Выброшенные после проигранной Гражданской войны за пределы России десятки тысяч донских казаков образовали за рубежом, прежде всего в Западной Европе, несколько своих центров, во главе которых стояли бывшие донские войсковые атаманы М.Н. Граббе, А.П. Богаевский, П.Н. Краснов.
Одним из главных деятелей казачьего Зарубежья довоенного периода являлся бывший атаман Всевеликого Войска Донского 1918-1919 годов, генерал и известный в Европе писатель Петр Николаевич Краснов.
Покинув пост войскового атамана в начале февраля 1919 года, Краснов в июле 1919 года был командирован в распоряжение генерала от инфантерии Н.Н. Юденича, который в это время командовал Северо-Западным фронтом белых. Зачисленный в списки Северо-Западной Добровольческой армии, Краснов стал ведать ее пропагандой. И снова, как и осенью 1917 года Петр Николаевич входит в Гатчину, уже переименованную в Троцк, вслед за частями генерал-лейтенанта П.С. Глазенапа, назначенного генерал-губернатором Северо-Западных областей России. Участие в боях он сочетает с написанием публицистических статей для армейской газеты «Приневский край», которая выходила в Нарве под редакцией знаменитого русского писателя А.И. Куприна. Он вспоминал потом, что название газеты было придумано Красновым, а Куприн вкладывал в него и другой смысл: «При, Невский край!». (Куприн А. И. Купол Святого Исаакия Далматского. М., 1992. С. 56). А до этого они перепробовали целый ряд возможного названия газеты: «Свет», «Север», «Нева», «Россия», «Свобода», «Луг», «Белый», «Армия», «Будущее». (Куприн А. И. Купол Святого Исаакия Далматского. М., 1992. С. 56). В первом номере, выпущенном 19 октября 1919 года тиражом всего в 307 экземпляров, Краснов дал, по отзыву Куприна, «отличную статью о белом движении».
Свои статьи, публиковавшиеся на страницах «Приневского края», Петр Николаевич подписывал псевдонимом «Гр. А. Д.» Когда его спрашивали, что означают эти инициалы, он отвечал: «Это не граф А.Д., о нет! Это мой чудный и любимый скаковой конь, с которым я брал призы на скачках, назывался «Град», вот оттуда мой псевдоним». (Данилевич Т. Указ. соч. С. 25).
По словам Куприна, «Краснов давал ежедневно краткие, яркие и емкие статьи о собирании Руси, о Смутном времени, о приказах Петра Великого, о политической жизни Европы». (Куприн А. И. Купол Святого Исаакия Далматского. М., 1992. С. 58). Вспоминая совместную работу с Красновым, Куприн писал: «Я ни на минуту не забывал того, что передо мной сидит очаровательный человек, Петр Николаевич, автор путешествий и романов, которые я очень ценил, но что для меня он сейчас Ваше Высокопревосходительство, генерал от кавалерии. …Впоследствии я ближе узнал П.Н. Краснова, и воспоминания о нем у меня самые благодарные, почтительные и дружеские». (Куприн А. И. Купол Святого Исаакия Далматского. М., 1992. С. 54).
В номере «Приневского края» от 3 декабря 1919 года увидела свет великолепная статья Петра Краснова «Любите Россию», написанная с болью и криком душевным. Читаешь эту статью и кажется, что написана она сегодня и о нынешних бедах и проблемах, над разрешением которых безуспешно бьется «ошалевшая» от боли, разрухи и бесперспективности бытия Россия и люди русские. Вот эта статья Краснова: «Если вы поговорите с образованным англичанином, французом, финляндцем, эстонцем – он выскажет перед вами много любви к своей Родине, много национальной гордости перед своим прошлым. Он будет перед нами, прежде всего, англичанином, французом, финляндцем, эстонцем. Только потом, быть может, в дружеской беседе, и то далеко не всякий, выскажет свое неудовольствие или удовольствие перед политикой своего правительства и скажет вам, что он социалист или сторонник умеренной партии, или правый клерикал, роялист… Это после, так сказать, на задворках главного – национального чувства, патриотизма, любви к Родине и гордости ею…
Но поговорите с нашим «интеллигентом», - тем, кто является образованным руководителем народа русского. Увы! В большинстве случаев он кто угодно, но только не русский. Вы можете оскорблять и издеваться в газетах над русским делом, над русским правительством, над русской армией – он смолчит. …Быть русским – это, значит, быть черносотенцем, это, значит, быть погромщиком и почему-то непременно монархистом, реставратором и крайним реакционером. Я прошу извинения у читателя за употребление в русской речи иностранных неудобопотребляемых слов, но наша интеллигенция так засорила ими чистый русский язык, что без них никак не обойдешься. Русский интеллигент, прежде всего, сторонник своей партии. Он социалист-революционер, социалист-демократ, монархист или, как принято говорить сокращенно по буквам - эс - эр, эс - дек, ка-дет и т. д. только потом, и то далеко не всякий интеллигент, - он русский.
Для очень многих интеллигентов – партия выше России, интересы партии заслоняют интересы России и ее народа. От этого вечная смута. От этого слишком долгое торжество интернационала, мертвого, беспочвенного угнетения, от этого трудности борьбы с большевиками.
Монархисты, считая идею монархии важнее идеи России, наносят удар в спину Северо-Западной армии, посылая наемника Бермонта и объявляя какое-то самозваное правительство в Берлине. Социал - революционеры, считая Деникина и Колчака слишком правыми, работали над разложением их армий и два раза срывали наступление их армий и смущали Войсковой Круг Донского Войска и Кубанскую Раду. Не будем говорить о крайних партиях – о большевиках и анархистах, сколько зла они сделали русскому народу, этого невозможно перечесть.
Между тем, именно теперь мы переживаем такой момент, когда нам нужно стать, прежде всего, русскими и отстоять свое русское дело, собрать Россию, умиротворять ее, успокоить, вернуть к честной творческой работе и только тогда мирным путем словесно столковаться и выяснить свои политические верования и вожделения. Прежде всего, русское дело и Россия, а потом уже стремление к политическим идеалам.
Происходит это потому, что русские образованные люди на деле очень мало образованны и слишком плохо и односторонне знают русскую историю, и многие презрительно относятся к великому прошлому русского народа.
Ни один народ, кроме англичан, не имеет такого громадного культурного значения для мира, как народ русский. Англичане покорили моря и страны заморские и внесли английскую культуру в Африку, Америку и южную половину азиатского материка. Русский народ за тысячу лет своего существования завоевал сушу и передал свою высокую русскую культуру в большую часть Азии, на Кавказ и во все Заволжье. Дикие инородцы заговорили по-русски и стали мечтать об университетах. В Закавказье, в Туркестане, в Средней Азии, в Семиречье вся культура – русская, все богатство этих обширнейших стран создано русскими людьми, русским народом. Но интеллигенция наша в лучшем случае молчит об этом, в худшем случае отыскивает ошибки, промахи и кричит об угнетении инородцев, башкир, киргизов, армян, то есть именно тех народов, которые сохранились и процвели, благодаря русскому гению, живому духу русского народа.
…Вся история России это сплошная красота. Это такое величие русского народа, что слезы навертываются на глаза, когда читаешь, как обороняли русские Псков, как сражались под Нарвой, как побеждали под Полтавой, как из ничего создали великий флот. А суворовские походы, а русская армия, с венцом свободы идущая в далекий заграничный поход к самому Парижу, а освобождение сербов и болгар, освобождение армян. Забыли мы эту величайшую культурную работу, которую внес в мир русский народ и русская армия!?
С ядовитым шипением гады русской земли, бесы-разрушители счастья русского ищут только темные страницы русского быта. Описывают крепостное право, кивают на ошибки прошлого. Но разве не было этих ошибок у соседей? Разве не было вассалов в Западной Европе, и рабство было только в России? А пытки инквизиции, а то, что вызвало взрыв негодования во французском народе и революцию – это ведь современники Ивана Грозного, это современники золотого века Екатерины Великой, когда было заложено первое зерно свободы русского народа. Мы молчим об этом, потому что нам выгоднее мутить народную душу коварными сомнениями и несбыточными мечтами, ибо в мутной воде легче рыбу ловить, легче наживаться и проходить в люди. Шумим, но не дело делаем…
В этом отношении простой русский народ выше образованного класса, выше интеллигенции, потому что простой народ верит в русское дело и любит Россию, и если бы не смущали его страшной ложью и клеветой на прошлое, о! Скоро, очень скоро он снова стал бы великим.
Страшная пропасть лежит между образованным классом и простым народом. Простой народ видит правду. Он видит и Ивангородские стены, он слышит русский язык от берегов Великого океана до Финского залива, и от Ледовитых волн теплого синего моря, и русской душою своею он чувствует все величие духа народа русского. Но как скажет он это, темный, необразованный, робкий – скажу вернее, скромный до самоуничижения, когда строго цыкнет на него за это и учитель – партийный работник, и газета, для которых партия превыше всего и, конечно, выше России. Учили его этой страстной любви великие умы – Пушкин, Лермонтов, Гончаров, Тургенев, гр. Ал. Толстой, в лучших произведениях своих гр. Л. Толстой, страстно писали об этом Достоевский, Влад. Соловьев, Менделеев… Но кто читал их?
А то – быть русским! Чего захотели! Зоологическое понятие.
Русские? Да уж не их погромщиков ли вы? Проповедуете любовь к России, да, милый человек, от вас «Русским знаменем» пахнет и Союзом Михаила Архангела! Стыдно, господа!» (Краснов Петр. Любите Россию! // Кубань. № 7-9. 1992. С. 42-43).
За сравнительно короткий срок тираж газеты вырос до 1000 экземпляров. Здесь увидели свет статья-воспоминания поэта А.А. Коринфского о своем гимназическом сотоварище Владимире Ульянове, нынешнем председателе Совнаркома, критика М.П. Неведомского о Володе Ульянове, с которым учился в Казанском университете, мемуары одного из лидеров эсеров Бориса Савинкова. Всего вышло 50 номеров «Приневского края», прекратившего свое существование в принадлежавшей Эстонии Нарве 7 января 1920 года. (Смирнов А. Атаман Краснов. С. 183).
Находясь на северо-западе страны, Краснов следил за развитием событий на юге России. Сначала они радовали, когда казачьи корпуса Мамонтова и Шкуро совершили дерзкий прорыв к Туле, но потом стали приходить печальные вести об отходе Добровольческой армии Дон. Из редких писем атамана А.П. Богаевского Краснов знал о невосполнимых потерях донских казаков, о невозможности восстановить боеспособность казачьих дивизий, а стало быть, и о невозможности удержать Дон под натиском превосходящего противника.
К октябрю 1919 года восьмитысячная армия Юденича заняла Пулковские высоты, откуда был уже виден величественный купол Исаакиевского собора. Казалось, еще один натиск, и Петроград окажется в руках белых… Но сил и средств для этого натиска не хватало, армия не имела собственного тыла, базируясь на территории враждебно к ней настроенной Эстонии, а союзники, которых не устраивала сильная Россия, не спешили оказать помощь Юденичу. Обойденные с флангов и тыла красными дивизиями, войска Северо-Западного фронта вынуждены были отступить в Эстонию, где их интернировали и разоружили эстонцы, согласно договора, заключенного ими с большевиками.
22 января 1920 года генерал Юденич подписал приказ о ликвидации Северо-Западной Добровольческой армии. В качестве представителя Добровольческой армии, Краснов был включен в комиссию графа Палена, занимавшейся ликвидацией Северо-Западной армии. Первое заседание комиссии прошло 24 января, а последнее 15 марта 1920 года. Девятимесячная служба Краснова в Добровольческой армии завершилась.
22 марта 1920 года в экспрессе Ревель-Берлин Краснов с супругой Лидией Федоровной покинули Ревель. Поселившись в Берлине, он позже вошел в «Высший монархический совет», сотрудничал с великим князем Николаем Николаевичем. (1 Белое дело. Дон и Добровольческая армия. С. 395). Он снова стал яростным и убежденным монархистом, напрочь забыв свое недавнее республиканское, антимонархическое прошлое и самостийную республику «Всевеликое Войско Донское». Вскоре по приглашению герцога Георгия Николаевича Лейхтенбергского (родного брата посла Краснова к кайзеру Германии периода 1918 года) Петр Николаевич с женой переехал в родовой замок герцога Лейхтенбергского Сесен под Мюнхеном.
В 1920-1922 и в 1926-1931 годах Краснов редактировал монархический журнал «Двуглавый орел». (Домнин И. Краснов Петр Николаевич // Российский военный сборник. Вып. 13. М., 1997. С. 549). Но основную часть своего времени он посвящал литературному творчеству, отдавшись ему после семи лет военной жизни. Оглядываясь на прожитые годы, он писал: «Семь лет войны, семь лет походов и подвигов, побед и поражений… сделали жизнь каким-то суматошным, тяжелым, но ярким сном».(Цит. по: Новиков К. Указ. соч. С. 8). И вот теперь для него настала тихая пора литературного творчества, его взор писателя обратился в прошлое. «Настоящее?.. Его у нас нет, - писал Краснов в своем романе «Цареубийцы (1 марта 1881 года)». – Есть только прошлое, и, может быть, - будущее. В прошлом будем черпать знания, чтобы совершенствовать будущее».
В 1921 году в Берлине вышла книга Краснова «На внутреннем фронте», написанная им летом 1920 года. В ней он в яркой манере описал трагический период русской истории с февраля 1917-го и до начала февраля 1918 гг. В том же, 1921-м, мюнхенское издательство «Медный всадник», во главе которого стоял литературный критик С.А. Соколов, выпустило четырехтомный роман Краснова «От двуглавого орла к красному знамени», в которых описаны главные события царствования императора Николая II и первых послереволюционных лет, в которых сам автор принял живейшее участие. Вскоре появилось берлинского издание этого романа. Деятель русской эмиграции Глеб Струве отмечал, что этот роман «был в течение многих лет ходкой книгой на зарубежном рынке и переводился на иностранные языки». Литературные критики сравнивали этот роман Краснова с «Войной и миром» Льва Толстого, но большинство отмечало, что автору «удались батальные сцены и описания хорошо знакомой ему военной жизни, но все остальное в романе, и особенно психология действующих лиц, было крайне слабо». (// «Кубань». № 9. 1990. С. 47). Высоко оценил этот роман известный русский писатель А.И. Куприн, опубликовавший в мае 1921 года рецензию в одной из парижских газет. (// «Общее дело». № 297. 1921 год..). Даже политические враги Краснова – кадеты- позитивно, хотя и сдержанно оценили «От двуглавого орла…». Так, критик Лернер писал в кадетской газете «Руль» от 20 февраля 1921 года: «Роман Краснова как иллюстрация жизни…среды, сыгравшей большую роль в подготовке русской катастрофы, безусловно интересен и поучителен.». (// «Руль». 20 февраля 1921 года).
Своеобразную оценку Краснову-литератору дал известный исследователь творчества И.А. Бунина писатель Валентин Лавров. Он отметил: «Среди генералов Петр Николаевич был, конечно, классиком. Его отлично оформленные романы и повести выходили один за другим. Более того – они раскупались. Краснов словно изливал елей на истерзанные души россиян, ибо писал об исторической России с восторгом и верой в её будущее». (Лавров Валентин. Катастрофа. Исторический роман. М., «Терра», 1994. С. 294).
В 1922 году в Берлине была опубликована очередная книга Петра Николаевича «Всевеликое Войско Донское». В ней, со свойственным ему динамизмом повествования, Краснов рассказал о времени своего пребывания на посту донского войскового атамана, о трагизме борьбы донских казаков с большевиками с апреля 1918 по февраль 1919 гг. Затем, один за другим, появились в печати его романы «За чертополохом», (Краснов П.Н. За чертополохом. Берлин, 1922. ), «Опавшие листья», (Его же. Опавшие листья. Мюнхен, 1923.),«Понять-простить», (Его же. Понять – простить. Берлин, 1923. ), «Единая - неделимая», «Белая свитка», «Все проходит».(Его же. Все проходит. Кн. 1-2. Берлин, 1925-1926.).
Все это время Краснов, как и все главные лидеры антибольшевистского фронта, находились под бдительным оком агентов ЧК. Собирая сведения о нем, они не брезговали и данными германской военной разведки. Так, в мае 1920 года чекисты добыли секретный доклад немцев, в котором приводился анализ деятельности русских эмигрантских организаций в Германии. О Краснове в докладе, в частности, говорилось: «Генерал Краснов, крайне правый, находится в связи с великорусскими монархическими кругами в Германии, и есть связующие нити с Советской Россией. Будет издавать русско-немецкую газету. Краснова окружают: сенатор Нейдгаузен, Безак, Пеликан и сотрудники: Деннер, фон Ден».5(Смирнов А. Указ. соч. С. С.194). А газета «Дойче Цайтунг» в номере от 26 мая 1920 года в статье «Планы русских монархистов» сообщала, что для борьбы с Советами белогвардейцы собираются сформировать в Болгарии две армии, для чего «царские офицеры стекаются ежедневно в Никополь (Болгария), который все больше и больше принимает вид ставки армии. Главнокомандующий – генерал Краснов (выделено нами - М.А.)». Все это заставляло большевистскую разведку пристально наблюдать за деятельностью Краснова. «Казачий атаман Краснов выехал 23 сентября (1920 года - М.А.) в Баварию, к своему приятелю графу Граббе. Вернулся ли он уже обратно - неизвестно, - говорилось в октябрьской сводке ВЧК о вербовке добровольцев в антисоветские формирования на германской территории. – В августе он некоторое время провел в Верхней Силезии, тоже в имении. С мюнхенской группой ничего общего не имеет, да и граф Граббе живет не в Мюнхене. Слухи, что генерал Краснов находится в Польше и приступил там к формированию, - неверны. Несомненно, такой слух нужен для того, чтобы придать савинковским формированиям больше популярности и привлечь туда больше народу. И с Савинковым Краснов вместе работать не будет, да и сам он не начнет формировать, как он неоднократно подчеркивал. Тем более, что в Польше, будучи германофилом по убеждению и расходясь в убеждениях с Савинковым, Краснов может принять командование над известным отрядом или армией, в противовес социал-революционному и демократическому движению. Поддерживает связь с Парижем и Крымом.
Генерал Краснов в данное время находится опять в Берлине. Сведения о предполагаемом назначении, вернее, о принятии им командования над отрядом, подтверждаются. Его кандидатура поддерживается французами, которые ведут в этом направлении с ним переговоры. Французской группой выдвинуты три кандидата, а именно: Краснов, генерал Гурко и генерал Арсеньев. Кандидатура Краснова более всего вероятна, потому что он особенно популярен среди казаков, каковой элемент и желают использовать для антибольшевистских формирований. Имеются предложения сформировать особую казачью часть из казаков, находящихся уже в Польше, и среди интернированных красноармейцев, и в этом направлении ведется подготовительная работа. Генерал Краснов высказался , что он охотнее всего встал бы во главе казачьего движения на Дону или Кубани, где он более всего популярен и пользуется влиянием. Много будет зависеть от приезда в Берлин французского посланника Лауренша и дипломатического представителя Врангеля - Гучкова. …По сообщению лица… из всей группы, организованной генералом Красновым, в Крым прибыл только Вагнер (из общества «Европа - Азия») с двумя другими… и живет в данное время в Ялте на вилле одного сановника». (Цит. по Смирнов А. Атаман Краснов. С. 194-195).
Интересовались Красновым и французские спецслужбы. Петр Николаевич узнал об этом из письма генерала Африкана Богаевского, отправленного из Константинополя в ноябре в ноябре 1921 года. Преемник Краснова на посту донского атамана сообщал ему, что после тайного бегства белого генерала Слащева-Крымского в большевистский Севастополь 10 ноября 1921 года на моторной шхуне, французская контрразведка стала подозревать всех членов Донского правительства, главных деятелей донского казачества, в том числе и генерала Краснова в «тайных контактах с ВЧК».(Шашкова М. Возвращение // Культура. 20 ноября 1993 г.).
Как ни странно, но книги Краснова выходили и в большевистской России. Так, в 1926 г. в Ленинграде была опубликована его книга «На внутреннем фронте», и в том же году в сборнике «Начало гражданской войны», изданном в Москве вышла книга Краснова «Всевеликое Войско Донское». Положенного гонорара автору, конечно, заплачено не было. Впрочем, гонораров, получаемых от немецких издательств, ему вполне хватало для безбедного существования. К тому же Парижский институт присудил Краснову премию за один из его романов антибольшевистского содержания.
В эти годы своей литературной работы Краснов стремился показать русскую историю, русских людей в радостные, мирные дни и в мрачные смуты и братоубийственной войне. Герои его книги покоряют читателей силой и цельностью характеров, силой духа, непреклонностью воли. Когда Краснова спрашивали западноевропейские журналисты: чем ему больше всего дорога Россия? – он всегда отвечал: «Характером русского человека… Для него любовь – больше, чем чувство, это сама жизнь». Мучительно размышляя эти годы над причинами крушения тысячелетней Российской державы, Петр Николаевич пришел к выводу, что во многом в этом виновата дворянская верхушка, потерявшая почву под ногами и связь с народом…
В эти годы Краснов поддерживал контакты и с собратьями по перу. В частности, он переписывался с земляком-донцом, поэтом Николаем Туроверовым. Однажды Краснов получил от него стихотворение «Курган» с авторским посвящением ему. Со слезами на глазах читал опальный донской атаман этот стон души казака-эмигранта:
Не дано никакого мне срока,
Вообще, ничего не дано,
Порыжела от зноя толока,
Одиноко я еду давно;
Запылилось истертое стремя,
Ослабел у подпруги ремень
Ожидал слишком долгое время
Я лишь этот единственный день.
Здравствуй, горькая радость возврата,
Возвращенная мне, наконец,
Эта степь, эта дикая мята
Задурманивший сердце чабрец, -
Здравствуй, грусть опоздавших наследий,
Недалекий последний мой стан:
На закатной тускнеющей меди
Одинокий, высокий курган! (// Дон. № 1-2. 1992. С. 84.)
Встречался Петр Николаевич с известным писателем Александром Куприным, с которым в 1919 году издавал газету «Приневский край». За дружеским столом они вспоминали поход генерала Юденича на Петроград, «эту быль, отошедшую в глубину лет». (Куприн А. Купол святого Исаакия. С. 33.). Внимательно следил Петр Николаевич за литературным процессом, прочитывая почти все произведения, выходившие в Западной Европе по казачьей тематике. «В настоящее время, вот уже год, в выходящем в Париже ежемесячном журнале «Россия» печатается прекрасный, живо написанный, отлично рисующий станичный быт терских казаков в смутное время после войны и в начале гражданской войны роман П. Ергушова «На древнем рубеже», - писал Краснов в своей статье «К познанию казаков», опубликованной в 55 номере (1931 г) парижского журнала «Часовой». - …Описание казачьего быта, яркий народный говор,…нравы станичные, общество маленького городка, переживающее безвременье и безначалие, проповедь коммунизма, казаки твердые и казаки, уже готовые к измене своему прошлому, дедовскому завету… Пасхальные, весенние обычаи, танцы, посиделки и, наконец, страшные кровавые бои с большевиками, все это, как в зеркале нашло отражение в прекрасно написанном романе г. Ергушова. Язык его ярок и красочен, описания живы, образы начертаны смелою уверенною рукою. Много в романе казачьих бытовых песен, много ярких красок. Читая его, чувствуешь и крепость молодых губ красивой казачки, пахнущих при поцелуе купоросом, и яркую прелесть бешметов и черных и серых и малиновых черкесок и материнскую любовь матери-казачки и дружбу казачек-подружек». (Краснов П.Н. К познанию казаков. // «Часовой» (Париж. Франция). 15 мая 1951 года).
В начале 1935 года Краснов получил из Белграда (Югославия) книгу полковника Е. Тихоцкого «Атака 1-го Линейного полка Кубанского казачьего войска» с дарственной надписью. Внимательно прочитав книгу, Петр Николаевич, откликнулся на нее письмом автору, которое было опубликовано в белградской газете «Царский вестник». «Глубокоуважаемый господин полковник! Примите мою сердечную благодарность за присланную Вами книгу «Атака 1-го Линейного полка Кубанского казачьего войска». Имев высокую честь и счастье в течение двух лет на войне состоять во главе 2-й Казачьей сводной дивизии, в состав которой входил и 1-й Линейный казачий генерала Вильяминова полк Кубанского казачьего войска, я знал многих из описанных Вами в Вашей книге офицеров и казаков-героев. Вы ярко и картинно изобразили беспримерный их подвиг – стремительную конную атаку на стреляющую батарею, и тем возложили драгоценный венок на могилы убитых в этом славном бою, и напомнили живым о бодром и смелом духе кубанских казаков. Предисловие Ваше к этой книге превосходно, и верно говорите Вы: «Русскую конницу весь мир приветствует звуками победных фанфар – ибо и точно нет и не было равной ей ни на одном из фронтов Великой войны, а Ваша атака является одной из самых славных, лихих и прекрасных атак русской конницы и ее гордости – казаков. Честь Вам и слава, что не только в свое время подвигом доблести прославили свое родное войско…, но и в изгнании не поленились описать работу казаков в первый месяц войны и отметить подвиги кубанцев, которым так мало равных». (См. газета «Царский вестник» (Белград. Югославия). 17 марта 1935 года. Библиография).
Противники Краснова обвиняли его в том, что он виноват в поражении от большевиков, потому что намеревался «на место коммунистического деспотизма поставить царский деспотизм». (// Казачий путь (Прага). 6 февраля 1925 г.). Краснов в брошюре «Родные донцы», появившейся в печати 17 декабря 1934 г., призывал всех казаков «уберечься от пагубного раскола», стать «единомышленниками для честного, великого и славного служения Государству Российскому». (Краснов П. Н. Родные донцы. Париж, 1934).
Вскоре из Германии, где нарождался фашизм, и ширились антиславянские настроения, Краснов перебрался во Францию, поселившись в деревне Сантени, расположенной в 25 километрах от Парижа. Произошло это в середине ноября 1923 года. Здесь располагался двор великого князя Николая Николаевича, родного дяди расстрелянного императора Николая II.4 (Данилевич Т. Указ. соч. С. 26). Штаб великого князя, куда входили генералы Головин, Кутепов, Хольмсен, барон Сталь, планировал высадку крупного морского десанта на побережье Финского залива летом 1924 года. Эта идея пришлась по душе Краснову, и он активно включился в работу по ее реализации. Петр Николаевич готовил воззвания к донским казакам зарубежья, призывая их вступать в армию великого князя, читал лекции по военной психологии для слушателей специальных курсов, учрежденных в Париже генералом Репьевым. В Париже Краснов познакомился с известным писателем Иваном Буниным: их свел Александр Куприн, коллега Петра Николаевича по газете «Приневский край». (Смирнов А. Атаман Краснов. С. 209.
Одновременно в Париже готовился съезд с целью объединения всех русских антибольшевистских организаций под знаменем и общим руководством великого князя Николая Николаевича. Краснов принял участие в организационной работе. Съезд открылся в Париже в марте 1926 года. Однако вместо конкретной работы его участники убивали время в бессмысленных теоретических спорах, погубивших идею объединения. Кончилось тем, что собравшиеся забаллотировали кандидатуру Николая Николаевича, как единого лидера всех антибольшевистских сил Европы. Раздосадованный великий князь не явился на закрытие этого пустопорожнего мероприятия, прислав своего представителя – генерала Краснова.
Поняв, что разношерстной антибольшевистской эмиграции Западной Европы никогда не удастся договориться, Краснов начал плотную работу с различными казачьими объединениями, полагаю, что братья-казаки скорее поймут друг друга и объединятся на почве общей ненависти к большевикам – разрушителям. 24 октября 1926 года Краснов собрал атаманов и казаков Донского, Кубанского и Терского казачьих войск на обед для обсуждения жизненно важных вопросов. О том, что из этого получилось он писал в рапорте великому князю Николаю Николаевичу от 25 октября 1926 года. «На обед с атаманами собралось 350 казаков, - сообщал Краснов. – Атаманы были очень горды таким относительным многолюдством. Много говорилось о вражде, которую я имею к Богаевскому. Вся их злоба вылилась на меня. Атаман Вдовенко (Терского войска) демагогически воскликнул: «Монарх нам дорог, а казачьи вольности еще дороже!». Однако торжество атаманов продолжалось недолго. Демагогия и речи казачьей вольности были хороши в 1918 и 1919 гг., на чужбине они оказались грубой и злой насмешкой.
Казаки в таком значительном количестве пришли потому, что обед задолго и широко был рекламирован, стоил дешево (15 франков). Казакам в их монотонной рабочей жизни было интересно посмотреть на атаманов, которых не видали никогда; казакам, числящимся в Донском корпусе, а таковых большинство, генерал-лейтенантом Абрамовым было указано быть на этом обеде, а главное, казаки на этом обеде ожидали услышать от атаманов о безоговорочном подчинении их Вашем у Императорскому Высочеству и о признании Вашего Императорского Высочества национальным Русским вождем. Вместо этого они услышали, как они выразились, «разговорчики», все о том, что им давно надоело и что привело в скитания на чужбину. Отрезвление идет быстрыми шагами, подогретый приемом Вашего Императорского Высочества и обедом авторитет атаманов падает, особенно в провинции, где в их поведении видят удар по русскому делу.
Казаки начинают разбираться в том, что есть два направления, два течения Русской мысли как в самой России, так и за границей. Первое, которое определяется словом Русское, национальное, патриотическое, великодержавное. Оно полагает в будущем Россию, как единую, сильную державу, все равно монархию абсолютную, легитимную, монархию конституционную или республику, но Россию единую, Русскую, православную. Возглавителем и идейным вождем этого течения считают Ваше Императорское Высочество. Считают, что к этому течению примкнут Российский зарубежный съезд и основанные им патриотические и национальные объединения. Казаки почитают это движение здоровым, государственным, и считают, что к нему примкнула почти вся Зарубежная Россия, и что оно составляет мечтания казаков о здоровой части крестьянства в советской республике.
Второе, навеянное извне, не Русское. Это течение стремится разложить, унизить Россию, уничтожить ее великодержавность, чтобы потом завладеть ею и использовать Русский народ для своих целей. Внутри России большевики, Ленин и Бронштейн, грузин Джугашвили и спившийся русский рабочий Рыков уже создали вместо России ряд республик – Украинскую, Татарскую, Грузинскую, Азербайджанскую и пр., образующих союз советских социалистических республик – СССР, в России ту же работу ведет полубурят – полумонгол атаман Семенов, мечтающий о создании Монголо – бурятской республики при помощи Японии, Ной Жордания, мечтающий о Грузинской республике, атаман Полтавец-Остраница, мечтающий создать Украинскую республику и, к глубокому моему изумлению, в этой далеко не почтенной компании казаки увидели Объединенный Совет Дона, Кубани и Терека, трактующий о самостоятельном Юго-Восточном Союзе!
Смею заверить, Ваше Императорское Высочество, казаки сами удивлены этому сопоставлению. Более левая, демократически настроенная часть казаков озлоблена на атаманов за то, что они совещались перед тем, как явиться к Вашему Императорскому Высочеству, только между собой, не устраивая общих собраний, ибо общие собрания были устроены только кубанским атаманом Науменко 16 октября и терским атаманом Вдовенко 21 октября – оба после приема. Донской атаман никого не собирал по этому поводу. «Где же народоправство?» - спрашивают казаки, когда такой важный вопрос, за кем идти и какому течению примкнуть, решается запершись генералами Богаевским, Науменко, Вдовенко, Букановским и г-м Мельниковым? Отчего не было сделано опроса, отчего не были вызваны хотя бы наличные члены кругов рады?
Вчера, 11/24 сего октября, по личному почину и без моего приглашения пришли ко мне в Сантени 14 казаков из Парижа. Они не пожалели денег на поездку. Они желали высказать мне свои чувства по поводу всего вышеописанного. Мы устроили им обед в оранжерее замка, во время которого обменялись мыслями. Тут были – один генерал, четыре полковника, один есаул, остальные просто казаки. У них не было колебаний. У них было полное единодушие и осуждение атаманов. Я думаю, что когда весть обо всем, что здесь было, дойдет до глухих казачьих станиц, она там вызовет печаль, недоумение и большое разочарование в атаманах.
Ваше Императорское Высочество дали атаманам возможность поправить свой поколебленный авторитет. Они не воспользовались этим. Они пошли за врагами России. Они останутся одиночками. Казаки за ними не пойдут. Здоровое сознание государственности указывает казакам единственно правильный путь, путь, по которому идет вся зарубежная Россия, путь, на который становится все больше и больше людей в России, - за Вашим Императорским Высочеством к единой и сильной Русской России. Генерал от кавалерии Краснов».(Цит. по Смирнов А. Указ. соч. С. 215-218).
В этом рапорте Краснова явно сквозит его желание угодить великому князю и выдать желаемое за действительное, ибо и атаманы, и рядовое казачество вовсе не хотело воевать ни за императорскую, ни за республиканскую Россию. Казаки, еще не отошедшие от смертельной усталости многолетней гражданской войны, просто хотели устроить свою повседневную жизнь. А многие, наверно, помнили, что в 1918 году именно донской атаман Петр Краснов, проклиная царское прошлое, призывал их отделиться от России, призывал создать тот самый Юго-Восточный союз казачьих государств и республик юга России и Северного Кавказа, который сейчас осуждает.
В эти годы не забывал Краснов и творчества. Здесь из-под его талантливого и поразительно трудолюбивого пера появилась череда книг о русской истории: трехтомник «Largo», повествующий о метаниях русской интеллигенции 1910 - 1920-х годов и ее революционном «соблазне»; серия чисто исторических книг: «Выпаш» (Париж, 1931), «Подвиг» (Т. 1-2. Париж, 1932), «Цесаревна. 1709-1762» (Париж, 1933), «Екатерина Великая» (Париж, 1935), «Домой (на льготе)» (Париж, 1936), «Накануне войны. Из жизни пограничного гарнизона» (Париж, 1936), «Казачья самостийность» (Париж, 1937), «Цареубийцы» (Париж, 1938), «На рубеже Китая» (Париж, 1939), «Ненависть» (Париж, 1939), «С нами Бог» (Париж, 1939), «Павлоны» (Париж, 1943), «Исторические очерки Дона» (1944).
Считая, что «жизнь, полная приключения, идет не только в таинственно-прекрасных пампасах и льяносах Америки, на страницах романов Майн Рида, Гюстава Эмара и Джеймса Фенимора Купера, Петр Николаевич написал ряд приключенческих повестей для юношества из русской истории: «С Ермаком на Сибирь», «Белая свитка», «На Азов…» и другие книги этого же жанра.
Интересно отметить, что если русская патриотическая критика всячески пропагандировала книги Краснова, то русофобы старались принизить или совсем замолчать его романы и повести, поднимая на щит пропаганды «своих», пусть даже малоталантливых писателей. Касаясь этого вопроса, В. Иванов писал: «Обыкновенный романист, но масон, Алданов такой критикой превращен в гения и мировую величину, а подлинно русский писатель Краснов расценивается, как величина, не заслуживающая внимания». (Иванов В. Православный мир и масонство. М., 1993. С. 11). Однако, несмотря на все усилия врагов Петра Николаевича замолчать его романы и повести, они пользовались возрастающей популярностью: переведенные на четырнадцать языков, они только в одной Германии разошлись тиражом около двух миллионов экземпляров.1 (См. Новиков К. Указ. соч. С. 8). Причем круг читателей его книг был весьма широк: от простых рабочих и крестьян до маститых писателей. Например, классик русской и мировой литературы, Нобелевский лауреат 1933 года Иван Бунин записал в своем дневнике 28 июля 1940 г.: «Читаю роман Краснова «С нами Бог». Не ожидал, что он так способен, так много знает и так занятен». ( Цит. по: Михайлов О., Лупырев А. Указ. соч. С. 345).
У Красновых появились значительные финансовые средства и возможность жить на широкую ногу, отдыхать на престижных европейских курортах в Ницце, Бад-Наугейме…
Внимательно «прорабатывали» книги Краснова спецы НКВД. В спецхранах сохранились книги донского атамана со штампами «Библиотека НКВД», «Канцелярия НКВД» и даже «Личный экземпляр тов. Чичерина».(//«Российский военный сборник». Т. 13. С. 551.).
Не оставлял Краснов без своего внимания и литературные произведения, выходившие в Советской России. В 1931 году его внимание привлек, взволновав душу и сердце, недавно вышедший роман Михаила Шолохова «Тихий Дон», повествующий о донском казачестве, о событиях «Великой» и гражданской войн, активным участником которых являлся Петр Николаевич. В своей статье «К познанию казаков», опубликованной в парижском журнале «Часовой», он писал: «Большой роман Мих. Шолохова, вышедший два года тому назад в СССР, «Тихий Дон» дает нам очень верное и красочное описание донского хутора перед Великой войной, во время войны и в первые дни революции. Роман этот, и по манере писания резко выделяется из всего того, что вышло за последние годы в советской республике и представлял бы из себя ценнейший вклад в Русскую литературу, если бы он не был издан там, где нет свободного слова и где автор, хочет он этого или не хочет, должен вкладывать в свое произведение определенную тенденцию, и эта тенденция не мало портит прекрасный в общем роман М.Шолохова». ( Краснов П.Н. К познанию казаков. // «Часовой» (Париж). 15 мая 1931 года.).
В середине 1930-х годов русское эмигрантское движение в Западной Европе переживало острый кризис. Многие популярные вожди белого движения умерли. Так, в 25 апреля 1928 года в Брюсселе скончался генерал П.Н. Врангель. В октябре 1933 года в Каннах умер бывший начальник Краснова по Северо-Западной армии генерал Н.Н. Юденич. 28 октября 1934 года Краснов присутствовал на русском кладбище Сент-Женевьев де Буа на похоронах своего преемника на посту донского атамана генерала Африкана Богаевского, скончавшегося от сердечного приступа 21 октября. В статье «Тихий Дон» Краснов отметил это скорбное событие, написав: «В далекой Франции умер последний Донской атаман – Африкан Богаевский. Донская степь не приняла его тела, зарыт он на чужой земле. Нет казаков… Нет Тихого Дона. …Но верю – будет день. Проснется Дон, всколыхнется, взволнуется, ударит сначала сполохом – набатом, позовет на последний решительный бой, отомстить за все свое поругание, а после загремит праздничными трезвонами торжественных молебнов и потекут в родные станичные церкви казаки со всего света с усердным приношением войску Донскому. …Проснись же, Тихий, - созывай своих сынов среброгласной трубой, зови на бой, на расправу – за веру, царя православного, за Всевеликое войско Донское!..».
Но некому было повести казаков на решительный бой с большевизмом. Руководители РОВСа генералы А.П. Кутепов и Е.К. Миллер были похищены агентами НКВД, а Миллер вывезен в Москву, где расстрелян после допросов. Бывший командир корниловцев генерал Скоблин, завербованный сотрудниками НКВД, принял самое активное участие в этих похищениях (особенно генерала Миллера). Среди казачьих атаманов зарубежья и видных деятелей казачества (генералы Попов П.Х., Абрамов Ф.Ф., Быкадоров Ис. Ф., Семилетов Э.Ф., Гусельщиков А.К, Сидорин В.И., Денисов С.В., Граббе М.Н. и др.) царили раздор и склоки. Зная обо всем этом, Краснов понял, что белая эмиграция, обезглавленная и деморализованная, неспособна самостоятельно уничтожить большевизм в России без участия третьей силы. И эту силу он увидел в пришедшем к власти в Германии национал-социализме. Краснову нужен был повод, чтобы снова перебраться в Германию, и он вскоре представился.
В начале 1936 года Петр Николаевич получил из Берлина письмо от бывшего военного атташе кайзеровской Германии при донском атамане майора фон Кокенхаузена. В своем просторном послании тот сообщал Краснову, что мощь поверженной Германии возрождается, что многие помнят о военном союзе Германии и Всевеликого Войска Донского в далеком 1918 году, и что такой союз весьма возможен и в грядущей перспективе. В заключение, бывший кайзеровский майор, хорошо зная честолюбие бывшего донского атамана, сообщал ему, что его прекрасные книги нарасхват покупаются в немецких магазинах и с интересом читаются германской публикой, которая рада будет видеть знаменитого писателя и атамана у себя в Германии. С 1933 года готовый к такому повороту событий Краснов не колебался. В апреле 1936 года он с женой-немкой, урожденной Грюнайзен, снова переехал в Германию.
Поселившись в небольшом городке Далевиц, располагавшемся в 25 километрах от Берлина, Краснов на первых порах приглядывался к изменившимся условиям, пытаясь понять, что же произошло с Германией за годы его отсутствия. Весьма состоятельный человек, литератор с мировой славой, известный политик, Краснов не торопился идти на службу к новым хозяевам Германии. «Сами позовут! Надо уметь ждать!» - останавливал он своих торопливых родственников и соратников.
Продолжая литературную работу, Петр Николаевич стал, вместе с писателем Иваном Родионовым, донцом по происхождению и весьма популярным дореволюционным писателем, издавать и редактировать журнал «Казачий сборник». Его избрали почетным членом казачьей общины в небольшом городке Лехтенхорст.(Смирнов А. Указ. соч. С.232.).
Тем временем мир стремительно катился к глобальной человеческой катастрофе – Второй мировой войне.
Михаил Астапенко, историк, член Союза писателей России.