В прозрачном воздухе повис запах талого снега и пригретого солнцем асфальта, а сам воздух полнился золотистым светом. Мимо проскочил оранжево-синий трамвай, сверкнул на солнце стеклами и скрылся за поворотом, разнося по окрестностям своё особенное трамвайное громыхание.
В обычные дни Валерке хватило бы этого, чтобы почувствовать себя счастливым. К сожалению, сегодня был не обычный день. Сегодня день Весеннего Визита - одного из череды многих.
Понурившись и слегка ссутулившись, Валерка прошел мимо палаток с шаурмой и кофе, не обратив ни малейшего внимания на чарующие запахи, заполнившие всю округу. Он не обратил внимания на музыканта, устроившегося возле выхода из вестибюля метро. Он не задержался, чтобы перед спуском в подземелье полюбоваться на золотистые отсветы закатного солнца в окнах.
На душе у Валерки было темно.
Валерка на автопилоте прошел турникеты, спустился на платформу и сел в подошедший поезд. Он представлял, что сейчас будет. "Быть может, — в отчаянии спросил себя он, - когда я буду подниматься по лестнице, то поскользнусь и сломаю ногу?". Валерка с удовольствием подумал эту мысль, но вспомнил, что завтра куча важных дел на работе, а значит, ногу ломать никак нельзя. Он ещё несколько минут размышлял о получении условно-случайной травмы, но пришел к выводу, что ничего не выйдет.
Он еще раз горестно вздохнул, вообразив предстоящую сцену. Женщина, к которой он идёт, едва увидит в чём дело, сразу запричитает, заблажит как над покойником. Потом ругать будет, упрекать, стыдить. Потом поймёт, что его, Валерку, ругать бесполезно и замолчит. В тишине будет перебирать свои побрякушки, отвернувшись от него. Это-то и есть самое жуткое и противное. Клац-клац. Куда ей столько всякого? А потом... Валерке не хватало мужества вообразить себе то, что случится дальше.
Тем более, размышлять было уже некогда - Валерка подходил к небольшому кирпичному зданию с крыльцом, пандусом и множеством зарешеченных окон. Последнее только укрепило в нём панику.
— Да что же я в конце-то концов! — в сердцах, но все же негромко воскликнул Валерка, — взрослый же мужик! Не хочу и не пойду!
Он еще немного потоптался перед крыльцом, хорохорясь, но все же потянул на себя тугую дверь и проскользнул внутрь.
Спустя несколько минут они встретились. Женщина, к которой он пришел, взглянула на него поверх очков, спросила:
— Белов Валерий Павлович? Шестьдесят восьмого года рождения? - и, не дожидаясь ответа, - заходите.
Валерка зашел. За ним закрылась дверь стоматологического кабинета.
