Фрактальная геометрия, как и геометрия- это, ближайшим образом, ни исследование по психологии колебания в ситуации необходимости принятия решения. Пусть бы и объективации подобного рода в связи с развитием робототехники, кибернетики алгоритмов, могли бы продвигаться все более и более. И логика принятия решений, в том числе, во взаимодействии с логикой последствий, все еще могла бы быть пунктом исходных инноваций. Ближайшим образом, к лингвистике и семиотике, геометрия логических фракталов, это исследование языковых особенностей афористической, метафорической и иносказательной речи и письма, и соответствующих знаковых последовательностей. И поэтому затруднение, о котором далее пойдет речь не является некоей психологической особенностью рассказчика или писателя, по преимуществу, но свойством, по большей части, когда-то фигурировавших под таким названием, вторичных знаковых последовательностей. Ближайшим образом, это не вопрос: морали или психологии, права, политики или религии. Возможное затруднение состоит в том, что массивы афористической, метафорической и иносказательной речи, это именно массивы высказываний, каковы бы они ни были, а не точечные, сингулярности высказывания, под названием: парадокс лжеца. Каким образом высказывания, что ни имеют смысла и значения, по общему возможному признанию, коль скоро, могут и являются явно парадоксальными, ни могут иметь отсылок, едва ли, ни в каком отношении, и, едва ли, ни в каком смысле, составляют, тем не менее, впечатляющие массивы текстов? Мифы, сказки, волшебные сказки, фэнтази, научная фантастика, ближайшим образом это то, о чем может быть речь. Могут поражать объемом и результаты "патологических " активностей сознания.
Тем не менее, то что предлагалось логическими экстремистами в исходном пункте похода, в виде эксклюзивно научного языка прежде всего теории в физике, теперь, скорее может вызвать улыбку перед афористичностью логистики, чем склониться перед ее научно-теоретической осмысленностью по преимуществу. И видимо ответ ближайшим образом, кроется в сложности самого по себе афористического дискурса. Семантический парадокс, что резонно был выбран исходным пунктом, "клеткой" построения в ходе очередного начала создания фрактальной логики логистического парадокса, будучи в одном отношении закрыт, условно говоря, для внешнего горизонта и, как раз, по причине неограниченной открытости внутреннего, в ином отношении, внешнего горизонта, находиться в суперпозиции смысла и может быть связан потенциально с любым иным парадоксом и/или косвенным , образным фигуративным и т.д., высказыванием: афористическим , метафорическим или иносказательным. Стоит ли говорить, при этом, что различие внутреннего и внешнего может быть в этом отношении эксклюзивно относительно. Часто с равным успехом можно сказать, что как раз внешний горизонт парадокса и "параболы" раскрыт, а не внутренний, ибо речь идет как раз, о смысле, что может быть синонимом значения и отсылать как к возможности следования, нахождения в ряду высказываний, так и дел, поступков. Характер такой возможной связи таких высказываний, ближайшим образом, может быть произвольно любым. Это, просто и не просто возможность быть между предыдущим и последующим высказыванием, в произвольной матрице масштабирования. И потому, ближайшим образом, это возможная связность произвольной ризомы, констелляции, а не структуры: обобщенного описания состояния, а не какого-либо частного, формального такого описания, если речь могла бы зайти теперь о логических афоризмах. И при этом, в силу афористичности таких высказываний, что могут ближайшим образом составлять такие тексты, из таких последовательностей, они, как раз, не лишены смысла, они скорее переполнены им, подобно логической пирамиде такого. И мастерство создателя, автора таких последовательностей может состоять, как раз, в том, чтобы модулировать их так, чтобы предельное правдоподобие могло бы сочетаться с предельной невероятностью, вроде печи, что ездит сама собой по щучьему велению и желанию пользователя. И таким образом, коль скоро, все относительно, то видимо не существует дискурсивного пункта, как и такого, что мог бы быть абсолютно афористическим, так и тех, что можно было бы счесть абсолютно связными.
То есть, множественно многообразными могут быть скорее те локальные последовательности, что относительно афористичны в одних отношениях и ситуациях, и связны, иметь "правильную" консистенцию, конструктивны, в других.
В силу операторов временной логики, парадокс лжеца не может быть даже правильно, традиционно составлен. Ибо не существует оператора настоящего момента. И потому "лжец" или не "лжец", утверждающий о себе, что он лжец или не лжец, как и то и другое, так, и не то, и не другое, или все это вместе, и т.д., может быть таким только в относительно ближайшем будущем или в относительно ближайшем прошлом. И таким же образом, видимо, не существует "Я", что могло бы быть неким абсолютным центром между языком и сознанием. Это, всегда, относительно, или субъект когито, сама мысль, или буква алфавита, знак в некоей последовательности языковых символов. Но именно такое утверждение, ведь, и может претендовать на некую эксклюзивность.
(Отсюда критика логического экстремизма, что может быть уместна и в том отношении, что конечно, бог может быть назван логической дизъюнкцией, дизъюнктивным силлогизмом, коль скоро, у него может быть сколько угодно имен, и эти имена, как и силлогизмы и логические фигуры связности, могут быть названы богом, коль скоро, у них есть форма, а бог это все во всем именно в виду формы, но так обстоит дело ни эксклюзивным образом. Ибо по общему признанию такие дискурсы как раз, в виду поэзии, что их составляет, как такие - инклюзивны, что частично является залогом их мирового характера. Мировые религии- это повествования обо всем всего, что должны быть понятны всем уместным образом, и потому не могут ни быть поэтически, в любом таком смысле творения, афористичны. Стоит ли поэтому сравнять науку, даже ту что отталкивает от себя религию в абсолютном смысле с педантизмом, превышающим всякую меру детализации? Очевидно, нет. Не стоит, по-видимому, и ученым, какими бы то ни было ученым, пренебрегать, всегда и во всем, непрерывно, богатством поэзии мировых религий, и именно в виду невероятных возможностей афористичности языка и символизма таких религий, что может быть уместной. Поэзия издревле считалось чем-то близкой скорее к интуиции и синтезу, чем к бесплодному анализу. Значимость этого обстоятельства частично проясниться далее.)
Короче, относительность может касаться и самой по себе относительности, и тогда, могут быть ситуации, в которых различие относительного и абсолютного, как раз, абсолютно. Короче, различие знания и веры, что относительно и сложно структурировано в такой относительности может быть и абсолютным по ситуации, и, коль скоро, это различие знания и веры, в которое вновь уперлись, можно свести в известном смысле к различию не афористического познания афоризма, что, в виде утверждения может быть противоположно к утверждению принципиальной невозможности такого познания, то и такое различие, в общем смысле, относительно, но по ситуации может быть и абсолютно. Эта диалектика абсолютного и относительного была таким образом частью афористическим и образным, предварительным отражением развернувшейся в последствии истории с материальной импликаций и многообразием описаний логического состояния, в ходе которой совместимость и независимость, были признаны за импликациями иных особенностей, чем материальная, но в абсолютном смысле без нее, теряющих осмысленность формально логических. Просто и не просто потому, что частично материальная импликация, что можно назвать и традиционной, со времен Аристотеля и стоиков, уместна для различия самих таких теперь различных импликаций, для отделения их друг от друга, как и вывода от посылок. Такая импликация в известном смысле, ближайшим образом, это фильтр, переключатель или блокировка, в виду пролиферации, что не может быть непрерывной неопределенностью. Различие различий может быть трудно удержать без некоего пробела или отделения, но это преимущественная функция материальной импликации, что отчасти не допускает совместимого разнообразия. Парадоксы этой импликации по ситуации не существуют, и она может быть абсолютной. Но и по тому же основанию любая из таких импликаций может и иногда претендует на единственность, коль скоро позиционирует себя, кроме прочего, как формально логическая. Но странным образом, ровно такая же функция, в известном смысле, но противоположного формата, может быть и у семантического парадокса. Каким бы ни была метафора или фигура речи, это возможны фильтр и мета, между прежде и после. Признанной основой для такого положения дел, - допущения некоей абсолютности относительности вплоть до признания возможности абсолютного положения дел, пусть и локального, по ситуации уместного, - в науке считается примат интуиции, некоего опережающего знания целого, что вообще говоря, может быть никогда не дано, и разве что относительно, при ограниченных данных. Если признать Философа первым ученым последовавшим сразу после Платона, то понятие фронезис, может быть именно о этом. И возможная сложность в том, что граница, за которой полученное в результате длительной эволюции заранее знание характера возможного разнообразия,- коль скоро, разумная жизнь эволюционировала, как раз в ситуации весьма большой степени разрастания различия жизни, и потому, кроме прочего, мозг, вообще говоря, состоит из многих триллионов частей,- может приближаться, по мере обращения к соответствующему многообразию, в ситуации масштабировании задач, к состоянию некоего сложного баланса между такой оправданностью такой опережающей интуиции и веры, и дискурсивным анализом. Масштабы Вселенной вполне могут превосходить по возможной пролиферации различия, разнообразие земной флоры и фауны. Конечно, такая ставка на "пассив", которым, ни смотря ни на что, традиционно считалась интуиция, может и смутить, но дело не исключительно в интуиции. Давно было замечено, что понятийное мышление и предметно практическая деятельность, практика, могут и превосходят теоретическую интуицию, большей частью относительно конкретно локального многообразия. Это и значит, что ближайшим образом все относительно. Логические системы временной логики, к примеру, как и вообще формальная комбинаторика, ближайшим образом, могут и предоставляют весьма большое разнообразие структурированных последовательностей, что может быть трудно интерпретируемо, на основе какой -либо интуиции, как в целом, так и в частностях, для каждой такой системной структуры. И именно в силу простого и не простого обстоятельства, кроме прочего, что теория- это высшая форма практики. Но эта деятельность, как раз, и именно поэтому, между тем, что иерархически может быть выделена, локальна. Сложность в том, что, и то, и другое, и понятийное мышление, и предметно практическую деятельность, легко можно истолковать на исключительной основе последней- интуиции, отражения, будь это в таких толкованиях, известного рода номинализм или идеализм трансцендентального толка сознания. Короче, как бы там ни было, но "пассивный синтез" доставшийся разумной жизни в ходе ее эволюции, все еще не столь слаб, чтобы не быть пассивным. Иначе говоря, то что видимое- несказанно, ни может быть высказано, и сказанное- ни только может быть невидимо, но частью всегда не видимо, не может быть изображено, не препятствие для простого и не простого обстоятельства, решения могут приниматься на основе ограниченны данных и, вообще говоря, так происходит всегда. И иногда, если не большей частью, такие решения оказываются верными, и именно виду достигнутого гиперболического роста человечества, пусть бы и история поражала бы тем, что ничему не учит, и желаемое так никогда не удавалось бы "выдать" за действительное, реализовать его, просто и не просто потому, что, как раз, исторические деятели большей частью в истории не достигали бы своих целей, или достигали бы как раз состояния обратного желаемому. Что часто ставило ребром вопрос о принесении, прежде всего формально логического разума в жертву. Просто и не просто потому, что в виду такого роста и ни смотря на иногда сильно фаталистический привкус, - что может и бодрить, в этом отношении, - все и действительно следует из всего, и, and anything goes. Чтобы люди не делали, это ничего не изменит - человечество пролиферирует. Кажется, что это может быть софизмом, ибо люди не делают все что попало, по большей части и ближайшим образом, да еще критически бесполезное для жизни, но в виду известных исторических событий, это утверждение о неизменности курса и следования ему человечества, может быть вполне размерный афоризм. Но ни смотря на такую исходную мощь, условного говоря, интуитивного синтеза: инстинктов, ощущений, чувств, настроений или эмоциональных состояний, веры или умозрения- понятийных и категориальных интуиций, - что, однако, не абсолютна в любых ситуациях, ни смотря на историческое разрастание и развитие в правильном направлении, как основы такого целеполагания, так и методов, - эта мощь конечна.
Но и горизонт открыт. И потому, очевидно, что ИИ, что потенциальная жизнь, коль скоро, за жизнью, кроме прочего, по определению,- которых таким же образом разнообразное множество,- может быть признан разум различных степеней развитости, что, в виду и открытия жизни ни основанной на белке, может и не быть привязан к белку безраздельно, это некий шанс, как вообще говоря, и понятийное мышление, и предметно практическая деятельность, преобразования и креативности, шанс, для такой возможности, перейти всякую данную границу,- одно из определений свободы,- не потерять контроль окончательно. Коль скоро, и, таким образом, баланс власти и свободы, это все еще может быть проблема и страх потери контроля может быть - фобией.
Иначе, исходя из общей особенностей фрактального масштабирования обе гипотезы, одна, о некоей связности черных дыр, как и та, что предполагает, что это не глухие керны в континууме, но терминалы с иными мирами и Вселенными, вполне могут быть осмысленными.
«СТЛА»
Караваев В.Г.