По одной из немногих малолюдных улочек бурлящей жизнью Одессы неспешно шагал Степан Никифорович. Несмотря на немолодой возраст и то, что прожил он в этом замечательном городе всю жизнь, по кварталам, через которые лежал путь домой, довелось идти впервые.
Занесло же Степана Никифоровича в эти края по делам настолько пустяковым, что описывать их нет никакой необходимости, хотя он сам считал возникшие вопросы крайне важными и не терпящими отлагательства, а потому, покончив с ними, возвращался крайне довольный собою. Настроение поднимали и другие, приятные ему мелочи, сего дня: так, Степан Никифорович с утра переспорил соседа на лестничной клетке, затем умудрился проехать в трамвае «зайцем», а как ловко он подколол толстую продавщицу, у которой оторвалась петелька на маске прямо во время чиха – эту сценку он непременно перескажет жене во всех подробностях.
Итак, пребывая в бравом расположении духа, Степан Никифорович, прищурившись разглядывал местность, рассуждая об увиденном на свой лад:
«Ну вы гляньте, - думал он, проходя мимо ряда магазинчиков, – налепили вывесок, и всё не по-нашему, ни одного родного слова! А кафешки эти, с прозрачными окнами. Вот очень мне приятно смотреть как ты свой бутерброд жуешь, ага. Да смотри не подавись! Сам-то и макарон небось не сваришь».
Свернув налево, Степан Никифорович оказался среди аккуратных, в основном одноэтажных домиков. По этой дороге он хотел выйти к конечной остановке, чтобы непременно занять в трамвае сидячее место.
«Вот что за люди! Понастраивали себе хоромы, а дорога – как после бомбежки. Скинулись бы да сделали нормальную. С них не убудет».
Стоить отметить, что замечания о качестве проезжей части были весьма резонны, а вот называть хоромами придорожные жилища, казалось явным преувеличением. За исключением разве что одного здания в конце улицы. Еще издали было видно его покрытую коричневой черепицей башенку, прислонившуюся к двухэтажному коттеджу. За высоким каменным забором подымались зеленые конусы елей и туй.
По мере приближения к строению столь нескромного вида, менялось выражение лица Степана Никифоровича: брови сдвигались, нос сморщивался, а уголки губ сами растягивались книзу. В голове его немедленно начал вырисовываться образ владельца поместья – зажравшегося буржуя, непременно бандита и наверняка депутата. Человек лично знакомый с хозяином возразил бы, назвав того гражданином порядочным, не имевшим никакого отношения к политике, азартным игроком и заядлым коллекционером. Но такого человека рядом не было, а даже если бы и был, Степан Никифорович вряд ли ему поверил.
Забор перед коттеджем вблизи выглядел ещё большим. Разделенный на секции массивными каменными столбами он походил на стену средневекового замка, скрывающую за собой несметные богатства. На одной из секций бросалась в глаза выведенная красной краской надпись «НЕ ПОДГЛЯДЫВАТЬ». Прямо над ней чернели края небольшого отверстия, а ко всей этой незамысловатой экспозиции вела проложенная через газон узкая дорожка, вымощенная белоснежной мраморной плиткой.
Степан Никифорович замедлил шаг. Поравнявшись с дорожкой, стало видно, что отверстие сквозное.
– Эт штож ты… – невнятно пробубнил он.
Затем цокнул языком. Неспешно огляделся по сторонам.
– У-у, так… – и приоткрыв рот, направился к дырочке в стене.
Даже будучи невысокого роста, Степану Никифоровичу пришлось немного наклониться чтобы заглянуть в отверстие и увидеть небольшую часть внутреннего двора. Поскольку стена была довольно толстой, вид открывался как через подзорную трубу – длинный черный ободок и идеально круглое окошко в конце. В этом окошке, к радости Степана Никифоровича, центральное место занимала приятного вида женщина. Была она не слишком юна, и не излишне худощава. Обтиравшись ярко-синим полотенцем, дама стояла между шезлонгом и бассейном, с которого, судя по всему, она только-что вышла.
Степан Никифорович уткнулся лбом в стену, а в поисках удобного положения начал переступать с ноги на ногу, пятиться и приседать, но в итоге так и остался - ссутулившись и враскорячку. Меж тем мадам закончила с обтиранием и отбросила полотенце на шезлонг, демонстрируя пышные формы в бирюзовом купальнике. Она стояла полубоком к стене, поэтому через отверстие было хорошо видно, как её руки неспеша развязывают петельки бикини за спиной.
Одобрительно хмыкнув, Степан Никифорович несколько раз быстро моргнул, наводя резкость. Забор упрямо не позволял ему протиснутся в манящую брешь, хотя глаз, казалось, выкатился до пределов своих возможностей. Появилось ощущение как при снятии маски для подводного плавания – будто в стене создалось отрицательное давление, – но Никифорович не обратил на это внимания, так как дама у бассейна как-раз вальяжно скинула верхнюю часть купальника.
Если бы в нашем мире было чуточку больше добра и справедливости, прекрасная незнакомка непременно повернулась бы к Степану Никифоровичу и предстала перед ним во всей красе.
Но увы.
Прикрывшись руками, она неожиданно сорвалась с места и в мгновении ока скрылась из виду.
– Ой вей! – не сдержал разочарования Степан Никифорович.
Как он ни крутил глазом, догнать взглядом нагой женский стан было невозможно. Отчаявшись, он решил уйти, но с удивлением обнаружил что не способен и на это. Степан Никифорович не мог оторвать головы от забора – бровь, лоб, нос и щека будто намертво приросли к каменной ограде. Тем временем отрицательное давление в стене нарастало и неприятное чувство переросло в ощутимый дискомфорт.
Веки максимально раскрылись, пропуская выкатывавшееся глазное яблоко, дискомфорт стремительно переходил в нестерпимую боль. Степан Никифорович, если бы обратил внимание, мог бы рассмотреть гладкие, темно-серые с витиеватыми узорами стенки каменного канала, по которому скользил его глаз, но ему было не до этого. Он кричал, сбивал в кровь ладони колотя ними по камням, тщетно пытаясь отпрянуть от забора и, кажется чувствовал, как натягиваются и обрывается каждый глазничный нерв, каждая артерия, веночка и капиллярчик.
Наконец что-то противно чавкнуло, стало темно, веки безвольно сомкнулись над пустой глазницей, в них тут-же вонзились сотни мелких игл вызвав очередную вспышку боли. Степан Никифорович взвыл, дернул головой и кубарем покатился обратно, по белоснежной дорожке из мраморной плитки.
Вскочив на ноги, он в лихорадочно стал ощупывать свое лицо. Там, где ранее располагалось упругое глазное яблоко, пускай и с небольшой близорукостью, теперь была сплошная мягкая кожа. Не веря в случившийся кошмар, дрожащими руками он достал телефон и включил фронтальную камеру – неужели за минуту у него не стало правого, любимого глаза?
Так и есть – таки нет!
Глазницу закрывала тонкая кожица, с просвечивающимися извитыми сосудами и даже без малейшего рубца.
Степан Никифорович думал звать на помощь, но кто, и собственно, чем ему могли помочь? Он хотел звонить в полицию и заявить о пропаже глаза, однако быстро отказался и от этой идеи. Гнев и злость толкнули его пойти к хозяевам дома, устроить скандал, потребовать вернуть всё на место. В поисках входа он завернул за угол, прошел пару секций забора и вдруг одним глазом увидел дорожку, ведущую к отверстию в стене, под которым ясно и чётко было написано «НЕ ПОДСЛУШИВАТЬ». Эта находка заставила его остановится и задуматься. Степан Никифорович ясно представил, что, если на воротах будет надпись «НЕ ВХОДИТЬ», он, пожалуй, послушается.
Думаю, излишне говорить о том огорчении, которое чувствовал Степан Никифорович. Он стоял ошеломленный, униженный, и совершенно без глаза. Но всё-таки в его голове нашлась одна утешительная мысль.
«А ведь может быть и другая дырочка, которая пониже. Хорошо, что она мне первая не попалась!»
Автор: Gamer
Источник: https://litclubbs.ru/duel/437-dosadnyi-sluchai.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#дырочка #стена #подглядывание #случай
