Пролог.
«Халва богам»
«Интересно, чем там Сашка занята» – подумала я.
Где-то над головой зашумели кроны деревьев и мне вспомнились гигантские ящеры. Ну как «вспомнились». Никак не вспомнились, ячейки памяти давно забиты, да и хрен с ними.
Я вздохнула насколько смогла тяжко: «я спросил у ясеня, ясень не ответил мне...»
– ...ты б ещё у тополя, идиот, спросил.
Деревянный голос за спиной хмуро ухмылялся.
– Хмуро ухмыляться можешь только ты. Здравствуй.
– Благодарю.
– И как, здравствуешь?
– Да уж, вашими молитвами.
– Домашка по курсу дерзости? Тебе помочь?
– Нет, не дерзости, – голос фыркнул и надулся.
– Хмурости?
– Нет. Такого вообще нет.
– Давай сделаем. Хоть какой-то бизнес мирской. И продукт востребованный.
– У тебя выходной? Или с завода уволили?
– Слушай, я сейчас папу позову, будешь знать.
– Пфффф. Боюсь-боюсь.
Он закатил глаза к самым небесам.
Я сделала вид, что спиной видеть не могу, и потому не заметила.
– А какого папу?
Кажется, мой собеседник вдруг разволновался и покраснел до самых корней.
– Римского, какого!
Надо же, курсы сарказма не прошли даром. Ну, халва богам, ничто не зря. Это у меня вообще первый опыт преподавания, кстати.
И так недурно вышло, что Володька одобрил бы точно.
Ну, дедушка Володька. В смысле прадедушка Володька.
– Ничто — это, позволь спросить, что?
– Ничто что?
– В предыдущем абзаце, на первой сверху строчке, ты подумала «ничто не зря». Надо бы тебе почистить ячейки памя...
– Не позволю.
– Что не позволишь?
Гадкенькая улыбочка в стиле Чеширского Кота растворилась в воздухе.
– Спросить. Всё, помолчи, я звоню.
– Кому?
– Папе.
– Какому папе?
– Карло!
Голос забулькал и медленно утонул в гулкой тишине. Очень демонстративно, даже слишком.
Ну, утонул и утонул. Прям как в Курске подводная лод...
Мысль сверкая пятками умчалась в лес и с головой нырнула в болото.
Видимо, с моей головой, но это уже нюансы.
Нюансы или всё же что-то покрупнее? Как те ящеры. Я опять посмотрела наверх, где кроны деревьев чесали спинку огромному облаку тишины.
На лесную проталину пробивалось солнце, сновали куропатки... Так, Паустовский, иди куда шёл. Спасибо-пожалуйста.
Застенчиво журчал скромный звон капели...
Константин Георгиевич, родненький ты наш.
Давайте присядем на пенёк. Угощайтесь, вот пирожок с начинкой из тишины. Рекомендую, очень вкусно.
Тишина дело вкусное. В смысле хорошее. Но где-то совсем рядом муравей слишком уж громко топал по коре дерева (не зря дядя Миша меня на завод устроил, животных всех жалко).
Думала про тиранозавра, а топают муравьи.
Я вздохнула, но тут же обрадовалась, ячейка модуля памяти всё же нашлась в пыльных чертогах разума, кто-то запихнул её в ящик для барахла. Я задумалась и заглянула в здоровенную невзрачную коробку с надписью «Тексты Всех Песен Аллы Пугачёвой». Ну конечно, а потом ещё удивляюсь, чем же забита вся память. Твою ж дивизию.
А это из «Солдатов», прапорщик Мутько. Ой, Шматко то есть.
Ты глянь, там ещё с десяток картинок из сериала Зачарова...
– Зачарованный лес! – голос выскочил из тишины и заорал мне на ухо изо всех древесных сил.
– Долго же ты ждал, какая выдержка, потрясающе.
– Да, спасибо за комплимент, ты мой самый любимый кожаный мешок.
– Родишься баобабом.
– Нет, поздновато.
– Это цитата.
– Откуда?
– Пфффффф.
Пришла моя очередь закатить глаза. Детки, что с них взять.
Вот в на-а-аше время...
– Туп как дерево, ты хочешь сказать, да?
– Ага. Досадно, что ж. Родишься вновь на колкости горазд.
Мне в спину показали язык, так мило.
– Ты под умного-то не коси, мне Серёжа вчера сказал, что приходил к тебе с гитарой. И что ты неблагодарный хре...
– Серёжа? Отца своего по имени зовёшь? Да, приходил, было дело. Этот стон у нас песней зовётся.
– Что не так?
– Ну, во-первых, гитара из дерева и очень расстроена по этому поводу. И я вообще-то тоже. Во-вторых лапы у елей на ветру давно уже не дрожат. Ты где ветер-то видела последний раз?
– Не помню, твоя правда. Но он сказал, что ещё вернётся и знает, где меня искать. Ты конечно не в курсе, но Валерку Сюткина он поймал-таки за оранжевый галстук, тот быстро раскололся, а таким дорога только в Страну ОЗ. И всё, что он увидел, будет вечно жить в нём.
– Кто увидел? Дядя Валера?
– Да ну нет же. Ветер увидел. И обещал, что захочет обо всём мне рассказать.
– Про Дядю Валеру?
– Ха-ха, сейчас от смеха прям надорвусь.
– Ой, да станет он с тобой говорить, ага, я прям поверил. Я в одном уверен: ты всегда права. Да-да.
Он упёр огромные ручищи в боки, качнул головой и что-то зашелестел, поджав губы. Косить под мудрейшего из старцев у него с детства шикарно получалось, аж завидую.
– Не стоит мне верить, зря ты это. Все врут, особенно кожаные мешки, даже твой саааамый любимый.
Бендер Родригез и Грегори Хаус – потрясающий дуэт всё-таки. Да и вообще здорово, что все мы здесь сегодня собрались.
Или вчера? Или когда?
– Ой всё.
– Ой что?
– Песни у костра ой всё. И свитер с оленями, и банку тушёнки туда же.
– Ой мороз, не морозь меня. Вымораживаешь прям.
– Всё тарахтишь как бабка.
– Как?
– Как бабка!
– Ладно.
Я сделала максимально серьёзное лицо, настолько, чтобы из-за спины торчало.
– Чтоб ты знал, у Сашки на той неделе была экскурсия на Олимп.
И они с классом заранее подготовили вопросы.
– Потрясающе. Дай угадаю, конечно же без твоей помощи. И что, тебе это всё Прометей через Сашку передал? Для костра, чтобы песни дурацкие мычать?
– Что передал?
Мне несказанно нравилось делать вид, что ничегошеньки не понимаю, особенно этот замшелый деревянный сарказм.
– Привет передал.
– Окей, воля твоя.
– Божья, если что.
– Коровка?
– ...он передал привет и низкий поклон, потом одолжил спичек.
Громко и с нескрываемым раздражением хрустнула ветка — огромная, по ощущениям в три обхвата толщиной.
– Что, старость не радость?
– Ладно, человек. Тайм-аут, пит-стоп.
– Ха. Раунд ту, файт!
– ...то есть не человек – человечьишка. Прости ради богов, оговорился.
– О, да у тебя талант, детка.
– Слушай, это нечестно, у тебя Восьмая Ступень сарказма, а я только начал. И я не детка.
– А кто же?
– Дедка.
– Тогда а ну-ка, давай-ка, плясать выходи. Посмотрю хоть на тебя, столько вечностей уже не виделись.
– Нет, Мороз. Погоди.
Я задумалась что значит «столько», «времени» и «прошло». Вроде бы не помню, но как будто бы помню. Это будет недавно, это было давно.
Что-то такое ярко-радужное, как сон младенца. Нет, погоди, Ой-Мороз.
Не морозь меня, моего ко... Не, опять не то. Шёл бы ты вообще лесом. Или полем. Эхо в голове тут же затянуло: выйду ночью в по-о-оле с конё-о-о-о-ом...
Помолчи, пожалуйста, большую мысль додумаю.
Каждый Охотник Желает Знать Где Похерил Память.
Так-так. Кра-а-а-сный, Ора-а-ан.. Не, синий.
Синий, белый, голубой – выбирай себе любой.
Не, голубые редко где вписываются. Хм.
Жёлт..? Жо?..
«Жопа!» – шёпоток подсознания вылетел, как чушь из табакерки. Я давно научилась его игнорировать, но иногда прилипнет как банный лист к...
«Жопе!» – подсознание ликовало.
Отвали, я из-за тебя вспомнила. Жовто-блакитный, вот.
А дальше? Это главное. Похоже на меня?
В долго пути я затяну... Ммм... Пояса?
За спиной трещала по швам кора – её обладатель уже на грани истерики громко топал ножкой муравья.
– ...НУ МАААААААААААМ!!!
– Ну чтоооооо. Хватит мамкать, вылезай. Иди гулять, тебе уже... Пора.
И натужно проглотила застрявший в горле комок из слов «унылая, очей очарованье». Ай да Шурик, ай да сукин сын.
– ...ну ещё пять миллиончиков мин-у-у-точек посплю. Мне к сто первому уроку же. Ну мам.
– Ладно, пока, зайду позже.
– Ха, легко же ты сдалась. Адьёс, амига. Папе Карло приветики.
– А низкий поклон? Уважай отца своего, как мужа матери своей. Ой. Блин, всё, надоел ты мне.
Ветка снова хрустнула, на этот раз с детской такой забавно-яростной обидой. Я смиренно дослушала последние отголоски хруста и наконец-то погрузилась обратно в тишину.
«Возвращайся, мам. Я же скучаю. Ну, иногда.»