В офисе праздновали день Рождения Главбушки - Вероники Ивановны. Праздник был в самом разгаре. Все были уже изрядно поддатые. Вероника хватала за галстук Сергея Михайловича, нашего Генерального, и звала танцевать. Мыхалыч упирался и отнекивался, как мог, но чувствовалось, что силы его слабеют. А напор Главбушки только нарастал. Страх его понять было можно, новая жена Михалыча жестко блюла его половое поведение. А он, даром что Генеральный, хитрый лис, был в таких случаях крайне осторожен. Был у него один случай, после которого все уже было решили, что он стал примерным семьянином. Но проницательный Павел Львович, заклеймил монашеское поведение Мыхалыча лаконично: «Горбатого – могила исправит!».
В этот момент на столе Павел Львовича телефон взорвался жуткой трелью. И на экране высветилось лицо его жены, Любы. Не самое доброе, надо признать. Павел Львович же среди празднующих отсутствовал, ушел курить вниз, на улицу. Ждать пока он придет было невозможно, один лифт ждать минут семь. Телефон гремел не умолкая.
- Возьми уже, а то уши лопнут, - заголосила не тише телефона Вероника Ивановна в сторону Тупарика.
Гена Елов как будто сжался: - Не, я с ней говорить не буду. Она меня прокляла.
Телефон надрывался, пока кто-то не догадался накрыть телефон шапкой.
- А за что это тебя Любка прокляла? И главное как? – зашелестела любопытная бухгалтерия, плотно прилипая к Тупарику. Гена Елов отнекивался и покрывался красными пятнами. Но пьяненькие бухгалтерши Лена и Катя не отставали от Тупарика. Смущение Тупарика придавало им энтузиазма. Гена Елов смог выдержать эту зацикленную назойливость только пару минут, потом не выдержал и убежал курить.
- Да подонок он, - уверенно заявила Вероника Ивановна. Она была дружна с Любкой.
- Чуть дочку ее, Ленку, СПИДом не заразил! – после таких слов не то, что ушки на макушке, носы вытянулись в сторону Вероники. А Вероника уже не могла остановиться.
Оказалось, Павел Львович в выходной день вез Любку и их дочь Лену в торговый центр, в кино, на семейный сеанс. Смотрят, стоит Гена Елов с какой-то девушкой и голосует. Он живет недалеко от них. Павел Львович остановил свою Вольву, а Гена Елов вместо того, что б поздороваться, усадил девку на заднее сиденье рядом с Леночкой и процедив с трудом: «Шеф, довези до метро», захлопнул дверь снаружи. Он даже не понял, к кому посадил девицу, так был пьян.
Двигались в полном молчании. Только Любка велела Леночке пододвинутся ближе к двери, подальше от «этой»… она долго подбирала слово, но так и не нашла. Невеста явно была одноразовая, из полупрофессионального отряда. И судя по поведению Тупарика и запаху в салоне, любовь у них была инкогнито, имен никто не помнил.
Веронике эта история была рассказана Любкой несколько раз, по телефону и лично. Главным было то, что «эта потаскуха, которая точно СПИДом болеет, сидела рядом с Леночкой целых десять минут».
А проклятие было коротким. Когда Гена Елов через несколько дней зашел к ним в гости, Любка молча отвесила ему пощечину.
«Проклятие» держалось на лице две недели.