Для историков любая война - это стратегия полководцев и статистика. Для правителей - это возможность расширить сферы своего влияния. Для простого человека война - это боль, непреходящая, на много поколений. (Как не вспомнить знаменитое «нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой»?) Может быть, поэтому тема войны - одна из самых важных тем мировой литературы: возможность переосмыслить прошлое, извлечь уроки, избежать ошибок.
Главными книгами о войне - самой страшной войне человечества - безусловно, можно назвать произведение Анны Франк, издававшуюся в последние годы под названием «Убежище», и «Блокадную книгу» Даниила Гранина и Алеся Адамовича. И первое, и второе произведения ценны прежде всего тем, что передают ПРАВДУ. «Убежище» - это дневник еврейской девочки, скрывавшейся от преследования фашистами в Нидерландах. «Блокадная книга» - это собрание очевидцев, переживших 900 дней блокады Ленинграда.
Комментарий к одной из наших публикаций заставил меня на самом деле задуматься: возможно ли правдивое изображение войны? Любая книга – это прежде всего художественное осмысление событий, даже если писатель сам был их очевидцем или участником. Как бы то ни было, нет ничего более правдивого, чем то, что написано фронтовиком.
Даниил Гранин прошел всю войну, оказавшись на ленинградском фронте в 1941 добровольцем и закончив ее в звании капитана в 1945 в Восточной Пруссии. ЧТО такое русская верста, ЧТО такое жестокость войны, он знает не понаслышке. Мне кажется, самым значимым в этом плане бу дет факт, что именно Даниил Александрович в День памяти жертв нацизма 27 января 2014 году произнес речь перед немецким бундестагом.
«Я начал войну с первых дней. Записался в народное ополчение — добровольцем. Зачем? Сегодня я даже не знаю зачем, но это, наверно, была чисто мальчишеская жажда романтики: как же без меня будет война, надо обязательно участвовать. Но ближайшие же дни войны меня отрезвили. Как и многих моих товарищей — жестоко отрезвили. Нас разбомбили, когда наш эшелон только прибыл на линию фронта. И с тех пор мы испытывали одно поражение за другим. Бежали, отступали, опять бежали. И наконец где-то в середине сентября мой полк сдал город Пушкин и мы отошли за черту города. Фронт рухнул. И началась блокада».
Мне кажется, многое из того, что он говорил мировому сообществу, нашло свое отражение в его последней книге «Мой лейтенант», написанной в 2011 году и удостоенной премии «Большая книга». Я несколько раз обращалась к роману: настолько тяжело было осмыслить все, о чем Гранин пытался сказать. (Пожалуй, труднее воспринимать было только «Прокляты и убиты» Астафьева)
Роман Гранина что называется классический: здесь все продумано до мелочей с точки зрения его художественного оформления, а война изображена не бравурно или пафосно, а очень реалистично, даже страшно в своей реальности. Именно подобные книги и формируют истинное представление о войне – любой войне, в любую эпоху.
Название «Мой лейтенант», с одной стороны, передает субъективное отношение автора к своему герою: МОЙ герой, МОЙ солдат, МОЙ народ. С другой – обращает на себя внимание выбор звания для главного героя. По существующей статистике средняя продолжительность жизни лейтенанта на фронте была три дня. Всего три дня. Герой Гранина как бы вбирает в себя лучшие черты лейтенантов Великой Отечественной, становится собирательным образом.
Роман написан от первого лица. Только вот повествователь как бы не один. Рассказчик, безусловно, тот самый лейтенант. До войны рабочий ленинградского оборонного завода, после начала войны он добивается отмены брони и уходит в ополчение, чтобы защищать любимый город. Однако очень часто мы слышим и голос самого писателя, который как бы с позиции современного человека пытается осмыслить все, чему был свидетель сам или его герой. Где же больше правды? В чувствах мирного по сути человека, оказавшегося на чудовищной войне, или в эмоциях писателя, прошедшего сначала войну, а потом несправедливость послевоенной и послеперестроечной жизни?
Пожалуй, истина есть во всем, по крайней мере воспринимается произведение очень органично.
Вот герой переживает первую бомбежку.
«Злобный крик летящих бомб заполнял все пространства, не оставляя места воплю. Вой не прерывался, он вытягивал из меня все чувства, и ни о чем нельзя было думать. Ужас поглотил меня целиком. Гром разрыва звучал облегчающе. Я вжимался в землю, чтобы осколки просвистели выше. Усвоил это страхом. Когда просвистит — есть секундная передышка. Чтобы оттереть липкий пот, особый, мерзкий, вонючий пот страха, чтобы голову приподнять к небу. Но оттуда, из солнечной безмятежной голубизны, нарождался новый, еще низкий вибрирующий вой. (…) Проходили минуты, меня не убивали, меня превращали в дрожащую слизь, я был уже не человек, я стал ничтожной, наполненной ужасом тварью».
Это – настоящий страх. Здесь нет никакой пафосности или бравурности – только страх – «страх жутчайший». Яркий эпитет – и больше ничего и не надо.
Все произведение написано выразительно, по-гранински скупо, и в то же время каждое художественное средство точно передает нужную мысль. Поэтому всегда соседствуют пейзажные зарисовки и описание военных событий: бой, бомбежка, засада.
Герой-писатель пытается многое осмыслить. Например, почему было тысячи семей получали не похоронки, а сухое сообщение о без вести пропавшем. Гранин убежден, что подобное еще более страшно, чем известие о гибели. И дело не в том, что семья лишалась пенсии. «Без вести ПРОПАЛ» давало ложную надежду на возвращение, на ожидание встречи впереди. (Это действительно так. Моя прабабушка до самой смерти в 96 лет ждала своего пропавшего в 1942 году сына. По праздникам готовила блюда, которые любил Женечка – вдруг именно сегодня он придет) Так почему же столько было «пропавших»? Страшная война – страшные потери, а времени и сил не оставалось ни на что и ни на кого!
«Убитых оказалось немного. Хоронили в братской могиле. По-быстрому — один ров на всех. Туда же — двух железнодорожников. Воткнули жердину, прибили к ней доску. Писать поручили мне.
«Пали в боях за Родину. 1941. Июль. 1 ДНО», и фамилии.
Каких боях, думал я, слюнявя химический карандаш.
В могилу положили чью-то ногу. Оторванную ногу нашли на платформе. Говорили, что это Христофорова, плановика из мартена, его самого не нашли».
А еще в книге есть горькая правда о трибуналах и неразумных приказах командиров, непреходящая боль от послевоенной неустроенности, от презрительно-жалостливого отношения последующих поколений.
«Она попросила меня давать интервью в пиджаке с орденами и медалями. Для фотографии. Пиджака у меня такого не было. Она не поверила. У других фронтовиков она видела такие пиджаки. Тяжелые. Для праздников. Раза три в год.
Меня покоробила ее усмешка. Что осталось у фронтовиков, кроме этих пиджаков? Ничего не осталось».
В «Моем лейтенанте» тоже есть ответ на вопрос, пошел бы сейчас ополченцем герой?
«Я ответил не сразу, она внимательно следила за моим лицом. Я медлил, выясняя себя — пошел бы? Нет, не пошел бы. Можно было вставить слово — пожалуй, не пошел бы. Но я не вставил. Я ждал, что она спросит — почему не пошел бы. Она не спросила. Наверное, она поняла, но, может, не хотела этого записывать. В некоторых случаях лучше оставлять пробелы. Пусть читатель додумает. Еще спросила — жалею ли я, что пошел? Тоже мне было интересно. Ведь я потерял четыре года, а что взамен? Взамен получил оправдание своей жизни. Есть оно или нет? Все же есть, разумеется, есть, настаивал мой лейтенант».
И главное, что позволили себе Гранин, создавая книгу в 21 веке, в новом государстве, - это Приговор правительству. Примечательно, что слова писатель вложил не в уста своего лейтенанта, а его противнику в годы войны и неплохого знакомого в поздний период жизни. В уста немца, воевавшего, конечно, на Восточном фронте.
«Говорят, что нельзя забывать преступления правителей. А вот война, она же состоит не только из Победы. Сказочный город... — Густав помолчал и добавил: — хорошо, что он уцелел. Что мы не вошли сюда.
— Хорошо, что мы не сдались, — сказал я. Мне подумалось, что, кроме всего прочего, мы сохранили город белых ночей. Многое мы сохранили, да вот людей не сохранили. Они уходили, почти все ушли, кто куда».
Создается впечатление, что книга вся наполнена негативом, неприятием. Так ли это? Все-таки герой, прошедший мясорубку Отечественной войны, имеет право на свою ПРАВДУ – такую, как он ее чувствует СЕЙЧАС.
Извлекли ли мы уроки войны? Учитываем ли мы последствия, которые сказываются до сих пор? Благодарны ли мы ветеранам?
Или думаем обо всем только накануне 9 Мая и в сам праздник?
Не это ли и есть наша главная беда?