Когда-то я был членом МЦХ, целых 15 лет. Срок немалый.
И вот уже более восьми лет прошло с момента моего ухода. За всё это время я ни разу не пожалел о своём решении, и ни разу не хотел вернуться обратно. За эти годы я успел переосмыслить свой опыт, мотивы своего прихода и ухода. Постепенно возникла потребность придать своим размышлениям законченный вид.
Решению описать мой собственный опыт способствовало также появление и прочтение исповедей бывших монахов, священников и рядовых членов религиозных общин самого разного толка.
В первую очередь среди них стоит отметить автобиографию американского журналиста У. Лобделла, которую я прочёл уже не будучи в церкви. Многое из его опыта чрезвычайно сильно резонировало с моим собственным, позволив глубже понять и осмыслить пережитое.
Совсем недавно, после многих лет служения, о своем решении выйти из сана заявил один из православных священников, что редкое явление для столь консервативной структуры. Причина та же: разочарование в служении и официальной религии. Мне был очень понятен его рассказ, хотя его опыт и отличается от моего.
С самого начала мой путь к вере был непростым. Я долго и мучительно думал, стоит ли мне креститься. К моменту знакомства с учениками я уже верил в Бога и интересовался религией. Поэтому откликнулся на приглашение прийти на беседу по Библии, когда меня “пригласили” в институте. Потом были «занятия» и долгий и непростой путь к решению стать учеником. В конце концов, вера в Бога и вера в посулы новой прекрасной жизни, что агрессивно транслировала церковь, сыграла свою роль.
Многие бывшие тогда в церкви помнят выступления со сцены, где ученики рассказывали, как радикально изменилась их жизнь с приходом в церковь. В каком дерьме они были до, и как замечательно стало после. Признаться, тогда они производили впечатление. Это не было похоже ни на что, что я знал.
Потом, спустя годы, я узнал, что эта техника широко применяется во многих организациях, прежде всего в религиозных, и в MLM.
Я немало удивился, когда однажды наткнулся на форум последователей индийского гуру Саи Бабы, где, в том числе были опубликованы истории обращения участников. Если бы не название форума и отдельные слова, то я бы принял их за истории учеников ЦХ, настолько они совпадали по стилю.
Я тоже крестился, и с головой окунулся в новую жизнь. Однако, за это приходилось платить высокую цену.
Так, мне пришлось отстраниться от привычного круга общения, поскольку церковные правила поведения были несовместимы с общепринятыми. К тому же, от членов церкви требовалось максимально ограничить контакты с «мирскими», во избежание искушений. Общение с ними допускалось лишь с целью их обращения в веру. Да и сами люди воспринимали такое моё увлечение как странное.
Другой проблемой – стала «проповедь», вербовка новых адептов, являющихся основным смыслом жизни каждого ученика после крещения. Фактически, этому требовалось посвящать большую часть свободного времени, что само по себе очень трудно.
Но особенно нелегко приходилось тем неискушенным в общении людям, каким был и я. Я оказался между молотом и наковальней.
С одной стороны, от меня постоянно требовалось «приносить плоды» –
приводить новых адептов. С другой – невозможность выполнить это требование в полной мере, что порождало фрустрацию и стресс. Как следствие, такая система порождала неизбежно острую конкуренцию и зависть между учениками, что сильно диссонировало с учением о любви и единстве. Всеми способами внушалась мысль, что если ты не «плодоносишь» - значит, ты плохой ученик, с тобой что-то не так. Каждый ученик просто обязан крестить новых учеников. Никакие другие заслуги не могли искупить греха бесплодия. «Духовные плоды» были безусловным приоритетом, никакого "не могу" не существовало в принципе.
Очевидно, что в такой атмосфере не могло быть и речи, ни о какой «любви и единстве».
В момент моего прихода, ЦХ находилась на пике своей численности. Было много крещений, и примерно столько же уходов. За счёт акцента на крещениях создавалась иллюзия роста. Но было уже понятно, что рост вот-вот закончиться.
Находить и обращать новых адептов становилось всё труднее. Те, кому всё же удавалось, становились объектами зависти. Чтобы хоть как-то улучшить статистику, крестить стали почти всех подряд, кто соглашался, чтобы получить вожделенную «палку». Следствием, стало то, что церковь наполнилась массой странных людей.
Хотя, в полном смысле нормальных, изначально было немного. Они не приходили, либо быстро уходили, не в силах долго оставаться в таком дурдоме.
Стремясь любой ценой возобновить рост, руководство церкви стало в отчаянии придумывать странные, причудливые компании.
Сначала, были «подрезания». Их суть заключалась в отрезании (исключении) от церкви недостаточно «горячих» членов. Однако мера принесла лишь противоположный эффект, численность учеников не только не выросла, но и снизилась. От «подрезаний» было решено отказаться.
Я «подрезание» прошёл, меня не отрезали. Сейчас считаю, что зря, что повезло тогда именно "отрезанным".
После, спустя некоторое время, была устроена компания по организации публичных проповедей. В ней должны были участвовать все ученики, независимо от своих способностей и готовности. Нетрудно догадаться, что ученики были такому не рады, мягко говоря. Поэтому, компанию вскоре свернули и более не возвращались к ней.
В другой раз всем было велено мечтать работать на церковь. Именно мечтать. Каждый должен был стремиться стать работающим, независимо от своего желания, способностей, и жизненной ситуации.
Я не мог себе представить, как будет выглядеть такая церковь, где лишь одни работящие. Кто их будет содержать, откуда они будут получать зарплату? В глубине души, я понимал, что не хочу.
Было забавно наблюдать, как на какой-нибудь встрече, участники, один за одним, начинали говорить о своей мечте работать на церковь. Я, ощущал неловкость в такие моменты, так как я сам работать на церковь не хотел, и знал об этом. Я думал: «Надо же, вот они хотят, а я – нет». Тогда я ещё уяснил для себя, что всё это фальшь,и считал по крайней мере большинство этих заявлений искренними.
Другой стандартной мечте учеников было крестить своих родных и близких, о чём мечтали невольно, и о мечте поехать в миссионерскую команду в другие города. В первые годы я даже участвовал в местных командах, проходивших в Москве. Но из-за их мизерного результата, я разочаровался, и ехать впоследствии никуда уже не хотел, и не ездил.
Настоящим бичом и головной болью лидерства оставались уходы уже крещеных учеников.
Для борьбы с которыми была изобретена «забота о слабых». Забота заключалась в том, что, если человек (ученик) по какой-то причине не хотел участвовать в церковной жизни в полном объёме, то другие, прежде всего «наставники», должны были в обязательном порядке убедить его снова захотеть.
Если «слабый» пропускал собрание, то его необходимо было туда доставить, любыми путями и способами.
Поскольку, же правило прямо противоречило свободе выбора , я был не согласен. Со мной спорили много и долго. Аргументы были в частности, что я «не люблю людей».
В какой-то момент, я решил, что если уж столько много людей со мной спорят, значит, это я что-то не понимаю. Они просто видят и понимают что-то, чего не понимаю я. И я сожалел, что от своей правоты отказался. Я стал жертвой собственной наивности, своей веры людям. Оказывается, что количество вовсе не является критерием правоты!
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что затея с “заботой о слабых” также закончилась феерическим провалом.
Участвуя в подобном, человек погружается в другую реальность, имеющую мало общего с привычной. Искажение реальности доходило порой до полной инверсии полюсов, когда чёрное становиться белым, а горькое - сладким. Погружение в церковное зазеркалье приводит к утрате связи с реальностью внешнего мира. Поскольку одновременно находиться тут и там попросту невозможно.
По сути, здесь работает тот же механизм, что и при формировании зависимостей. Пустить зависимость в свою жизнь бывает очень просто, она входит в жизнь легко и непринужденно. Но вот выгнать её обратно чаще всего бывает чрезвычайно сложно, а в ряде случаев – невозможно в полной мере. Любопытно, но деструктивные сообщества и культы являются явлениями одного порядка с вредными пристрастиями.
В качестве “торча” выступают искусственно вызванные позитивные и не очень эмоции, которыми усиленно пичкают адептов.
Так, считалось, что быть нерадостным - грешно. Что настоящий ученик должен быть радостным всегда и в любых обстоятельствах. Просто потому, что его любит Иисус. А если тебя любит Иисус, то быть печальным - уже грех.
Никто не предупреждал, да попросту и не догадывался, что поддержание такого искусственно созданного эмоционального фона быстро приводит к выгоранию и истощению, так как требует большого расхода душевных сил. Примерно как и переживания, вызванные химическими веществами, с той разницей, что в случае веществ энергия тратится не на получение, а на усвоение и переработку полученного опыта.
Как и употребление веществ, бесконтрольное употребление эмоций приводит к разъеданию и деградации личности, превращая людей в неких “позитивных тюрликов”.
На фоне хаотичных метаний и обсёров в поисках точек роста стало очевидным, что церковь идёт банальным путём проб и ошибок. Появились подозрения, что и в остальном дело обстоит аналогичным образом.
Если у церкви нет чёткой стратегии евангелизации, она не знает, как это делать хорошо, то почему она знает, как лучше спасаться?
Мыслей, что спасения нет и Иисус меня не ждёт, тогда ещё не приходило.
Спустя ещё пару лет пузырь лопнул. Появилось знаменитое письмо Г. Крита, с которого начались «изменения». И лидеры, и рядовые члены поняли, впервые открыто признали, что дальше так нельзя. Но при этом никто точно не знал, как надо и как правильно.
Начался разброд и шатание, бесконечные споры о выборе дальнейшего пути.
По итогам, всё сводилось к тому, что живём так же, только меньше давления, и больше свободы. Цель формально оставалась прежней – обращать мир. Только уже без прежнего фанатизма.
Я, как и большинство, ещё пытался «проповедовать». Но мои усилия приводили лишь к разочарованию. Крестить никого не удавалось, даже гости были очень редко. А сил и времени тратилось много. Приходилось постоянно себя заставлять.
В конце концов, мне всё это просто осточертело. Я решил: «Будь, что будет!», и махнул на это всё рукой. Я просто перестал даже пытаться.
За все следующие годы, я не пригласил на улице ни одного человека. И никогда об этом не сожалел.
Со временем, мои сомнения, по поводу церкви, умножились. На некоторые вопросы удавалось находить ответы, но сами эти ответы порождали всё новые вопросы.
Так, я начал задаваться вопросом – а чем я лучше «мирских»? И находил, что кардинального различия между нами и нет. Люди из моего окружения также мало походили на святых. Нередко, они вели себя откровенно гадко.
В целом получалось, что люди в церкви «грешат» примерно столько же, что и «мирские», только делают это более скрытно и завуалировано, находя различные лазейки в правилах.
Возникал вопрос: «Почему, тогда мы «спасены», а они - нет?». Как это согласуется со справедливостью? Внятного ответа не находилось.
Я всё меньше платил сбор, пока не перестал совсем, та как выявились случаи махинаций, и было непонятно, куда уходят деньги. Продолжив честно анализировать свою жизнь, я пришёл к выводу, что с приходом в церковь, ничего во мне и в моей жизни в лучшую сторону существенно не изменилось. Мой характер, моя личность остались прежними.
А где же те радикальные изменения, которые церковь так щедро обещает? У меня был ряд личных проблем, которые я надеялся решить, ради чего оставался в церкви. Но, время шло, а воз так и не двигался с места. Я стал копать в этом направлении думая: - «Может, я чего-то не понимаю? Что-то делаю не так, и не достаточно?». Но находил только стандартные отговорки, что мне следует больше молиться и изучать библию.
Я пробовал то и другое, а в изучении Библии даже достиг немалых высот, вот только к цели меня это никак не приближало. Моя жизнь оставалась прежней.
Наконец забрезжила догадка, что церковь попросту не владеет никакой техникой личностной трансформации. Она просто не знает! И все обещания изменений – всего лишь обыкновенная ложь!
Как и утверждение, что духовные практики, такие как чтение Библии и молитва способны менять жизнь сами по себе. Хотя при определенных условиях они и могут способствовать решению проблем и достижению целей, но лишь в совокупности с реальными, материальными средствами.
Постепенно, наблюдая за собой и другими учениками, у меня крепло убеждение, что идея строить свою жизнь на Библии (как ее понимают и преподносят в церкви) - откровенно плохая идея. Ее реализация ведет если не к катастрофе, то к пожизненному прозябанию где - то на обочине жизни.Что плохо вписывалось в мои планы и ожидания. Хотя следование религиозным шаблонам спасало от некоторых проблем, однако порождало еще больше, только других.
Нарастало ощущение, что я хожу не в ту церковь, и мой путь зашёл в тупик.
Церковный мирок, ограниченный гостями, занятиями и крещениями, становился все более тесным и душным, как запотевший противогаз.
Однако я не ушёл сразу, так как не имел чёткого ответа на вопросы: «Что дальше?» и «Куда дальше?». Тогда я ещё не понимал, что церковные правила имеют цель дезориентировать человека, максимально ограничить возможность его выбора. Чтобы человек утратил свои социальные связи и навыки, и оказывался в вакууме в случае ухода. Весь церковный устав направлен на то, чтобы максимально изолировать людей от окружающего мира. И если им следовать продолжительное время, то почти все отношения вне церкви рвутся, «там» уже никто не ждёт, и идти становиться просто некуда.
Одновременно росли и сомнения доктринального толка. Так, я заметил, что, хотя спасение называется «Даром», за него, по факту, приходиться дорого платить. Ради него требуется, ни много, ни мало, отказаться от своей жизни, своих желаний, своего социального круга. А также отрабатывать до конца дней на ниве «благовестия», остаться верным, не грешить, «плодоносить». Все вместе – практически не достижимо для среднего человека. И даже по отдельности – всё равно, недостижимо. И где же здесь “подарок”?
Под видом “подарка” церкви не краснея впаривают безвыигрышную лотерею.
И выходит, что Иисус не такой уж и бескорыстный, если хочет целую вашу жизнь, и на меньшее не соглашается?
Если он постоянно требует “плодов”, которых ему всегда мало?
Вся церковная доктрина состоит из подобных, противоречащих самим себе и здравому смыслу, конструктов.
Среди них особо хочется отметить «Любовь к Богу». Бога должны любить все без исключения ученики. Но как можно любить того, кого никогда не видел, и не увидишь? Просто, на основании скупого описания в древней книге? Как это возможно?
Что, однако, никого не смущает. На помощь приходят самовнушение и самообман, два великих столпа. Меня всегда ставило в тупик понятие «отношения с Богом». Как их оценивать? По каким критериям? Сколько не молись, а в ответ - тишина? Но в таких условиях, за желаемое можно выдавать что угодно. Проверить - то нельзя!
Даже критериев правильности – нет. Значит, правильным может быть что угодно. И можно просто врать, поскольку нет риска разоблачения. И ученики так и делают.
Вообще, врать ученики были вынуждены много и часто. Лжи способствует сама организация церковной жизни, которая в большинстве своем, на лжи и основана. Ложь прежде всего себе, а потом и другим.
Вместо слова “ложь” точнее подошли бы слова “убеждение” и “внушение”, но изменит ли это суть дела?
Если ты в церкви, то нужно врать, что любишь Бога (Иисуса). Выдумывать «отношения с Богом». Нужно врать «мирским», чтобы завлечь их в церковь.
Нужно убеждать себя и остальных, что твоя жизнь и личность радикально изменились, хотя всё осталось как прежде.
Убеждать себя и остальных что больше всего на свете мечтаешь ехать в миссионерскую команду, или мечтаешь о спасении своей семьи, хотя скорее всего, хочешь совсем другого.
Убеждать себя и остальных что любишь людей, хотя возможно скорее ненавидишь их в глубине души. С ложью неизбежно идет бок о бок самонасилие и насилие. Приходится заставлять себя читать Библию, ничего там не понимая, и молится, не ощущая годами никакой отдачи от этого занятия. И конечно заставлять себя проповедовать, ненавидя в душе. При этом заставлять себя делать вид, что все перечисленное делает тебя подлинно счастливым в качестве вишенки на торте.
В итоге, получается классическая картина, когда те, кто громче всех ратует за правду и честность, сами оказываются самыми отъявленными лжецами.
Мне данная ситуация напоминает жизнь в позднем совке, где вранье изливалось со всех сторон, но все автоматически продолжали кивать и соглашаться.
Стоит сделать важное замечание, что сказанное здесь вовсе не относится только исключительно к ЦХ. Все перечисленное присуще в той или иной степени всем религиозным организациям.
В том же православии, если в него погрузится достаточно глубоко, картина будет ненамного лучше. Не говоря про радикальный ислам.
Мне про это хорошо известно, и во многом по этой причине я сейчас не принадлежу ни к одной религиозной организации и видимо не буду, что однако не служит оправданием для ЦХ и других подобных организаций.
ЦХ не хуже всех, она одна из многих. Религиозные организации построены на общих принципах. Большинство из них претендует на исключительность и монополию на духовном рынке.
Здесь, как и в «мире» идет банальная конкурентная борьба за ресурсы. «Духовная война» для Бога – всего лишь форма борьбы за место под солнцем, за влияние и власть. Ну и деньги, куда же без них! Спасение и любовь служат фасадом, за которым скрываются подлинные весьма неприглядные мотивы. В точности как в политике, в которой выражение «интересы государства» скрывает под собой интересы совершенно конкретной узкой группы лиц, а подавляющее большинство граждан выступает в роли спонсоров этих самых интересов.
Поняв это, я задумался: «А моя ли это война? Зачем я здесь вообще?». Кто такой этот Кип Маккин, ради чьих властных амбиций ученики тщетно пытаются обратить мир? Стоит ли тратить на это свою единственную жизнь?
В определенный момент я ощутил себя в роли лошади, на которой едут и ее же попрекают за то, что везет она не достаточно быстро, а сидеть неудобно и трясет. «Однако, всадники хорошо устроились!», подумал я. Вот только обо мне подобного сказать было нельзя. И я стал активно готовится к выходу. Дело осложняло то, что тогда я еще верил и надеялся на то, что «правильная» церковь где-то существует и пытался ее найти.
Но в церковной жизни я участвовал все меньше. Сборы уже не платил, собрания посещал все реже. Одновременно начал замечать, что свои проблемы мне приходится решать самому, что церковь вовсе не стремится в этом участвовать. При этом церковь активно учит любить друг друга, учит что любовь – это основа основ жизни любого христианина. Что же на деле, как она проявляется?
На деле выходило, что церковь может вмешаться лишь в самых крайних случаях, когда приходится голодать или оставаться на улице. На что- то большее рассчитывать не приходится. Сами, все сами, у нас более важные дела, надо спасать мир. Постепенно я пришел к выводу, что в церкви попросту нет механизмов помощи своим членам, как нет механизмов развития личности.
У церкви и учеников другая задача – спасать людей! Остальное – шлак и мусор. Когда кого-то удаётся «спасти» он тоже начинает спасать сам. Все спасают и времени на участие в жизни друг друга просто не остается. Складывается любопытная ситуация. На словах все друг друга любят, но свои проблемы каждый решает сам. Объясняется сей феномен просто – церковь не для того, она для высокого, для спасения. Железная логика.
Действительно, мои проблемы – мне и решать. Вот только зачем мне тогда попутно решать еще и проблемы церкви? Зачем мне туда ходить и тратить свои ресурсы? Ведь церковь брать - то берет, и берет не мало! А что взамен? В чем тогда заключается любовь? Когда у меня были ситуации, где мне требовалось содействие других учеников, я находил его с трудом или не находил вовсе. Мне не нужны были деньги, а просто помощь и участие.
После чего стало ясно, что с любовью здесь тоже «надурили», всучив пустой фантик, без конфеты внутри. А я нужен лишь как бесплатная рабсила и источник финансирования.
Мои интересы не интересны церкви. И если что-то произойдёт, то выбираться мне придётся самому, своими силами. Вспоминается одна давняя история с лидером региона МЦХ. В какой-то момент у него серьёзно заболела жена, и потребовались деньги на лечение, которых у них не было. Он обратился за помощью к другим лидерам, но получил отказ. После чего «прозрел» и ушел из Церкви. История давняя, поэтому всех деталей не помню.
Общий вывод – членство в церкви не дает никаких существенных бонусов и преференций для рядовых учеников.
А в том, что все - таки дает, есть свои подводные камни.
Прежде всего, церковь создает площадку для общения и построение романтических отношений. Однако отношения удивительным образом сконфигурированы так, что способны надёжно функционировать лишь в церковной среде. Если кто – то решит уйти, то отношения сходят на нет.
Я остро ощутил это на себе, когда ушел сам. Очень скоро я обнаружил, что между мной и моими друзьями и знакомыми образовалась как- бы стена. Или правильно сказать ушло что-то, что нас связывало и наступило отчуждение.
После я узнал, что подобным образом дело обстоит и в других сообществах, как религиозных, так и светских. Даже если уходят оба, это не спасает от проблем. Особенно для женатых пар.
Церковь благословляет брак, но брак именно учеников. Когда же один или оба решают более не быть учениками, то и благословение автоматически аннулируется, хотя на этом и не акцентируют внимание и явно не предупреждают. После ухода брак становится как бы недействительным, и зачастую оканчивается разводом.
Другим бонусом членства в церкви является чувство собственной избранности и исключительности. Мир делится на «спасённых» - те, кто в церкви и «не спасенных мирских». Даже другие похожие церкви именовались презрительно «деноминации». Картина мира становится до безобразия простой черно-белой без полутонов. Любимый прием очень многих маргинальных групп, от криминальных сообществ до тайных сект. Однако, ценой такой избранности становится постоянная критика и отвержение со стороны внешнего мира. Членам таких организаций приходится постоянно противостоять внешнему давлению и дискриминации в связи со своей верой в самых разнообразных формах. Что очень сильно усложняет жизнь.
При этом, в случае с ЦХ, как уже упоминалось, наличие избранности ничего не гарантирует и ни от чего не защищает, способствуя фрустрации и уходам.
Ситуацию усугубляло то, что движение МЦХ построено по лекалам чисто американской культуры. Предполагаю, что во многом по этой причине провалилась экспансия в европейские страны.
В российском же обществе отношение к американскому еще более сложное и двойственное, с явным уклоном в антагонизм. Такое восприятие обществом, напрочь лишает подобные заокеанские проекты, шансов на сколь-нибудь масштабный успех, наделяя их статусом узкой маргинальной тусовки. Жить обладателям подобного статуса непросто, члены ЦХ воспринимались обычными людьми, как сектанты, причём совершенно обоснованно. Ведь ЦХ на первых порах обладала всеми признаками тоталитарной секты, и таковой, несомненно, являлось. В ней присутствовал тотальный контроль за всеми сферами жизни адепта, стремление трансформировать личность адепта под свои лекала. Стремление полностью подчинить жизнь под нужды организации - разве этого не достаточно?
Разумеется, наличие статуса сектантов порождает у адептов чувство стыда и неловкости, с которым постоянно приходится бороться. Поначалу меня мотивировала вера в свою правоту и спасение. Когда стало ясно, что со спасением все неоднозначно, мотив исчез. Я стал упоминать о своём членстве в ЦХ все реже. Потом, почти совсем перестал. Не говоря уже о попытках кого-то затащить на собрание.
Продолжение тут.
