Христофоров шел напролом через заросли крапивы, хватаясь за покрытые острой щетиной стебли, и отводя их в сторону, чтобы не задело глаза. Темная стена елок впереди начинала редеть, просвечивая солнцем и зеленью травы. Ласковая и нежная волна в голове загудела сильнее, и он побежал вперед, пачкая руки в смоле и сдирая пальцы о шершавую кору. Вперед, к Фабрике, все скоро закончится, а дальше будет только тепло, и обволакивающая со всех сторон любовь.
Уткнувшись на пару секунд в лодыжку, из-под ног черной пружиной выстрелила гадюка, и тут же с шипением пропала в подлеске. Не важно, это ерунда, осталось совсем чуть-чуть. На поляну Христофоров выполз уже на четвереньках, волоча ставшую каменной ногу.
Фабрика мерцала нежно-матовым светом, в унисон волне. Бесконечной высоты трубы из красного кирпича забрасывали белый дым куда-то в тропосферу, где он сливался с облаками. Сквозь черные стекла, занимающие почти всю стену до самой крыши, пробивались отблески золотого свечения, словно невидимый кузнец раздувал меха. Под самым козырьком кровли просвечивали непонятные буквы и цифры, но едва-едва. Как будто написали, а потом быстро, и наспех, замыли по распоряжению мастера расползающимся от старости тряпками.
Нужно просто войти, а дальше все будет точно хорошо. От жара во всем теле Христофоров начал сдирать одежду, вырывая с мясом пуговицы на рубашке и выскальзывая из ставших тесными трусов. Каким-то образом осталась только фляжка, на перекинутом через плечо кожаном ремешке.
Фабрика манила и приглашала в себя, рождая в голове радостные и светлые образы, обещая любовь и прощение, избавление от боли и страдания, суля вечную жизнь и ответы на все-все вопросы. Пульсирующий Зов проникал в каждый уголок тела, от пяток до ушей.
- Возьмите меня к себе…- приближался к воротам Фабрики Христофоров, размазывая слезы и сопли по лицу. – Я хороший, и тоже хочу стать волной, и лететь в космосе сквозь галактики, и чтобы любовь, и гармония…
Уже вползая в пульсирующую неизвестность темного зева ворот, голый, перепачканный в земле и траве, он задел натянутую в траве бечевку. Раздался звон разматываемой цепи, и в лоб ему прилетела деревянная жердь, обитая тканью. Вместо мягкой пульсации в голове возникла гулкая пустота, через мгновенье сменившаяся темнотой и тупой болью.
Глаза слезились и не желали открываться. От малейшего движения подкатывали тошнота со слабостью, и пот липкой ватой обхватывал все тело.
- Ты лучше не рыпайся, полежи немного, послушай.
Старческий голос раздался совсем рядом. Христофоров повел рукой, и уткнулся в кого-то теплого и мягкого. Собеседник сидел спиной к нему, и медленно покачивался.
- Амита супитер манна регида сопо ропота карифа магида. Фабрика фабрика крика абрика ака нака аба...
Потом речь стала невнятной, с переходом в шептание, но в котором угадывалась что-то про Фабрику. Христофоров слушал минут десять, пока его не вырвало желчью, с полупереваренной травой. Давление в голове уменьшилось, и сразу навалилась жажда.
- Воды… - хрипло попросил он своего невидимого собеседника.
-Потрясение мозгов, - рассудительно ответил голос. – И яд змеиный еще не перебродил в крови.
Холодная вода тоненькой струйкой полилась на голову. Христофоров ловил ртом жидкость, одновременно протирая глаза от корки засохшей крови и грязи. Когда зрение привыкло к свету, он увидел крепкого, с широкими ладонями-веслами, старика. Метрах в ста, на пригорке затаилась Фабрика. Только уже без высоких труб и пульсации. Она вообще сильно усохла в размерах, напоминая больше заброшенный гараж, с открытыми воротами и разбросанными старыми покрышками по углам.
- Ну что, полегчало чуток? – спросил дед.
Христофоров обессиленно кивнул, поднимаясь с земли. Из всей одежды на нем оказалась только тряпка, намотанная вокруг бедер, на манер ветхозаветных мучеников, изображаемых в старых книгах. Но холода не ощущалось. От Фабрики шло мягкое тепло, прогревавшее и воздух, и землю под ногами.
- День не зря прожит, теперь ты спасен и прощен, аминь, - сказал дед, опуская на колени Христофорова, и возлагая ему на голову ладони. – Меня Захар зовут, хотя можно и просто дедом.
Сил для вопросов и споров уже не осталось, тем более с безумным стариком. Нужно было поспать, и чтобы обязательно прошла голова, а там все может, и образуется все как-нибудь.
Самое страшное, что напрочь пропала пульсация зова, а без него никаким образом на Фабрику не попасть. Вместо сулящего счастье призыва, в потрохах крутилась щекочущая пустота, обещающая долгие дни отчаяния, в компании сумасшедшего старика.
Христофоров лег на траву, и под пристальным взглядом Захара провалился в тревожный, без всяких видений, сон.
Из леса вышли два человека, и направились к Фабрике. Мужчина в офицерской форме вышагивал, как на плацу, вытягивая носок и отдавая честь невидимому генералу. Небольшого роста женщина семенила немного позади, постоянно крестясь и отбивая поклоны. Когда они подошли к воротам, вояка успел нырнуть в темный вход Фабрики, не задев веревку, за счет высокого шага. На секунду полыхнуло голубым светом в окнах, и через трубу вылетело облачко зеленоватого дыма.
«Вознесся, сука», - с завистью отметил Христофоров, наблюдая за работой Фабрики.
Женщине, идущей следом, не повезло. Маятник ловушки откинул ее изломанным мешком в заросли лопухов, метрах в пяти от них. Захар кинулся к жертве, и Христофоров поплелся за ним.
Молодая девушка, почти ровесница ему, ворочалась в траве, истекая кровью. Захар деловито развернул ее, и внимательно посмотрел в глаза, проверяя зрачки. У тех, кто был под зовом, они сжимались в малюсенькую точку.
- Не избранная, ну и пусть себе ползет, - разочарованно сказал Захар. – Хотя, пожалуй, издохнет.
Уже несколько дней Христофоров помогал своему спасителю в его странной охоте. Большинство погибало под ударами жерди, и старик считал их спасенными. Тех, кто доползал до Фабрики, и превращался в зеленый дым, он полагал грешниками и предателями рода человеческого.
Девушка ничего не видела, но пульсация невидимой волны Фабрики гнала ее вперед. Она медленно вцеплялась в землю, и, подтягивая непослушное тело, толкала себя в сторону ворот. Черная пустота уже почти накрыла ее, оставалось не больше полуметра до входа, но девушка, дернувшись пару раз, замерла на месте.
Захар сноровисто оттащил ее за руки и закатил в поросшее травой небольшое болотце. Вода встретила гостью тихим бульканьем, поворчала пузырьками воздуха, и успокоилась, закрывшись зеленью ряски. Христофоров стоял и представлял себе, как вместо девушки старик опускает его в мутную жижу.
Вечерами, когда Захар засыпал, Христофоров подбегал к воротам, и пытался войти. Но темнота упруго откидывала его, не пропуская внутрь Фабрики.
- Ну, давай, мразина, дай пройти! – бился он всем телом. – Ты же звала меня раньше! Откройся, миленькая…
Но без зова попасть внутрь ему не позволялось. Возможно, все дело было в ударе по голове жердью, который устранил возможность ощущать призыв Фабрики.
Пищу и воду они получали от Фабрики. Старик просто подходил к стене, подносили открытую фляжку, и тоненькая струйка воды лилась из цементного шва между кирпичами. Потом ему в руки из ниоткуда выскакивали два хлебца, с начинкой из зеленой пасты. Каким-то образом Фабрика выдавала еду и воду Захару, выполняя его мысленные приказы. Христофоров много раз пробовал также добыть пропитание, но здание оставалось глухим к его просьбам.
- Потому что недостаточно желания и веры, - наставительно говорил старик. - У меня поначалу также было.
В ожидание стремившихся к Фабрике людей, старик любил рассуждать. Он держал в голове четкую картину, разворачивая и дополняя ее перед Христофоровом каждый день, через подобие проповеди или ликбеза.
- Я так думаю, они решили извести нас под самый корень, - рассуждал вслух Захар, - и ведь умно как придумано, люди сами идут, по зову. Раз, и дымок в трубе. Чисто и без грязи.
- Да кто они? – злился Христофоров.
- Бесы адские, понятно дело, - пожимал плечами Захар. – Вот и появились везде Фабрики.
- Ну а если это наоборот, дар людям, в качестве спасения? - сомневался Христофоров. – Вечная жизнь в форме энергетической волны, без тела и страданий?
- Не туда поворачиваешь, это бесы тебя с пути сбивают, - отвечал Захар и обиженно отворачивался.
Вначале Христофоров полагал Захара просто фанатиком, но постепенно переменил мнение. Все-таки обычный придурок не смог бы управлять Фабрикой, получая из нее дары.
- Я ведь не просто так здесь, а выполняю начертание, – перешел на шепот Захар. – Явится под зовом путник, и пропадет сила бесов, и будет это Повелитель, который власть имеет над всеми... Анимулан лао цикатан шило мыло…
Речь Захара превращалась в говорение. Набор слов и фраз завораживал, принуждая искать скрытый смысл в цепочке повторяющихся сочетаний. Христофоров боялся пропасть в этом потоке, чем-то напоминающим зов Фабрики.
***
Через две недели поток людей прекратился. То ли все, кого гнал зов, нашли свои Фабрики, а может, немногие еще оставшиеся сгинули где-то в пути. Но больше никто не задевал натянутую веревку, пружина ловушки ржавела, а жердь-колотушка простаивала в своей засаде.
Захар хмурился, что-то бормотал себе под нос, и подозрительно смотрел на Христофорова. Без посетителей Фабрика начала усыхать, за ночь осыпаясь красной пылью и раскидывая по траве обломки кирпича. Она по-прежнему выдавала пищу и еду, но с натугой, словно нехотя, и понемногу. Тепло, идущее от стен, почти не ощущалось, приходилось жаться вплотную к стенам, чтобы не замерзнуть по ночам.
Внутри Христофорова снова замаячил призрак пустоты. Хрупкий, едва наметившийся смысл существования таял вместе с Фабрикой. Захар перестал отвечать на вопросы, предоставив Христофорову самому искать выход и смысл.
Когда от Фабрики осталась кучка сухой глины, Захар пропал, предварительно аккуратно сложив ловушку. Веревки, пружины, цепь и потертая жердь возвышались, словно мертвая туша диковинного животного. Ожидание непонятного стало невыносимо давить, и чтобы заполнить эту пустоту хоть каким-нибудь действием, Христофоров вылил воду из фляги в останки Фабрики, и начал месить глину. Коричневая масса нехотя поддавалась силе, постепенно превращаясь в пластичный ком. Потом он взял разобранную ловушку, и начал обмазывать ее глиной. Жердь стала телом, пружина встала на место головы, а веревки превратились в руки и ноги. Остатки глины он сложил в тряпку, связав ее в подобие заплечного мешка.
Уже подходя к лесу, Христофоров услышал звон железа и треск дерева. Угловатое создание раскоряку ковыляло за ним, срезая траву и осыпаясь кусочками глины.
Следующая Фабрика, по прикидкам Христофорова, располагалась километрах в двадцати отсюда, если выйти на автомагистраль. Уже в лесу, он собирал палки покрепче и с ветками, чтобы глина лучше держалась.
Когда Христафоров вышел на дорогу, за ним шел уже целый отряд диковинный созданий, треща ветками и шурша листьями. Некоторые из них выстукивали деревяшками сложный ритм, то ли разговаривая таким образом друг с другом, а может просто выражая радость от существования.
Пульсация в голове четко указывала направления, где располагались погибающие Фабрики. По его прикидкам, глины с каждой из них могло хватить на сотню с лишним человечков. Только нужно было придумать, чем занять этих существ. Христофоров интуитивно ощущал, что им требовалась работа или некое дело, но такое, чтобы их палки не сломались от чрезмерной нагрузки.
«Может, пусть строят новые Фабрики?», - размышлял Христофоров. Он и сам не заметил, как начала повторять слова Захара.
- Анимулан лао цикатан шило мыло….
Солнце освещало процессию, и глина застывала, придавая твердость их поступи и плавность движениям. Некоторые из человечков распадались от чрезмерного ускорения, теряя ноги или другие части тела.
#фантастика #рассказы #фантастические рассказы #фантастика в рассказах #читать фантастику #фантастика читать онлайн #яндекс дзен #читать рассказы #фантастика яндекс дзен читать
