Прошло примерно 45 дней с начала невойны с неукраиной. Да, все мы знаем, что любая война рано или поздно заканчивается. Но вопрос "когда?" — пожалуй, самый значительный из тех, которым задаются жители обеих вовлечённых в конфликт стран. Тем более, что для абсолютного большинства по обе стороны — вооруженный конфликт стал неожиданностью, а намерения и замысел нашего руководства — остаются весьма туманными и неопределёнными. И вот на этот самый вопрос мы и постараемся ответить самостоятельно.
А начнём мы сразу с ответа — мы ещё только в самом начале. Такой вывод можно сделать, исходя из динамики боевых действий и логики политических задач (ликвидация государственности бывшей Украины и разделение её на ряд независимых образований, о чём мы недавно говорили).
Так что не слушайте Пескова. Слушайте Стива Бэннона, который обмолвился (или проговорился) в интервью итальянской TGCOM 24, что боевые действия продлятся 6 месяцев. То есть, если верить советнику Трампа (а у него наверняка есть какие-то основания), то вооружённая часть операции продлится, как минимум, до конца лета. И раз уж мы не верим голословным утверждениям (это которые не подкреплены аргументацией), то попробуем обосновать временные рамки "горячей фазы" конфликта сами.
Итак, для начала стоит припомнить войну в Сирии. В неё мы официально вступили 30 сентября 2015 года, а выйдем из ещё не скоро. Сирийская война заморожена на пороге разгрома террористов — да, усилиями внешних игроков (США и Турции), которые не желают восстановления контроля правительства над всей территорией. И нет никаких сомнений в том, что на Украине ровно так же постараются заморозить военную операцию в неустойчивом состоянии, оставив для уже украинских террористов резервации, наподобие Идлиба и Африна.
Кстати, нельзя не обратить внимание и на идейную схожесть наших противников в Сирии и на бывшей Украине. И радикальные исламисты, и украинские националисты — это похожие на секты объединения людей, исповедующих нетривиальную картину окружающего мира и готовых на вооруженную борьбу за господство своего объединения над частью мира физического. [определение занести в походный глоссарий]
Важно понять следующее — ключевое свойство, что украинских, что исламистских радикальных движений — агрессия. Сначала они ведут борьбу внутри своих обществ: за выживание, потом за господство. Затем, как и любая другая активная среда — начинают экспансию вовне.
Оба варианта радикального движа — привлекательны для молодёжи, которая не имеет в сложившихся системах социальных связей — ни возможности проявить себя, ни перспектив успешности. А чаще всего и сам образ успешного в данном обществе человека — не выглядит для них привлекательно и "круто". Поэтому они объединяются в субкультуры со своей системой образов и смыслов, непонятных и чуждых окружающим людям, со своим сленгом (а лучше сразу языком), со своими образцами для подражания, со своей музыкой и своими медиа.
Радикальные сообщества всегда аккумулируют, и даже высасывают из общества лучшую часть молодёжи – активных, способных и амбициозных. Психологический механизм этого процесса прост.
Сначала субкультура – это способ сбежать от реальности (в которой у большинства нет никаких достойных перспектив) в чистую фантазию. Не зря украинский радикальный движ так часто использует образы и понятия миров Дж. Р. Р. Толкиена – они выросли на эстетике "Властелина колец", они бывшие "толкинисты" которых и у нас немало. Правда, больше в среде "творческого сословия", а не людей действия.
Далее наступает фаза столкновения со старым обществом и его культурой уже в реальности. Среда футбольных фанатов, из которой выросли активисты и боевики националистических батальонов – идеальная среда для заявления о себе в реальном мире, для выплеска агрессии и пробы собственных сил. И, так же как и у нас, среда футбольных фанатов – это националисты. Каша в головах у наших, и украинских фанатов густо замешана на германо-скандинавском неоязычестве, со свастонами/коловратами/рунами/вальхаллами, на тяжёлой музыке, групповых агрессивных действиях. И на культе силы, разумеется.
Заявив о себе, почувствовав силу в столкновениях с полицией, молодые радикалы становятся готовым инструментом, с помощью которой можно взломать старую структуру общества. Вопрос только в том, кто и когда захочет их использовать, даст им в руки "винтовку", которая, как известно, рождает власть, и даст возможность силой занять более высокую ступень в пищевой пирамиде общества.
На бывшей Украине радикалы перестали быть маргиналами в 2014, в Сирии в 2011. У ближневосточных радикалов свои особенности и история, но абсолютно идентичная сущность. Сельские и городские "низы" общества, сплотившиеся вокруг проповедников "чистого ислама", который, парадоксальным образом, декларируя возврат к древней традиции, на деле является лишь новейшей модернизацией сложившихся исламских традиций. То есть, и там, и там — речь о фантазийной молодёжной субкультуре, построенной на мифе и умозрительных конструктах, которой дают возможность перевернуть общество.
Собственно, поэтому Россия, как пример суперконсервативной, феодальной общественной системы, умудряется вести войну с модернизаторами и в Сирии, и теперь на бывшей Украине — обе антисистемы представляют опасность для нашего собственного общества. Исламские радикалы и подросшие "толкинисты" водятся у нас в товарных количествах.
Но при этом, отечественную власть все поголовно упрекают в отсутствии идеологии. В том, что ведя войну с мотивированным и готовым на самопожертвование противником, она не говорит "за что воюем", стесняется произнести слово "русский" или апелировать к традиции революции трудящихся, которая тоже наша, родная. Хотя это абсолютно логично — радикальная мотивировка работает, но она подобна джинну, выпущенному из бутылки. С войны придут люди, которые захотят переустроить общество согласно тем принципам, за которые они воевали. А это именно то, против чего мы воюем на самом деле, чего стараемся недопустить.
Наша новая идеология должна сложиться сама. Её мало придумать, сформулировать и начать бомбить ей массы через медиа. Она должна соответствовать структуре общественных связей. А вот с этим у нас не всё так просто — наше общество как раз на пороге новых трансформаций. Да, зачатки новой русской идеи вернутся с войны в головах победителей. Она закалится в огне войны и будет выкована в мирных диспутах. Но это должен быть естественный процесс, который не отбросит нас в архаику или утопию.
Так вот. Отвечая на вопрос о сроках завершения невойны с неукраиной, нам придётся разделить ответ на две части.
Вооруженная сторона невойны должна завершиться после разгрома группировок регулярных войск и ликвидации потенциала для их восстановления. Здесь 6 месяцев Стива Бэннона выглядят даже оптимистичным сценарием. Операции в Сирии длились несколько лет. Но если речь идёт о том, что через 6 месяцев наши войска будут остановлены волей международной политики, как в Сирии, то за это время мы сможем занять только юг бывшей Украины (включая Одессу), Харьковскую область и полностью освободить Донбасс. Все центральные области, включая Днепропетровск и Киев, за этот срок занять невозможно. Но это только первая сторона невойны, в терминах нашего руководства — демилитаризация.
С денацификацией сложнее. В традициях радикализма воспитано несколько поколений. И это молодые поколения. Они сформировали своё видение окружающего мира и свою культуру. Да, новая реальность заставит многих адаптироваться, найти новые смыслы, новое понимание окружающего мира и себя в этом мире. Но это зависит от того, какой эта реальность будет. И этот процесс — на десятилетия.
Такие дела.
#невойна #Украина. #общество. #культура.
#идеология. #прогнозы.