- Турген! Тургеен, Асё! Хватит испытывать моё тепение! Сейчас же оставьте свои игры на льду и немедленно возвращайтесь в нору! Это очень опасно!
Айне лениво поругивала сына с его подружкой, но вставать и затевать разбор полётов по - крупному не спешила. Первый погожий весенний денёк выдался на редкость теплым, и лежать тут, на берегу, на солнечной лужайке было очень приятно. Особенно после холодных зимних ночей в земляной норе, вырытой Айне перед приближающимися родами. О том, что она станетмамой, Айне знала с самого первого дня, собаки всегда тонко чувствуют это своё состояние.
Зима в Якутии была в этом году особенно суровой, местами заморозки достигали минус шестидесяти градусов. За свой помёт Айне билась с Зимой не на жизнь, а на смерть. Из всего помёта выжил только один щенок. Остальные малыши, их было ещё трое, гибли один за другим, несчастная мать не успевала оплакивать одного, как за ним Зима забирала ещё одного...
Когда остался последний, силы Айне стали покидать её.
В ту ночь температура, судя по ощущениям, опустилась до совсем невероятных показаний, нору никак не удавалось прогреть ну хоть немножечко. Айне знобило, она плохо себя чувствовала весь день и не смогла заставить себя выйти даже днём, чтобы добыть хоть немного еды из ближайшего мусорного контейнера. А ведь еда была необходима, без неё не будет молока...
Последыш. Самый слабенький. Она в последний раз обернулась калачиком вокруг своего самого дорогого сокровища, обняла сына лапкой, закрыла глаза и стала ждать Зиму, под унывное завывание северного ветра. То ли плач, то ли вой...
Утро встретило Тургена с Айне ласковым солнышком, чьи лучи по - хозяйски сновали по их норе, согревая и их, даря долгожданное тепло. Турген ещё никогда не испытывал ничего подобного!
"Мама! Мамочка! Что это? Почему оно такое приятное? Почему так светло и тепло?" - недоумевал единственный выживший ,переживший схватку с Зимой и не подозревавший об этом Турген.
- Это весна, малыш. - Айне выглянула из норы и размяла затёкшие после долгого лежания лапки. - Мы победили в этой битве! Мы с тобой переиграли Зиму!
И вот сейчас счастливая и разморённая на солнышке Айне лежит на этом маленьком, тёплом островке блаженства, где пригревает особенно хорошо и щурится от удовольствия, лениво помахивая хвостиком и наблюдая за двумя озорными хулиганами, которые радостно носятся по льду на небольшой речушке. Турген...её драгоценный, выстраданный сын. В выборе имени для него Айне ни секундочки не сомневалась - сын рос совсем слабеньким - рахитные лапки (следствие вечного недоедания и холода), смешные ушки - локаторы. Он уступал своим сверстникам во всём: в росте, в весе... Даже окрас шёрстки был у него совершенно невзрачным - серенький, как мышонок. Такому трудно будет выжить в условиях бездомной собачьей жизни в этой местности, где очень суровый климат. Мама нарекла сына именем, что в переводе с якутского означает "Быстрый" Возможно, именно это качество и поможет малышу в трудную минуту - надеялась Айне.
Настоящая весна ещё не пришла, ночами в их норе всё ещё было довольно холодно, но мать заботливо согревала своего малыша своим телом. Иногда к ним присоединялась и подружка Тургена - Асё, дочь ещё одной бездомной собаки, которая жила по ту сторону реки, но чаще всего, набегавшись с Тургеном, Асё убегала по льду на ночь к себе, к своей матери.
Айне откровенно любовалась сыном. Малыш смешно перебирал лапками на льду, ушки потихонечку начинали вставать, особенно в моменты, когда Турген был чем - то очень увлечён, как сейчас. Что - то там, подо льдом очень заинтересовало проказников, скорее всего - рыба.
"Совсем не похож на отца" - подумалось Айне.
Возлюбленный Айне называл себя смешным именем "Маламут" и утверждал, что он - с Аляски.
"Смешной, - думала Айне. - откуда же в Якутии может взяться американец?"
Отец Тургена и впрямь выглядел, не как все бездомные собаки их местности. Огромный, пушистый, светло - серый, а манишка и гульфики - белые. Невозможно было устоять. Она и не устояла.
"Американец" - как про себя называла теперь отца своего сына Айне, впрочем, особенно ничем, кроме внешности не отличался от тысячи обычных, русских кобелей... Долго ухаживал за ней, даже бил морды наглых соперников, чтобы отстоять свою, самую красивую, самку этого побережья. Айне до родов была настоящей красавицей. Её шерсть не была пушистой, но зато она была ослепительно белой, как снег. Ни единого пятнышка на теле, огромные тёмные глаза и рыжие ресницы, унаследованные от мамы.
Но... Как это всегда бывает, получив своё, "американец" тут же отчалил и больше Айне никогда его не видела. И внешность её тут не причём...
Отцовские гены всё - таки проглядывались с Тургене, по крайней мере, мать их отчётливо видела. Сын унаследовал от "американца" добрый, мягкий характер. Огромный, пушистый и, в глазах соперников - грозный кобель хоть и не прочь был воспользоваться своим преимуществом в виде силы в драках за самок, но никогда не делал этого "из любви к искусству" и всегда старался не доводить дело до крови.
Но у Тургена не было силы... Мальчишка был слаб и добр. Это беспокоило Айне больше всего на свете. Ведь эти качества - главные враги, если ты - бездомная собака...
- Мама! Мама! Там Асё! - громкий, звонкий голос вырвал мысли Айне из приятного ленивого ступора, в котором она прибывала , нежась на солнышке. Мать соскочила, не сразу поняв, что кричит сын.
-Мама! Пойдём скорее! Асё провалилась под лёд! Пожалуйста, ей нужно помочь!
Айне побежала за сыном. Лёд на реке ещё стоял, но кое - где, - там, где солнце находилось дольше всего, кромка истончилась и стала хрупкой. "Именно в такую ловушку попала Асё! - думала Айне, пока спускалась к реке - Наверное, она бежала домой и не смотрела под ноги!"
Собака поглядела с берега на реку и увидела вдалеке, примерно на середине - маленькие ушки, то появляющиеся, то снова исчезающие из поля зрения. Айне немедленно бросилась туда, подбежала к лунке и..никого не увидела. Секунду - другую выждала... Ничего. Лёд под её лапами затрещал, Айне попятилась и обнаружила сына за спиной.
- На берег! Турген, бегом на берег!
- Но мам, я же...
- Я сказала марш на берег, я кому сказала?! - почти прорычала Айне, - Я вытащу ее, и мы вместе вернёмся!
Турген был спокойным, послушным сыном и не привык перечить матери, да и вообще - не любил спорить. Поэтому тихонечко хлюпнул носом, поджал хвостик и понуро поплёлся по льду на берег.
- И смори под ноги! Лёд тонкий! - прозвучало в спину, - Жди на берегу!
- Турген! - что - то в голосе матери заставило его обернуться. - Ты - самая быстрая в мире птица! Сапсан! Помнишь, я тебе рассказывала, какую скорость она может развить в небе? Помни об этом. А теперь беги, я тебя люблю!
Не дождавшись реакции сына на это несвойственное ей проявление чувств, Айне подобралась и прыгнула в воду...
Турген беспокойно ждал на берегу. Несколько раз он порывался побежать обратно, но его останавливал строгий голос мамы, всё ещё звучавший в ушах: "Жди на берегу!" И он ждал. Солнце уже опустилось за горизонт, у реки стало совсем прохладно. Щенок вырыл себе небольшую ямку в песке, свернулся калачиком и заплакал...
Его разбудило чьё - то копошение. Потом, что - то тёплое, но очень мокрое прильнуло к его боку и всё затихло. "Мама вернулась" - подумал Турген и снова провалился в сон.
Чей - то шершавый язык упорно, снова и сновакасался его носа, Турген отворачивался, недовольно кряхтя, но язык снова находил его нос. Потом что -то пихнуло его в бок. Турген попытался разлепить глаза, но солнце не давало ему этого сделать, заставляя щуриться. Поэтому он сразу не различил - чей силуэт нависает над ним.
- Мама?
"Существо" помотало головой.
- А где мама?
"Существо", которое при ближайшем рассмотренииоказалось его подружкой Асё, - снова помотало головой.
- Но... А как же? Где же мама, Асё?!
И в третий раз сын не получил ответа - где же его любимая Айне.
"Я только помню тёмную воду, сомкнувшуюся у меня над головой, а потом холод, холод. и.. темнота, - рассказала Асё. - Я стремительно несусь вниз и нет сил... А потом, когда я уже почти ничего не понимала, белый ангел метнулся мимо меня, потом опустился ниже и подтолкнул меня под попу наверх, к солнцу. Когда я выбралась из воды на лёд, я ждала, ждала, когда же белый ангел тоже вылезет из воды, но он так и не появился... Наверное, у него много работы, некогда рассиживаться со мной на льду»
Вот так, тремя стремительными кивками головы, закончилось детство Тургена. Малыш теперь учился выживать один. Кроме Асё в его жизни больше никого не осталось, но с каждым днём лёд на реке таял всё больше и девочке всё труднее и труднее стало перебираться с того берега на этот, а переплыть реку ни у Асё, ни у Тургена пока не хватало смелости - лёд сошёл не везде и вода всё ещё оставалась очень холодной.
Долгими одинокими вечерами Турген сидел на берегу реки и мысленно разговаривал с мамой - рассказывал, как прошёл его день, как он научился добывать себе еду на мусорках, научился остерегаться людей, о которых Айне рассказывала ему в детстве. Однажды щенок проявил неосторожность, зазевался, сидя в контейнере и доедая остатки чьего - то вчерашнего ужина. Когда он услышал торопливые шаги, приближающиеся со стороны недавно построенного дома, было уже слишком поздно прятаться. Щенок нерешительно выглянул из контейнера и встретился взглядом с ЧЕЛОВЕКОМ. Турген очень испугался и нырнулобратно в контейнер, ЧЕЛОВЕК, видимо - тоже был не в восторге от этой встречи, потому - что в следующее мгновение на голову собаки опустилось что - то большое и мягкое, а "за периметром" кто - то пронзительно завизжал. Пакет с мусором (а это оказался именно он, как впоследствии понял щенок), был совсем не тяжёлым и, возможно, это спасло ему жизнь.
Иногда Турген видел и других собак - взрослых, сильных псов, которые всегда ходили группами. Мама говорила о таких: "Стая". Тогда маленький щенок не понял и не стал переспрашивать - "Стая - это семья" или "Опасность?" Что ему делать, если он её повстречает? Попытаться подружиться или скорее уносить ноги? Ответа Тургену не у кого было теперь спросить... Поэтому мальчик старался держаться подальше и не попадаться им на глаза. Он спросил было у Асё на счёт "Стаи", но она так и не рассказала, наверное, сама не знала, а попросить её узнать у своей мамы Турген постеснялся.
Казалось, "Стая" никогда не боялась ничего и никого. И даже со страшным ЧЕЛОВЕКОМ члены стаи иногда могли пообщаться: подойти поближе, взять из рук сосиску или даже улечься у ног. Они с удовольствием играли с человеческими детенышами, и совсем - совсем не казались Тургену опасными. Но всё - таки щенок трусил. Наблюдал с безопасного расстояния, слышал счастливый смех человеческих детей, и довольный лай собак. Иногда они даже играли в мяч все вместе.
В какой момент всё изменилось - Турген не понял. Ещё вчера детвора весело носилась с собаками во дворе той самой новостройки, пока Турген лежал недалеко в каких - то колючих зарослях, а сегодня, когда щенок пришёл к своему любимому мусорному контейнеру (там всегда отдельно, рядом на дощечке, ЧЕЛОВЕК выкладывал особенные вкусности: косточки и колбасу), - никакой дощечки Турген на месте не нашёл.
Пока он озадаченно глядел на пустое место, где должны были лежать "его вкусняшки", мимо пронеслись три взрослые собаки, члены "Стаи". Турген даже не успел испугаться - так быстро они пробежали. Собаки явно были чем - то напуганы, это щенок мог определить безошибочно. Потом из - за угла показалась большая машина, котораяостановилась у песочницы, в середине двора. Из неё вышел ЧЕЛОВЕК...
Коренастый мужчина, на совсем неопытный взгляд щенка, имел весьма заурядную внешность и ничем особенно опасным (опять же - по мнению неопытного малыша), - не отличался. Он подошёл к мусорному контейнеру (Турген наблюдал за ним изпод куста, куда спрятался, едва поняв, что мужчина направляется в сторону помойки), внимательно заглянул в каждый бак, и даже обошёл вокруг мусорки.
"Что он ищет? Тоже голоден и надеется добыть себе что - нибудь съестное? А может он съел мои вкусняшки, которые здесь всегда оставляли для меня?!" - Тергена так развеселила эта невероятная мысль, настолько это было неправдоподобно, ведь этот крепыш не походил на голодного, который добывал бы себе еду на мусорке, что щенок даже прыснул от смеха. Вот умора то!
Тем временем Человек решил вернуться в машину, осмотрев напоследок прилегающие к территории помойки кусты. Турген затаил дыхание - крепыш постоял немного у того места, где сидел малыш и, круто развернувшись, пошёл к своей машине. Но занимать водительское кресло не спешил - открыл дверцу, наклонился и стал шуршать пакетами, судя по звукам - перекладывал или что - то доставал.
Из под куста, под которым он сидел, щенку было плохо видно и он решил немного выглянуть из своего "убежища". Мужчина возвращался, в его руках появился небольшой пакет. Он высыпал содержимое пакета прямо на землю возле мусоркии снова вернулся к машине. Через минуту Турген услышал звук отъезжающего автомобиля.
Малышу было очень любопытно - что же такое Человек высыпал у контейнеров, но осторожность не позволяла ему так просто выйти из укрытия. Прошло много времени, прежде чем недоверчивый мальчишка решился - таки проверить свои догадки (он совсем ничего ещё не ел с утра и его голодный и чуткий нюх улавливал запах чего - то съестного и вкусного).
"Какой хороший человек" - подумал Турген. - Оставил мне поесть! Осторожно выглянув из укрытия, он осмотрелся и подошёл поближе к угощению.
"Сосиски! Кажется, так мама называла эти смешные, но очень вкусные розовые палочки! И так много!" - обрадовался щенок. Недолго думая, Турген принялся за угощение. Он был так голоден, а сосиски такие вкусные, что совсем потерял бдительность и не заметил, что машина вернулась, но встала с другой стороны песочницы...
Турген ничего толком не успел понять, когда его накрыло чем - то холодным, мерзким и прижало к асфальту, щенок тут же попытался вырваться, освободиться - не вышло: то, что сковало его своей тяжестью - не давало свободы действий. Он оказался в западне. Он, было, попытался использовать зубы и прокусить ловушку, но быстро понял, что ничего не получится - прутья ловушки не поддавались, скорее, сломаешь зубы. Малыш завизжал, заюлил, пытаясь высвободиться, онизвивался до тех пор, пока его не перевернуло вверх тормашками и не подняло над землей. Тогда он вообще провалился куда - то, как в мешок...
Всё смешалось - земля, небо. Малыш вообще перестал понимать происходящее. Чья - то рука его вытащила из сетки - ловушки, и швырнула... он плюхнулся в темноту. Под звук захлопывающейся двери свет померк. Турген огляделся - он был заперт в огромном металлическом ящике - темно и противно пахнет. "Я в автомобиле! - догадался малыш. - Человек меня куда - то повезёт!"
Как долго они ехали, Турген не знал, казалось - не очень долго, но вот машина остановилась и в "металлическую коробку" хлынул свет. Человек взял щенка за шкирку и выволок на улицу.
Оглушительный визг, лай, какофония из тысячи звуков оглушила Тургена, тысячи воющих, плачущих голосов сливались в один, самый страшный протяжный стон.
"Это собачий ад? - пришло в голову малышу. Они куда - то двигались, Человек и щенок, которого тащили за шкирку. Щенок при этом не смелоткрыть глаза - так ему было страшно. Маленький, беспомощный, он чувствовал себя песчинкой в этом океане боли... Человек остановился, а потом Тургена резко зашвырнули в какую - то огромную клетку, малыш плюхнулся в лужу, состоящую из смеси грязного снега, опилок и Бог знает чего ещё. Щенок ещё больше испугался и тихонечко заскулил и задрожал всем телом. Ему было обидно, страшно и больно (он никогда ещё не падал с такой высоты, пусть даже и в лужу, но всё же неприятно).
"Но если я попал в собачий ад, то значит - я уже умер? А если я умер, то где тогда моя мама? Она ведь тоже должна быть здесь! Надо её найти!" - щенок решился оглядеться и понять, наконец - куда же он попал.
Огромная клетка, таких он ещё никогда не видел. Несколько собачьих будок и... собаки! Много! Разные! Огромные, опасные псы самых разных расцветок и мастей: рыжие, серые, чёрные. Взрослые и молодые, хромые, безухие или безлапые. Был даже один рыжий с одним глазом. И именно с этим чёрным, единственным у Рыжего, холодным чёрным глазом Турген сейчас и встретился взглядом.
-Эй, уродец! Чего разнылся?! Здесь тебе маменьки нет, никто не пожалеет! Скулит он тут, без тебя тошно! Заткни пасть!
Одноглазый оскалился. Турген снова зажмурился от страха, ему стало так горько, так тоскливо, что снова захотелось плакать. Но одноглазый красноречиво ему дал понять, что этого делать нельзя... Малыш предпочёл отползти как можно дальше, в другой угол клетки. Слёзы душили, Турген буквально захлёбывался от тоски и безнадёжности своего положения. "Мамы тут точно нет" - думал щенок. - Если бы она была здесь, она бы не дала меня в обиду этому циклопу и всыпала бы ему хорошенько! Показала бы ему - кто тут настоящий уродец! Без мамы я один на один со "Стаей". Глупый, маленький дурачок, поверивший (впервые в жизни!) человеку и проигравший в своей вере" Турген свернулся калачиком, тяжело вздохнул и, уткнувшись носиком в свой хвост, - уснул.
Разбудило его лязганье металла, в нос ударил человеческий запах и... какой - то ещё. Турген открыл глаза и посмотрел по сторонам - Человек что - то выгружал с тележки. Миски с жижей, которая на вид напоминала зелёную тину. От мисок с "едой" шёл пар и пахло, как это ни странно, не так уж плохо, по крайней мере, запах был похож на что - то съедобное. Турген ничего не ел с самого утра (да и что он успел ухватить? Две сосиски, на которые и попался?) Голодный и замёрзший, он решил подойти к миске, вдруг это можно есть?
Не успел щенок опустить голову ближе к миске,чтобы хотя бы принюхаться, как его придавила тяжёлая лапа, а потом малыша откинуло в угол клетки, как пустой мешок от картошки.
- Слышь, уродец! Не по твою душу праздник! Сначала тут едят старшие и красивые, а уж потом остальные! Если останется. - Одноглазый противно ощерился . Турген было вскочил и собрался вступить в драку, силы не равны, он это понимал, но... Кушать хотелось ОЧЕНЬ, и разум отказывался подчиняться здравому смыслу, сейчас щенком управлял только голодный желудок...Турген огляделся и...застыл. Не ел никто. Голодные, уставшие глаза повсюду. Сколько их здесь? Десять? Двадцать? Все эти глаза уставились на него. Никто не ел и не говорил. Все ждали.
-Зара, будет тебе! Что ты привязалась к мальцу? Вот есть тебе до него дело, до убогого? - прозвучало совсем рядом. Голос был низким и спокойным, даже благородным.
"Зара?! Одноглазый - женщина?! Вот это номер! Мне - драться с женщиной? Этому мама меня не учила, хотя... никто меня не предупреждал, что в "Стае" водятся женщины" - промелькнуло в голове у щенка.
Между тем, обладатель благородного голоса медленно вылез из своей будки (будок было всего пять, а собак здесь - гораздо больше, поэтому сразу было понятно, что их обитатели - не простые члены этого общества, а "элита"), медленно прошёл мимо щенка, потягиваясь на ходу и разминая лапы. Он подошёл к своей миске и… в эту минуту всё изменилось, всё вокруг пришло в движение: остальные собаки тоже вереницей потянулись к еде. Вокруг стояло чавканье, слышное на всю округу.
"Вожак - подумал Турген, - мама рассказывала, что в каждой "Стае" есть свой вожак, он - самый главный и самый сильный. Такому лучше не попадаться на глаза - оставит рожки на ножки".
Тургену миски не досталось, поэтому щенку ничего другого не оставалась, как хорошенько рассмотреть вожака.
Огромный, некогда - пушистый, но сейчас серая шерсть сбилась в колтуны и свисала по бокам клочьями. У носа широкий шрам, который, наверное, уже никогда не зарастёт. Сквозь слой грязи и пыли ещё можно было разглядеть белую манишку и "носочки" на лапах. "Красивый! - подумал щенок, - Красивый и сильный. Поэтому и вожак".
После того, как все собаки поели и разошлись по своим углам, Турген решил проверить - вдруг у кого - нибудь упала косточка или просто осталось что – то в миске, ведь он был так голоден! Все миски были чисто вылизаны, только в последней, к которой щенок решился подойти в самую последнюю очередь, на донышке осталось совсем чуть - чуть "зелёной тины". Миска вожака. Турген дочиста вылизал миску, в любую минуту готовый получить тычка, но ничего не произошло, после ужина все отдыхали, и малыш тоже пошёл в свой пыльный угол - устраиваться на ночлег.
Так и проходили мучительно тоскливые дни взаперти. Тургену досталось самое дальнее от калитки место в клетке. "Вольер" - так называли клетку между собой местные собаки, он подслушал. Турген был сообразительным щенком, поэтому предпочитал ни к кому не приставать с расспросами, а просто слушать и слышать.Однажды он подслушал, что собаки, живущие в вольерах (а вольеров, оказывается, было на большой территории много, не только "их" вольер находился там), отнюдь не все являлись бездомными. У многих здешних обитателей когда - то были хозяева, и они жили с ними в домах или квартирах. Хозяева иногда выпускали своих собак погулять одних, без поводка и сопровождающего. Большинство тех, кто вот так бегал один - теперь пребывает здесь, после того, как "город" объявилсобакам войну. Абсолютно всех собак в городе теперь отлавливали и помещали сюда - независимо от того, были ли они бездомными или хозяйскими. Для чего? И что будет с ними дальше? Этого никто из собак, даже из старожилов, не знал. Не знал даже Малу (оказывается - так звали вожака), это Турген тоже однажды подслушал.
Иногда хозяева находили своих питомцев здесь, в вольерах. Оооо, это были, наверное, самые счастливые и трогательные моменты для одних и самые грустные - для других обитателей отлова.
"Счастливчик" обычно уже с самого утра чувствовал, что за ним сегодня придут и заберут домой. Спасут из клетки. А уж когда хозяин появлялся у ворот (все собаки обладали хорошим чутьём и нюхом, поэтому "своего" Человека чувствовали за несколько километров), тот, кому сегодня повезло, подскакивал к калитке, пританцовывая и поскуливая от нетерпения и высматривая своего хозяина через прутья клетки. И вот, наконец, ХОЗЯИН. Смесь запахов, непонятных для Тургена, но таких родных и любимых для собак, которые всегда были рядом с Человеком. "Счастливчика" выводят из вольера работники, после чего начиналось трогательное представление для всех обитателей вольера. Человек обнимал своего любимца, целовал, бывало даже - плакал от избытка чувств. Собака же, совсем наоборот - плакать никогда не плакала, а вот визжала от удовольствия - это да! Такая гамма чувств!
Всё это, правда Тургену было непонятно и незнакомо. «Человек» - в понятии щенка равно "Опасность". Он единственный раз дал слабину и убедился, что мама была права, когда предупреждала его, что нужно быть с Человеком очень аккуратным. Так почему же все эти "счастливчики" были так рады, когда хозяин их забирал отсюда? Куда? В такую же клетку, с отвратительной тиной на ужин?
И почему самый главный, самый сильный член "Стаи", Малу - всегда с такой тоской в глазах провожает взглядом очередного "счастливчика", который удаляется от вольера в ошейнике и на поводке, рядом с этим непонятным существом?
Случались у обитателей вольера и другие гости. К их приходу всегда готовились все собаки, независимо от того, - были ли они в прошлом хозяйскими или родились на улице. «Волонтёры» - так однажды назвала их Зара. Где она услышала это слово - Турген не знал, но так стали говорить об этих людях все обитатели вольера. Говорили, что «волонтеры» - это спасатели, которые занимаются спасением собак или других животных. Сначала они забирают животных из клеток, а потом находят им подходящих хозяев.
Этим «Человекам» Турген доверял больше, потому – что во – первых, большинство из тех, кто приходил, были женщинами (мужчин Турген по – прежнему отчаянно боялся), а во – вторых, они всегда приходили со всякими разными вкусными штуками в карманах. Тех, кому повезло, и их выбрали, волонтёры забирали с собой. Чаще всего эти люди никого не рассматривали, иногда – в их глазах стояли слёзы, когда они уходили и Турген не мог найти этому объяснения. Они заходили в вольер, быстро выбирали собак, надевали им ошейники, брали на поводок и выходили из клетки. Но всё – таки всегда успевали угостить остальных обитателей, тех, кто оставался ждать их следующего прихода, - вкусняшками.
Несмотря на то, что выбор собак происходил всегда очень быстро, Турген всё равно каждый раз тщательно готовился к их приходу. Боже мой, как же он ждал, как билось его маленькое сердечко, когда он позволял себе в своих мечтах допустить, что именно ему сегодня наденут красивый ошейничек и дадут новое имя там, за пределами этого страшного места!
Щенок тщательно вылизывал свою мышиную шёрстку, которая от здешней еды стала ещё реже, чем раньше и приходилось волосок к волоску укладывать её так, чтобы не видно было проплешин и красных пятнышек – следствие аллергии на хлорку, которой обрабатывают всё вокруг. Турген намывал мордочку, пушил хвостик и, усаживаясь поближе к входу, прижимал носик к прутьям вольера, высматривая «гостей»
- Ой, юродивый думает, что кому – то будет нужен! – Зара не упускала возможности каждый раз задеть его побольнее. Обиженная на весь мир, она отыгрывалась на щенке всё сильнее и сильнее. Огрызалась.
«За что? – думал Турген. – Я ведь не сделал ей ничего плохого»
- Сиди и не высовывайся, сил нет на тебя смотреть, заморыша! – каждый раз приговаривала одноглазая собака. Турген, конечно, особо не прислушивался, и всё равно к приходу волонтёров неизменно оказывался ближе всех к калитке, но в скором времени вынужден был признать, что Зара права. Никому он такой не нужен. Раз за разом женщины приходили, выбирали собак, смешной, лопоухий щенок с добрыми глазами и мышиной шёрсткой всегда оставался тоскливо смотреть вслед удаляющимся людям и счастливым псам. Он смирился с тем, что его никогда не выберут.
«Уродец, юродивый, никчемный и никудышный, неловкий и неуклюжий, да ещё и с ушами – локаторами, ну кому я такой нужен?» - с горечью думал малыш. Вот и Малу, этот огромный, шикарный великан смотрит на него каждый раз с жалостью и тоской в глазах. Он, кстати, никогда никому не пытается понравиться. Турген никогда не видел, чтобы вожак хоть раз вышел поприветствовать волонтеров. Наоборот, в эти моменты Малу всегда забирался в свою будку и сидел там тихо – тихо, как мышонок. Загадка…
«Мышонок! – хихикнул Турген себе под нос, - Малу – мышонок! Огромный пушистый Мышь, как я, только большой».
Только одно обстоятельство после прихода волонтеров всегда радовало малыша и сглаживало разочарование, неизменно отравляющее не так, чтобы сладкую жизнь в вольере: вкусняшки. Волонтёры всегда приносили что – нибудь вкусненькое. Конечно, принесённого на всех не хватало, в вольере постоянно затевались драки из – за самого лакомого кусочка, Тургену нечего было рассчитывать даже на маленькую косточку, но..Когда щенок возвращался к себе в пыльный угол, понурый и расстроенный после очередного визита добрых женщин, он неизменно находил под слоем грязи закопанную, самую большую и вкусную косточку. Старожилы поговаривали, что это – ненастоящие кости животных, а их имитация, сделанная специально для собак и продающаяся в зоомагазинах , но Тургену было всё равно. Это угощение всегда было самым желанным и приносящим радость маленькому малышу, хотя причины появления этого феномена каждый раз у себя в углу, после прихода волонтёров, малыш так и не разгадал.
В остальном же, жизнь в вольере была скучна и однообразна. Собак не выводили на прогулки ( просто приходил специальный Человек и убирался в их клетке), поэтому дни тянулись здесь бесконечно медленно. Иногда за кем – то приходил хозяин, иногда кого – то забирали волонтеры. Вот и всё развлечение. Если место освобождалось, то тут же подселяли «новенького» К глубочайшему сожалению Тургена, среди новичков никогда не оказывалось щенков, а ведь Тургену так хотелось поиграть, побегать, так скучно ему было среди взрослых собак! Он очень скучал по своей подружке Асё и всё чаще ловил себя на мысли, что хотел бы, чтобы она скрасила его одиночество, но…только не здесь. Здесь ей делать нечего.
Иногда собаки в вольерах дрались. Это было ужасно, малыш в эти моменты всегда старался забраться подальше, к себе в угол, закрывал уши лапками и зажмуривал глаза, чтобы не слышать визга , воя и лая и не видеть кровавых битв.
Шли дни, еду Турген по – прежнему добывал себе из миски вожака. «Такой огромный, а ест совсем мало» - недоумевал щенок. Ещё одна загадка. Зарапо-прежнему его недолюбливала и шпыняла при каждом удобном случае. Причин её поведения щенок не понимал, а объяснять ему никто не спешил, всё, что он узнавал о жизни в вольерах и за «периметром», он узнавал из подслушанных разговоров других собак.
Сейчас, например, обсуждали то, куда иногда работники забирают собак из вольера на два – три дня. Это точно не волонтёры и не хозяева, так как тот, кого забрали - неизменно возвращался обратно. Возвращался с биркой (такая смешная зелёная круглая штучка) на ухе, немного притихший, но в целом – вполне обычный, такой, какой и был ранее. Обитатели выдвигали разные версии, кто – то говорил, что над собаками ставят опыты, кто – то уверял, что их просто пересчитать с бирками легче, ещё была версия, что собакам внедряют электронные штуки в ухо, чтобы легче было отследить, если сбежал…Однозначного ответа никто не знал, но все, кого уже когда – то уводили, рассказывали одно и то же: комната с голубым кафелем, Человек в белом халате, укол, темнота. После пробуждения - легкий дурман в голове, небольшая боль в промежности у кобелей или неприятные ощущенияв паховой области у девочек. Вот и всё, что было известно. Разговор этот соседи начали потому, что вчера вечером увели вожака. Волонтёры не приходили, хозяева тоже, значит – Малу увели в комнату с голубым кафелем.Турген напряженно прислушивался, потому – что очень переживал за вожака. Малыш сам себе не мог объяснить чувства, которые испытывал к этому великану. Малу никогда не проявлял никакого интереса к щенку, за всё время, пока Турген пребывал в вольере, они даже ни разу толком не разговаривали, но присутствие вожака дарило ему незримое чувство безопасности. Кроме того, Малу всегда оставлял щенку немного еды в своей миске.
Кстати, о еде. Время ужина, скоро привезут зелёную тину на тележке. Турген не ел со вчерашнего дня, Малу увели до ужина, а его порция досталась кому – то из старших, никто, кроме вожака, не собирался делиться с щенком…Без Малу Турген не решился даже сунуться к миске.
Привезли и разложили ужин по мискам, «старшие» поели и разбрелись по своим будкам – углам, а миска Малу, полная и так притягательно пахнущая, осталась нетронутой. «Может быть, вожак скоро вернется, и обитатели вольера оставили ужин для него?» - думал Турген.
Всю ночь мысли об этой миске, полной горячей еды, не давали ему заснуть, живот сводило судорогой от голода. Под утро, когда другие обитатели клетки крепко спали, щенок не выдержал: тихонечко подобрался к вожделенной миске с едой. Ужин, конечно, уже остыл, но Тургену было всё равно, малыш сунул мордочку в миску и стал жадно хлебать зелёную тину, совершенно позабыв об осторожности…
Что – то больно ужалило его в районе хвоста, а потом его сильно потянули от миски. Тут же,откуда – то сбоку, малыш получил оплеуху сильной, когтистой лапой. Щенок отлетел в сторону и, больно ударившись о бетонную стену, рухнул на пол.
«Ишь, чего удумал! Ты что, совсем нюх потерял, паршивец? Тебе сколько раз говорить, что сначала тут едят старшие?!» Зара. Конечно же, кто же ещё? «Но ведь старшие уже поели вчера!» - хотел ответить Турген, но не решился открыто вступать в конфликт с одноглазой, особенно пока вожака не было. Между тем, Зара надвигалась на него снова, злобно скаля пасть.
-Ну что, маменькин сынок? Я готова преподать тебе урок вежливости и правил поведения в обществе, он тебе обязательно пригодится в будущем! И защитничка твоего по счастливой случайности нет! – веселилась одноглазая собака. Турген молчал и ждал. Больше ничего не оставалось, надеяться было не на кого, щенок заведомо проиграет эту битву, силы не равны, поэтому остаётся ждать только чуда.
У входа в вольер, у калитки, послышалась какая – то возня. Вроде бы кто – то из людей подошёл к клетке. Турген был прижат к стене тяжёлой заровойлапой, и рассмотреть хорошенечко не мог. Человек открыл калитку и зашёл в вольер вместе с новеньким псом. Точнее, новеньких было двое, просто второго не сразу было видно. Первый – огромный, голубоглазый, весь в шрамах. Одно ухо стоит, другое – висит под тяжестью зелёной клипсы. Второй – небольшой чёрный пёсик непонятного пола, у него и вовсе одно ухо отсутствует. Тишина в вольере воцарилась такая, что стало слышно тяжёлое дыхание работника, который сейчас отцеплял новичков от поводков и снимал ошейники. Тургену было плохо видно, но вроде бы там, за калиткой, остался ждать ещё кто – то, какой – то пёс с пушистым хвостом. Пока щенок рассматривал этот красивый хвост, обстановка в вольере существенно изменилась, в воздухе повисло накалённое, словно сталь. « Адреналин» - понял малыш. Что именно произошло дальше, какой толчок или щелчок послужил отправной точкой для того, что произошло , - скорее всего не смог понять ни один из обитателей вольера, а уж маленький, запуганный щенок – тем более. Всё разом пришло в движение, визг, зубы, ужасный лай, что – то хрустело, земля уходила из под ног… Голос Человека, пытавшегося перекричать собак, тонул в этой какофонии звуков. Призвать к порядку собак не удавалось, малыш попытался отползти подальше, ближе к своему уголку, но не успел: визжащий собачий клубок докатился и до него. Как торнадо, собачий вихрь подхватил его и понёс дальше, крутить по всему вольеру.
Как долго это продолжалось - малыш не знал, он вообще уже перестал понимать, жив или мёртв. В один из крутых виражей, его выдернули из собачьей драки чьи – то зубы, за шкирку.
-Run. – услышал малыш где – то рядом. Он оглянулся и увидел Малу, вожак тоже был весь в крови, это смотрелось ужасно на его чистой, как после ванной, серой пушистой шёрстке. У вожака была теперь клипса в ухе.
-RUN!!! – повторил вожак…и ОСКАЛИЛСЯ! Малуоскалился на него! Чего хочет вожак? Почему и он теперь против Тургена? Щенок ничего не понимал. Малу подошёл к Тургену, аккуратно взял его за шкирку и потащил к калитке. Дверь! Калитка была открыта! Щенок всё ещё не понимал, чего хочет от него вожак, когда получил ощутимый толчок под зад и вылетел из вольера, как пробка.
-Рааааан! Беги! Малыш, БЕГИ!!! – донеслось из вольера чуть слышно, ведь в самой клетке всё ещё продолжалась собачья драка и перекричать её былоедва возможно. Турген не знал, что у Малу американские корни и что в минуты опасности и нервных потрясений, вожак легко переходит на английский, никому здесь непонятный язык.
Оказавшись по ту сторону решётки, щенок совсем растерялся. «Бежать? Но куда? В какую сторону? Малу?» - Турген оглянулся назад, но вожака уже не было видно сквозь прутья решётки и калитка была заперта. Человек! Человек запер калитку! Надо торопиться, иначе его заметят и вновь закинут в вольер!
Турген побежал. Мимо всех остальных вольеров, мимо плачущих, воющих, лающих несчастных собак, в этой какофонии звуков невозможно было соображать, да он и не пытался. Он просто бежал... Куда? Зачем? Что ждёт его там, за воротами, если он сможет выбраться? Малыш не думал об этом, он просто бежал и мысленно разговаривал с мамой. С его обожаемой мамочкой Айне.
- Мама! Я самая быстрая в мире птица! Я – сапсан! Посмотри на меня! Я бегу, я лечу! На свободу, к тебе, мама! Ты мной гордишься?
На всех порах Турген вылетел на большую, солнечную поляну, собачьи вольеры остались позади, перед щенком высились небольшие хозяйственные постройки, в большинстве своём – одноэтажные, но попадались и здания повыше. Покусанные лапы не давали двигаться в полную силу, кроме того у основания хвоста очень болело, это ослабляло малыша и отнимало силы. Но Турген себе не давал воли расслабляться и не позволял себя даже посмотреть – что там с хвостом. Потом посмотрит, когда выберется отсюда. Ворота! Скорее нужно попасть к ним! Там – выход! Щенок припустил через поляну так быстро, как только мог.
Ворота оказались закрыты. И глухой забор вдоль всей прилегающей территории не давал надежды даже на то, чтобы попытаться сделать подкоп – земля под забором была забетонирована. Неужели выхода нет? Нет, нужно придумать, как миновать ворота, он не может просто так сдаться! Рядом с забором, недалеко от ворот, Турген заметил старую собачью будку, в которой судя по всему давно никто не жил. «Спрятаться? - подумал щенок, - а потом, ночью, попытаться найти прореху в заборе? Нет, не вариант. Его найдут по кровавым следам из раны на хвосте ещё до наступления темноты и вернут в клетку. Тогда малыш приподнялся и запрыгнул на крышу будки. Ох. До конца забора в высоту осталось чуть больше полуметра…«Перепрыгнуть? Но хватит ли сил? И что ждёт меня там, по ту сторону забора? Вдруг там тоже бетон и я просто разобьюсь?» - времени на раздумья не было, и Турген решил рискнуть. С первого раза не получилось, как и со второго: Турген отталкивался от крыши будки, и, раз за разом, - плюхался обратно. Не хватало роста и сил. В третий раз маленький боец собрал остатки своего мужества и подпрыгнул ещё раз. Получилось!Турген смог зацепиться за край забора передними лапками, подтянулся и перевалился на другую сторону, больно ударившись о землю. «Повезло, что не бетон» - подумал малыш.
Турген попытался встать на ноги и…не смог. Лапки не слушались, и общая слабость во всём теле не давала подняться. Вот и всё. Его найдут и отправят обратно. Всё зря.
От досады и обиды на самого себя, щенок стал поскуливать. Что ещё ему оставалось? У хвоста жутко саднило, но он всё ещё не решался посмотреть – что там, насколько всё плохо? Лежать, скулить и ждать, когда его обнаружат работники и запихнут обратно в клетку…
- Мама! Здесь щенок! Он плачет! Он весь в крови и ещё у него нет хвоста!
Турген мысленно подобрался, готовый в любую минуту к новому сражению, но понял, что эту битву он заведомо проиграл, сил не осталось ни капли. «Я не могу встать, но могу отчаянно кусаться» - придумал щенок.
- Мама! Иди же скорее сюда, он заболел и просит о помощи! - снова раздалось где – то рядом. Малыш приоткрыл один глаз, в поле зрения попал красный резиновый сапожок. Детская ножка? Малыш лежал, не смея шелохнуться.
- Мамочка, давай, пожалуйста, и его заберём? Нам хватит места в машине! Мам? Мааам?! А? Давай заберём?! – голос человеческого детеныша стал гораздо тише, значит тот, с кем он разговаривал, стоял уже совсем близко. Мама… это была мама этой девочки, в красных сапожках.
Дальнейшее Турген понимал уже совсем плохо, сквозь дымку, человеческие голоса то удалялись, то приближались, иногда щенок мог разобрать отдельные фразы, но общей картины происходящего эти обрывки не могли дать. Ему вроде бы надели ошейник и куда – то повели. Какое – то время он ещё мог ковылять, но через несколько минут силы совсем иссякли, и его взяла на руки девочка. Щенок приготовился кусаться, но…ему было так тепло и комфортно на руках у девочки, так приятно пахло, что малыш передумал и просто отдал свою жизнь на волю судьбы.
- Смотри, мама, какой он ушастый! Это же настоящий Добби! Помнишь, из «Гарри Поттера?» - нежно приговаривала девочка, пока они шли к машине. Когда они пришли, Турген увидел, что в автомобиле уже есть несколько собак. С клипсами, значит – тоже оттуда, из вольеров.
«Волонтёры» - подумал щенок. Мысли путались, Турген уже совсем засыпал на руках у девочки.
…Сквозь прикрытые веки щенок видел, как за окном мелькают городские здания, дороги, деревья, люди, машины. Всё такое до боли знакомое. Он вернулся в прежнюю жизнь, чтобы начать новую. Но это уже совсем другая история. Без хвоста, с больными лапками, обиженный людьми и собаками, наш Добби начинает новую жизнь. Какой она будет? Такой, какую мы с вами её загадаем…