Деревенская больница жила обычной размеренной жизнью. До обеда фельдшер Серафима Матвеевна вместе с практиканткой медсестрой Ниной вели амбулаторный приём.
Начало цикла рассказов:
Предыдущая часть:
Деятельная санитарка Маруся с энтузиазмом надраивала и без того чистые полы и протирала все поверхности с раствором хлорки. Она была невысокого роста, не полная и, судя по неуёмной энергии, еще не старая. Но ее лицо было похоже на печёное яблочко, как у древней старушки.
Нина никак не могла понять, сколько санитарке лет, а спросить напрямую стеснялась. Поэтому, когда после обеда словоохотливая повариха Глафира сообщила, что отправляется за орехами в лес, Нина тут же напросилась с ней за компанию.
Прихватив с собой небольшие плетеные из лозы корзинки, они вышли из деревни, прошли вдоль длинной посадки, отделяющей кукурузное поле от дороги, спустились к ручью, переход через который был заботливо кем-то сколочен из неободранных бревен с брусками-перилами.
За ручьем начинался лес, а, вернее, молодой орешник. Деревья были тоненькими и не сильно высокими, поэтому их можно было легко нагибать к земле и срывать плоды. Глафира без умолку трещала, рассказывая деревенские новости. Подловив удобный момент, Нина задала вопрос:
- А Маруся местная? Тоже тут родилась?
- Неее! – отмахнулась повариха, - Пришлая она. Еще в войну девчушкой сюда прибилась.
- Как это прибилась? – удивилась девушка.
И Глафира рассказала, что еще осенью 41 года в деревню заехала полуторка, полным полнёхонькая эвакуируемыми. Сопровождающий кинулся к председателю Сельсовета с просьбой похоронить женщину, которая умерла в дороге.
Несчастную похоронили и уехали дальше. А на следующий год летом в деревне появилась девчушка лет 13-ти, худющая, грязная и на голове стриженый ёжик. Оборванка стала ходить по домам, просить хлебушка, картошков. Кто чем мог, помогали, конечно.
Деревенские вскоре приметили, что девчушка ночует у кладбища и за могилкой одинокой заброшенной ухаживает. Вырвала вокруг всю траву и цветов полевых принесла.
- Дочка это была, - зачем-то Глафира перешла на шепот, - Той покойной, что у нас прихоронили.
- А потом что? – Нина тоже почему-то стала шептать.
- А потом приехал из района участковый, да и увез ее куда-то в Детский Дом, - продолжила Глафира с видом знатока.
Следующим летом отчаянная девчонка вновь появилась в деревне. И снова ее поймали, и увезли в казенное учреждение. Но девочка оказалась с характером. И вновь сбежала.
- И сколько же она так бегала? – улыбнулась Нина.
- А больше нисколько, - ответила повариха, - Еще весной 44-го к нам приехали врачи – Константин Алексеевич с супругой. Госпиталь тут организовали из бывшего барского дома, в котором склад был.
Маруся напросилась в больницу санитаркой. И когда за ней приехал милиционер, главный врач девчушку отстоял. Оставил при больнице и отправил учиться в местную школу.
- Вроде как в дочки взяли они ее, в приимные, - добавила Глафира.
- Так это же хорошо! – воскликнула Нина.
- Хорошо, да не очень, - нахмурилась повариха, - Энта Маруська – коза, столько им невров выпила.
- Что же она такого могла наделать? – изумилась девушка.
И Глафира продолжила свой рассказ. Школу Маруся кое-как закончила, но дальше учиться отказалась категорически. И стала романы крутить с «оздоравливающимися».
- Помню всё в больничном саду прогуливалась под цветущими яблоньками с Федькой-танкистом, - заговорщически сказала Глафира, - А он-то, матушки мои, в шрамах весь, страшенный, прям боль. Погорел он в танке сильно.
- Ну и что? – возразила Нина, - Может быть, это любовь.
- Ой, не знаю я эту любовь, - отмахнулась повариха, - Федька тот, как выписали, фьюить отсюдова, только его и видели. А у Маруськи к зиме пузо к носу выкатилось. Ай, ладно! Хватит на сегодня, пошли обратно.
Глафира подхватила свою почти полную корзинку орехов и двинула вниз к мостку через ручей. Нина засеменила следом.
- Ну, а ребёнок то где? – любопытство Нины разгорелось еще сильнее.
- Помер он, - вздохнула Глафира, - на родах так и помер. Маруську то еле-еле Константин Алексеевич с того свету вытащил. С тех пор Маруська на мужиков и не глядит.
Спутницы примолкли. Они шли по тропинке вдоль посадки, изредка отмахиваясь от летавшей повсюду паутины.
- А сколько же тогда Марусе лет? – в задумчивости сказала Нина, - Лет 30-35?
- Где-то посерединке, - подтвердила Глаша.
- Почему же она вся в морщинах, как старушка? – спросила девушка.
- Генетитическое что-то, - подвела итог разговора повариха, - Константин Алексеевич так сказал.
…
Продолжение:
Дорогие читатели! Комментируйте, не стесняйтесь! Мне важны ваши отклики, даже если они отрицательные. Я стараюсь учитывать критику. Вы помогаете мне исправлять неточности. Спасибо!
Для любителей почитать – цикл рассказов «Кулёк»:
Цикл рассказов «Записки театрального ребенка»:
Цикл рассказов «Обезьянообразные»: