные пансионата, их спасти не было возможности у персонала.
– Где баня была, поднялось пламя, хотели туда бежать, чтобы затушить пожар, но начали стрелять по ногам на лестнице. Не могли туда добраться, и люди горели. Серега говорит: «Баба Таня, на неё пластмасса капает, она горит». Такие слезы, плачет стоит, трясётся… Я лично не видел как она горела, а он лично видел. Погибло на втором этаже человек 34-35, которые вообще не могли ходить, – рассказал Николай.
Потом он услышал команду: «Все на выход». Оказывается, бойцы Народной милиции ЛНР сделали коридор для пациентов больницы, повалили бетонный забор и с автоматами прикрывали выход мирных граждан. Людям показали направление, куда идти. Все кто мог передвигаться, выходили, но в это время продолжался бой, летели пули, снаряды разрывались рядом. Николая несколько человек по очереди вывели в более безопасное место, потом он был вынужден сам добираться, но у него из-за стресса отказали ноги – пришлось ползти.
– Я на четвереньки, и потихоньку по снежку, быстрым темпом. Тут сверху быстрым шагом идут ЛНРовские ребята, перчатки мне дали. Я надел перчатки, дальше прополз. Как начали мины летать, лёг под сосну, лёг и лежу, потом достал сигарету, закурил, часа два лежал, подо мной всё и растаяло. Уже начало сереть, затишье, потом опять стреляют. А до этого за мной Серега с кем-то шёл, метров 130-120 от меня, я обернусь, смотрю идут, а он же слепой, и опять бух-бух, слышу мат, крики, смотрю, их нет. Проползу метров 20-30 их нет, глядь, а интернат уже пылает весь, как свечка, – вспоминает Николай.
В лесу Николай дополз до военнослужащих ЛНР, после короткого опроса свой ли, его обогрели и накормили.
– К костру посадили, на пенёк, поставили тушёнку открытую, а я четыре дня не ел, сухарики только. Чая дали, печенья. И тут старший у них говорит: «Птицы». Я глядь, а там зелененькие огоньки летают – дроны. – «Всем к деревьям прижаться!». – Я смотрю, над головой летают туда-сюда, – вспоминает Николай.
После этого военные дальше ринулись в бой, а Николаю показали направление, куда ползти. По дороге он встретил ребят на БТРе, которые его загрузили в машину и отвезли в расположение, там накормили, спать уложили, а на следующий день отправили в Луганск. Теперь Николай в безопасности, скоро он станет гражданином ЛНР.