Настоящая статья является сиквелом (или приквелом?) моего предыдущего поста «Гвоздь как зеркало русской революции»
…в этом, еще раз в этом, только в этом теперь гвоздь всей работы, — с такими словами обратился к участникам заседания коммунистической фракции Всероссийского съезда металлистов В. И. Ленин в марте 1922 г. (ПСС, Изд. 5-е, т. 45, с. 16).
Человек, глубоко не знакомый с творчеством Ильича, мог бы подумать, что вождь просто хотел польстить металлистам (как, например, Станиславский, адресовавший съезду гардеробщиков фразу «Театр начинается с вешалки»). Но Ленин точно не Станиславский, и льстить он никогда не умел, да и учиться не собирался. Чаще гвоздя Ленин упоминал в своих выступлениях и печатных работах только Маркса, а в непечатных расстрел. Связано ли это было с какой-либо детской травмой, или он просто считал, что такой способ заострить высказывание является ярчайшим из?.. Оставим разбираться психологам из «Все ясно» и двинемся дальше.
В стране победившего ленинизма все, естественно, должно было делаться по-ленински – и слова, и дела, и, конечно же, сами гвозди. Раньше других это понял поэт Николай Тихонов, предложивший в «Балладе о гвоздях» делать эти самые гвозди непосредственно из людей:
Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.
«Люди», правда, в произведении Тихонова были белогвардейскими моряками, так что балладу можно было понять двояко. Но времена к тонкостям не располагали, и поэту досталось по полной: звание Героя Социалистического Труда (первому из литераторов), четыре ордена того самого Ленина, три Сталинских и две Ленинских премии и прочая, прочая, прочая. Кстати, одна из Ленинских премий была Международная, и такой дуплет в СССР, кроме Тихонова, смог себе позволить только один человек – Леонид Ильич Брежнев.
Владимиру Маяковскому награды имени вождей не светили, хотя бы потому, что первая из них – орден Ленина – была вручена 23 мая 1930 года, а незадачливый поэт за месяц до этого опрометчиво покончил с собой. Зато Владимир Владимирович ярко светил сам себе и, как ему казалось, окружающим и щедро награждал превосходными эпитетами себя, революцию и Моссельпром. При этом не забывая о гвоздях:
Светить – и никаких гвоздей!
Маленькое отступление в нашем неудержимом движении к Истине, которая, по слухам, окопалась в Мариуполе. Любопытно, что второй после Маяковского Великий Рыцарь Агитации (сокр. ВРА) Константин Эрнст оказался зарифмован с первым еще и скромной эпиграммкой анонимного автора, бродившей где-то не так давно:
Юлить всегда,
юлить везде,
до дней последних службы.
Распять —
и никаких гвоздей!
Но — только, если нужно...
Речь, как вы понимаете, о распятом мальчике, то есть опять-таки о гвоздях.
Революция плавно перетекла в контрреволюцию, но гвозди никуда не делись. Главный символ и делатель всего нового Анатолий Борисович Чубайс громогласно объявил:
- Приватизация есть гвоздь в крышку гроба коммунизма!
Гвоздь оказался тем же самым.
Нет ничего удивительного в том, что г-жа Матвиенко, третий человек в государстве, глава Совета Федерации, в народе именуемого палатой мордов, в судьбоносный для страны момент озаботилась именно проблемой гвоздей. Другое дело, что Валентину Ивановну гвозди волнуют прежде всего в их, так сказать, материальном воплощении. Видимо, она вспомнила детский стишок:
Враг вступает в город,
Пленных не щадя,
Оттого, что в кузнице
Не было гвоздя.
Что ж, здесь уважаемую председательку можно адресовать к классической физике: если в одной (духовной) ипостаси чего-то заметно прибыло, то в другой (материальной) их, соответственно, должно убыть. Гвозди превратились в скрепы. Окончательно?
P. S. Ленину, кстати, его любовь к гвоздям аукнулась: не так давно в Магадане коммунальщики натыкали в его памятник гвоздей (чтобы птицы поменьше срали) и удалили только после яростных протестов однокоренных с ними коммунистов.