оглавление канала
Ох, и весна нынче выдалась. Спорая, да ласковая. Дядька Захар приехал нынче из города, и привез на своей телеге не только гостинцы для всей ребятни, но и новости. Вся деревня собралась нынче у него на подворье, чтобы те новости послушать.
Говорил, что объявился в городе новый купец. Ну, само по себе известие никого не удивило. Ну, появился, и появился. У них в городе купцов много. Одним больше, одним меньше. Удивительно было другое, что купец этот ни кто иной, как Гришка-Разбойник. Вот это была новость, так новость! После таких слов, мужики загомонили, заспорили. Половина склонялась к тому, что быть того не может, и что дядька Захар обознался. Слухи ходили, что сгинул тот Гришка годов этак восемь-десять тому, и не было больше от него ни слуху ни духу. И как, скажите на милость, мог он сейчас объявиться, да еще в купеческом обличии? Вторая половина гудела, что, мол, брешет Захар, чтобы побольше людей к себе в лавку привлечь. Захар-то сам шорником[i] был, и отец его шорником был и дед. Только, Захар с брательником своим Фимкой лавку открыть сподобились. Изготавливали они сбрую особую из юфти[ii]. Со всей округи за их сбруей люди приезжали. Так что, не было им надобности еще людей таким-то способом привлекать. И только старый дед Онисим слушал молча, вздыхая и покряхтывая. А после, как уж народ расходиться начал, дед остался, и еще долго с Захаром говорил, сидя на крыльце. О чем разговор тот был, никто и не ведал. Да и не допытывались. Старца Онисима всяк в деревне знал и уважал, а какие даже и побаивались. Строг уж больно был. Но, ребятню к нему отсылали, чтобы он уму-разуму их обучал, грамоте, опять же.
Надобно пояснить для начала, кто такой этот самый Гришка-Разбойник был. Из семьи он был доброй, из Бухторминских старообрядцев Юдиных. Но уж больно характером был непокладист, да задирист. А как подрос, родители его померли, ему и вовсе удержу не стало. Долго терпели в деревне его выкрутасы, в основном памятуя его родителей, а потом, взяли, да и выгнали этакого бузотера. Сказали, вот тебе Бог, мил человек, а вот порог, нам таковских здесь не надобно. Ушел Гришка в обиде на деревню. Слух прошел, что связался он с лихими людьми, да обозы купеческие по дорогам грабил. Пристава его из царского Приказа по всей Сибири гоняли, да видать не смогли словить. Удачливый был, шельмец, да отчаянный. А тут, нате вам, объявился! Да, не за просто так, купцом, вишь, стал.
В деревне долго эту новость обсуждали. И так, и этак. Но, к единому мнению так и не пришли. А тут и дела другие подоспели. Весна пришла, в деревне работы невпроворот, только успевай поворачиваться. И забылось постепенно, про Гришку-то. Только один дед Онисим хмурый ходил, а потом и вовсе пропал. Но, домашние его не волновались. Было сказано, что ушел в соседнюю деревню родню дальнюю навестить. То ли кум у него там был, то ли сват. Недели через две вернулся Онисим. И сразу призвал к себе нескольких человек из деревни. Чем уж ему те мужики приглянулись, никто не знал, да и гадать не брались. Мало ли что у старца на уме было.
Шло время, и вот, когда уж осень наступила, урожай собирать стали, да мед качать из ульев, приехал в деревню обоз большой. А хозяином того обоза, нате-здрасьте, тот самый Гришка-Разбойник. Только теперь уж никто так не величал. Григорием Алексеичем, по батюшке все называть стали. А Гришка объявил, что жить ноне здесь, в Рябиновке останется. Родительскую избенку, кою после его исчезновения на обчество забрали, обратно потребовал. Отстроил хоромины, высоким тесовым забором огородил, и сел в ней, будто князь какой. Но, с народом не ругался. Напротив, помогать деревне стал. Какой старухе дров велит своим холопам наколоть, какому деду на его халупе крышу поможет подлатать. И стали его в деревне батюшкой-заступником величать. Вскоре и женился Гришка. Взял первую на селе красавицу Пелагею, сиротку, дочь местной повитухи. В общем, зажил по-людски. Стали люди судачить: Вот, поди ж ты! Кем был, а кем стал. Образумился, видать. Только один старец Онисим не проявил к Гришке должного уважения и интереса. Григорий несколько раз к старцу с поклоном приходил. Только, упрямый старик не принял его. А вслед уходящему только и пробурчал, что горбатого могила исправит.
Надо сказать, была за деревней пасека. Большая, справная, бортей[iii] в полста. И жил на пасеке бортник со своей семьей. Старец Онисим частым гостем был у бортника того, которого Федором Тихоновичем звали. Поговаривали даже, что родня это, дальняя Онисиму то. Но, доподлинно этого никто не знал. Сынок был у бортника, Алексеем кликали, да дочка – славница, Катерина, годков невеликих еще. А жена у Федора Тихоновича померла уж лет восемь тому, родами, когда Катюху рожала. Но, жили они не бедно. Пчелки кормили. Да, бедно-то в их деревне, почитай, никто и не жил. Справная была деревня, крепкая.
Алексей сызмальства любознательным парнишкой рос, да толковым. Во всем отцу помогал, у старца Онисима прилежно учился. А подрос когда, и вовсе от Онисима не отходил. Как только свободная минутка была бегом бежал к старцу. Так и жили. Только вот никто не может видеть своей судьбы. Случилось несчастье в семье Федора Пасечника. Ушел он однажды в лес бортничать, новые колоды добывать, и не вернулся. Всей деревней на третий день искать отправились. И нашли в глухом лесу, мертвого уже. Заломал его медведь, не поделил с Пасечником медовую колоду. И остались дети сиротами, благо, что Алексею уж семнадцатый годок пошел, взрослый совсем, мужалый.
Темной осенней ночью раздался стук в окошко дома Пасечников. Катюха, которая пряжей у светца занималась, испуганно на брата глаза вскинула. Уж больно время было неурочное, да и погода. Ветер осенний на улице так и завывал голодным зверем, вороша и подкидывая в небо палые листья.
Алексей, взяв ружье, которое стояло у самых дверей (все-таки, далеко от деревни жили, почитай, в самом лесу, мало ли), и пошел двери отворять. Каково же было удивление Кати, когда на пороге, вслед за братом, появился старец Онисим. Алесей помог старцу снять плащ, взял из рук его посох, усадил на почетное место, и взглядом, велел сестре на стол собрать. Катюха метнулась быстро, сызмальства к хозяйству приучена была. И под тем же суровым взглядом брата, после забилась за печкой на женской половине и шторку задернула.
[i] Шорник – ремесленник, изготовлявший конскую сбрую.
[ii] Юфть – особый вид кожи, пропитанной дегтем, с приятным смолистым запахом, использовалась для производства обуви и конской сбруи.
[iii] Борть – Кусок выпиленного ствола дерева, который выдалбливали изнутри и селили пчелиные семьи. Родитель современных ульев.