Отработав Курскую битву, Гитлер решает: «Ну, хватит! Постреляли славно. Испытали новые образцы авиационной и бронетанковой техники, поделились практикой маневренной войны, приобрели опыт обороны городов-крепостей (у поляков и французов этому поучиться не удалось), потренировались в ведении боевых действий в зимнее время года (хотя это, конечно – бескультурье!).
А вот с партизанщиной они явно перегнули – об этом мы не договаривались. Правда и мы, признаюсь, несколько пережали - с репрессиями против мирного населения. Но тут есть и доля вины самих этих селян – проявили мало усилий в изучении немецкого языка, не с полной готовностью исполняли законные приказы нашего командования. Ну, да ладно, пора и честь знать!»
И сел писать письмо Сталину.
«Дорогой маршал! Как боевой ефрейтор, выражаю тебе свое уважение. В честной войне наши армии доказали друг другу свою мощь и свое мастерство.
А про нечестные методы ведения боевых действий я здесь писать бы не хотел – хотя, к примеру, твои генералы должны были тебе доложить, что порядочные люди зимой не воюют! И из истории тебе должно было быть известно, что ваш великий Кутузов на время зимы благородно уступил еще более великому Наполеону всю Москву, с пригородами, а сам отошел в сельскую местность, где условия зимовки, были, конечно, менее комфортными.
Но, ладно, «забудем прошлое – уставим прежний лад», как сказал наш великий поэт Гете (или – Шиллер, проверь сам по Интернету).
Я, в общем, по делу. Я знаю, что тебя, как и меня, очень раздражают радостные вопли америкосов: «Ура! Еще миллион немцев полегло. Ура, еще два миллиона русских покинули этот мир! Гип-гип-ура этой славной европейской заварушке!»
Давай, короче, с этим делом завязывать.
Я, признаюсь, дорогой маршал, не очень тебя знал. Владимир Ильич мало о тебе рассказывал моему другу Муссолини – он больше расхваливал маньяка Троцкого и этого проходимца Парвуса. Но мне понравилось, как ты разобрался с этими болтунами зиновьевыми и прочими радеками.
И я уже надеялся, что мы с тобой сработаемся – по всем основным направлениям. Я ведь в Финляндии тебе не мешал, как и ты мне - в моей французской кампании.
Но зато сейчас мы с французами – лучшие друзья, с маршалом Петеном я часто по-домашнему чаевничаю. Думается, что и с тобой мы могли бы выкурить трубку мира (у меня уже есть своя – от моего лучшего друга Геринга, но если ты мне подаришь еще одну такую же – я не откажусь!).
Честно скажу, что визит твоего помощника Молотова меня немного огорчил – как и твой отказ прибыть на торжества в Брест по случаю окончательного раздела Польши.
И, смотри - я ведь присылал к тебе моего славного Риббентропа, который потом у нас всем уши прожужжал о твоем грузинском гостеприимстве. А вот твой Молотов позволил себе (и это – в присутствии многих моих помощников!) отпускать всякие ехидные шуточки насчет наших тревожных сирен! Типа - «Это не Вагнера ли у вас нынче играют?»
Мне Розенберг потом рассказывал, что в твоей Грузии за такое сразу бы зарезали! Но у нас, в культурной Германии, мы так не поступаем.
В общем, опасный он субъект, правильно ты его убрал с поста председателя Совнаркома. Надо бы и еще раньше, но «лучше поздно, чем никогда» (как говорил наш мудрый Кант - ты его почитай на досуге, у него много ценных мыслей!).
Ладно, «а ля гер ком а ля гер», как говорят в нашей Саксонии. Перехожу прямо к делу. Ты меня знаешь - я человек прямой. Если честно, лично я предложил бы разойтись нам прямо по линии Керзона – которую одобрил сам ваш великий Ленин. Но мои генералы меня не поймут, да в партии у меня есть недоброжелатели, которые поднимают вой по случаю всякой моей промашки.
Кстати – о моих генералах. Скажу тебе откровенно – они на вас сильно обижены. Они ведь привыкли к цивилизованному ведению войн. И надеялись, что и в России будет так же. Ну, не обязательно по праздникам играть в футбол (знаешь, что это такое?) на нейтральной полосе, но – все же.
А что получается? Мне вот рассказали на днях историю. Расстроили сильно, я до сих пор переживаю.
Вот, прикинь: определили, что наши танковые соединения идут наперерез вашим танковым колоннам. Соответственно, наши штабники выбрали позиции, рассчитали направления и подходы. Понятно, что разместили в установленном порядке и нашу противотанковую артиллерию. В общем – всё, как положено!
Ну, думали, что так же поступят и ваши: ведь школа-то одна, генерала Клаузевица! А что вышло?
Не прими за обиду, но я буду откровенен. Так вот. Первое: ваши на свои позиции вовсе не явились. Нет, не опоздали! Они вовсе не пришли!
Да, да, я знаю – некоторые злобные источники (мы оба их знаем!) распустили слухи, что у нас полно всяких «фаустов», «джевеллинов» и прочих «стингеров». Но это – не так!
Вернее – часть правды в этом есть, но по тактике мы – традиционалисты. Поэтому у нас так: панцер геген панцер, «фаусты» геген «фаусты», «стингер» геген «стингер». И так далее.
А поскольку у вас пока нет ни «фаустов», ни «стингеров», то мы их тоже держим пока в тылу. На крайний случай. Скажем – на случай прорыва противника к Берлину. С востока или запада.
Ну, это – детали, военным они понятны.
Так вот. Второе. Ваши панцеры, оказывается, ушли в какие-то болота. Но ведь наши панцеры там ходить не могут, поскольку у наших - гусеницы узкие, для шоссе, а у ваших – широкие, для всякой грязи! Ну, это – детали. Для военных - понятно.
Значит, наши панцеры точно в срок вышли на позиции. Разместились, постреливают. Пристреливаются. Артиллеристы-противотанкисты – то же самое. Ждут: когда - ракета, когда - начало?
Ждут час, два, три…А ваших нет и нет! Время обеда.
Ну, бойцы стали сухпайки разворачивать.
Вдруг, в башни наших панцеров стало что-то стучать. Не снаряды, но – гулко. Что такое? Командиры смотрят на радары – ничего нет. Включают рации, вдруг - снаружи раздается какой-то лай, даже и в наушниках - ничего не слышно!
Что делать? Команды на покидание панцеров нет. А без команды мы, немцы, не воюем!
Но тут водитель командирского танка догадался: высунул в амбразуру зеркальце. Привязав его к какой-то клюке.
Ну, командир тут же влепил ему два наряда вне очереди – за действия без приказа! А потом все же спросил: «Ну, Шульц, что видишь?»
Шульц докладывает: «Какие-то селяне на лошадях, с лопатами. С ними – свора собак. Собаки – запрыгивают на панцеры. А стучат по нашим панцерам – как раз эти селяне. Как раз – этими лопатами».
Командир – стрелку-наводчику: «Открывай огонь. Холостыми. Пусть разбегутся! Пусть знают, что забрели на поле боя!»
Огонь! Огонь! Нет, не разбегаются.
- Что сейчас они делают?
- Наверное, готовятся к обеду. Достают бутылки, что-то в них разливают.
Тут командир почувствовал неладное: «Давай – боевым! Огонь! Ну, что?»
- Да вы сами слышите – опять по башне лопатой лупят.
- Огонь – на поражение!
- Так они все у кормы сгрудились!
- Повернуть орудие!
- Да я не успеваю. Они же все – на лошадях. Отскакивают сразу все к корме!
- Наводчик – выгляни в люк и скажи им, чтобы быстро отваливали!
- А-а-ах!
- Что??
- Да ему лопатой по балде навернули! Он в шлеме, конечно, но все равно надо время – чтобы очухался.
Так. Командир понял, что война пошла не по плану.
- Эй, русиш бауэр! Шпрехен зи дойч? Кляйне шпрех давай! Без лопат! Кто – бригадир, главный? Тафай тогда ты сюда! Шнель!
Подъехал мужик без лопаты.
- Слюшай, ты, глюпый бауэр! Здесь – диспозицион! Криг! Война! Вали шнель отсюда! Раус! Раус! Ферштеен?
- Командир роты капитан Петров! Не крестьяне. Регулярные войска.
- Какой регулярный армия? Где форма?
- Вот – звездочка на шапке. И ремень – с форменной бляхой. А обмундирование – извините, износилось. Третий месяц в боях. Донашиваем, что есть.
- Слушай, гауптман. Здесь – панцер. Криг. Ждем ваши панцер. Где они? На радарах ничего нет!
- И не будет. Нам доложили, что у вас – куча всяких шведских «фаустов». Поэтому командование решило наши танки поберечь и послало мою роту. На лошадях и с собаками. Поэтому ваши радары ничего не ловят, а ваши рации глушатся лаем. А у меня приказ – вас тормознуть и забрать эти ваши «фаусты».
- Насчет лошадей и собак у меня приказа нет. Поэтому давай ретирада отсюда и присылай ваш панцер. А шведский «фауст» и американский «стингер» - у нас на складе, не здесь. Они – на случай вашего прорыва.
- Жаль. Тогда – такой диспозицион. На каждом твоем панцер сидят мои бойцы. С бутылками. В бутылках – не шнапс!
- Коктейль Молотова?
- Покрепче. Но пусть будет – коктейль Молотова. Дай команду экипажам вылезать медленно и без оружия. Потом мы вас всех построим и отведем в безопасное место.
- А панцер?
- А панцеры – сгорят. Поэтому там лучше никому не прятаться.
- Но мы – элитный полк! Каким-то селянам…
- Повторяю: мы – регулярная часть Красной армии!
- Но – эти дурацкие бутылки! А вы знаете, сколько стоит один наш панцер? В рейхмарках? А в долларах – еще дороже. Если считать по паритету покупательной стоимости...
- Ладно! Один ваш панцер мы сохраним. Для музея. А теперь – отдавайте приказ!
- Но эти ваши хунд!
- Шарик! Молчать!
- Но это – неслыханно! Это же, в натуре – беспредел какой-то! Кобыл унд хунд геген панцер – дас ист нихт орднунг! Я доложу генералу! Фельдмаршалу! Самому Фюреру!
Вот так это и дошло до меня, мой дорогой маршал. И я, конечно, не хотел бы еще больше осложнять наши отношения, но все же должен заметить: цивилизованные комсоставы так не поступают. И я скажу тебе совсем откровенно: Я очень, очень огорчен!
И я бы понял, если бы так поступали какие-нибудь азиаты – япошки там или иные туземцы. Но здесь, в Европе…Ведь мы с вами уже вторую мировую войну довоевываем…Может – и до третьей доживем…Благодаря нашим коллегам аглосаксам.
Поэтому – пора, пора, мой дорогой маршал, цивилизовываться. Проведи там у себя работу, добавь, если нужно, спецкурс в ваших академиях. Я очень, очень рассчитываю на твое понимание в этом вопросе!
А по нашей теме мои предварительные наметки таковы: Украину я себе все же оставлю (нет, не беспокойся – только до Днепра, Донбасс и Харьков остаются у вас)! А вот Крым я тебе верну. Кстати, вместе с Керченским мостом – дополнительный бонус! Его, правда, на зиму надо разводить, но мои инженеры оставят твоим техникам полную инструкцию, как это надо делать.
Понимаю, что тебе трудно это принять – ведь Киев, как мне говорили, для русских примерно то же, что для греков – Константинополь. Но греки ведь на это согласились и даже святой Софией пожертвовали. Поговори со своими попами – я могу обещать оставить им Киево-Печерскую лавру?
Но, теперь - смотри, что я тебе предлагаю взамен. Во-первых, я передаю тебе всех украинцев и всех поляков – в компенсацию потерь ваших трудовых ресурсов в этих наших затянувшихся потасовках.
А наши потери пусть так нашими и останутся. Хотя я мог бы попросить у тебя вернуть нам наших поволжских немцев. Но я этого не делаю – оцени?
Во-вторых, я готов вернуть тебе всех прибалтов. Исключая, конечно, Мемель. Я имею в виду – и земли, и население. Хотя Ревель у меня просят датчане, а Ригу – шведы. Я их пока посылаю к моему другу маршалу Маннергейму – у него много свободной тундры.
Но если тебе балтийское население не нужно, то отдай его мне – чтобы задобрить датчан, которым надо как-то заселять свою Гренландию. Им туда люди очень нужны, поскольку Канарис мне докладывает, что Рузвельт уже ведет активную кампанию за переселение в «Зеленые земли» (так ведь переводится эта Гренландия?) своих индейцев и негров. А датские полицейские не хотят ехать работать в Гренландию – если там будут негры.
Считаешь мало? Но я мог бы добавить еще и Аландские острова. Можно поговорить и насчет Печенги.
И, еще, мы могли бы вам построить отличный автобан, Берлин – Минск. Или даже – до Москвы. Как скажешь. А хочешь – между Ленинградом и Москвой. Твои будут десять лет ковыряться, а я тебе всё сделаю за год-полтора.
В общем, давай поговорим! Могут быть и другие варианты.
И скажу тебе откровенно, мой дорогой маршал: громить Германию и немцев «до конца» - тебе совсем, совсем невыгодно! А те твои помощники, которые тебе это советуют – они тебя обманывают!
Ну, вот смотри: сейчас французы воюют против англичан, англичане – дуются на американцев, американцы – ненавидят англичан (из-за Ирландии, хотя бы), и все они не любят или боятся нас, немцев!
Но вот – вы нас растерли в пыль!
И что все они будут делать? Правильно – объединятся против вас, русских. И привлекут к этому поляков – которые сейчас у нас пока очень тихие и дисциплинированные.
А ты ведь поляков должен знать, мой дорогой маршал. И не суди о них по своему Рокоссовскому – они тебя предадут, как только ты повернешься к ним спиной.
И я знаю – ты задумался об освобождении Западной Украины.
Но зачем это тебе, мой дорогой маршал? Их лидер, Степан Бандера, сейчас мирно клеит конверты в нашем исправительном заведении под названием Заксенхаузен. Ну, придут твои ребята, выпустят его на волю…И, ты думаешь, он сильно тебя полюбит?
Запомни, мой дорогой маршал: и поляки, и украинцы, и прочие венгро-румыны – привыкли слушаться только немцев. Потому, что мы умеем с ними разговаривать. А вас, русских, они слушаться не будут – это я тебе говорю, мой дорогой маршал!
И их можно понять. Им иногда хочется порезать друг друга – я им в этом не препятствовал. В перерывах они любят погромить евреев. И в этом они тоже встречали у меня полное взаимопонимание!
А что предложите им вы, русские? Любовь и дружбу?
Посади болгарина, грека, серба и хорвата в один вагон - и в нем сразу начнется дюжина войн! И как ты будешь их мирить? Раньше их мирили турки, потом – австрийцы, теперь – мы, немцы. И без нас ты с ними не справишься!
Давай, мой дорогой маршал, тормози свои орды…Прости – вырвалось! Прикажи своим доблестным войскам остановиться – пока мы с тобой не завершим наши беседы.
И ты знаешь, я вот сейчас подумал: я, пожалуй, верну тебе и Киев. И, может быть – и Полтаву. В знак уважению к вашему Петру Первому – который нас, немцев, очень любил. И не только – за пиво.
И, знаешь – вот у меня еще какая мысль! Я предлагаю поставить в Берлине памятники этому вашему Петру Первому и вашей-нашей Екатерине Второй.
Как это тебе - подходит? Я бы предложил поставить у нас такой же памятник и тебе, но знаю – ты откажешься!
Поэтому давай мы вместо этого откроем большой мемориал вашим доблестным войскам. Скажем – в нашем Тиргартене?
Нет, нет, это – не типа зоопарка. Это у нас такое торжественное место. Мы поставим в нем большую статую вашего бойца-миротворца. Разожжём перед ним вечный огонь. Поставим почетный караул. Будем проводить там, ежегодно, совместные парады! Совместные, я имею в виду – только наши с тобой! Русские и немцы! Без этих англосаксов и лягушатников.
Ну, это – только наброски. Детали обсудим при личной встрече.
Есть и еще одно соображение. Я знаю, ты задумался насчет атомной бомбы. Но вот я тебе сейчас расскажу страшный секрет. Узнал от того же Канариса. У американцев атомная бомба будет уже в 1945 году – с помощью тех евреев-физиков, которых мои молодцы так неосмотрительно отпустили к ним. Геринг мне на это уже попенял – мол, ценные евреи это совсем не евреи. Он-то своего Мильха официально признал неевреем. И того же и мне советовал. А я как-то пропустил это мимо ушей.
Но, «что сделано, то сделано» - как говорил наш великий Ницше.
А вот то, что тебя должно сильно насторожить. Как сообщил мне тот же Канарис, в Америке идут споры насчет использования этого атомного оружия. Одни говорят – надо обе бомбы (больше у них пока не будет) сбросить на Хиросиму и Нагасаки, а другие…А другие, извини, предлагают попридержать их для Москвы и Ленинграда.
Не веришь? Рамзай докладывает тебе другое? Так это всё игры нашего Канариса. Это он, для успокоения японцев, распустил дезу, что эти бомбы предназначены для Берлина и Парижа. На самом деле, довезти их до Европы пока не получается – наши подводники и авиаторы перехватят их и на воде, и в воздухе.
В общем, ты видишь – положение серьезное. И потому вот, что я тебе предлагаю. Если мы сейчас быстренько заканчиваем эту нашу заварушку – чтобы не доставлять больше радостей всяким рейганам и байденам, то мои физики готовы помочь твоим инженерам соорудить маленькую А-бомбочку. Правда, пока без взрывателей, взрыватели будут храниться у нас, и я их тебе буду выдавать по мере необходимости.
Мой Шпеер мне докладывает, что, если мы сейчас чуть-чуть свернем наши военные программы, то всё необходимое для таких бомб у нас будет уже через полгода. А не позже 1944 года у нас будут и сами бомбы.
С носителями, правда, у нас некоторая неувязка. Но если ты мне одолжишь Туполева или Яковлева – для конструирования дальних бомбардировщиков, то я дам тебе кого-нибудь из ребят фон Брауна – для помощи твоим ракетчикам.
И тогда не позже 1946 года у нас будут средства для того, чтобы достать самих этих чертовых америкосов в их чертовой Америке! А, как это тебе?
Поверь мне, мой дорогой маршал - иначе они тебя сами достанут. Тем или иным образом.
А Украину ты не жалей, они ее у тебя всё равно отберут. И ты увидишь, что вам же будет лучше, если ее будут населять культурные немцы, а не оболваненные америкосами западенцы.
А наместником туда я могу взять вашего Хрущева (если он тебе не очень нужен!). А если ты мне его не отдашь, то я могу посадить на Украину Розенберга – толковый малый, всяко лучше любого Зеленского!
И, послушай меня, мой дорогой маршал - тебе не стоит вообще так уж держаться за эту Украину. Поверь мне, ты с ними еще намучаешься.
Подумай просто вот над чем. Возьми просто цифры. Украинцев в мире по численности – почти столько же, сколько и русских. Если принимать в расчет все их зарубежные диаспоры.
А эти диаспоры - много, много влиятельнее, чем русские диаспоры. И как раз в ключевом регионе англо-саксонского мира – в Северной Америке!
А если сравнивать эти две национальности по упертости, то упертых украинцев будет даже больше, чем упертых русских!
И если у вас будет противостояние (а оно – будет, есть у меня такое предчувствие!), то запомни еще одну вещь: украинцам маскироваться в России много легче, чем русским – на Украине. Это я – насчет возможной Пятой колонны!
И я знаю – тебе рассказывают, что в США украинским националистам балансирует мощная еврейская диаспора. Да, это верно – погромы в царское время были только на Украине. Да и потом - Бабий Яр и прочее.
Это всё – так. Так - было. Но вот сейчас это уже не имеет никакого значения. Ты скоро увидишь, что в антисоветизме и в русофобстве и еврейские, и украинские националисты очень быстро сходятся. И к ним тут же примыкают еще и всякие бжезинские.
И ты вскоре можешь получить от них единый русофобский фронт! С базой в этой самой Украине!
А вот немцы ни в какие антироссийские альянсы никогда не вступали! С нами легко договариваться, потому что мы ни от кого не зависим. И мы – верны присяге, верны своему честному слову.
Мы же отдали тебе всю Прибалтику – хотя там были прежде земли Немецкого ордена!
И ты знаешь моего доблестного фельдмаршала Манштейна. Но знаешь ли ты, сколько Манштейнов, из этой же семьи, прежде верно исполняли свой долг в рядах русской армии?
И, как мне сказали, и сейчас у вас в стране проживает несколько миллионов немцев. Но вот сейчас идет война между нашими странами. Спроси у своих, пусть тебе доложат – сколько среди этих немцев выявлено предателей России? Я этого не знаю (Канариса я спрашивать не буду – он обязательно соврет), но я уверен, что ты будешь поражен мизерностью этой цифры!
Почему я в этом уверен? Потому, что вам удается набирать воинские части из поляков, чехов, словаков и даже французов, которые идут воевать с нами - несмотря на то, что их страны – мои верные союзники. А вот из моих немцев вы такой части не наберете! Даже и не пытайтесь!
И, знаешь, мой дорогой маршал, не думай долго. Давай не будем тянуть время. Я бы прилетел к тебе прямо в Москву, но боюсь, что найдется какой-нибудь бравый Хартманн или Покрышкин, которые собьют меня по дороге. Поэтому, давай так: сначала – мир, а потом – Москва!
«Миру – мир!» - как говорил в узком кругу наш великий Бисмарк. «При условии, что этот мир – принадлежит нам!» - это он добавлял уже в своем совсем узком кругу.
Давай, давай встречаться, мой дорогой маршал – просит тебя ветеран первой мировой войны ефрейтор Гитлер. Давай, давай дружить! Давай, давай, устроим наш добрый двухполярный мир - пока эти америкосы не устроили нам всем свой однополярный мир!
А для нашей скорейшей встречи я бы предложил Прагу. Хотя ты, я знаю, любишь Ялту. Но Крым я тебе так сразу вернуть не могу, надо хоть для виду немного поторговаться. Поэтому давай сойдемся на Стамбуле.
А о деталях этого нашего саммита – мы договоримся. Кое-что мы уже приготовили. Твой фон Штирлиц тебе уже об этом донес, с Мюллером они в последнее время ладят, «палки в колеса друг другу не ставят» (это – из нашего великого Шопенгауэра).
Присылай своих ребят, всё доведем до последней мелочи. Судоплатов, я знаю, у тебя грамотно работает. Но только не надо никакого Мединского или там Швыдкого.
А Чубайса мы бы приняли, хотя, не буду от тебя скрывать, он давно работает на две стороны. На три? Ну, тогда, ты больше меня знаешь…
Прощаюсь, дорогой маршал и очень надеюсь на скорую нашу встречу. Кстати, опасайся своего Лаврентия. Он может все испортить. Этот мингрел в своей верности тебе очень сильно перехлестывает.
И если он тебе впаривает, что неплохо бы «ихнего фюрера взять за жабры» (есть запись, я тебе при этом ее прикладываю), то пусть не надеется. У меня в одном зубе есть ампулка с ядом (в каком – не скажу), раздавить ее – доля секунды.
А наследник у меня – не порадуешься. Имя его я тебе пока не скажу, не доверяю я твоему Лаврентию. Кстати, я и к своему Канарису давно присматриваюсь – умный больно, даже для грека. Хочешь, я его к тебе пришлю – будет типа твоего Штирлица, личной нашей с тобой связью? Для дезы, конечно, для нашего с тобой окружения - чтобы не расслаблялись. Нас-то с тобой никакие бонды не проведут!
Но давай будем играть по-честному - тогда ни твой Берия, ни мой Гиммлер нам не потребуются.
Всё, прощаюсь, и помни, дорогой маршал, что честное слово ветерана – это залог нашей с тобой крепкой дружбы! И я тебе его даю, это мое честное слово! И это слово для тебя – дороже всякой Украины!
Верь мне! Мы с тобой принесем мир всей Европе! И всему миру! На зло всем этим чертовым англосаксам!»
Однако Сталин этого письма не получил. Польские партизаны, из «Армии Крайовой», сбили почтовый самолет, следовавший в Москву. Обыскав мертвого летчика, они нашли это письмо, распечатали и переправили его в Лондон, Черчиллю.
Черчилль письмо прочитал и решил Сталину его не пересылать, а придержать у себя. На случай, если придется защищаться от обвинений Сталина в ведении своих собственных сепаратных переговоров с немцами.
Сейчас это письмо хранится, по-видимому, в каком-то секретном фонде Библиотеки Британского музея.
А Сталин, не зная о миролюбивых намерениях Гитлера, решил идти до конца и завершить войну взятием Берлина. Об этом потом даже кино сняли.
Вот так бывает в мировой истории! Даже добрые намерения иногда оборачиваются злом и всякими бедами. А архивы молчат еще о многом…