Глава 11
Первая попытка демобилизации.
В конце марта 1975 года нам объявили, что вышел приказ министра обороны Советского Союза о демобилизации военнослужащих, майского призыва 1973 года, выслуживших положенные сроки службы, в мае-июне 1975 года. Пост министра обороны, в то время, занимал Маршал Советского Союза Андрей Антонович Гречко. Все мои сослуживцы и я в том числе, очень обрадовались. Ведь все мы, старослужащие ждали публикации этого приказа, как манны небесной.
В войсках, несущих службу на территории Советского Союза, по крайней мере, в тех, в которых мне доводилось служить, существовал обычай. Все, так называемые, старики, за сто дней до публикации приказа, стриглись «на голо». И начинался обратный отсчёт, как у космонавтов. Только у космонавтов считаются секунды, оставшиеся до старта, а у солдат дни, которые остались до публикации. Ведь благодаря нашей армейской рутине, эти дни, из года в год, не менялись. На космодроме, об оставшихся секундах пребывания космонавта, на нашей грешной земле, оповещают, по громкой связи. В казарме, всё это делается гораздо проще. После отбоя, посредине казармы, на прикроватную тумбочку, ставят бойца, из молодого пополнения и он, громким голосом, оповещает всех стариков о количестве дней, оставшихся до выхода приказа о демобилизации, да ещё и желает, всем старикам, спокойной ночи. «Спи старик, спокойной ночи. Дембель стал на день короче». И так каждый день. После публикации приказа в прессе, а это обычно газета «Красная звезда», главный печатный орган Советских Вооружённых Сил, старик становится дембелем. Во время службы в Союзе, сия позорная участь миновала меня. Стоять на тумбочке я не сподобился.
В Египте этот обычай как-то не прижился, по многому ряду причин. Во-первых, у нас не было бойцов молодого пополнения. Все мы в Египет попали практически одновременно. Потом, разница в сроках по службе, в полгода, не имела никакого значения. А так как нас было очень мало, в количественном выражении, мыли полы и ходили в наряд все, не взирая на звания и сроки службы. Я очень не любил ходить в столовую, заготовщиком. Это человек, который накрывает столы, для приёма пищи, личным составом. А среди моих сослуживцев были большие любители этого дела. Мы с ними менялись ролями. Они, за меня, ходили на заготовку. Я, за них, мыл полы.
После оглашения приказа, весь народ, в свободное от службы время, взялся усиленно принимать солнечные ванны, чтобы приехать домой с кожей покрытой загаром, до шоколадного цвета. Хотя, если честно признаться, этот южный загар смывается после двух посещений бани. А вот, наш, сибирский, держится на коже почти до следующего года. Проверено на собственном опыте. Я к этому особо не стремился. Приказ то приказ, а до июня ещё оставалось добрых два месяца. Так что жизнь, в нашем отряде, продолжала катиться по накатанной колее.
Перед праздником, Днём Победы, на общем построении, зачитали праздничный приказ. Все лётчики были награждены орденами Ленина. Если я повторяюсь, то извините. Орден Ленина считался тогда высшей государственной наградой Советского Союза. И удостоиться награждения им, в мирное время, надо, как минимум, совершить подвиг. Значит наши лётчики, совершая, так называемые тренировочные полёты, выполняли такие задания, о которых нам, простым смертным, тем, которые обеспечивали их вылеты, и знать то было не положено. А может просто для нас время было не совсем мирное, но мы то об этом ничего не знали. Незадолго до этого, Президиум Верховного Совета утвердил две новые правительственные награды, орден «За службу в вооружённых силах СССР» - трёх степеней и медаль «За отличие в воинской службе». Всех командиров подразделений наградили новыми орденами. Всех ветеранов Великой Отечественной Войны, а их, в отряде, набралось аж пять человек, включая сюда командира роты связи, майора Анцифирова и нашего старшину роты, наградили юбилейными медалями ххх лет Победы и медалями «За отличие в воинской службе». Такими же медалями наградили весь личный состав группы вооружения. Хотя за все время пребывания они, собственными обязанностями занимались только один раз, во время событий на Кипре, в остальное время, ходили по нарядам и пили «Массандру». Но из Московских кабинетов, наверное, виднее, кто и что заслужил. И как шутили солдаты срочной службы «Кому ордена, медали. А нам ни хрена не дали».
На торжественном построении, наш синий генерал, как мы его называли, генерал-майор авиации Боровиков, объявил о замене нас, на свежий контингент. (Ещё у нас был красный генерал, общевойсковой, генерал-лейтенант Боковиков, начальник группы советских специалистов, так мы официально именовались, в Арабской Республике Египет) Приказал составить списки на отлёт, по партиям. Я попал во вторую, на 21 мая 1975 года. И как он заявил: «Отрепетировать всё, вплоть до посадки в самолёт». Числа 12 мая «солдатское радио» доложило-из Союза летит самолёт с заменой. Ждём день, другой. Самолёта нет. Это уже потом, по прилёту в Шаталово, мы узнали, что самолёт с заменой, к нам летел, но Египетские власти просто не запустили его в своё воздушное пространство. Самолёт посадили в Будапеште, где наши сменщики, ещё два дня ждали разрешения Египетских властей. После окончательного отказа впустить нашу замену, на свою территорию, самолёт вернули в Шаталово, а солдат разослали к местам их постоянной дислокации. А нам объявили, что замены не будет, и мы должны продолжать нести службу, в прежнем режиме.
Тем временем, два Африканских государства, находящихся на африканском роге, есть такое место, на земном шаре, взялись выяснять отношения друг с другом, то есть воевать. И на нашем аэродроме стали приземляться, на дозаправку, наши гражданские самолёты, под самую завязку, забитые нашими молодыми, стриженными ребятами. Причём, один борт летел в Эфиопию, а второй борт летел в Сомали. В два разных государства, которые воевали друг с другом.
Ещё до этих событий, наш командир взвода решил, что, передавая материально-техническую часть имущества взвода нужно чтобы она выглядела достойно. А то, заезжая в подземные укрытия, кузовами автомобилей, поободрали часть штукатурки, со стен. Взводный выкрикнул охотников отличиться. В детстве я видел, как кладут один кирпич на другой, чтобы они не развалились. А ещё я видел, как штукатурят стены. Вызвался быть штукатуром. Взводный, смерил меня взглядом и согласился, выбора то у него не было. Меня освободили от несения суточных нарядов, закрепили за мной помощника, привезли шесть мешков цемента и мастерок. Полутёрок я сделал сам, из деревянной доски, прибив к ней рукоятку. И вот, не торопясь, от несения суточных нарядов то я был освобождён, за две недели, я заштукатурил все щербины на стенах подземных укрытий, благо песка, под руками, было много, целая пустыня, без конца и края. Взводный, критически осмотрев мою работу, остался доволен. И моё мастерство, через некоторое время, сыграло со мной то ли добрую, то ли злую шутку. Я и сам так и не понял.
Красный генерал, генерал-лейтенант Боковиков, начальник контингента советских специалистов в Египте, проживал в городе Каире, элитном районе, называемом Нассер-сити, в двухэтажном коттедже, со всеми удобствами. Но своё детство он, очевидно, провёл в глухой деревне. Поэтому, на земельном участке, окружающим этот коттедж, он велел соорудить обыкновенный, дощатый нужник. И чтобы не пачкать ноги, во время его посещения, он повелел, я не оговорился, выложить до него дорожку из жёлтого кирпича. Как в книге Волкова «Волшебник Изумрудного города». А так как, в некотором роде, я уже проявил себя, то, разумеется, выбор пал на меня. И так, как-то поутру, нас с помощником, кто уже исполнял эти обязанности я уже не помню, нас переодели в гражданское и на продуктовой машине, в фургоне без окон, отправили в Каир. Что бы не тянуть время и долго не распространяться с какими трудностями мы выполняли эту, поставленную перед нами боевую задачу, скажу кратко. Дорожку мы выложили ещё до обеда. Генерал принял выполненную работу и остался доволен качеством. Но руки не пожали, не сказал даже «спасибо». За время службы в Египте, я сподобился лицезреть трёх генералов. Некоторые военнослужащие, неся службу в Союзе, ни разу не видели ни одного генерала. Это конечно не критерий, но всё-таки.
Народ, особенно те, кто отслужил положенный срок, начал роптать «Когда же нас отправят домой». На общем собрании замполит отряда объявил: «А я вас не держу. Берите чемоданы и идите домой, пешком». Получилось бы как у Афанасия Никитина «Хождение за три моря» памятник которому я видел, неся службу в городе Калинин. Неизвестно как преодолеть три моря: Средиземное, Чёрное и Азовское. Прилагая это к нашему времени, сие мероприятие было не осуществимо. А ещё сказал замполит: «В Москве о вас знают. Значит, заменить вас, не предоставляется возможным. А если будете бузить, одного, двух отправим в Союз в наручниках, самых злостных, чтоб остальным не повадно было». На этом всё и успокоилось. И опять потянулись, день за днём. Размеренно и монотонно.
Глава 12
Александрия.
После того, как срасти по сорвавшейся демобилизации улеглись. После того, как лётчики, прослужившие с нами целый год, получившие свои, заслуженные ордена, успешно улетели на Родину. После того, как все мы, отслужившие положенный срок, согласно конституции СССР, написали рапорта на сверхсрочную службу. Нам было обещано, что выполнять мы будем свои обязанности, по-прежнему, а денежное довольствие будем получать как сверхсрочники. Но в нашем деле, как оказалось в дальнейшем, самое главное вовремя пообещать. Но дело оказалось замешано ещё круче, на межгосударственной основе. После подписания Кемп-Девидского соглашения, между Египтом и государством Израиль, для Египта война закончилась. Нашим лётчика разведывать стало нечего, да и незачем. Наш отдельный, особый, разведывательный, авиационный, отряд стал всевидящим оком Москвы, на Ближнем Востоке, да и на всём Средиземноморье. Поэтому, на все запросы Москвы, Каир отвечал: «Выводить-пожалуйста, а замену-не разрешаем».
Руководство отряда решило как-то скрасить нашу долгую и не простую службу. Придумали, организовать поездки на пляжи Средиземного моря. Сначала организовали выезд офицерского состава, в два захода, в город Александрию. В город, основанный ещё самим великим Александром Македонским, знаменитым полководцем, «Потрясателем Вселенной», ещё до нашей эры. Потом решили вывезти и личный состав срочной службы. Мне опять свезло, я попал в первую партию. Свезло, потому что выезд второй партии так и не состоялся.
Краткая историческая справка. Город Александрия-Египетская был основан Александром Македонским, царём Македонии, после завоеванием им Египта, в каком -то веке, до нашей эры. (Александрий было несколько. Как только Александр завоёвывал очередную страну, он основывал новый город, провозглашал его столицей и называл его своим именем) Солдату срочной службы знать и помнить эти даты совсем не обязательно. Улицы этого города помнят Александра Македонского, династию Птолемеев, Царицу Клеопатру, Римского полководца Гая Юлия Цезаря, императора Октавиана Августа, да ещё много кого. За две с половиной тысячи лет, его существования, всех и не упомнишь. А город так и стоит, всё на том же месте, в дельте реки Нил. Только стал он, наверное, немного больше, или мне так показалось?
Где-то, в середине июля, в выходной день, в четыре часа утра, нас, счастливчиков, которым выпал жребий, поехать в Александрию в первой партии, переодели в гражданскую одежду. Разместили: 30 человек, в автобус и 10 человек, в микроавтобус РАФ. Старшим группы был замполит отряда, подполковник Зотов. При нас находились два переводчика, по одному в каждой машине. Я ехал в РАФике, вместе с замполитом. Расстояние от авиабазы до Александрии составляет 200 километров. Дорога, все эти километры, проходит по пустыне. Про дороги, которые били проложены в этой стране 50 лет назад, нужно было слагать песни. Ровно на середине пути находился оазис. В нем было расположено что-то вроде придорожного кафе. Для сравнения: четвертинка кока-колы, в Каире, стоила 3 пиастра, в кантине, на авиабазе, 5 пиастров, а в этой забегаловке, 10 пиастров, в Александрии, на пляже, 15 пиастров. Нет денег, не пей. Проклятые капиталисты. На этот раз нам не повезло. Проезжая через последний городишко перед Александрией, наш автобус, объезжая стоявший на остановке арабский автобус, сшиб араба, выскочившего, с грубейшим нарушением правил дорожного движения, на проезжую часть. Подошёл арабский полицейский и оценив ситуацию сказал: «Езжайте дальше, отдыхать. А он пусть лежит, он сам виноват» Но мы же советские люди. Мы же не капиталисты. Как это, на земле лежит, сбитый нашим автомобилем человек, а мы поедем отдыхать? Замполит пересадил, ехавших в РАФике военнослужащих в автобус и отправил этот автобус дальше, в Александрию. А раненного погрузили в РАФик, и замполит с переводчиком повезли его в медицинское учреждение.
Следуя дальше мы проезжали дельту Нила. Дельта, это когда самая протяжённая река в мире, Нил, впадает в средиземное море, разбиваясь на тысячи мелких рукавов, поросших папирусом. Я увидел, как арабский феллах ловит рыбу сетью. Я ещё дома, до службы в армии, ловил рыбу сетью, но у нас, на Сибирских реках, ловят рыбу ставными сетями. А тут я увидел, как сеть закидывают. Это примерно так же, как в мультфильме «Сказка о рыбаке и рыбке», когда старик забрасывал невод. Но это можно описывать, до бесконечности. Цель нашего повествования описать ощущения молодого человека, впервые увидевшего море. Да какого моря. Средиземного. Колыбели мировой цивилизации. Город я описывать не буду, я его просто не увидел. Море заслонило всё. Это огромное пространство бирюзово-зеленоватой воды, уходящее за горизонт. На море был штиль, небольшие волны, с белыми барашками, на гребнях, с тихим шорохом, набегали на берег.
Нам разрешили окунуться в воду. Место у берега было довольно глубокое. Тут из меня и попёр гонор. Ну что ты. Я ведь, ещё до службы в армии, у себя дома, переплывал реку Обь, без всяких подручных средств. А ширина реки, в черте нашего города, колеблется от 500 до 1000 метров. Течение довольно быстрое. И температура воды, в июле месяце, самом жарком, не превышает 18-20 градусов по Цельсию, разумеется с плюсом. Так что Волга, в районе города Калинин, была вдвое уже Оби. А Днепр, в районе города Смоленска, вообще, небольшой речушкой. Сдури, поднырнув под набегающую волну, я отплыл от берега метров на 30. Полежал немного на спине и вдруг заметил, что берег, понемногу, начинает от меня отдаляться. Подумал-пора возвращаться. Рванул сажёнками. Но толку мало. Волна подбрасывает, а потом отхлынув, всё дальше и дальше оттаскивает тебя от берега. Начал уставать и мысленно начал прощаться с мамой. Потом, немного успокоившись, начал подныривать под отбегающую от берега, волну. Еле-еле выплыл. Минут 40 приходил в себя. Оказывается, днем, на море, отлив и всё, что ни попадя, уносит в море. Ночью же наоборот, всё выносит на берег. Но когда не знаешь, то почём знаешь.
За то время, пока я боролся с морской стихией, подъехал наш РАФик, который отвозил пострадавшего араба в медицинское учреждение. Там задали вопрос «Кто будет оплачивать медицинские услуги, которые окажут пострадавшему?» Оплачивать было не кому. «Везите его туда, откуда привезли». Для нас, выросших в Советском Союзе, это казалось дикостью. Собравшись, мы переехали на другое место. В этом месте берег был пологий, и чтобы окунуться в воду, хотя бы по плечи, от берега нужно было удалиться метров на 300. Пляж был оборудован душевыми кабинками с пресной водой, чтобы смывать с себя, морскую соль. Но уже часам к 12, солнце начало так прижигать, то чтобы не получить солнечный ожёг, я одел, на себя, футболку и уже, до самого отъезда её не снимал.
Приметил группу арабов, играющих в шахматы. Подошёл, присмотрелся и когда очередной проигравший вышел из игры, жестами попросил разрешения занять место, за доской. Получился международный матч-турнир. Вокруг нас собралась большая толпа зевак. Проиграл две партии подряд, но после упорного сопротивления. После окончания второй партии, араб пожал мою руку двумя руками. Переводчик перевёл, что в моём лице, араб увидел достойного противника.
Посетителями пляжа были, в основном, мужчины. Женщины, если они были, сидели на песке, по самую макушку, завёрнутые в свои хиджабы. В лучшем случае, они заходили в воду, прямо в платьях, чтобы помочить коленки, прямо через одежду. Первый, да, наверное, и последний раз в жизни, видел, в живую, катание по волнам, на доске. Впечатление, незабываемое. Температура воды была такая, что в ней можно было сидеть целый день, не замёрзнув. На пляже мы пробыли часов до 18. Собрались, да и поехали. Обратная дорога заняла чуть больше времени. В расположение части, в свою любимую казарму, прибыли около 24 часов. Но этот выезд, очевидно из-за того, что сбили араба, был последним. Командование решило, наверное, что пора заканчивать эти эксперименты. И вторая половина личного состава, срочной службы, попала в не везунчики. Многие из них, если не все, никогда не увидели и не искупались, в Средиземном море.
Не берусь рассуждать о стоимости человеческой жизни, в проклятом, капиталистическом обществе, но факты имеют место быть. Если ты, сбил автомобилем осла, то ты должен оплатить его стоимость, его владельцу. Потому, что осёл, скотина, не умеющая думать и не может предвидеть то, что может произойти на дороге. Другое дело-человек. И если он, нарушил правила дорожного движения, при переходе проезжей части, то он, сам несёт ответственность, за свои поступки. А медицинские услуги, в Египте, платные. И даже порезанный палец тебе не перевяжут бесплатно.
Ещё хочется вспомнить один случай, произошедший зимой 1975 года. Как -то мы собрались совершить поездку в Каир и пока на КПП нам меняли белые пропуска на розовые, мы наблюдали следующую картину. К КПП, патрульные полицейские, на мотоциклах, согнали штук 10 верблюдов, невесть как, забредших на территорию авиабазы, что категорически запрещено. Если верблюд, выйдет на ВПП и столкнётся с взлетающим самолётом, то катастрофа неизбежна. Вот это чем чревато. Приехали высокопоставленные арабские воено начальники и перестреляли всех этих верблюдов. Причём стреляли не из армейского оружия, а из охотничьих ружей. Небольшое сафари, причём, не рискуя собственной жизнью. Представьте себе картину. Офицеры стреляют. Верблюды кричат, от боли. Хозяин верблюдов, в галабее, бегает рядом, кричит, размахивает руками. Полицейские его отталкивают. Верблюд, животное довольно крупное и с одного выстрела, из охотничьего ружья, его никак не свалить. Так что эта бойня продолжалась довольно продолжительное время. Тогда мне, до смерти, было жалко бедных, страдающих животных. А то, что бедный феллах, за какие-то полчаса, лишился всего своего имущества, нажитого непосильным трудом и превратился в нищего, пришло в голову гораздо позже.