Вот что мне всегда нравилось в наших сказках, так это то, что у нас вообще-то довольно мало безысходно томящихся в башнях принцесс и бесцельно шатающихся по округе бесхозных принцев и рыцарей. На самом деле, я не уверена, что в европейских фольклорных традициях их так уж и много, но факт остаётся фактом: со временем этот сюжет раскрутили до безобразия, постепенно трансформировав в набивший оскомину троп приключенческих фильмов "в финале хороший парень получает девушку".
В русских-народных сказках знали правду жизни, поэтому большая часть сказок строились не по формуле "приключения — приз в виде принцессы — и жили они долго и счастливо", а по формуле "свадьба — всё хорошо — ??? — приключения".
Богатыри, витязи и прочие Иваны-дураки в большинстве своём отношения заводили довольно-таки классическим способом: знакомились, общались, влюблялись, сватались. А посватавшись, ещё и слышали из сказки в сказку от заботливых будущих тестей: "Неволить царевну не стану. Как она скажет, так тому и быть."
Отличились, пожалуй, Добрыня Никитич и тот Иван, что стрелу в болото запулил. Но, кстати, даже в болоте, даже у лягушки получил активное согласие на продолжение отношений.
Проблемы и приключения обычно начинались после или даже непосредственно во время свадьбы. Далеко не всегда, правда, с того, что вмешался некий незнакомый злодей. Периодически просто какой-нибудь шибко умный царевич решал сжечь принадлежащую жене вещь или залезть в подвал и выпустить какую-нибудь нечисть. И после этого уже случались эпические погони, сражения, спасения, хитрые стратегии и финальные битвы. Эту же фольклорную тенденцию отлично заметил Пушкин в его "Руслане и Людмиле".
Не обязательно, кстати, чтобы расклад был именно дева-в-беде и храбрый, спасающий её жених. Вовсе нет, жёны и невесты в нашей фольклорной традиции тоже были вполне активными защитницами отношений. У нас есть и Василиса Микулишна, и Авдотья Рязаночка, и Марьюшка, что Финиста искала. Невест-спасительниц в наших сказках настолько много, что я довольно долгое время думала, что особенность нашего фольклора именно в такой смене ролей, и уже от смены ролей проистекает изменение основных сюжетных вех.
В любом случае, подвиг в таких сказках и былинах — это не способ завязать отношения. Сами отношения — не награда за то, что ты был героем и хорошим парнем. А девушка — не пассивный безвольный приз, даже если украли именно её и она стала совершенно банальной девой-в-беде. Отношения — отдельно, дать по шапке тем, кто пытается их испортить (включая шибко умных царевичей), — отдельно.
Я не говорю, что такого нет в зарубежных мифологиях и сказочных традициях. В конце концов, архетипы потерянного мужа и волшебной невесты ещё к древнегреческим текстам восходят. Я не говорю, что у нас в сказках нет царских обещаний отдать дочку за первого встречного, накинув полцарства в придачу. Есть, конечно.
Я говорю только о том, что в сказках есть ещё один сюжет в дополнение к уже известному и заезженному. И сюжет этот по сути про доверие, про ответственность, про выстраивание более-менее здоровых отношений и про двух человек, которые хотят сохранить эти отношения и защитить друг друга, даже если совершали ошибки. И раз уж у нас теперь вокруг сплошной патриотизм и импортозамещение, то давайте сдувать пыль с подобных историй, а не просто называть очередную украденную драконом безвольную принцессу Василисой.