Брови я стала ценить, когда их вчистую лишилась. Дело было на «Мосфильме», с моего лица и ноги снимали маску для фильма, где я играла ведьму (фильм этот, «Волшебный кубок Роррима Бо» режиссера Екатерины Гроховской). А когда через час силикон остыл, вместе с маской оторвались и брови заодно с ресницами. В этом событии я бы нашла плюс, если бы у меня были усы. А так я резко превратилась в королеву Елизавету I из одноименного фильма — безбровую и безресничную даму. К моему личному списку уродств прибавился еще один пункт.
Сначала я пыталась утешить себя: на лице стало прохладней — брови больше не грели меня. Вспомнились девушки с картин Кранаха — раскосые, белокожие, со вздувшимися животами, и главное — безбровые, совсем как я. Походив так до вечера, я наконец осознала — жить без бровей мне совсем не идет! Заглядывая в любое встреченное зеркало, уже не говоря о лицах знакомых, я горевала все больше и больше. Лицо без бровей словно лишилось основного сечения. У него не было ни экватора, ни меридианов. Как лицо утопленницы оно белело на дне зеркала, лишенное главного. В нем не было характера.
Без бровей лицо стало просто отсеком, где были намечены исключительно основные жизнедеятельные отверстия. Ничего лишнего — только есть, дышать, смотреть. Я наконец оценила, что такое брови. Я внесла их в реестр роскоши. Что можно сказать о человеке, когда его брови едва намечены? Он их и сдвинуть не может. Разгневаться, наконец, нечем — чего нахмуривать-то?
Поэтому, если кому-то от природы даны нарицательные брежневские брови — уверяю вас, это и правда дар. И возможно, даже намек на высокие посты в правительстве! Пресловутые соболиные брови, любой их изгиб — это то, от чего будет сжиматься сердце у влюбленного в вас. Исследования показали: мужчины отслеживают мало красот на лице своей дамы. Для них главное, чтобы оно в целом было симпатичным. Но яркую и природную бровь они точно различат и будут ею покорены.
С модой у меня такие же отношения, как с переводчиком моих текстов — три стадии. Первая: я моде не доверяю, но она все равно нарядит и «убьет» меня. Вторая стадия — я моде доверяюсь, и она, поглумившись, все-таки «убивает» меня. После чего наступает третья стадия — я, как мазохист, прошу у моды: «Убей, убей меня, пожалуйста». Надо ли говорить, как я жарко одобряю вернувшуюся моду на естественные брови?! Вспоминаю мемуары Ингрид Бергман: когда она приехала в Голливуд, продюсеры первым делом потребовали, чтобы она выбрила свои широкие лесистые брови. Она наотрез отказалась, согласилась только похудеть (но делала себе заготовки из эклеров под кроватью). И сегодня, рассматривая ее прекрасное шведское лицо в фильме «Касабланка», я с ужасом думаю — вот если бы она выбрила свои неголливудские брови? Как знать — может, этот фильм стал бы для нее последним.
Сейчас вообще пошла тенденция возвращать природное. Все, например, убирают силикон, даже из губ. Думаю, скоро начнут и вживлять дополнительные волосы в брови — ведь пересаживают же их на лысины! И с нежностью вспоминаю свою бабушку, которая, как на ритуал, раз в два месяца ходила в парикмахерскую к своей проверенной мастерице и сурьмила брови и ресницы. Выходила она оттуда, как шахтер из забоя, краска из кожи не вымывалась, может, неделю, но какую стать и силу ей придавали эти две черные полосочки над горящими глазами! В пятнадцать лет красить брови повели и меня, и из блеклой альбиноски я превратились в жгучего Печорина — помните, у Лермонтова он был блондином, но как у истинного носителя голубых кровей брови у него были черными и с характером? Самые правильные рецепты красоты уже давно описаны в мировой литературе, а коварная мода просто крадет их у великих писателей. Что не мешает нам отдаваться ей снова и снова.