Валерий Подмаско
Вводная информация. Букраний (лат. «bucranium» происходит от древнегреческого «boukranion» – череп быка) – это элемент декора в виде изображения головы или черепа быка, широко распространенный в античной греко-римской архитектуре, а также в неоклассической архитектуре нового и новейшего времени. В Древней Греции и в Древнем Риме букрании были распространенным элементом декора культовых сооружений и объектов. Их часто изображали и на надгробных памятниках, т.е. везде в тех местах, которые были связаны с кровавыми жертвоприношениями животных небесным и подземным богам, включая пребывающим под землей обожествленным душам умерших – манам.
Вступление. Реинкарнация греко-римского язычества. Мы привыкли к утверждению о том, что Петр I европеизировал или, как все чаще говорят сегодня, вестернизировал Россию. Что означают эти слова? Мы знаем, что Россия и после Петра осталась православной страной, хотя Петр подверг изменениям по протестантским образцам управление Церковью. Насильственная европеизация, учиненная Петром I, коснулась, по преимуществу, светской жизни тогдашней России. Самое интересное, что вместе с техническими и социальными новшествами Петр целенаправленно внедрял в русскую жизнь образы и символы греко-римского язычества, с которым Русь до того не была знакома. Конечно в Московии были интеллектуалы, знавшие о том, кто такой Зевс и Юпитер, Афродита и Венера, но таких были единицы. На Руси было свое язычество, которое имело много схожего с греко-римским, но тем не менее сильно отличалось от него, хотя-бы потому, что всегда являлось народной религией, не облагороженной литературой, высоким изобразительным искусством и философией.
То, что Петр I внес в Россию вместе с так называемой «светской культурой», было чуждо и незнакомо русскому человеку и представало в его глазах не только, как что-то вычурное и надуманное, но и как прямо враждебное всему тому, на чем веками строилась русская жизнь. Не следует забывать и того, что для воцерковленных современников Петра «психеи и амуры» были не чем иным, как сонмом призраков западного язычества, побежденного и, казалось бы, навсегда уничтоженного более тысячи лет тому назад не разделенной тогда еще Церковью Христовой. Для того времени это были не пустые слова. Сегодня допетровскую Русь назвали бы страной христианского «фундаментализма». Москва для подданных царя Петра была Третьим Римом, Россия – Святой Русью и Православным царством. Появление в Третьем Риме теней Первого, языческого, Рима могло восприниматься только как выход бесов из преисподней. Но, видимо, Петру будущее России грезилось только в античном декоре. Он строил на развалинах Московского православного Царства Империю по подобию языческой Римской Империи. И не случайно в 1711 году в России появляется Сенат, который спустя 10 лет с согласия Синода просил Петра I принять титул «Отца Отечества, Императора Всероссийского, Петра Великого», который царь Петр принял.
Удивительно, но внедрение греко-римского языческого антуража в качестве «светской культуры» осуществлялось Петром I часто довольно цивилизованными методами. Хотя такое было совсем не характерно для царя-революционера. Так, Петр I приказывает разместить в своем Летнем саду статуи греческих и римских богов и богинь, обожествленных римлянами добродетелей, бюсты древнегреческих героев, царей, обожествленных римских императоров. Скульптуры приобретались по указанию Петра I в Венеции и в Риме доверенными лицами царя, слывшими знатоками искусства. Исключение составляла античная статуя Венеры (в настоящее время находится в Эрмитаже), по одной из версий купленная Петром I за большие деньги у Папы Клемента XI (1700-1721), по другой – то ли обмененная у Папы на мощи Святой Бригитты, захваченные русскими в Ревеле, то ли вывезенная из Рима в обмен на мощи католической святой. Очень показательный обмен, не правда ли?
Агенты Петра I обходили мастерские итальянских скульпторов, делая заказы и покупая все то, что соответствовало заданию царя. Отбор производился согласно установившейся в тогдашней Европе моде на античное искусство и мифологию. Благо и, в то же самое время, беда Святой Руси была в том, что символика греко-римского язычества дошла и была воспринята Европой в виде огромного количества произведений высокого античного искусства, которые задали европейскому искусству эпохи Возрождения и Нового времени высочайшие стандарты реализма и гуманизма, скрытого за почитанием антропоморфных богов и богинь Античности. И неоязыческая коллекция Петра античных скульптур, их копий и свежих стилизаций под античность тоже имела провокационно двоякий характер.
Нужно отметить, что эта дорогостоящая акция уже при жизни Петра I приобрела внушительные масштабы. Только в парадной части Летнего сада Петром I была собрана коллекция, которая насчитывала не менее 150 скульптур, а общее их количество в первой четверти XVIII века приближалось к 200. В основном, это были работы мастеров итальянского барокко, имена которых сегодня ничего не говорят нам. Однако для России экспозиция Летнего сада была прорывом в мир классицизма и неоклассицизма во многих его проявлениях. Тем более, что главная задача размещения скульптур в Летнем саду заключалась в ознакомлении российских подданных с античной мифологией и, видимо, в формировании того, что можно назвать «привычкой к классике», и не только. Выставленная в Летнем саду статуя Венеры, которой очень дорожил Петр, кстати сказать, была первым публично выставленным в России изображением обнаженной женщины. Венера, по воле царя, делала свое дело, приучая население новой столицы к языческим представлениям о красоте, о дозволенности и вседозволенности, о естественности и желательности плотской любви.
Закладка Петропавловской крепости была произведена в мае 1703 года. Летний сад был заложен в 1704 году. Фактический перенос столицы из Москвы на берега Невы был завершен только в 1712 году, когда туда перебралась царская семья. Согласно некоторым источникам, уже в 1710 году в Летнем саду находилось не менее 30 скульптур. Получается, что пропагандистская компания Петра, нацеленная на внедрение в сознание подданным образов и символов греко-римского язычества, была развернута одновременно со строительством новой столицы. Нужно думать, что эффективность этой компании была велика, т.к. царь делал все для того, чтобы его любимый сад стал излюбленным местом времяпрепровождения высших слоев столичного общества. Летний сад был не только летней резиденцией царя, он был центром общественной жизни Санкт-Петербурга. Здесь проводились публичные гуляния, придворные праздники, приемы. Публику ублажали в свойственной Петру манере: посетителей, и кавалеров, и дам бесплатно поили вином и водкой. Кавалерам, которые отказывались пить за здоровье Царя, водку вливали силой.
Петр не строил языческих храмов и алтарей, не реанимировал древние языческие культы и уж тем более не приносил языческим богам кровавые жертвы. Древнегреческие и древнеримские божества преподносились подданным как совокупность аллегорий или персонажей поучительных сказаний, а само греко-римское язычество – скорее как неиссякаемый источник сюжетов для поэтов, скульпторов и художников, нежели религия.
Угли под пеплом. Аллегоризм и эстетизм классического античного и неоклассического искусства тогда и сейчас скрывают практиковавшиеся когда-то культы древнегреческих и древнеримских богов, которые, за редким исключением, предусматривали кровавые жертвоприношения, причем самыми ценными всегда и везде считались человеческие жертвоприношения. В Древнем Риме человеческие жертвоприношения были официально запрещены Сенатом только в 97 году до н.э., хотя совершались они и позднее. Кстати, гладиаторские бои изначально представляли собой разновидность человеческих жертвоприношений подземным богам маннам. Они окончательно были запрещены в Римской Империи только в 408 году. Справедливости ради следует указать, что древние греки и римляне очень давно начали обманывать своих богов, заменяя человеческие жертвы, например, куклами. Но животных древние греки и римляне приносили в жертву своим богам всегда. Существовал целый свод специальных правил кровавых жертвоприношений: богам приносили в жертву самцов, богиням – самок; небесным богам приносили в жертву особей белой масти, подземным богам – черной масти. Причем, каждому божеству приносились в жертву только «его» жертвенные животные.
Многие боги и богини античного пантеона предстанут перед нами в совершенно ином свете, если мы хоть что-то узнаем об их культах. В Летнем саду и сегодня можно увидеть скульптуру древнеримской богини Цереры, автором которой считается нидерландский скульптор Томас Квеллинус (1661-1709). Церера – очень древнее италийское божество, которое обычно «презентуют» как богиню производительных сил земли, плодородия, произрастания и созревания злаков, защиты урожая, а также богиню материнства и покровительницу женщин-плебеек. Образ более чем положительный. Этому образу вполне соответствует Церера Летнего сада: милая молодая женщина, держащая в правой руке букет из колосьев и серп.
В эпоху Римской Республики и позднее Церере во время посвященного ей праздника Цереалий (праздник длился 8 дней, начиная с 12 апреля каждого года), а также перед началом жатвы в жертву приносили свиней. Выбор жертвенного животного кажется вполне соответствующим сельскохозяйственной «специальности» богини. Свинья – это единственное животное, прирученное человеком после того, как он осел на земле и занялся возделыванием земли. Однако у древних греков и древних римлян свинья выступала в качестве жертвы, замещающей человека. Возможно, это связано с тем, что по своим физиологическим параметрам свинья очень близка человеку. А древний человек знал, что мясо свиньи по вкусу очень напоминает мясо человека. Известный многим древним религиям, например, религии Древнего Египта, а также современным иудаизму и исламу запрет на употребление в пищу свинины в своей первооснове связан с запретом каннибализма.
Связь культа Цереры с человеческими жертвоприношениями и каннибализмом не должна удивлять. Церера в прошлом – прежде всего хтоническое, т.е. подземное божество. В одной из надписей, найденных в Лавинии (город, находившийся на юге от Рима, недалеко от берега Тирренского моря), Церера упоминается как богиня «вечера, запада и мертвых». Такое определение божества для человека Античного мира было вполне определенным и означало необходимость и неизбежность человеческих жертв, которых всегда жаждали и требовали подземные боги. И Церере в давнем прошлом действительно приносили человеческие жертвы. Очевидно, это были женщины. Но даже когда римляне перестали делать Церере регулярные человеческие жертвоприношения, они приносили ей в жертву тех, кто преступал ее заповеди, например, крал урожай с полей. Церера не является каким-то исключением из общего правила в античном язычестве. Редкому языческому божеству не приносились кровавые жертвы, а наиболее древним из них когда-то приносили в жертву и людей. Сначала это были несчастные безвинные жертвы, а затем преступники.
Древние греки и древние римляне не оставили нам изображений человеческих жертвоприношений, но сюжет приготовления к принесению в жертву животных является одним из наиболее востребованных сюжетов в изобразительном искусстве Древней Греции и Древнего Рима. Античные рельефы с изображением таких сцен можно видеть во многих музеях античного искусства. Но особенно много их в Риме. Античные скульпторы не вдавались в натурализм, что, кстати, способствовало и способствует безразличному отношению современного человека к кровавым жертвоприношениям древних. Большим, что себе позволяли, например, римляне, было изображение виктимария с топором или булавой, занесенным над головой жертвуемого быка. Виктимарий – это обобщающее наименование низших служащих при древнеримских жрецах, которые, собственно, и убивали жертвенных животных, а затем разделывали их туши. Виктимарий обязательно участвовал в подготовке кровавых жертвоприношений. Именно изображения этих приготовлений были очень популярными сюжетами рельефов и фресок, украшавших римские храмы и другие культовые объекты. В этих изображениях непосвященному зрителю ничто не напоминает о предстоящем заклании животных. Типичным примером этому является хранящийся в Лувре рельеф конца II века до н.э. с алтаря Домиция Агенобарба. В центре рельефа изображен алтарь, слева от него – сцена ценза (Census), т.е. перепись граждан и их имущества, которая производилась каждые пять лет, справа – сцена подготовки тройного жертвоприношения быка, барана и кабана – суовитаурилии (Suovetaurilia – от «sus» – свинья, «ovis» – овца, «taurus» – бык). Особенность этого рельефа в том, что у изображенных на нем виктимариев в руках нет даже орудий заклания жертвенных животных. В этих изображениях нет ничего, что может дать современному человеку представление о ритуальном убийстве животных. Но если вы решитесь-таки познакомиться с этим аспектом язычества, посмотрите или пересмотрите заключительную часть фильма Ф.Ф. Копполы «Апокалипсис сегодня» – сцену ритуального убийства буйвола. Вам станет более понятен смысл моего обращения к вам.
Римляне проводили суовитаурилии не только у себя дома в условиях мирной жизни. Эти торжественные жертвоприношения римляне не забывали проводить и во время многочисленных войн Рима на дальних окраинах римского мира. Яркой иллюстрацией этого является колонна императора Трояна в Риме. На ней несколько раз изображены сцены суовитаурилий во время войны в Дакии.
На Римском Форуме, рядом с Триумфальной аркой Септимия Севера находится так называемая «База деценталий». Это единственное сохранившееся из оснований пяти колонн, установленных в 303 году в память десятилетнего юбилея установления Императором Диоклетианом 1 марта 293 года тетрархии, т.е. правления четырех: самого Диоклетиана, правителя Востока, и Максимиана, правителя Запада, а также их младших коллег (цезарей) – Галерия, правителя дунайских провинций, и Констанция Хлора, правителя Галлии и Британии. На западной стороне Базы имеется рельеф, также изображающий подготовку суовитаурилии. Виктимарии здесь изображены с топорами и молотами, которыми римляне убивали жертвенных животных. Рельеф Базы деценталий, по-видимому, является одним из самых поздних изображений такого рода. Ведь при Диоклетиане Рим уже стоял на пороге официальной христианизации Империи.
Было бы неверно свести все древнеримские практики жертвоприношений только к одним суовитаурилиям. Конечно же в Древнем Риме преобладали обычные раздельные жертвоприношения, которые не всегда были пафосными и не всегда проводились при большом стечении народа. Ведь все древнеримские культы делились на публичные и частные, а жертвоприношения занимали ключевое место и в тех, и в других. Конечно, жертвоприношения быков и коров были самыми дорогими и самыми престижными для жертвователей, и именно их изображения заказывали древнеримским скульпторам. Хотя быков и коров можно было жертвовать не всем богам, но римляне вряд ли стали бы тратить большие деньги на изображение жертвоприношения кролика или голубя.
В Христианской Европе художники и скульпторы уже не воспроизводили сцены подготовки к кровавым жертвоприношениям, подобные тем, что изображены на алтаре Домиция Агенобарба и на Базе деценталий. Это неудивительно, ведь Христианская Церковь всегда была противницей каких-либо жертвоприношений, потому что такие жертвоприношения означали бы, что приносящий их христианин поклоняется языческим богам. Неслучайно же императоры Рима до Константина Великого (годы правления 306-337) во время очередных репрессий против христиан использовали их отказ от участия в жертвоприношениях как повод для жестокой казни.
Символ языческих жертвоприношений. Вообще, имея хоть какое-то представление об истории Древней церкви, невозможно понять, почему в христианской Европе, в конце концов, в массе появились символы кровавых языческих жертвоприношений – так называемые «букрании», т.е. изображения (как правило, рельефные) бычьих голов или черепов. Букрании – непременный элемент декора почти всех древнеримских культовых сооружений и объектов, а часто и надгробий. Их во множестве можно найти в Риме на Римском форуме, на Палатинском холме, в Музее «Термы Диоклетиана», на Алтаре Мира и т.д. Неудивительно, что термин «букраний» достаточно давно используется в архитектуре при описании декора античных и неоклассических зданий. Однако следует отметить, что в Античном Средиземноморье были популярны также и изображения козьих голов (лат. Аegicranium от др. гр. Aigikranion) или черепов. Понятно почему: эти животные тоже были востребованными ритуальными жертвами. И хотя такие изображения имели собственные названия, в современной архитектуре их тоже называют «букраниями», что конечно же неверно.
Перед принесением в жертву жертвенных животных украшали, их накрывали красочными попонами, им на головы и на рога надевали перевитые яркими лентами венки и гирлянды из цветов, ветвей фруктовых деревьев вместе с плодами, ветвей священных деревьев, кисти и т.д. Поэтому уже в древнем и в классическом греко-римском искусстве букрании и головы других рогатых жертв изображали вместе с лентами и гирляндами, которые в архитектуре называют фестонами. Публичные жертвоприношения у людей языческого прошлого всегда ассоциировались с праздником и народными гуляниями, отсюда и атрибуты праздника – цветы, фрукты, ленты и пр. В силу того, что жертвоприношения всегда были частью религиозного культа, букрании нередко изображали вместе с жреческими атрибутами: культовыми чашами, кувшинами, ножами, кропилами, посохами, топорами, булавами и апексами – шапочками древнеримских жрецов-фламинов (жрецов-возжигателей).
Очевидно, букрании появились на свет в силу древнего обычая сохранять черепа принесенных в жертву животных, закрепляя их на стенах святилищ или на оградах этих святилищ. То есть букрании представляют собой нечто схожее с экспозициями охотничьих трофеев либо спортивных наград, правда, имели сакральное значение. Сохраняя череп сакральной жертвы, наши предки оставляли ей таким образом возможность для воскрешения. Как говорится, были бы кости, а мясо нарастет. К тому же череп сакральной жертвы также принадлежал окормляемым ею языческим богам, как и ее плоть и внутренности, сожженные на алтаре. Поэтому его нельзя было куда-то выбросить вместе с мусором или ненужными вещами. Позднее люди начали особым образом захоранивать остатки жертв и изображать букрании из подручных материалов. Древнейшее изображение бычьих голов найдено в древнем святилище Чатал-Хююк (Çatalhöyük) в ходе раскопок неолитического поселения VIII в. до н. э. (!) в Анталии (Турция).
Многие языческие символы очень декоративны, и их декоративность обеспечила им востребованность спустя столетия после гибели греко-римского язычества, и в своей новой жизни многие из них, как бы, утратили свое религиозное значение, превратившись в своеобразную общеевропейскую пиктографию. Для европейцев и американцев жезл Меркурия (Гермеса) – это символ коммерции. Весы Фемиды, Немезиды или Юстиции – символ правосудия. Кифара Аполлона – символ музыки. Лавровый венок (лавр – дерево Аполлона) – символ творчества, искусства. Змея Асклепия (Эскулапа) – символ медицины. Дубовый венок (дуб – дерево Зевса-Юпитера) – символ воинской доблести и самоотверженности. Орел – птица Юпитера – символ победы и государства. Перечень окружающих нас древних языческих символов, более или менее понятных современному человеку, можно продолжать очень долго. Но букраний был и остается недвусмысленным напоминанием исключительно о кровавых языческих жертвоприношениях. Букраний – это самый тиражируемый символ языческих жертвоприношений. Многочисленность букраниев на руинах храмов, на алтарях и надгробиях Древнего Рима понятна. Но букрании на публичных зданиях, построенных с XV по начало XX века в христианских столицах Европы и Америки вызывают некоторое недоумение.
Букрании в Италии. Интерес к букраниям просыпается в Италии в середине XV века. До того, как они стали привычным элементом архитектурного декора, они возродились на фресках итальянских художников, которые первые воплотили собой грезы Италии, в которых господствовали возрожденные античные формы. Видимо, первым изобразил букрании спустя тысячу лет после гибели языческого Рима флорентийский художник Беноццо Гоццоли (1420-1497). Он расписал в 1460 году апсиду в часовне Святого Августина во Флоренции, изобразив на ней киворий (др. гр. Kivorion – сень, балдахин, надалтарная сень), на фризе хорошо видны бараньи головы, соединенные фестонами, т.е. гирляндами. По всей видимости, на фреске изображен киворий над языческим алтарем. Такой вывод напрашивается потому, что его фреска иллюстрирует один из эпизодов жизни Святого Августина (354-430), бывшего свидетелем финала борьбы язычества и христианства на Западе Римской Империи. Это, видимо, и оправдывало художника в глазах заказчика его работы – Католической Церкви.
Букрании во Флоренции – это еще как-то укладывается в голове, но букрании в Риме, столице западного Христианства – это загадка. Многие столетия путники из Европы попадали в Вечный город через древние северо-восточные ворота в крепостной стене Аврелиана – Порта Фламиния. Северный фасад ворот был построен согласно указанию Папы Пия VI Медичи (1559-1565 гг.) по образу и подобию древнеримских однопролетных арок. С тех пор ворота почему-то стали назвать Порта дель Пополо. Северный фасад ворот украшен античными колоннами и статуями св. Петра и св. Павла. На его аттике размещен внушительных размеров герб Папы Пия VI. Слева и справа от герба находятся два огромных рога изобилия (тоже языческий символ), соединенные опять же фестоном – гирляндой из фруктов, а на фризе ворот – чередующиеся скрещенные ликторские связки (связки крупных прутьев – непременный атрибут ликторов, служителей высших должностных лиц Римской Республики и Империи) и букрании – бычьи черепа с рогами, увитыми фестонами и лентами. Возможно, букрании появились на Порта дель Пополо позднее. В XVII веке по указанию Папы Александра VII (1655-1667 гг.) декор северного фасада Порта дель Пополо был изменен, и букрании вместе с ликторскими связками могли появились на фризе ворот именно тогда, а не в середине XVI века. Но в любом случае, символы кровавых языческих жертвоприношений появляются на Порта дель Пополо по указанию главы Католической Церкви!
Однако самый большой сюрприз, лично для себя, я обнаружил в Ватикане – в Сикстинской капелле, которая была построена в 1477-1480 годах папой Сикстом IV (1414-1484). Потолок капеллы был расписан Микеланджело в 1508-1512 гг., и эта роспись сделала капеллу знаменитой на весь Мир. Так вот, оказавшись в один прекрасный день в Сикстинской капелле, я вдруг, неожиданно для себя, обнаружил на потолке капеллы два ряда изображений бараньих черепов с большими эффектно закрученными рогами. Их несложно обнаружить. Весь потолок капеллы разбит на строго симметричные секции разной геометрической формы. Среди них есть два ряда треугольников, расположенных над окнами капеллы на боковых ее стенах. Над вершинами этих треугольников и расположены бараньи черепа. Почему Микеланджело изобразил их на потолке Сикстинской капеллы, которая иллюстрирует всю историю Единобожия? Может быть это упоминание жертвоприношений, которые практиковались иудеями вплоть до разрушения Второго храма и Иерусалима в 70 году? Хотя есть и другое, более простое и убедительное объяснение: Микеланджело разбил весь потолок капеллы реалистичными изображениями архитектурного декора, который как бы обрамляет картины истории Веры в единого Бога, и бараньи черепа – это один из повторяющихся элементов этого модного тогда декора. Простор языческий элемент декора живописной истории Единобожия. Ничего личного…
Рим, став в 1870 году столицей объединенной Италии, начал с новой силой наполняться символами языческой Римской Империи. Римские орлы красуются на каждом втором здании Рима, построенном с 1870 по 1940 год. Но есть в неоимперском Риме место и для голов рогатого скота, поджидающих туриста, казалось бы, в самых неожиданных местах.
Что уж говорить о Европе, лежащей севернее Альп?
Букрании в Париже. Во Францию увлечение «светской культурой» начинает проникать из Италии в XVI веке в годы царствования Франциска I (1515-1547 гг.). Во второй половине XVI столетия Францию захватывают религиозные войны (1560-1598 гг.): христиане убивают христиан. Тут не до греко-римского язычества. И только в XVII веке мода на античное закрепляется во Франции. Так, после смерти Генриха IV (1589-1610 гг.) от руки фанатичного католика его жена итальянка Мария Медичи, решила наконец-то покинуть Лувр, который никогда ей не нравился. Она приобрела дворец герцога Франсуа Люксембургского вместе с обширным земельным участком, на котором в 1615 году архитектор Соломон де Бросс начинает строительство нового дворца по образу и подобию флорентийского дворца Питти, где прошло детство королевы. Строительство завершилось в 1620 году. Хозяева дворца менялись, пока в нем не обосновался Сенат – верхняя палата французского парламента. Дворец удивительно красив. В отличие от парижских дворцов, построенных в XIX веке, выгодно отличается сдержанностью своего декора. Несколько скульптур на фасаде со стороны Люксембургского сада и улицы Вожирар, несколько треугольных фронтонов с античными трофеями, в которых есть и ликторские связки, с венками и фестонами, атрибутами наук и искусств, и украшенные цветами и немногочисленные букрании по фризу второго этажа по всему периметру дворца. Трофеи, ликторские связки, букрании… Видимо, таким и должно быть здание высшей палаты парламента, названной «сенатом».
В 1650 году, спустя 30 лет после завершения строительства Люксембургского дворца, французский архитектор Франсуа Монсар строит в окрестностях Парижа шато Мезон-Латиф. В декоре шато, как и в декоре Люксембургского дворца можно найти не только трофеи, ликторские связки, античные шлемы, фестоны, но и, конечно же, букрании. Фриз первого этажа над всеми входами декорирован рельефными изображениями бычьих черепов. Следует отметить, что создатель декора не Монсар, а скульптор Филипп Бюстер (1595-1688). Еще не начато строительство Версальского дворца, но шато Мезон-Латиф уже заявлял о царствовании «короля-Солнце» – Людовика XIV Великого (1643-1715 гг.), избравшего лик античного бога Гелиоса (римский бог Сол) в качестве своего личного знака.
Откровенные воспроизведения сцен приготовления к жертвоприношениям появляются в Париже, и в Европе в целом, только в XIX веке. В качестве примера можно привести фриз на фасаде особняка Сальм, выходящий на улицу Лилль в Париже. В особняке находится Музей фалеристики, известный как «Дворец ордена Почетного легиона». Он расположен напротив входа в знаменитый Музей Орсе. Особняк построен в 1782 году. В 1871 году коммунары сожгли особняк. В 1878 году его отстроили заново, и фриз, видимо, появился именно тогда. Он представляет собой рельефное изображение развернутой сцены приготовления к закланию барана и быка с участием полутора десятков действующих лиц.
Промышленная революция, стремительный рост сети железных дорог, появление автомобилей и аэропланов, синематографа и телефонов не снизило интереса к античности ни в Европе, ни в Америке. Символом индустриализации и открытой площадкой для демонстрации технических и технологических достижений становятся Всемирные выставки. В 1900 году очередная такая выставка проводится в Париже. К Всемирной выставке рядом с мостом Александра III построен дворец, названный «Большим». Купол дворца, сделанный из стекла и металла в стиле модерн, контрастирует с помпезными неоклассическими фасадами. В декоре дворца поимо традиционных неоклассических элементов есть и букрании. Найти их непросто. Они находятся над карнизом у основания скульптурных групп, расположенных по обе стороны над главным входом дворца. Удивительное соседство достижений научно-технического прогресса и символики языческих жертвоприношений.
Букрании в Российской Империи. Спустя 22 года после завершения строительства шато Мезон-Латиф в далекой России родится царевич Петр, который станет первым Императором Российской Империи. В построенной Петром I на берегах Невы новой столице изобилие греко-римской символики и букраниев не удивляет. Санкт-Петербург создавался как оплот европеизированной России, как бастион «светской» неоязыческой и имперской государственности. Должен признать, что в городе на Неве очень деятельное краеведение, и на питерских сайтах можно найти фотографии и адреса чуть ли не всех букраниев города. Но есть в Санкт-Петербурге, как минимум, одно изображение, на которое пока еще не останавливался любознательный взгляд питерского краеведа. Это рельеф, представляющий собой довольно примитивную копию древнеримского рельефа, изображающего приготовление к жертвоприношению быка. Находится он на фасаде здания Прокуратуры Санкт-Петербурге, расположенного в самом центре города рядом с Исаакиевской площадью: ул. Почтамтская, дом 2/9 (Дом Мятлевых). Кстати, изображение сцены подготовки к жертвоприношению соседствует на этом здании с трудно узнаваемой копией одного из рельефов Алтаря Мира в Риме, изображающих семью Августа – первого Императора Рима. Знал бы Август…
Другое дело – Москва. Принято считать, что Первопрестольная сохранила свой русский дух и не была осквернена кощунственными заимствованиями. Но это не так. Первые символы грядущей «светской культуры» появляются в Москве задолго до Петра – в конце XV века в годы правления Ивана III Великого, претендовавшего на царский титул для себя и титул «Третьего Рима» для Москвы. Их можно увидеть и сегодня в изящном декоре Архангельского собора Кремля, созданном итальянскими архитекторами. Однако знаки греко-римского язычества в массе появятся в Московском Кремле только спустя два столетия, и их появление, конечно же, – один из результатов «культурной» революции Петра I.
В 1701 году в северной части Кремля сгорают хлебные амбары, и в следующем 1702 году по приказу царя Петра на огромной высвободившейся после пожара территории между Троицкой, Угловой Арсенальной и Никольской башнями Кремля начинается строительство Цейхгауза или Арсенала. Строительство продолжалось до 1736 году, в 1737 году во время большого московского пожара сгорают все деревянные перекрытия здания. Арсенал восстанавливают только в конце XVIII века. В 1812 году отступающие из Москвы французы взрывают Арсенал: разрушен его северо-восточный торец, остальные части сильно повреждены. Восстановительные работы были начаты в 1814 году и завершены в 1828 году. В ходе восстановления фасады Арсенала приобрели лепной декор: в основном рельефы, изображающие трофеи русской армии. Но это не все. На фасаде, обращенном к Дворцу съездов, на фризе первого этажа среди трофеев можно найти изображения бычьих черепов с рогами, увитыми гирляндами из цветов. В путеводителях по Кремлю указывают, что декор Кремлевского Арсенала выполнен в силе ампир (от фр. «empire», т.е. «империя», если точнее «империя Наполеона»), который господствовал в Москве после победы над Наполеоном. Действительно, Москва вставала из руин после пожара 1812 года, украшенная фестонами, рогами изобилия, кариатидами, горгонами, ликторскими связками, трофеями и паноплиями (декоративными изображениями оружия и доспехов воина греческой фаланги – гоплита). Парадокс: Наполеон побежден, разбит, изгнан, а стиль его Империи захватывает и побеждает Россию.
Очень хочется «списать» появление букраниев в Московском Кремле на безоглядное увлечение античностью, на неведение или на нежелание знать об их культовой подноготной. Но у нас нет оснований говорить о том, что в конце первой четверти XIX века в России букрании превратились просто в орнамент, который никто уже не связывал с кровавыми языческими жертвами. Есть доказательство того, что российская элита того времени прекрасно понимала, что такое букраний. В 1853 году в Киеве на нижней террасе Владимирской горки в честь Крестителя Руси – Великого князя Киевского Владимира Святославича, был открыт памятник. Архитектор – К.А. Тон. Имена скульпторов вызывают заочное преклонение перед памятником: В.И. Демут-Малиновский и П.К. Клодт! Великие имена русского классицизма. Памятник поражает своим величием. Бронзовая фигура князя высотой в 4,5 м возвышается на 16-метровом чугунном постаменте, имеющем вид 8-гранной часовни в псевдовизантийском стиле, установленном на квадратном стилобате из чугунных плит. Князь держит в правой руке крест, а левой шапку. На постаменте – барельеф В.И. Демут-Малиновского «Крещение Руси». Постамент завершается невысоким основанием круглым в горизонтальном сечении. На нем и стоит фигура Владимира Святого. Именно это основание представляет для нас особый интерес. На нем размещен фриз с рельефными изображениями букраний, соединенных пышными фестонами из цветов и фруктов. На бычьих рогах развиваются ленты. Между букраниями изображены атрибуты языческого культа. Всеобщее внимание обычно привлекает так называемый «культер» – большой нож с лезвием треугольной формы, который римские виктимарии использовали для разделки туш жертвенных животных. Часто все эти символы называют «масонскими», хотя их принадлежность к античному язычеству не вызывает никакого сомнения. Их появление на постаменте язычника, принявшего крещение и крестившего своих подданных, объяснимо: авторы хотели указать на языческое прошлое Великого князя, который попрал языческий алтарь.
Известно, что у древних славян бык был жертвенным животным бога Перуна, которого особо почитали на юге Древней Руси, прежде всего поляне. Но о языческих культах древних полян практически ничего не известно, и, видимо, поэтому на постаменте памятника появляются рельефные изображения греко-римских букраниев и культеров. Они, будучи интернациональными символами кровавых жертвоприношений, должны были напомнить образованной публике середины XIX века на языческое прошлое Владимира. Надо полагать, что цель авторов памятника была достигнута. Любопытно то, что проект памятника лично утверждал Император Николай I. Следовательно и ему была понятна эта символика, и она показалась Императору вполне уместной на памятнике Крестителю Руси.
В конце XIX века Москва ампирная начинает отступать под натиском капитализма. Вместе со зданиями банков и страховых компаний, доходными домами и пассажами, строящимися на месте ампирных барских особняков, в Москву вслед за Санкт-Петербургом приходит неоклассицизм. Матушка Москва начинает походить на буржуазный Париж с его чрезмерным украшательством. Московская коллекция букраниев пополняется новыми экспонатами. Правда найти их в старой Москве нелегко.
Массовое строительство доходных домов в стиле неоклассицизма существенно извращает исходный смысл букраниев, которые древние греки и римляне изображали на культовых зданиях, алтарях и надгробиях. В конце XIX, а затем и в начале XX века московская буржуазия вслед за европейской и петербургской буржуазией «лепит» букрании куда ни попадя, включая жилые дома. В Москве, как и в Санкт-Петербурге появляется все больше букраниев, причем разной художественной ценности. Самые роскошные букрании в Москве можно увидеть на ул. Петровские линии и в примыкающей к ней части ул. Петровка. Улица Петровские линии появилась в Москве недавно, в конце XIX века, благодаря строительству в Москве доходных домов. Раньше на ее месте находилась городская усадьба. В 1875-1880 годах по проекту архитекторов К.И. Шестакова и Б.В. Фрейденберга на территории усадьбы возведены два четырехэтажных доходных дома. Это и были дома 18/2 и 20/1 по ул. Петровке. Между домами был создан проезд, подаренный застройщиками городу. Городская Управа дала название проезду «проезд Петровских торговых линий». Фасады домов декорированы одинаково. Декор четвертых этажей особенно богат и насыщен. Его можно разглядеть во всех тонкостях с Петровки. В межоконных пространствах четвертого этажа каждого из домов попарно размещены кариатиды (или карийские девы, жрицы храма Артемиды в Кари). Над окнами размещены букрании с фестонами из фруктов и цветов, увитые развивающимися лентами. Реализм и детальность проработки восхищают.
Если мне удалось хоть немного заинтересовать читателя «греко-римской» Москвой, осмелюсь посоветовать во время ближайшего же визита в Первопрестольную посетить площадь Воровского. Туда можно пройти от Лубянской площади верх по Большой Лубянке, либо с Петровки от ЦУМа или Большого театра вниз по Кузнецкому мосту. На углу улиц Кузнецкий Мост и Большая Лубянка стоит бывший доходный дом Первого российского страхового общества, построенный в 1905-1907 годах по проекту архитекторов Л. Н. Бенуа и А. И. Гунста. Он занимает всю северную и западную часть площади, а также выходит на улицу Кузнецкий мост. Строгое серое здание – один из образцов так называемого «московского неоклассицизма». Украшений немного. На третьем этаже здания по всему фасаду расположены окна с ложными балконами, на которые опираются пары колонн, высота которых равна высоте окон. Колонны поддерживают карнизы. Над окнами расположены рельефные изображения букраний, опять же с фестонами, прикрепленными к их рогам. Эти букрании, несомненно, можно величать произведениями искусства. Как они суровы и величественны.
Есть в Москве и менее заметные напоминания о языческих жертвоприношениях и пиршествах. Так, недалеко от площади Воровского на Мясницкой улице находится еще одно образцовое неоклассическое здание Москвы (дом 15) с одним единственным букранием. Это бывший доходный дом И.Е. Кузнецова, построенный в 1908-1910 годах по проекту архитекторов А.Н. Милюкова и Б.М. Великовского. Букраний, всего один, расположен на парапете полукруглого балкона верхнего этажа, разместившегося под аркой на фронтоне здания. Это очень примитивный рельеф, изуродованный незатейливыми советскими косметическими ремонтами и покрасками. Он не идет ни в какое сравнение с букраниями доходных домов на Петровских линиях и доходного дома Первого российского страхового общества.
Совсем рядом в Кривоколенном переулке стоит бывший доходный дом Е.А. Скальского – дом 14. На его фасаде три эркера. Центральный эркер проходит через четыре этажа, два крайние – только через три этажа. Все эркеры завершаются балконами, но только балконы над крайними эркерами имеют сплошные парапеты с ложными круглыми окнами, обрамленными рельефным изображением венков. Над каждым из этих окон расположено рельефное изображения бараньей головы и двух фестон, прикрепленных к бараньим рогам. Изображения бараньих голов примитивны, невелики по размерам и малозаметны прохожим, что может быть и неплохо.
Нечто подобное украшает вход бывшего доходного дома А.Е. Заварзиной (дом 20) в Лялином переулке. Баранья голова в Лялином переулке очень похожа на бараньи головы в Кривоколенном переулке. Она также не поразит воображения эстета или специалиста по классической архитектуре. Сходство неслучайно: автором проекта обоих доходных домов является архитектор И.Г. Кондратенко. Доходный дом по его проекту в Кривоколенном переулке построен в 1912 году, а в Лялином в 1911. Оба здания причисляют к московскому неоклассицизму. Бараньи головы с фестонами украшают и окна дома 18 по Садово-Кудринской, построенного в 1912 году архитектором Н.Г. Лазаревым для купчихи Капканщиковой.
Какие-то жалкие эти бараньи головы московского неоклассицизма. Нет в них уверенности и имперской мощи. И как бы строго на нас не смотрели бараны из-под окон дома купчихи Капканщиковой, вызывают они ощущение какой-то безысходности и тоски: «Буря! Скоро грянет буря…!».
Советский неоклассицизм. Самое удивительное в том, что с приходом к власти в России большевиков увлечение античностью не угасло и даже разгорелось с новой силой в 30-е годы, а затем после окончания Отечественной войны в конце 40-ых – в начале 50-х годов. Архитектуру того периода иногда называют «сталинским ампиром». Советский «неоклассицизм» был заклеймен и предан забвению Н.С. Хрущевым за «архитектурные излишества».
Эти самые «архитектурные излишества» и были не чем иным, как классическим или точнее псевдоклассическим декором, в состав которого вошло далеко не все из арсенала русского классицизма и неоклассицизма. Отдельные элементы античного декора, противоречащие коммунистической идеологии, были исключены из внешнего убранства советских административных и жилых зданий. Букраний официально не вошел в состав «архитектурных излишеств», признанных советской властью. Зато вместе с гирляндами, венками, цветками в форме розеток и ваз в фаворе оказались рога изобилия. Они, как снопы пшеницы и вазы с фруктами отражали советскую мечту о долгожданном изобилии.
Изобилие воплощали и изображения тучного советского скота. Одно из таких изображений можно увидеть на станции метро «Киевская» в зале при выходе из эскалатора. Вот украинка-колхозница в национальной одежде куда-то ведет корову: то ли на дойку, то ли на убой. Чем вам не древнеримская сцена подготовки к жертвоприношению? А крепкие советские колхозницы или широкие в кости женщины-агрономы со снопами пшеницы, чем Вам не Цереры и Деметры!
Конечно же советский скот резали на мясо, но представить букраний как голову быка-рекордсмена, давшего стране Советов центнеры мяса, все равно как-то не получается. В советском монументальном искусстве все живо, все пышет здоровьем – и люди, и скот, и птички в небе. Жизнеутверждающее искусство. Зачем тут головы забитого рогатого скота? Другое дело – произведения классического искусства, признанного Партией и Правительством. Возьмем, к примеру, Мосфильм. Согласитесь, что букрании на его фасадах выглядели бы как-то двусмысленно. Мосфильм – это же не языческое святилище или скотобойня. А вот если на столбах ограды вокруг Мосфильма стоят античные вазы с изображениями букраний с фестонами, то тут не придерешься. Даже если это не античные вазы, а дешевое подражание.
Заключение. Однажды в начале 90-х годов прошлого века я ждал в аэропорту свой самолет и от нечего делать начал рассматривать содержимое торговых лотков, которые теснились вдоль стен зала ожидания. В конце концов я набрел на застекленный ювелирный прилавок с дешевыми золотыми безделушками, среди которых я обнаружил нательный латинский крест. В начале 90-х годов не приходилось удивляться вообще чему-либо, но я задал вопрос продавщице: «Почему вы продаете крест вместе с безделушками?». Ответ не заставил долго ждать: «Му-щи-на, это такое укра-шение… в виде креста». Я возмутился: «Мадам, крест не может быть украшением – это орудие смертной казни, одной из самых жестоких в истории человечества!». «Мадам» хмыкнула и отвернулась, а я пошел дальше.
Все фотографии из личного архива автора и общедоступных источников