В родительский день на кладбище с утра было оживлённо. Кто-то приехал с электричкой и старался до обеда убрать места захоронения родных. Кто-то подъехал на машине и тоже занялся уборкой. Многие могилки были почищены, со свежими венками ярких цветов. Пахло свежей краской, прелыми листьями и влажной землёй. Над кладбищем летали грачи, хватали с могил печенье и несли в гнёзда в рощу, которая находилась перед входом на кладбище.
Местные жители заранее сделали уборку и теперь на столах у оградок разложили продукты и поминали родных рюмкой водки да нехитрой закуской. Встречались со знакомыми, обнимались, радовались и плакали. Все чувства в этот день смешались в одну добрую память, когда все были ещё живы.
Виктор постоял у изголовья отца, поставил букет свежих роз. Похороны прошли месяц назад, и душевная рана ещё не зарубцевалась. Должна была приехать сестра, которая сразу забрала мать к себе. Дом выставили на продажу: семейное гнездо было без надобности - птицы разлетелись. Он сегодня заехал на подворье, постоял у дома, обошёл усадьбу, заглянул в будку: от собаки осталась только цепь. Наверное, Лида отдала кому-нибудь пса, - подумал он и вздохнул: прошлое болью прошлось по сердцу.
Здесь всё было знакомое и родное. Вот скворечник - его отец каждую весну вешал новый. Из сарая ещё не выветрился запах коровы. Огород стоял чистым, земля ждала вспашки. Во дворе тоже был порядок: на своих местах остались лопаты, метла, грабли , носилки и вёдра. Родители были аккуратисты, привыкшие всю жизнь трудиться на благо семьи. Хоть и не надо было помогать детям (все жили самостоятельно своими семьями), привычка работать, по-хозяйски содержать хозяйство остались потребностью видеть своё гнездо в чистоте и порядке.
Виктор редко приезжал помочь родителям: пару раз - на заготовку дров и столько же - на сенокос. Сестра помогала с огородом. С досадой подумал: "Если бы берегли отца, может быть, жил ещё. А сейчас зачем-то везём букеты цветов на мёртвое кладбище, пьём за их память, мозг воскрешает лучшие мгновения прошедших лет. Лучше бы посидеть с отцом за столом, почувствовать себя маленьким за отцовским каменным плечом, окунуться в тепло любви и заботы этих родных стариков, которые всегда для детей оставались молодыми. Бы... бы... да кабы... - не бывает, - с горечью подумал он. - Эгоисты мы - только и считаем, что родители нам должны. А мы что сделали, чтобы хоть каплю благодарности вернуть им за наше безоблачное детство и лучший кусок, который с радостью отдавали нам?" И снова на душе стало тошно и тревожно. И стыдно, что осознание к нам приходит слишком поздно, когда уже ничего не вернуть и не исправить...
Он не представлял, что в их доме будет жить чужая семья. Брошенный дом давил на совесть, и поступок детей попахивал предательством. Но каждый оправдывал себя занятостью, своей жизнью и бесконечными проблемами, связанными с семьёй. А так хотелось возвратиться в детство и вновь встречать рассветы на речке с удочкой, на сенокосе с литовкой в руках, в лесу на заготовке дров. С досадой вздохнул и поехал на кладбище: теперь у отца там дом.
Он шёл по аллее, которая казалась нескончаемой. Пропустил поворот. Вернулся. Везде слышался говор людей: сегодня на кладбище, как в больнице, был приёмный день. Он стоял и в мыслях разговаривал с отцом: просил прощение, каялся в бесконечных грехах и чёрствости. Позади услышал какое-то движение. Оглянулся. В нескольких шагах от него стоял пёс и, склонив голову на бок, смотрел на Виктора. "Да это же Тузик!- ахнул Виктор. И не поверив своим глазам, позвал: "Тузик! Тузик!". Собачка взвизгнула и кинулась к ногам. Закрутилась, заюлила, взвизгивая и заглядывая в глаза. И тут Виктора прорвало: слёзы безудержно хлынули из глаз, очки сразу запотели и ничего не было видно. Он присел, погладил пёсика, снял очки. Тузик припал к земле и замер, только дрожащие уши и махающий в разные стороны хвост выдавали его безмерную радость.
От соседней оградки подошёл бывший друг отца.
-Я который раз прихожу сюда,- сказал он, - и вижу его на могиле хозяина. Где он живёт, - не знаю. Но сидит здесь почти весь день. Похороны у нас часто проходят (остались одни старики), подкармливают его. Но это неправильно, что он живёт на кладбище. Отдали бы кому-нибудь животину, - посоветовал сосед.
-Я пока взял отпуск, дядь Вань, - поднял глаза Виктор. - Поживём дома вместе. А потом буду решать вопрос нашего дальнейшего существования. Хватит мне по городам мотаться. Уже в отставку ушёл, буду отдыхать.
И сразу на душе полегчало, словно разрешились все вопросы. Он наклонился к Тузику, погладил по голове, спокойно и уверенно пообещал: "Отец был бы доволен, что в нашем доме продолжилась жизнь. А там, глядишь, и мать заберём: дома родные стены помогают. Ты оказался преданнее нас. Но ничего. Ещё есть время - исправить ошибку. И мы её исправим с тобой вместе..."
Тузик, слыша такой знакомый и родной голос, радостно завилял хвостом и, встав на задние лапы, положив передние на прутья оградки, словно отчитывался хозяину, что жизнь продолжается. А лучшей памятью отцу станет оживший дом, который хозяин строил в молодости своими руками.
Они повернулись и зашагали с кладбища на своё подворье, в дом, где прошли лучшие годы жизни. А теперь их предстояло продлить...
(Продолжение следует).