Глава 4
– Ты идешь? Мы все ждём тебя! – услышала ворчание одной из девиц - Люси или Нюси - над головой. Всё же я переоценила свои силы. Гулять по беговой дорожке в спортзале и таскаться с тяжёлым рюкзаком по горам – две большие разницы. Да и день выдался жаркий. Мы делали короткие привалы, пили воду, бегали в кустики. Но каждый раз вставать, чтобы продолжить путь, было труднее. Вот этот крутой подъем стал для меня неподъемным. Не было сил ползти дальше даже на четвереньках, а идти в эту гору я не могла.
– Давай помогу, – Виктор потянул рюкзак с моих плеч.
– Не надо. Я сама, – слабо попыталась отбиться от помощника.
– Скажу тебе по секрету: твой рюкзак легче, чем ты. Поэтому лучше сейчас я понесу его, чем потом буду тащить тебя.
Было неловко. Не люблю быть обузой и стараюсь всё делать сама. Но возвращаться было уже поздно, а до ночной стоянки осталось не так далеко, если судить по солнцу, которое катилось к горизонту. Без груза идти стало намного легче, и я догнала группу. Микроскопические чемоданчики наших девиц при помощи широких встроенных ремней были преобразованы в ранцы. Но и такой груз был им заметно в тягость. Они завистливо поглядывали на меня, идущую налегке, и что-то ворчали себе под нос. Мне стало любопытно, что же могло поместиться в их багаже кроме сменной обуви. Все устали после перехода, мечтали об отдыхе и слова проводника: «Заночуем здесь» – встретили единодушным вздохом облегчения. Поверхность небольшой площадки метрах в пятидесяти от основной тропы была асфальтовой твёрдости. Травы на ней не осталось вовсе – за сезон стада туристов, останавливающихся здесь на отдых, вытоптали всё. В центре располагалось небольшое кострище, обложенное камнями. Между кустами вниз убегала тропинка.
– Там ручей и родник. Но воду кипятите. Рубить, пилить и ломать деревья и кустарники нельзя. В костер только то, что под ногами.
Наш инструктор, как всегда, был немногословен. Расстелил тоненький коврик под деревом, сел, опершись спиной на ствол, и выпал из жизни. Группа тоже стала как-то устраиваться. Девочки достали два флисовых пледика. Один постелили на землю, поближе к проводнику, другим, судя по всему, будут ночью укрываться. Василий с Семёном сноровисто устанавливали компактную двухместную палатку чуть в стороне от площадки. Виктор, сбросив наши рюкзаки рядом, пока осматривался. Немного передохнув, потянулась и я к своим вещам. Ночь на юге приходит быстро, и надо засветло приготовить ужин и определиться со спальным местом.
Виктор как-то торжественно достал из внутреннего кармана куртки нож. В поход можно было пойти только ради того, чтобы испытать этот шедевр холодного оружия и похвастаться им. Я краем глаза наблюдала, с каким удовольствием он прикасался к любимой игрушке. Вещица была замечательная. Массивная рукоять цвета морёного дуба, украшенная по всей длине медальонами из белого металла, вмещала в себя несколько различных лезвий. Думаю, и сама она в опытных руках могла служить полноценным оружием. Наконец парень сделал выбор и открыл пилку.
– Пойду напилю веток для костра.
– Нельзя. Заказник. Только с земли поднимать можно, – напомнила я.
– Так здесь столько туристов за лето прошло! Наверное, собрали всё под метлу, – почесал в затылке собеседник.
– У тебя прекрасный нож.
– Подарок. Это была последняя операция перед увольнением. Вытаскивали мужика из полного дерьма. Я его почти всю дорогу на горбу тащил. Вот он на прощание и подарил.
– Молодец, – неопределенно похвалила я. Виктора – за силу и выносливость, а неизвестного мне пострадавшего за то, что смог быть благодарным. – Но костер не помешает. Хотя бы чай заварить.
И пошла собирать веточки, которые не смели вездесущие походники.
Огонь едва тлел. Да и не мог он разгореться на жалких прутиках, которые нашлись под кустами. Похоже, о чае и горячей еде придется забыть. Хорошо, что не поленилась запастись водой. Из речушки, протекающей в лощине, пить, не прокипятив, не рискну.
– Немного, но для чая хватит.
С этими словами из кустов вывалился Виктор, неся на плече вполне приличный кусок ствола сухого дерева. Отламывая небольшие щепочки, он стал подкармливать хилый огонёк. Через несколько минут тот уже весело потрескивал. Но, похоже, кроме нас с Виктором, костёр не интересовал никого. Девицы достали по упаковке йогурта. Мальчики-зайчики тоже чем-то хрустели в палатке.
– Приятного аппетита, туристы! Виктор, суп есть будешь?
– Конечно!
– Сгоняй за водой.
Суп из пакета, но сдобренный приправами из сухих овощей и трав с добавлением тушёнки из запасов Виктора, был куда аппетитнее и сытнее йогуртов и чипсов наших попутчиков.
– А чего они так? – кивнул Виктор на наших соседей, с удовольствием доедая свою порцию, которую я оставила ему прямо в котелке.
– Жизни не знают. Думают, что можно выжить в одиночку. Вот пусть пробуют.
– Я посуду помою и воды для чая наберу, – подхватив пустой котелок, парень скрылся за кустами.
Почти сразу Люся с Нюсей защебетали:
– Вы его всю дорогу кормить будете? Может, и нас на довольствие возьмете?
– Знаете, девочки, такого мужчину грех не кормить. Тем более что он и сам не зажимает свои припасы. А случись чего – и на плече потащит. А вас кормить – как того волка. Поест, загрызёт и в лес убежит.
* * *
С крыльца я шагнула в маленькие сенцы и с громадным облегчением скинула на лавку свой рюкзак. Заглянула в приоткрытую дверь. В доме было сумрачно и прохладно. Пахло сухими травами и чем-то холодным. Так могли бы пахнуть снег или лед, если бы они имели запах. Я хотела подождать, пока глаза привыкнут к полумраку, но тот же голос приказал:
– Иди к ней.
Затаив дыхание, перешагнула порог, и дверь за спиной закрылась. Почти вслепую начала красться на слабый свет, и рука, вытянутая для безопасности, наткнулась на занавеску. Отодвинув плотную ткань, прошла в маленькую комнатку. Здесь было светлее от лучей, пробивающихся сквозь неплотно прикрытые ставни. Большая кровать, стоящая у стены, занимала почти всё пространство, а на ней лежала маленькая, сухая, как мумия, старушка. Седые редкие волосы почти не прикрывали череп. Смуглая кожа на руках и лице была похожа на сильно смятую и плохо разглаженную бумагу. Но все это смазалось, когда старуха открыла глаза, наверное, почувствовав моё присутствие. Глаза не были большими, но они были необычайно яркими. Не цветом, а светом. Бледные губы растянулись в улыбке и прошептали:
– Пришла.
И, кажется, даже эти незначительные усилия забрали остатки жизни из тщедушного тельца. Бессильно прикрыв глаза, на грани слышимости она прошелестела:
– Возьми книгу, – и слегка шевельнула головой в сторону стены.
Проследив взглядом её движение, я заметила, что из-под подушки, упираясь уголком в стену, выглядывает массивный фолиант. Даже в полумраке было видно, что корешок сильно потёрт и множество страниц имеют закладки.
– Возьми, – хоть и тихо, но с силой повторила женщина. И опять, как под гипнозом, я стала выполнять чужую волю. Для этого мне надо было нагнуться и потянуться через всю ширину кровати над тельцем умирающей. Уже держась одной рукой за уголок книги, а второй, для равновесия, за резную спинку изголовья, я почувствовала и, как ни странно, увидела, как изо рта бабули вылетело последнее дыхание. Хотела отшатнуться, но не смогла даже пошевелиться. Мою руку держала книга. Облачко подлетело к моему лицу и замерло в ожидании моего вдоха. «Не буду дышать!» – упрямо подумала я, вспомнив легенды о последнем дыхании ведьмы. Вдохнешь – и сама превратишься в колдовку. А зачем дополнительные трудности в чужом мире? Задержав дыхание, стала ждать, когда облачко развеется. Но в носу защекотало, и мне нестерпимо захотелось чихнуть. Перед чиханием любой человек втягивает в себя воздух. Я не оказалась исключением. Меня окутало ароматом трав, смолы, пряностей, чего-то непонятного и незнакомого. Чихать мгновенно расхотелось, спина разогнулась, рука цепко держала тяжёлый том.
– Поздравляю, теперь ты ведьма. Отойди, не мешай работать, – услышала уже знакомый голос, и к кровати плавно придвинулась фигура в сером балахоне с глубоким капюшоном. Протянула руки в широких рукавах над телом.
– Твой путь окончен. Идём!
Тело мертвой ведьмы стало усыхать и осыпаться прахом на глазах. И из всей этой трухи и пыли к вытянутой руке поднялась искорка, которую фигура в балахоне ловко поймала в кулак и стряхнула в сумку, висящую на плече.
– Вы.... – я почему-то не могла выдавить из себя слово «смерть».
– Я – жница, ведьма. Хорошо, что ты быстро откликнулась на мой зов. За это я тебе дам несколько советов. Спрячь книгу подальше и не открывай пока. Дня три. Вам необходимо настроиться друг на друга. Постарайся эти дни где-то укрыться и не встречаться с людьми. И не страшись изменений, которые будут происходить в твоём сознании. Теперь ты ведьма. Уходим.
Подхватив в сенях рюкзак, я спустилась с крыльца к поджидающей меня жнице. И, повинуясь какому-то неведомому пока для меня знанию, поклонилась ей в пояс.
– До встречи, жница.
– До встречи, ведьма.
Три дня прятаться от людей в незнакомом мире, без запасов еды и воды, – непростая задача. И то, что я теперь ведьма, уверенности не добавляло. Что толку, если у меня нет ни знаний, ни навыков. Радовало и удивляло одно: что психика как-то смирно наблюдает за происходящим, а не впадает в истерику. Только комок в горле от страха. Нет, от ужаса. Может, кто-то и посчитал бы за счастье помолодеть и постройнеть в одно мгновенье, но в моем характере нет склонности к авантюре. Даже поход, в который я сорвалась, виделся мне чуть ли не прогулкой по парку. Не хотела я таких приключений на свою голову и пятую точку. Однако можно сколько угодно страдать о случившемся, но жизнь продолжается и необходимо как-то устраиваться. Кот говорил о лесовике. Может, тот покажет, где воды набрать и отсидеться по-тихому, чтобы не съел никто? Надо попробовать познакомиться. Лес был рядом. На опушке я нашла плоский камень, застелила его бумажной салфеткой, на которую выложила последние финики, два печенья и конфетку. Обернувшись к лесу, поклонилась в пояс, коснувшись рукой земли, и сказала:
– Дедушка лесовик, прими дары скромные.
Отошла в сторонку и присела на солнышке. Лес жил своей жизнью. Кто-то щебетал и возился в ветвях. Кто-то пробежал за деревьями, и я успела заметить только мелькнувший силуэт. Чтобы отвлечься и не вздрагивать на каждый шорох, я решила заняться волосами. Вот же не было печали! Были бы ножницы, прям отрезала бы к чертям собачьим! Но деваться было некуда, и я расчесывала, заплетала, закалывала. И завязала платком, чтобы путались меньше. Пока возилась с косой, искоса наблюдала за подношениями. Лежат. А мне пора идти. Но куда? Ни дорожки, ни тропинки. Наобум в лес соваться себе дороже. Вдоль горы идти? Там где-то рахи шастают. Подозреваю, что они не только мелкими зверушками и птицами питаются. И тут краем глаза заметила движение около камня.
– Здоровы будьте, дедушка Лёша.
– И ты не хворай. А чего ты тут насыпала? Птиц кормишь?
– Вам гостинцы принесла.
– И что тут?
– Темные – это плоды финиковой пальмы. Они сладкие. Внутри косточка. Но растет только, где очень тепло круглый год. В бумажке конфета. Молоко с сахаром. И печеньки. Это мука, сахар, масло замешиваются и выпекаются.
Леший был похож на помесь большого ежа и шишки. Ручки-лапки, глазки-бусинки, даже носом по-ежиному подёргивал, принюхиваясь к угощению.
– За гостинцы спасибо. А хочешь чего?
– Дедушка Лёша, укажи, где воды хорошей набрать да три дня прожить так, чтобы никто меня не видел.
– Ты меня всё по имени величаешь, а не положено. Я – нечисть.
– По-моему, неправильно это. У нас даже зверушкам домашним имена дают. Почему же вам нельзя?
– Смысл какой-то в этом есть?
– Конечно. От полного имени Алексей. Значит «защитник». Вы же лес защищаете? Самое ваше имя. А так можно Лёша, Лех, Лёха.
Леший еще раз понюхал угощение, почесал нос и захихикал:
– Ой, мудра дева! Вот только почему ты просишь? Ты же ведьма и вправе требовать помощи от нас, мелких.
– Какая я ведьма, дедушка?! Жница заманила принять последний выдох, книгу хитростью взять заставили. И наказала три дня настраиваться на «подарочки». Нет у меня еще права требовать. Только просить могу.
– Говоришь, пить хочешь?
– Я бы и умылась, но где?
– Пошли!
Леший движением фокусника куда-то смахнул салфетку с гостинцами и засеменил вглубь леса по невесть откуда появившейся тропке. Я подхватила рюкзак и пошагала следом.