Глава 9
Работа водителя-моториста рядового Притупова.
Как я уже описывал ранее закреплённый за мной автомобиль ПСГ 65-130 (как это расшифровывается я уже описывал) по прямому назначению использовался, для перекачки горючего, всего один раз. И чтобы машина, да мало ли чего может случиться, а вдруг война, всегда была в полной боевой готовности, с подачи командира авто взвода прапорщика Урсана, я сделал деревянные надшивки на борта, увеличив этим высоту кузова. Так же по трем сторонам кузова я сделал лавочки из досок, для перевозки личного состава. Так что в кузове моего автомобиля легко размещалось 15 человек вооружённых бойцов. А больше, по нашей работе, и не требовалось. Так как наш караульный тягач УРАЛ 375, водитель Гусак, чех по национальности, постоянно выходил из строя, то работа по перевозке караульных и снабжение их горячим питанием, три раза в сутки, ложилась на мои плечи, то есть на кузов моей маленькой машинки. Да это и хорошо. На это время я освобождался от несения суточных нарядов, так как работа караульной машины-круглосуточная.
Опишу суточный распорядок работы караульного автомобиля и его водителя. Подъём в 6 часов утра, утренний туалет и проверка готовности автомобиля к работе. В 6-30 подгоняю, задним ходом автомобиль к служебному входу в солдатскую столовую. Открываю задний борт кузова автомобиля. Захожу в столовую, здороваюсь с поварами, особо с шеф-поваром. Жду. Приходит сержант Лёша Бунчиков. Заместитель командира взвода охраны. Парень родом из Харькова. На внешность, чуть-чуть красивее пистолета, как говорила одна моя знакомая. Не вредный, но чуток придурковатый. С ним всегда случались какие-нибудь казусы. С начала опишу один из них, а потом уже вернёмся к завтраку. Торопиться то нам не куда-успеем. Как-то раз подал я машину для погрузки завтрака, для караулов. Захожу в столовую, вижу стоят два повара-Вася Мокрый и мой земляк Коля Масленников, а между ними, на столе, насыпана мука, горкой. Стоят и спорят. Спрашиваю: «О чём спор?». Один говорит: «Мука пахнет мышами». Второй говорит: «Ничем она не пахнет, иди понюхай». Я сразу смикитил, что тут таится какой-то подвох. Отвечаю: «Я не большой специалист, по запахам, сейчас придёт Лёша Бунчиков. Он и разрешит ваш спор». Как обычно не входит, а именно залетает Лёша. Они к нему с тем же вопросом. «Сейчас парни». Подходит к столу и склонившись над этой горкой, начинает принюхиваться. Они вдвоём, за затылок, окунают его лицом, в эту муку. Представьте себе эту картину. Всё лицо, глаза и волосы-запорошены мукой. Вместо того чтобы отряхнуться, он, с перепугу, бежит к раковине и начинает смывать муку водой из-под крана. Никогда, ни до, ни после этого, я в жизни не видел военнослужащего, от кончиков волос, до груди, так испачканного тестом. Протерев глаза, он бросился жаловаться командиру роты. Последствия, если они и были, по прошествии времени, стёрлись из моей памяти.
Вернёмся же к описанию рабочего дня караульной машины. После погрузки горячей пищи, в больших, металлических, армейских термосах начинаем развоз пищи по караулам. Первым идёт авто парк, потом пост на аэрофотослужбе, а за тем четыре поста-это четыре подземных укрытий для самолётов. Бунчиков так же являлся раздатчиком пищи. Раздав пищу на четвёртом посту, в последнюю очередь, завтракаем сами. В обратном порядке собираем грязную посуду. В обед, то же самое. В 17 часов-развод караулов. В 17-30 еду развозить смену караулов: 5 человек-авто парк; 5 человек-АФС и 4 начальника караулов-на самолётных стоянках. Как я уже писал ранее, солдаты на этих постах несли службу по месяцу, без смены. Каждую ночь, с ответственным дежурным, обязательная проверка всех постов. Дежурным назначали офицеров из высшего комсостава. Проверка производилась в любое время ночи. И поэтому, в какое время она будет производиться, заранее не знала ни одна живая душа. Но что она обязательно будет, об этом знали все. И несли службу, находясь на посту, согласно устава караульной службы, бодро и бдительно. Перед тем как лечь спать, на спинку кровати привязывалось полотенце, чтобы дневальный, среди ночи, в полумраке горящего ночника, знал кого разбудить.
В дни проведения полётов, мой автомобиль возглавлял авто колонну, двигающуюся на аэродром. На пассажирском сидении всегда располагался командир авто взвода, прапорщик Урсан. Привычка у него была, правую руку, согнутую в локте выставлять за край открытого стекла, ладонью упираясь в край дверки. После прибытия на аэродром наш авто взвод, в полном составе, опять же на моём автомобиле, погрузившись в кузов, выезжал на прочёску взлётной полосы. Выезжали на старт и растянувшись в цепь, проходили всю взлётную полосу, длиною 3,2 километра, пешком, убирая с полосы мелкие камушки или сметая щетками, нанесённый ветром песок. Я сначала, на медленной скорости, ехал за цепью. А потом: ставил машину на разделительную полосу; включал первую передачу; регулировал число оборотов двигателя ручным газом; выходил и вместе со всеми, собирал камушки. А машина, потихоньку, ехала за цепью сама, без водителя, как домашняя собачонка, за хозяином. Пройдя метров 200 смотрел, не уходит ли машина с разделительной полосы, если уходила, то встав на подножку, выравнивал направление, если нет, продолжал прочёску. Командир взвода шел с нами в цепи и против моих действий не возражал. Хотите верьте, хотите нет, как сказал Евгений Леонов в кинофильме «Полосатый рейс». Свидетели этого: один Коля Маленко, проживает в селе Мамонтово; второй Вася Сизов, проживал в Кулунде, если они живы, можно справиться у них.
После того, как я привозил личный состав с прочёски полосы, я забирал двух парашютчиков, и мы выезжали на сборку тормозных парашютов, отстрелянных самолётами, при приземлении. Первый раз, когда я привёз в караул пищу, возле первой душмы сидел пес-дворняга, довольно крупного размера. Как только Лёша Бунчиков вышел из машины этот пес заскочил в кабину и уселся на пассажирском месте. Я попытался его выгнать, а он, рыча, стал скалить на меня зубы. Подошедшие караульные сказали, что выгонять его бесполезно. Так оно и продолжалось все полтора года. В первой душме пес водружался на пассажирское сиденье, моего автомобиля. Доехав до четвёртой душмы, он покидал кабину автомобиля и величавой походкой удалялся по направлению первой душмы, к месту своего постоянного проживания. Звали этого пса-Тима. А ещё этот пес Тима не любил, когда ему предлагали закурить. Прапорщик Петя Дуков, так мы его звали, из парашютчиков. Среднего роста темнокожий и черноволосый, похож на цыгана. Знаменит был тем, что когда его спрашивали: «Что? Животик отращиваешь?», говорил: «Это грудь! Что у мужчин расположены выше колен – это грудь!»
Так вот, она сам не курящий, сворачивал бумажку трубочкой вставив себе в рот, потом протягивал её собаке со словами: «Тима, давай покурим». И пес оскалив зубы начинал грозно рычать. Вот такой вот был прикол.
После нашего прилёта в Арабскую Республику Египет. Когда служба нормализовалась. На общем построении отряда, всем офицерам и прапорщикам было объявлено, что должны быть составлены именные списки, кто и какой марки автомобиль, будет приобретать. Замполит отряда и все летчики не имели навыков управления автомобилем. В Союзе, перспектива купить автомобиль, в то время, растягивалась на долгие годы. А тут, через год, ты можешь стать автовладельцем, без всяких очередей, на свои, а не заёмные, честно заработанные деньги. Они и обратились с просьбой к командиру роты, о выделении автомобиля, для обучения вождению. Мой автомобиль, как самый маленький и на первых порах, не очень задействованный в обеспечении полётов, был выделен для этих целей. Так я стал инструктором по обучению вождения автомобиля. Вначале у меня было пять курсантов-четыре лётчика и замполит отряда, подполковник Зотов Лев Васильевич. Потом лётчики куда-то рассосались и остался один замполит. Занимались мы с ним обучением два раза в неделю, по два часа в день. Продолжалось это больше года. Автомобиль ГАЗ 51, в управлении, (не буду грузить вас нюансами, которые известны только автомобилистам) считается самым капризным. Кто поехал на ГАЗ 51, тот без труда уедет на любой, другой марке автомобиля. Как я уже писал, занимались мы обучением вождению больше года, но ездить, на этой капризной машине, я его научил. И передним и задним ходом. Его местом службы была Кубинка, гарнизон, в котором я начинал служить в Советской Армии. Теперь это парк «Патриот». С его слов, со знаменитым вратарём Львом Яшиным, они учились в одном классе, в школе, вместе играли в футбол и были друзьями. Сейчас ему должно уже быть под 90 лет. Толи жив, то ли уже нет. Но как командира и как человека я его вспоминаю всегда добрым словом. Подводим итог. За год и четыре месяца моей службы на Африканском континенте, я накатал, не выезжая за пределы военно-воздушной базы, аж одиннадцать тысяч километров.
И как говорил, наш незабвенный командир авто взвода прапорщик Урсан,
«Солдат всегда должен быть загружен. Иначе ему, от безделья, в голову приходят дурные мысли». И как во всех армейских частях, от подъёма до отбоя, у нас была полная занятость. Но всё же иногда выпадала свободная минутка. Занять её практически было нечем. Книжный набор, в библиотеке, был скудным. Оно и понятно. Ведь предыдущий контингент был заброшен по тревоге. Библиотека собиралась в попыхах и больше не пополнялась. Из всего прочитанного, за этот год, запомнилась лишь книжка «Два апреля» автора, к большому сожалению, уже не помню. И ещё мне в руки попалась затрёпанная книжица «Сыновья Большой медведицы». До службы в Армии я несколько раз просматривал кинокартину с таким же названием. С участием, в главной роли, югославского актёра Гойко Митича. Прочитал эту книгу от корки до корки, хоть и издана она была на украинском языке. Срочно пришлось изучать украинский язык и украинское правописание. После отъезда в Союз командира отряда, полковника Воробьёва, в этой должности утвердили лётчика, майора Ушакова. Как командира отряда, во всех его проявлениях, мне обсуждать, по чину, не положено. Но в свободное от служебных обязанностей время музицировал, на баяне, относительно не плохо. Конечно не так как Александр Полудницин, люди постарше конечно ещё не забыли это имя. Он организовал из нас хоровую капеллу и коронной песней был «Марш авиаторов», «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Преодолеть пространство и простор. Нам разум дал стальные руки-крылья. А вместо сердца-пламенный мотор» и далее по тексту.
А ещё были шахматы. Сначала пытались организовать обще отрядный турнир. Но почему-то эта идея провалилась с треском, толком ещё не успев сформироваться. Резались каждый в своём подразделении. У нас, в авто взводе сразу выделилось два лидера. Один из них, ваш покорный слуга, а второй, Мишка Бреев, водитель авиационно-пускового агрегата, на полгода младше, меня по призыву. Примерно недели через две, к нам за доски перестал кто-либо садиться. Как они говорили: «Результат известен заранее». Оставшиеся год с небольшим мы провели в шахматных баталиях вдвоём. С переменным успехом, я бы хотел заметить.
Это в Советском Союзе, у офицеров и прапорщиков били жёны и дети, к которым они стремились по вечерам, после окончания службы. А в Египте, все мы жили в одной казарме, питались в одной столовой. Пищу нам раздавали из одного котла. Ходили в одинаковом обмундировании, без знаков различия. Друг перед другом не козыряли. Не было различия по национальному признаку. Меня всё доставал прапорщик Лысенко. В Союзе он служил в городе Коломыя, Западная Украина. «Скажи Притупов, как по-украински называется круглая булка хлеба» «Поляныця» отвечал я. «Брешешь, никакой ты не Сибиряк. А если даже и так, то застрогал тебя, все равно-хохол. Русский так не может произнести это слово». Была Одна, большая, дружная семья Братских народов. Где это теперь??? Куда всё это подевалось???
Кроме того, как я уже писал ранее, был ежедневный просмотр художественных фильмов, на широком экране и редкие поездки в город Каир. Вот, пожалуй, и весь скромный набор внеслужебных радостей. Для продолжения повествования сделаем небольшой экскурс, во времена моего детства. Во времена моей юности, только-только начали появляться на свет вокально-инструментальные ансамбли. А через некоторое время их расплодилось, как собак не резанных. И уметь бренчать на гитаре было очень престижно. Чтобы освоить эту науку я договорился с одним гитаристом, чтобы он преподал мне мастер-класс. Как он меня заверил: «Оплата три рубля, наличными и ты уже умеешь играть на гитаре». Звали этого гитариста Слава Кургалин. С большим трудом выманил у бабушки, мама была на летней сессии в институте, в городе Кемерово, эти рубли, которые и внёс, предоплатой, за постижение азов мастерства. Обучение происходило по одному часу в день. По истечении третьего дня занятий маэстро заявил, что мой счет, оплаты за обучение, обнулился и на этом, наше, совместное, приятное времяпровождение, заканчивается. В итоге, игре на гитаре я не выучился, а три рубля канули безвозвратно. Для нашей семьи это была значительная финансовая потеря. Во время несения службы в Арабской Республике Египет, развлекались игрой на вышеописанном, музыкальном инструменте. Мой друг, не побоюсь его так обозвать, повар лётной столовой, Вася Ляшенко, из родного города Софии Ротару, Черновцы, довольно прилично наигрывал. Он взял надо мной шефство. И к концу нашего пребывания в Африке, я довольно сносно, аккомпанировал себе при исполнении песен Владимира Высотского, а также народных, блатных и хороводных. Был, среди нас, вод возчик, Слава Голобков, призывался из города Павлодара. Он тоже упражнялся игре на гитаре. Всю песню, которую он исполнял, я не помню, а вот одну строфу, я помню и сейчас.
У геркулесовых столбов, лежит моя дорога
У геркулесовых столбов, где плавал Одиссей
Ты не спеши меня забыть, ты подожди не много
И скорбных платьев не носи и женихам не верь.
Глава 10
Несение службы в зимний период. «Хамсин» и другие важные и не очень, события мирового масштаба.
Долго ли, коротко ли, начала приближаться зима. У нас, в Сибири, ноябрь считается уже зимним месяцем. В средней полосе России-это поздняя осень. В Египте, 10 ноября 1974 года, на небе, впервые за всё знойное лето, появилось белое облачко похожее на небольшой, растеребленный до прозрачности, кусочек ваты. Температура окружающего воздуха, по ночам, стала опускаться до 25 градусов и ниже, разумеется с плюсом. По утрам, всё чаще, землю стал окутывать туман. За ноябрь и декабрь, за два месяца, раз шесть начинал накрапывать дождь. Один раз он моросил целые сутки, но промочил песок всего лишь сантиметра на три, в глубину. И дождь там не такой, как у нас: осенний, мелкий, нудный. А просто в воздухе стоит водяная пыль. Но боевые или тренировочные вылеты, я уже и не знаю, как их классифицировать, у нас не прекращались, так как они происходили всего лишь один раз в неделю. Самолёты у нас были всепогодные, а на высоте двадцать тысяч метров, солнце светит всегда, разумеется в светлое время суток. Хуже было по ночам. Помещения в Египте не отапливаемые. Стены и полы из камня. Окна одинарные, а одеяла у нас были байковые. А причём здесь одеяла? А при том, что, если всю ночь, вместо того что бы спать, ты находился в полудрёме, щёлкая зубами от холода. О какой боеспособности может идти речь. Меня спасало то, что моё спальное место было расположено возле вешалки с верхней одеждой. Так что, после отбоя, я ещё укрывался, поверх одеяла, несколькими техническими куртками. Стоянки наших четырёх самолётов были расположены в четырёх подземных укрытиях, возведённых из монолитного бетона. Въезд был перекрыт стальными створками, которые открывались и закрывались с помощью электрических лебёдок. Наш караул находился внутри укрытия. Там хоть ветра не было. А наружную охрану несли арабские военнослужащие. Их пост располагался на открытой площадке, продуваемой всеми ветрами, со всех четырёх сторон. Жили они здесь же, в отрытой в песке землянке. Но им было легче, для отапливания своего жилья они разжигали в жаровне, древесные угли. Про нас они говорили: «Русс-кассура. Сам приехал и мороз привёз» (Кассура-нехороший человек, а может что и по крепче). В январе ночные температуры стали опускаться до + 5 градусов по Цельсию. Для арабов разразилась климатическая катастрофа. Днем температура наружного воздуха поднималась до отметки +20, но без ватной, технической куртки, на свежем воздухе, чувствовалось немного грустновато.
В декабре месяце произошло чрезвычайное происшествие. На одном, из четырёх авиационно-пусковых агрегатов, на двигателе, запали поршневые кольца. А это значит, при любой пиковой ситуации, один из четырёх наших самолётов не смог бы запуститься и вовремя взлететь. Напоминаю, самолёт МИГ-25, в то время, являлся сверх секретным. За ним охотились разведки всех капиталистических стран, всего мира. Поэтому такой вариант считался совершенно не приемлемым. Охраняли его особо бдительно. При заступлении на пост по охране самолёта мы проходили ежедневный инструктаж. На фюзеляже каждого самолёта были нарисованы, красной краской, три точки, обведённые красной чертой. В случае нападения на охраняемый объект и при реальной угрозе захвата охраняемого самолёта противником, каждый караульный должен был, из своего стрелкового оружия, даже ценой собственной жизни, поразить эти три цели. После чего первоклассная, боевая машина превращалась в груду металлолома.
Как мы его не оберегали, а нашёлся, таки «иуда». В 1976 году, на Дальнем Востоке, во время тренировочного полёта, лётчик Беленко (обратите внимание на Украинскую фамилию) перегнал вышеупомянутый самолёт в Японию. Где, несмотря на протесты нашего правительства, самолёт был размонтирован и вывезен в Соединённые Штаты. Куда был доставлен, и лётчик Беленко, где он запросил политического убежища, которое, в спешном порядке, ему было предоставлено. А как трубили наши газеты, клеймя позором, изменника Родины. Его семья, жена, мать и дети, выехать к нему отказались. Через четыре месяца, при загадочных обстоятельствах, лётчик Беленко погиб в автомобильной катастрофе. И как говорят в народе, «Не долго музыка играла, не долго фраер танцевал». Почему я помню, в деталях это событие. Да потому, что там, в Африке, мы готовы были пожертвовать своей жизнью, которая даётся один раз, лишь бы самолёт не попал во вражеские руки. А какой-то «хохол» запросто его продал. Слава Богу, не успел насладиться дивидендами, за своё предательство.
Но вернёмся к вышедшему из строя, авиационно-пусковому агрегату. Наш командир взвода, прапорщик Урсан, принял решение не обращаться к арабским техникам, а отремонтировать двигатель, своими силами. В помощники он выбрал меня. Не снимая двигателя, сняв только головки блоков и поддон, на восьми цилиндрах, танкового двигателя, мы поменяли поршневые кольца. С высоты прожитых лет и исходя из знаний, полученных при окончании Алтайского политехнического института, оконченного мной в 1982 году, делали мы это довольно примитивно. Не применяли ни каких оправок. Сажали кольца в пазы поршней, на нитки. Такой способ посадки колец я не видел больше никогда. Но факт имел место. За два дня, мы вдвоём, если ещё учесть, что специалист я был никакой, в то время, заменили комплект колец, на танковом двигателе. Авиационно-пусковой агрегат был готов к выполнению боевого задания. Но что-то я не запомнил, чтобы нам за это вынесли благодарность, хотя бы устную.
В трудах и заботах прошли ноябрь и декабрь месяц. Наступил канун Нового 1975 года. Из Союза прилетел борт с запасными частями для самолётов и автомобильной техники. Командование прислало подарок. Два мешка чёрного хлеба, мешок гречки, сто литровый бочонок ржавой селёдки и живую ёлку. Ну как распорядились подарками Родины я уже подробно описывал в предыдущей главе. 31 декабря, к нам с концертом, приезжала агитбригада (в то время это называлось так), советских специалистов, состоящих при посольстве Союза Советских Социалистических Республик в Арабской Республике Египет. Такое было официальное название. Среди них находилось некоторое количество Советских женщин. После концерта они тут же укатили обратно в Каир. После отбоя, уже не помню во сколько он был, я в одного, из горлышка, под одеялом, честно, до последней капельки, чтобы не нарушать новогоднюю традицию, высосал, припасённую заранее, четвертинку «Бренди», закусив апельсином, выбросив освободившуюся стекло тару за окно, с чистой совестью, отошёл ко сну.
После того, как утром 1 января, наступившего 1975 года, я развёз по караулам завтрак, сфотографировался возле Новогодней елки, установленной прямо на песке, зашёл в спальное помещение. Следом за мной зашел начальник штаба, старший лейтенант Синицын. Он обратился к нам с такой речью: «Ну что, орлы, утром, поднявшись на крышу, я обнаружил бутылку из-под спиртного, лежащую под вашими окнами. Так как виновного мы не найдём, то отвечать будут все. Будем копать могилу 2х2х2 метра и с почестями эту бутылку захороним». Командир моего отделения, спальные места у нас находились рядом, Шура Рылов, исподтишка, показал мне кулак. Но испуг был преждевременным. Начальник штаба, у нас в казарме, больше не появился. Оказывается, под солдатскими окнами он нашёл три пустых бутылки, из-под спиртного, а под окнами офицеров и прапорщиков аж шестьдесят семь штук. Об этом нам сообщили солдаты роты связи, сопровождавшие его в этом походе. Так и не начавшись, бесславно закончились предполагаемые похороны.
Переходим к другим, более важным, перевернувшим с ног на голову все многолетние, межгосударственные отношения, того времени. В это время, точную дату я не помню, президент Египта, Анвар Садат, в американском городе Кемп-Девид, заключил с премьер-министром Израиля сепаратный мирный договор. Или, как его окрестили в наших средствах массовой информации, сепаратную сделку, под патронажем американского президента, в обход других арабских государств. Что разрушило коалицию арабских стран, Ближнего Востока, из которых Египет представлял самую большую угрозу для Израиля, выведя свою страну из войны. Отсюда последовал захват Израилем Сирийских Голландских высот, правого берега реки Иордан (в которой, следует из библии, Иоанн-Креститель крестил Иисуса Христа) на территории Ливана и части независимого Палестинского государства. Прошло уже 46 лет, а эти территории так и находятся по оккупацией Израиля.
По правде сказать, Анвар Садат за это предательство интересов других арабских государств жестоко поплатился. Уже в 1976 году, во время проведения военного парада, он и вся его свита, были в упор расстреляны из самоходной артиллерийской установки, принимающей участие в этом параде. «Бог щельму метит». После него на этот пост был избран бывший главнокомандующий вооружёнными силами, генерал Хосни Мубарек, который успешно правил Египтом в течении последующих 38 лет. Который, в свою очередь, был низвергнут и растоптан (в переносном смысле) во время арабской весны. Но это случилось гораздо позже того, как я вернулся на Родину. Так что лично я, не имею к произошедшему, ни малейшего отношения. И как говорил Федор Иванович Сухов, персонаж кинофильма «Белое солнце пустыни»: «Восток-дело тонкое».
Однако, вернёмся в январь 1975 года. В январе, этого года, должен был состояться, запланированный за долго до этого, государственный визит генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева Леонида Ильича в Египет. И наш, всеми уважаемый командир ОРАТО (отдельная рота авиационно-технического обеспечения, кто уже подзабыл), майор Бондаренко высказал такую мудрую мысль. Во время визита, если не сам Брежнев, то кто-нибудь из его окружения, а так как мы являемся единственным воинским подразделением Советской Армии, находящимся на территории данного государства, обязательно должен нас посетить, просто обязан. Поэтому, всю шоссейную дорогу от Каира до авиабазы «Каир-западный», протяжённостью в 40километров надо просто вымести мётлами, вручную. Если 40 километров дороги, разделить на 200 человек, списочный состав нашего отряда, включая сюда всех караульных, несущих службу, по охране военных объектов и поваров, то приходится то всего по 200 погонных метров на человека. По моему разумению, такая бредовая мысль не могла прийти в голову даже сумасшедшему. А наш командир роты, в чине, майора, был, вроде бы, а впрочем кто его знает, в своём уме и трезвой памяти. Правда, в связи с вышеизложенными событиями, визит Леонида Ильича в Египет не состоялся, и нам не пришлось мести дорогу. Между нашими государствами началось охлаждение отношений. Что в дальнейшем и отразилось на сроках моей службы. И как говорил в своей интермедии наш губернатор Михаил Евдокимов: «Маленький мальчик укусил большую тетю, за голую задницу, когда она, задом, пятилась в уличный туалет. Укусил за задницу, а разорвалось, у неё, сердце.» В этом мире всё взаимосвязано, но об этом я напишу в следующих главах.
«Дуют ветры, в феврале
Воют в трубах громко
Змейкой вьётся по земле
Белая позёмка»
Уже не помню автора, толи Тютчев, толи Фет. Помню только, что этот стих учил в школе, наизусть. У нас, зимой, задувает снежная метель, света белого не видно. Заметая на дороге, по крышу, иногда и с крышей, грузовые автомобили вместе, с находящимися в них людьми. Такие случаи, иногда, даже приводят к гибели людей. Сам попадал в такую передрягу, но к счастью, остался в живых. Вовремя пришла помощь. Но об этом в другой книге. Вот и в Египте, в феврале, начинается такая же метель. Только вместо снега-песок. Называется это природное явление «Хамсин». В переводе на русский язык «Пятьдесят». По числу дней, которые он дует. Но нам повезло и на этот раз. Пожалели нас толи древние боги Египта Осирис и его жена Исида. Толи наш Никола-Чудотворец сжалился над нами, только во время нашего пребывания, этот ветер дул всего лишь семь дней. Но службу, на это время, никто не отменял. На постах надо стоять, личный состав надо кормить. На постах стояли, завязав рот и нос полотенцами. Глаза прятали, надев очки газосварщика, но с простыми стёклами. В столовой, посуду мыли всем миром, непосредственно перед раздачей пищи. Все работы, кроме суточных нарядов, были отменены. В казарме, в воздухе, стояла такая пылевая взвесь, что в электрической лампочке легко, невооружённым глазом, просматривалась нить накаливания. Но пережили и эту напасть. После этой песчаной бури начало возвращаться лето. На 23 февраля, день рождения Красной Армии, всем старослужащим водителям, присвоили квалификацию: «Шофёр второго класса». А это, даже по армейским масштабам, очень крутое поощрение. После возвращения на «Гражданку», это была 15% прибавка к заработной плате. А ефрейтору Морозу, из роты связи, видать по ошибке, присвоили звание «Ефрейтор» во второй раз. Ребята его задразнили: «Товарищ. дважды ефрейтор, разрешите обратиться». На этой мажорной ноте хотелось бы и закончить описание службы в осенне-зимний период.