Ну наконец-то это случится и уже прямо завтра!!! Дочка у бабушки. Муж «объелся груш», в смысле испарился ещё два месяца назад.
«Целый свободный день. Боже мой! День, когда никому ничего не должна. Решено! Это будет День Души! И никаких гвоздей!»
Внутри прямо-таки свербило от радостного предвкушения, мысли построились ровными хороводами и под заводной канкан фантазий Верка уснула...
Солнце вкрадчиво трогало её за плечи. Семь утра.
«Да ну, ничего не знаю, сегодня день Души. Душа не выспалась», - она перевернулась на другой бок, и провалилась, кажется, на целую вечность. Глаза открылись в восемь. Показалось стыдно так долго спать. Организм, который обычно будили в 6.00, был встревожен. Он трубил, орал, бил в барабаны и тамтамы, что пора вставать! Поэтому, сладко потянувшись, тело встало и пошлепало на кухню.
Так, душа... Чего хочет душа? Душа налила кружку чая, сделала королевский бутерброд, и нажала на пульт телевизора. По телику шла передача об Италии. Вера, неимоверно счастливая от того, что не надо никуда нестись сломя голову, прозавтракала целый час. В пижаме было уютно, и переодеваться не хотелось. Куда-то, наверное, надо пойти, получить новые впечатления...
Но куда? Может, художественная галерея? Или погулять по парку, заточить мороженку? В гости? В кино?
Всё варианты бледно поникли и отпали. Вера категорически не хотела никуда. Может порисовать, или почитать, или вообще весь день лупить киношки?
Из раковины на кухне жалобно таращилась гора посуды. Вера поднялась, и начала перемывать результат вчерашней лени. Вскоре посуда и раковина благодарно заулыбались.
Рядом рыдала, задыхаясь под слоем жира и убежавшего варенья, кухонная плита. Дед всегда говорил: «Плита - как женская...» М-да. Там у Веры тоже не особо все радостно. Пусть хоть плита будет в порядке. А личная жизнь...
Ну что с неё взять. В 32, когда годики не просто тикали, а гремели звоном всех колоколов, Вера встретила его. Точнее, он на неё налетел и чуть не сшиб с ног: «Простите, извините,» - расшаркивался этот интеллигентишко, собирая рассыпанные по полу документы. Верке было так смешно наблюдать, как они ползают по полу университета будто два клопа. Чёлка у Димки постоянно сбивалась и занавешивала очки. Он судорожно вздергивал головой, чёлка улетала назад, а очки съезжали на кончик носа...Он шутил, она смеялась заливисто, по-детски открыто. И на щеках её в этот момент смеялись две вкусные соблазнительные ямочки.
Породистый, холеный, «чистый ариец»! Еще и преподаватель немецкого! Высокий, стройный, в сухоньких очочках и с заразительным чувством юмора, Дмитрий совершенно не помышлял о женитьбе. Вокруг в изобилии воздыхали молоденькие аппетитные студентки. Зачётная пора была всегда жаркой, девчата являлись в таких нарядах, что были скорее раздеты, чем одеты.
Вера никак не попадала в эту плеяду полуобнажённых нимф: строгие брюки, блузка до горла, гладкое каре, яркого огненного цвета... Это каре будто нашептывало, что сдержанный образ – обманка, а там внутри только тронь, огонь. Она умела слушать, хохотала над его остротами. Но всегда сдержанная, недоступная. Он и сам не заметил, как стал дожидаться её после работы. Его магнитило самым непонятным образом. Подруги с кафедры шептались и завидовали ей. Они проросли друг в друга за считанные дни.
На сей раз «правило восьми свиданий» Вера стоически выдержала, хотя поводов «сорваться» было множество. Мать ещё в юности учила, что восемь раз как минимум, надо встретиться с мужчиной, не вступая в близость, только тогда отношения будут цениться. Несколько раз Верка фыркала и с разбегу прыгала с парнями в койку, поддавшись страсти, но вскоре в очередной раз просыпалась одна. Поэтому больше «золотых» правил нарушать она не собиралась.
Со временем они стали друг у друга задерживаться «на чай» до утра. А потом случилось долгожданное событие: Вера обнаружила себя беременной. Она так давно мечтала о ребенке, и теперь летала от счастья.
Его реакция ледяным ведром охладила восторги: «Женить меня на себе хочешь? Так вот, я не женился и жениться не собираюсь. Я тебя предупреждал, мы с тобой только для здоровья». И дверь в счастье рассерженно захлопнулась.
Через два дня слезы на подушке высохли, сопли были вытерты, и Вера Павловна гордо поцокала шпильками к себе на кафедру. Это она, Вера-красавица, поимела его, чтобы родить генно-нормального ребёнка. А теперь этот шелудивый пёс пусть хоть сдохнет.
«Пёс» приполз на следующий день с букетом розовых роз. Огромные бутоны сочно пахли малиной. Глазами побитой собаки он умолял его простить, и предложил сходить познакомиться с его мамой.
Дверь открыла сухощавая стареющая блондинка, очень ухоженная, с изысканно-возвышенными манерами. Блондинка презрительно зыркнула на огненное каре, на чуть полноватый задок непрошеной невестки.
Мозг в этой семье принято было выедать серебряной ложечкой, тщательно пережевывая, и сплевывая в блюдечко неугодные мысли, как косточки вишневого варенья. Холодная война едкой ненависти и презрения началась с порога, с первого взгляда прищуренных глаз, и длилась последующие четыре года без остановки. Вежливые улыбки мнимых приличий, тонкие иголы сарказма в адрес друг друга...
Маменька была непререкаемым кумиром, потому что это «Мама». И этим все было сказано. На конкурсе «мисс-вселенная» Мама возвышалась на сияющем пьедестале в лучах юпитеров... А она, Вера, максимум, имела право мыть полы в сортире заведения, где Мамо восседала на троне.
Дима очень многозначительно давал понять, что может быть только так, и никак иначе. Если она, «располневшая как бочка беременная баба», вообще не хочет, чтобы её бросили.
Вера гордо носила голову и огромный живот. Штамп в паспорте они так и не поставили. Мама всегда умудрялась в нужный момент попасть в больницу, слечь с мигренью, чем-то смертельно тяжело заболеть, а потом внезапно выздороветь. Но после третьей попытки попасть в ЗАГС, Вера просто плюнула на эту затею.
Она гладила и крахмалила рубашки, готовила первое, второе, и обязательно, пару салатиков. Марафетила до блеска квартиру. Ведь в книгах было написано, что мужчина — Бог в семье. Его нужно питать, ублажать, ухаживать.
Дима привык жить в хороших условиях. А ей очень хотелось настоящую «правильную» семью, в которой она непременно должна быть идеальной женой.
Когда появилась Аришка, сердце Верки разломилось ровно пополам. Ей самой осталась половина, а другая часть всецело перешла дочери.
Вечно недовольный ворчащий муж приходил с работы и начинал едко комментировать, что на диване «брошено бабье тряпье», «в ванной зеркало оплевано свиньями», «таким борщом жалко собак кормить» ...
Он разрушал песню звенящих колокольчиков целого дня, посвящённого заботам о малышке.
Его маменька изредка брезгливо интересовалась, и говорила, что от такой женщины невозможно получить нормального потомства: «Такая деревенщина любую кровь испортит».
Аришка, маленькое солнышко, улыбалась щечками с чудесными Вериными ямочками. И чем больше она росла, тем больше росла Веркина ненависть к отцу малышки и к его преподобной мамочке.
Поэтому сейчас, когда ругань и истерики разрыва были позади, Вера тихо зализывала раны и приходила в себя.
К черту всех проповедников, заявляющих, что каждой женщине нужен мужик. Ей задаром никого не надо, пусть даже приближаться не смеют на пушечный выстрел.
Вера с таким остервенением отмывала кухню, будто сама себя выдирала из липкого накипевшего слоя жира и копоти, и под пальцами проступала чистая живая поверхность дерева. Шпатлевкой Верка замазала щели на потрескавшихся дверцах, зачистила их шкурочкой, прошлась лаком. Кухонька благодарно засияла в ответ хозяйке.
Пол под ногами в квартире хрустел от песка, в углах пугливо лежали ватные комки пыли - отголоски депрессивного упадка. Поэтому следующим этапом полы оттерлись от грязи, диван от пятен молока и варенья. Дом оживал сантиметр за сантиметром. Дряблые яблоки из поддона холодильника превратились в пышный пирог. Вера вспоминала сказку, как все птицы и звери под радостное пение помогали Белоснежке. И казалось, будто и ей, Вере, невидимые домашние эльфы тоже помогали сотворить чудо.
На часах булькнуло 16. «Ой, а как же день Души?! Опять в грязи провозилась бездарно. Может выйти куда? Еще не поздно». Но уже шкаф, разинув створки словно огромный рот, уныло смотрел на Веру горой наваленных тряпок. Он был забит непонятно чем, и кроме старых джинсов и любимой дачной кофты одеть было совершенно нечего.
«Надо сходить прикупить хоть один приличный костюм. Ну нельзя же быть такой лохушкой. Ладно, отложу с получки», — и Вера решительно вывалила на пол оставшуюся гору вещей.
Ещё пару часов фея порядка проводила системный разбор в шифоньере.
То, что не использовалось дольше двух лет, отправлялось в пакет на отдачу. Юбки, блузки, платья отпаривались и удовлетворённо вздохнув, повисали на плечиках. В звенящем вечернем пространстве Вера рухнула на диван совершенно обессиленная. Из распахнутой дверцы шкафа кокетливо шелестели вполне симпатичные наряды. Аж глаза разбегались от такого богатства. Но костюмчика все-таки не хватало!
Если бы за уборку давали ордена, сегодня точно состоялось бы вручение ордена великой Веры: «Орден за подвиг в борьбе за чистоту вручается героически сражавшейся под сокрушительным огнём лени, Вере Павловне Полунцевой! Ура, товарищи! Ураааааа!!!!», — и вот она стоит огненно-прекрасная, в новом палево-розовом костюме, бережно держит за руку Аришу. А какой-то малозначительно пузатый генерал, подобострастно подпрыгивая, вешает на её шикарную грудь орден...
Картина промелькнула, фанфары грохнули, и воцарилась тишина.
Верка. Диван. Шкаф. Стена.
Сегодня она впервые за долгое время хотела провести день для души.
Но, оказавшись один на один, она и душа удивлённо уставились друг на друга, не понимая, чего же они обе хотят. Вера постоянно куда-то бежала, стремилась, чего-то достигала, постигала, остывала, и куда-то бежала вновь...
Казалось, будто её на обочине подхватил автомобиль, она устроилась поудобнее на сиденье, но, когда водитель спросил: «Куда?», — она растерялась и махнула прямо. И вот уже который год такси везло её по закоулкам от точки до точки.
А она всё платила по счётчику утекающими днями жизни. И вот сейчас ей подумалось: «А есть ли конечный пункт? Может быть смысл пути в самом этом пути, а не в какой-то придуманной цели? Как бы она действительно хотела прожить свою жизнь? Да кто его знает...»
Ей всегда хотелось белый домик у моря, мужа, двоих детей... Но, может, это вовсе и не её мечта, а мечта с обложки журнала?
Океанский берег, белоснежный песок, склонившаяся пальма. На песке картинно разломленный кокос. Вдалеке белоснежный домик. Пара обнявшись уходит в закат, держа за руки двоих детей, обязательно мальчика и девочку. Эта трансляция вбивается каждому с экранов ТВ, с новостных лент и журналов.
И если жизнь твоя не совпадает с нарисованной масс-медиа картинкой, ты не можешь быть счастлив, ты обречён, чтобы страдать, пахать, и стремиться всю жизнь попасть туда, куда на самом деле тебе, возможно, и не надо.
А что если там после завершения съемки камера отъезжает от идиллической картинки, декорации убирают, актёры отворачиваются и идут все по своим делам, возвращаясь в реальную жизнь?
Вера закрыла глаза и глубоко вздохнула. Она просто сидела на диване и просто дышала, постепенно погружаясь в картинку:
Перед ней была извилистая дорога. Женщина шла, потом ехала. В авто подсаживались люди, что-то говорили, улыбались, кричали, плакали... Лица мелькали как в калейдоскопе. Веркина машина просто катилась из пункта А в пункт В, затем С, Д... , и так без конца. Какие-то точки на карте горели красным, посетить их полагалось обязательно. В какие-то она заезжала из любопытства... В какой-то момент машина стала лёгкой и поплыла в облаках над землёй. Планета сверху была удивительно чистой и красивой, почти как Веркина уютная квартирка. Из поднебесья неразличима была людская суета, просто шла жизнь, в которой не было никаких «правильно» и «неправильно». И это было так ярко, мощно и чудесно чувствовать поток протекающей через тебя Жизни, и говорить ей: «ДА!»
Вера открыла глаза. Стояла глубокая ночь. Этот день был удивительно нужен ей и её Душе! Теперь они обе были готовы...
Таксист хитро подмигнул: «Красавица, тебе куда?»
— Картинная галерея. Затем с подружками в кафе, театр, роль бабы Яги на утреннике, поездка на Алтай, Байкал, с байдарками, в Карелию, презентация доклада на кафедре, курсы валяния по шелку, ораторское мастерство, живопись...Ладно, поехали, там разберемся!