Опубликовано 30 марта 2014
Международный день театра калужский драматический встретил под знаменами Николая Васильевича.
Традиционного капустника в свой профессиональный праздник театр не показывал, однако и рядовой премьеру спектакля «Женитьба» по одноименной пьесе Николая Гоголя назвать нельзя. Праздник все же вылился немного на площадь. Перед зданием театра расстелили красную дорожку, рядом поставили стилизованные дрожки с сонным ямщиком. Вокруг ходили крепостные и неумело «давали музыку». На площади буквально «за мелочь» продавали свежий номер театральной газеты, девушки водили хороводы.
Однако главное праздничное веселье развернулось внутри театра. Зрителей завлекали поиграть в жмурки, милая барышня предлагала погадать на картах и испить рюмку водки.
Привлекал внимание перформанс, устроенный актерами в фойе. За столом сидели сразу три Гоголя. Перед ними стояли настольные бейджы: «Гоголь пишет», «Гоголь пьет», «Гоголь жжет». Этим соответственно и занимались Гоголи. Пьющий Гоголь без особого, впрочем, успеха предлагал всем желающим составить ему компанию. Даже тарелочка с нарезанным соленым огурчиком имелась. Публика глазела, хихикала, просила иногда автограф, но приложиться к рюмочке так никто и не рискнул. А зря, водочка в графине была, самая что ни на есть настоящая.
Приснится же такое!
Наконец, когда один Гоголь сжег все спички, другой исписал все приготовленные листы бумаги, а третий совсем разочаровался в публике XXI века, прозвучал третий звонок и в притихшем зале громыхнул раскат грома – премьера, господа!
Спектакль ставили два режиссера – Александр Плетнев и Анатолий Бейрак из Москвы. Последний взял на себя трудную задачу воплощения задуманной режиссером-постановщиком идеи. Тандем Плетнев-Бейрак нельзя назвать случайным. В ранних интервью Александр Борисович неоднократно называл Анатолия Бейрака своим учителем. Коллеги- режиссеры – друзья, только это триединство позволило довести постановку до зрителя. Впрочем, публике по большому счету все равно – один режиссер ставил спектакль или рота, составленная из всех штатных московских постановщиков. Зритель видит то, что ему показывают на сцене. Оценивает, в том числе и «ногами», то, что увидел, а не то, что написано в программках.
Хотя, есть нюансы. Если в афише под словом «Женитьба» стоит фамилия Плетнев - в двух вещах сомневаться не стоит. Во-первых, спектакль точно не начнется с написанной Гоголем фразы «Вот как начнешь эдак один на досуге…». Во-вторых, нам обязательно покажут настоящий контрабас.
Начинается спектакль со сна Подколесина (Леонид Клец) в котором к нему, забавно пританцовывая, приходят все действующие лица пьесы. Дирижер команды, конечно же, Кочкарев (Игорь Постнов). Именно сон (возможно уже не первый) и становится толчком к развороту всего дальнейшего действия. Кстати, в том сне помимо выписанных Гоголем персонажей мы видим, и некий сонм балетных актрис забрасывающих Подколесина любовными записочками и мы начинаем понимать, что жизнь главного героя не так уж и скучна.
Легкий запах серы пробежит по залу, когда проснувшись, Подколесин наяву увидит эти записочки, разбросанные по полу. Почему-то сразу вспомнился показанный несколько десятков лет на этой же сцене спектакль Валерия Якунина. В нем чертовщина была поставлена во главу угла. В финале Кокчкарев снимал цилиндр, и все видели у него на голове маленькие рожки. Дьявол-искуситель издевался над бедным Подколесиным. Изначальная установка была тогда логично оправдана всем последующим действием.
В нынешней «Женитьбе» с чертом поматросили чуть и бросили. Далее с разной степенью успеха на сцене рассказывали историю про… А вот, про что эта история, я так и не понял. В чем её совершенная невероятность? Разве только в том, то главный герой будто бы жил отдельной от всех остальных персонажей жизнью. Существовал, казалось, в другой плоскости, в другом спектакле. На крепко сбитую режиссером и очень симпатично показанную историю сватовства и отваживания женихов, Подколесин почему-то смотрит со стороны, как в телевизор. Но при этом он вынужден в ней участвовать – говорить текст, взаимодействовать с персонажами.
В результате возникает некая натянутость, искусственность, нелогичность действий и поступков всех. Бросается в глаза огромное количество небрежностей, неточностей в игре актеров. Сваха (Ирина Шуркина) пугается Кочкарева ещё до того, как он появился. Она всегда прячется от звона дверного колокольчика? Почему тогда в дальнейшем никого и ничего не боится? Дуняша (Анна Сорокина) со страху лезет под стол – это может быть - но почему она там сидит всю сцену, когда и опасность прошла? Зачем вовсе ложится на пол, выставив голову и руку из-под скатерти? У неё там девичья что ли? Потом, конечно понимаешь, что это для того, чтобы чуть позже сваха «нечаянно» наступила ей на руку и та, громко вскрикнув, оживила зал.
У Яичницы (Сергей Лунин) в доме Агафьи Тихоновны, похоже, самым наглым образом свистнули перчатки, а он и не замечает этого. Как же он пойдет в присутствие без них? Кочкарев спокойно пьет чай из разных чашек, причем из тех, в которые ему не наливали. Вы можете себе представить, чтобы Питерский денди допивал остатки чая за гостями?
Недоумение вызывают и характеры персонажей. Слуга Подколесина Степан (Ярослав Орляченко) вдруг льет хозяину на руки кипяток, потом швыряет ему в лицо полотенце. Нам что, показывают классовую ненависть угнетенного сословия? Хорошо, но дальше-то что? А ничего. Обрыв. Плеснул, хлестнул и пошли дальше по Гоголю читать.
Не совсем понятны мотивы действий главных действующих лиц. Для чего Кочкарев решает заняться женитьбой Подколесина? Помочь другу? Но буквально пару минут назад он выговаривал свахе за подобранную ему невесту. Насолить другу, посмеяться над ним? Хорошо, но тогда совершенно не логичен правдивый финальный порыв Кочкарева: «Я побегу, я верну его». Да и сам Подколесин сидел-сидел в халате, потом вдруг ни с того, ни с сего пошел и переоделся в нарядный кафтан. Зачем? У Кочкарева ещё осталась уйма текста уговаривания его поехать к невесте. И он его произносит, а Подколесин отказывается, но уже одетый в дорогу.
Любопытен придуманный режиссером ход с толпой артисток балета, с коими Подколесин крутит «лямуры». Но в этом случае рушится логика его поступков и речей. «Как подумаешь, какие у них ручки», - говорит Подколесин в ответ на уговоры друга жениться. Позвольте, но в предложенном нам варианте, этих самых «ручек» (и не только их) Подколесин видел, уж, не меньше сотни. Менять сотню разных на одну пару, да ещё на всю жизнь? Почему же все-таки соглашается он ехать? Ну, ведь не обильным же свадебным обедом соблазнился Подколесин? Не совсем же он придурок, простите. Этот и множество других вопросов, невольно всплывавших по ходу спектакля, так и остались висеть в воздухе.
Наконец главная интрига – встреча Подколесина и Агафьи Тихоновны (Ирина Якубенко). Они в луче света, любовь с первого взгляда, вокруг для них никого нет… Хорошо, но дальше - то логично уже играть свадебное застолье с цыганами дракой по-русски. Ан, нет, вот шельма Гоголь - заставил жениха в окно выпрыгивать. И как тут быть? А никак. Надо просто будничным голосом прочитать финальный монолог с выходом в зал, покивать выкрикам зрителей, не слыша даже, что они кричат, и спокойно, но эффектно пройти вглубь сцены и порвать бумажное окно. Беккет отдыхает, как говорится.
Давай поженимся
Всё вышесказанное отнюдь не означает, что, премьера «Женитьбы» стала провалом. Нет. Для того чтобы понять друг друга людям нужно пожить вместе. Жениться и пожить. Вполне возможно, что со временем спектакль «оботрется», «разыграется». Да и сейчас в нем есть масса отличных актерских работ. Ирина Якубенко в роли Агафьи Тихоновны жива и непосредственна. Необычным для любящей купцов тетки создала образ Арины Пантелеймоновны Ольга Петрова. А почему она не может быть такой? Может, и Ольга делает это очень точно и достоверно. Узнаваемы, понятны, любопытны и Анучкин (Сергей Вихрев), и Жевакин (Михаил Кузнецов). Прелестна и обаятельна Дуняша (Анна Сорокина).
Минимализм декораций (художник-постановщик спектакля Александр Дубровин) удачно создает и необходимый воздух петербургской улицы, и запах кулис театра, в ложе которого Подколесин и Кочкарев рассматривают балетных прелестниц, и атмосферу дома Агафьи Тихоновны. Кстати, в последнем случае, по- моему, получился идеальный вариант гармонии характеров обитателей дома Агафьи Тихоновны и окружающего их пространства. За это как говорится, особый респект художнику-постановщику.
Владимир Андреев.
Фото Алексея Сарлейского.