Недавно на экраны вышла картина «Сядь за руль моей машины» японского режиссера Рюсукэ Хамагути по одноименному рассказу из сборника «Мужчины без женщин» Харуки Мураками.
На Каннском кинофестивале фильм получил награду за лучший сценарий; есть статуэтка BAFTA и «Золотой глобус» как лучший фильм на иностранном языке и еще четыре номинации на «Оскар».
Насколько я знаю, это первый в истории японский фильм, номинированный на «Оскар» в категории «Лучший фильм».
Большой хронометраж фильма — 3 часа (Карл!) медленно разворачивающегося действия без стремительных поворотов сюжета (впору запастись водой и прикинуться камушком)).
Так вот, спустя два года после смерти жены Юсукэ Кафуку получает приглашение от театра в Хиросиме поставить пьесу Чехова «Дядя Ваня». Театр нанимает для режиссера молодую девушку-водителя — сам он сесть за руль не может из-за глаукомы.
Так начинается этот дзен-медитативный роуд-муви на Саабе на фоне бесконечных чеховских диалогов, эротизма и ноющей сердечной боли.
Фильм о любви, измене, зависти, возрождении через саморазрушение, а также соперничестве и смерти. Присущая Востоку сдержанность не оказывается равноценной равнодушию, а красный Сааб, на котором проедут не одну сотню километров, приведет к надежде и начале новой жизни на пепелище.
Все герои сдержанны и медлительны. Одежда неброска. Все это подобно Бродскому:
Ты — никто, и я — никто.
Вместе мы — почти пейзаж.
Белых склонов тишь да гладь.
Стук в долине молотка.
Склонность гор к подножью дать может кровли городка.
На ночь снятое плато.
Трепыханье фитиля.
Ты — никто, и я — никто:
дыма мертвая петля.
В туче прячась, бродит Бог,
ноготь месяца грызя.
Как пейзажу с места вбок,
нам с ума сойти нельзя.
Но за этой внешней отстраненностью и замкнутостью кроются страсти, боль и непроговоренное.
«Я не жил, не жил! По твоей милости я уничтожил, истребил лучшие годы моей жизни!».
Главный герой Кафуку, задыхаясь, крикнет эти чеховские слова со сцены. Причём самому себе — на протяжении 20 лет жена изменяла ему, и он об этом знал. Но молчал.
Крики и выстрел прозвучат лишь в финале — выстрелит старое чеховское ружье.
Всего лишь одна короткая фраза из двух слов — «Все будет хорошо» — на месте занесенного снегом старого разрушенного дома, на развалинах прошлого — обретет большую значимость, чем миссионерские, богоспасительные диалоги.
«Сядь за руль моей машины» — это такой сложный и многомерный портрет загнанного до смерти человечества.
Помним про фрейдизм: «Задача сделать человека счастливым не входила в план сотворения мира».
Утопая в повседневности, погружаясь вновь в травмирующее прошлое, Кафуко продолжает репетировать пьесу в машине, как будто ничего и не было.
В финале корейская актриса на языке жестов проговорит хрестоматийное Сонечкино:
«Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка. Я верую, верую… бедный, бедный дядя Ваня, ты плачешь… Ты не знал в своей жизни радостей, но погоди, дядя Ваня, погоди…Мы отдохнем…Мы отдохнем!»
И ведь… вот в этой оглушающей тишине герои обретают новую плоть, а я, кажется, наполняюсь новым смыслом.
Многомерное, насыщенное деталями, концентрирированное, очень сложное кино. Но посмотрите, — это must, на мой взгляд.