Глава 10. Иван-чай привечай
Утро отчего - то не задалось. Толи от того, что бабушкин фирменный чай закончился, толи от того, что в мёд, который я оставила на столе и забыла прикрыть, попала муха, но всё шло наперекосяк. Дужка ведра, в котором я несла воду, неожиданно отвалилась, и я основательно облилась. Пришлось переодеваться в сухое. Шнурок у кроссовка ни с того, ни с сего лопнул. Куры, из-за случайно не закрытой калитки, забрались в огород, полчаса между грядок за ними носилась, пока выгнала. В общем, в пору сесть и заплакать. Только это не с моей бабулей, точно. Она мне на это всё, как Карлсон сказала: «Не переживай, дело-то житейское». А потом предложила пойти развеяться, да не куда-нибудь, а в лес за чаем. Вы, когда-нибудь такое слышали? Даже не спрашиваю, доводилось ли вам самим ходить в лес за чаем. Моё природное любопытство и здесь не подкачало. Все утренние неприятности вмиг забылись, я быстро собралась и была готова отправиться в путь, задавая бабуле по ходу всякие каверзные вопросы.
- А что, у нас чай теперь на ёлках растёт? Или может у тебя там зарыт чайный клад? А может мы найдём чайный гриб, про такой я уже где-то слышала или даже читала.
Бабушка только посмеивалась – «придём, мол, сама всё увидишь».
Шли мы недолго, лес у нас начинается сразу за речкой, а это всего десять минут ходу. В большой настоящий лес мы заходить не стали, а, обогнув мелколесье, вышли на огромную солнечную поляну. «Ну вот и добрались» – сказала бабушка. «А где же тут чай»? – удивилась я.
Нет, я конечно знала про всякие там травяные чаи. Мяту для них мы вдоль речки собирали. Мелисса у нас прямо в огороде росла. Зверобой и Душицу на пригорке за сосновым бором, вверх по речке брали. Быть может и тут какая трава имеется, про которую я просто ещё не знаю. «И какой же тут чай произрастает»? – закидываю я бабушке пробный вопрос, пытаясь найти в траве чего-то необычное.
- Какой, какой, твой любимый. Да вон же он вдоль кромки леса, бери не хочу.
Оглядела я поляну, вдоль кромки леса всё высоченным Иван-чаем поросло. Ну, это такое растение, с чудесными яркими розовыми цветочками. Оно еще на Мальву немного похоже, только соцветия мелкие и лист другой конфигурации. Надо же, думаю, какой вымахал, с меня ростом, а цвет ещё только набирает. И тут до меня дошло.
«Так вот почему его Иван-чаем называют» – восклицаю удивлённо я. А бабушка улыбается – «Именно так, а ещё его Кипреем кличут, потому и чай называют кипрейным».
Точно, - это слово я в нашем обиходе слышала, а ещё волшебные слова ферментация и сушка.
Вот оно что оказывается, чудеса продолжаются. Научила меня бабуля, как правильно лист с Иван-чая брать, да в холщевые сумки, прихваченные для этого дела, складывать. А пока мы листья собирали, она рассказывала, что мы с ними дальше делать будем. Собранный лист, оказывается, нужно будет подвялить в тёплой протопленной бане, разложив на полке где обычно парятся. Затем его нужно будет измельчить. Это делает всяк по-своему, кто пропускает через мясорубку, кто в корытце рубит, кто просто листья в трубочки скатывает, главное, чтобы вяленый лист сок дал. После этого у него начинается та самая ферментация. Для ферментации готовый продукт складывают в ёмкость и прикрывают влажным полотенцем. Так он может стоять несколько суток, пока не начнёт источать фруктовый запах. Вот тут уже лист пора в сушку, его раскладывают на противнях и отправляют сушиться, кто в печь, а кто в электрическую духовку. После сушки чай готов к употреблению. При заваривании, по цвету он ничем не отличается от самого обыкновенного магазинного чая, только пользы в нём в тысячу раз больше. И заваривать его можно несколько раз, от этого он ещё вкуснее и ароматнее становиться.
Весь этот день мы посвятили чаю. Добытый лист Иван-чая, как и полагается, в протопленной тёплой бане разложили вялиться, а к вечеру пропустили его весь на мясорубке. После чего поместили полученную массу в большущую кастрюлю, накрыли её влажным полотенцем и поставили в прохладном предбаннике ферментироваться. А пока Иван-чай, вялился, мы с бабулей другие травы, ранее заготовленные и высушенные, резали ножницами и в холщёвые мешочки раскладывали, чтобы потом удобно доставать было. Не обошлось, конечно, и без перерывов на чаепитие, надо же было сбор этого года испробовать. Вот такая у нас чайная церемония получилась, не хуже, чем у японцев, только со своими наговорами и шепотками для большего эффекта, это уж как заведено. Очень душевный день получился, не смотря на то, что с утра вроде как не задался.
Вечером, уже лёжа в постели, я делилась с Олькой своими впечатлениями. У нас как-то вошло в традицию после трудового и насыщенного на события дня, вечеровать вместе. Олька только удивленно восклицала, да руками всплёскивала, когда я ей рассказывала, как в зарослях Иван-чая чуть не наступила на кладку яиц какой-то маленькой птички, или как увлекшись сбором листьев, оступилась и чуть не уселась на муравейник. Или как мы с бабулей на обратном пути переходили речку в брод на перекате по скользкому покрытому речной галькой дну, закатав штаны выше колена, чтобы не замочить. Или как пили студёную ключевую воду у родника, и как бабуля меня поучала по поводу моей простуды, когда я только приехала. В ответ на мои дневные впечатления Олька решила поделиться со мной своей чайной историей.
В те стародавние времена, заморского чая в наших деревнях не водилось. Быть может, только у каких именитых столичных купцов разжиться им можно было. А простой крестьянский люд пил чай свой, доморощенный, в основном морковный. Тёрли морковь, да в печи до коричневого цвета сушили, а потом заваривали, вот и весь чай. Опять же травы лесные разные собирали, шиповник, ну и Иван-чай конечно, куда без него. Вкусно и полезно. Известен наш Иван-чай с незапамятных времён. И если краешком глаза заглянуть в историю, то можно обнаружить первые упоминания о кипрейном чае аж в двенадцатом веке, задолго до привезённого чая из Китая и Индии. Самое известное его производство на Руси в больших масштабах находилось в деревне Копорье, теперь это Ленинградская область, та, что находится вокруг Санкт-Петербурга. Напиток из Копорья был сильным конкурентом китайского и индийского чая. Он имелся в домах россиян любого достатка. И потому купцы, занимавшиеся продажей заграничного чая, очень хотели запретить Иван-чай и даже обращались за этим к царю-батюшке, наговаривая будто он вредный для здоровья. Только ничего из этого не вышло. Иван-чай становился всё популярнее, был в цене и даже шёл на экспорт в Европу.
- А почему он называется Иван-чаем – не утерпела я и перебила Олькин рассказ.
- С этим названием связаны красивые легенды, - ответила мне Олька, ничуть не обидевшись, - одна говорит о том, что якобы подарены семена Кипрея русскому народу языческой славянской богиней Купальницей. А другая рассказывает, что назвали его Иван-чаем, потому что давным-давно проживал в одной из деревень парень по имени Иван. И любил он ходить в рубахе ярко-красного цвета. Часто гулял Иван по лугам среди высокой травы, и рубаху его далеко видать было. Люди, увидев алое пятно в травах, говорили: «Чай, Иван прогуливается». Так и пошло с той поры кличут Иван-чаем, ведь красные цветы Кипрея, что Иванова рубаха далеко видны. Только я тебе не про это рассказать хотела, а про то, как наш чай деревню от большой беды спас.
На ту пору был в наших местах проездом какой-то очень важный человек из губернии - рекрутский набор проводил. Рекрутами тогда называли мужиков, что в солдаты забирали, в царскую армию. Придумал такую повинность царь Петр I и, велено было отправлять на службу с двадцати дворов по человеку от 15 до 20 лет от роду. Судьба у рекрутов была не завидная. Служили в то время долго - двадцать лет. Погибали многие, потому как крестьяне военному делу сильно не обучены были. Потому мужики с большой неохотой в армию шли и провожали их туда всей деревней прощаясь, как с умершими. Пели на проводах похоронные песни и даже нанимали плакальщиц.
Забирали мужиков с одной деревни не каждый год, а по всей округе по очереди, нынче здесь, завтра там. Потому что и хлебушек кому-то сеять тоже надо было, а в деревне без мужиков никак. На тот год, о котором рассказ веду, не наша очередь была, за два года до того забрали с деревни всех, кого только можно было. Да только гостю заезжему интереса никакого до этого не было. Дожди прошли немалые, дороги развезло, да и лень ему видно стало по другим деревням в округе мотаться. Придумал он наших мужиков, всех какие есть забрать в солдаты, да начальству ими и отчитаться. Заголосили бабы по деревне, без мужиков смерть ждёт всех неминучая, а что делать никто не знает.
Остановился гость в избе старосты, а тому делать нечего привечает высокородного. В мыслях горькую думу думает, как от губернского избавиться, да деревню свою от поругания спасти. Совсем извёлся, чернее тучи стал. До того додумался, что готов был уж человека жизни лишить. А между тем, баньку по высочайшему желанию истопили, а после баньки как водиться стол с угощениями собрали, да двухведёрный самовар поставили. Самовар кипит, да старосте говорит: «Завари хозяин Кипрей, да будь посмелей. Гостя угощай, Иван-чаем привечай. Да поболе, поболе, чтоб уехал по доброй воле». Послушался староста дельного совета, достал кипрейный чай, а тот шуршит да нашёптывает ему: «Заботушку вашу на себя возьму, от деревни беду отведу. Не жалей заваривай больше, договариваться будет проще. Главное, чтоб от чистой души, в помыслах смотри не греши, злое дело не затевай, сам уедет в благодарность за чай!» Верит и не верит староста своим помощникам, да делать то всё равно нечего, заварил чай, угощает гостя губернского. А тот пьёт, нахваливает, да ещё припрашивает. Напился гость чаю так, что пузо набок и удивляется: «Раньше то, я до чая не больно охоч был, а тут у вас прямо оторваться не могу, до того вкуснотища. Где вы такой чай берёте?» А староста отвечает: «Так в лесу сбираем, в печи сушим». «И много ли у вас такого чая»? – не унимается гость. «Так почитай в каждом дворе имеется» – ответствует староста. Призадумался гость, замер, молчит. А чай знай своё дело делает, изнутри ему подсказывает, проси мол чаю, проси, а взамен оставь деревню как есть с мужиками.
Староста стоит перед замолчавшим гостем ни жив ни мёртв, ждёт, когда тот распоряжение какое даст. Кто их высокородных знает, а вдруг он сейчас придумает, что его отравить решили, или ещё чего похуже. Гость тем временем отмер и велит старосте собрать к утру со всей деревни чай и ежели этой вкуснотищи не меньше мешка соберётся, то он тут же вместе с чаем и отбудет из деревни восвояси, и мужиков в рекруты забирать не будет. А ежели они обязуются ему каждый год по два мешка этого чая в подарок присылать, то он более к ним в деревню с рекрутской повинностью не явится. На том и порешили. Гость отдыхать в светёлку отправился, а староста по деревне мальцов отправил с доброй вестью.
К утру в горнице у старосты стоял мешок с Иван-чаем и ещё котомочка, это на всякий случай, чтобы гость не передумал. А тот, с утра в добром расположении духа, за завтраком чаю снова вдоволь напившись, слово своё сдержал, бумагу гербовую старосте написал с оговорёнными условиями честь по чести и отбыл в направлении соседней деревни, прихватив с собой мешок с котомочкой. Вот так чай кипрейный старосту от злого умыслу избавил, а деревню от разорения спас. С той поры староста исправно договор исполнял и по два мешка Иван-чая ежегодно в губернию отправлял, да и рекрутская повинность с той поры деревню стороной обходила по высочайшему соизволению. А у нас приговорка появилась «Иван-чай привечай», а ведь и в самом деле чай то замечательный, вкусный, ароматный и полезный очень.
Эта чайная история заняла достойное место среди Олькиных сказок. Так я и заснула с чайным послевкусием во рту и с улыбкой на лице.