Сказка для всей семьи с ежедневным продолжением.
Посвящаю доченьке.
За вычитку текста огромная благодарность Julianna
Глава 1
– Не смотрите вниз, и всё будет прекрасно!
Это были последние слова, которые я услышала от нашего чуднóго инструктора. Потому что именно в этот момент на вид вполне крепкая доска узенького мостика, перекинутого через неширокую расселину, треснула и я полетела вниз. Интересно, почему не кричу? Люди, когда падают, орут. Захлебнувшись собственным страхом, я впала в ступор. В моей бедовой головушке юлой вертелась только одна мысль: вот и всё!
Вот чего тебе дома не сиделось, голубушка? Взрослая, мягко говоря, тетка – и горный поход. Случайное объявление в соцсетях об эзотерическом походе по крымским горам легло пророщенным зерном в почву моего настроения и лишило меня покоя. Успокаивающее уточнение «доступно новичкам» и вовсе отключило мозг. «Романтики захотелось на старости лет. Упитанной козой по скалам попрыгать», – ругала я себя, летя вниз. Говорят, что перед смертью картинки детства всплывают, а у меня только претензии к себе. И вопрос: почему я так долго падаю? Нет-нет! Я не тороплюсь расстаться с жизнью. Несмотря на то что последние лет пять она меня радовала мало. Но есть неоконченные дела, и рано ещё на полный покой. Странная глубина у этого провала. Кто полезет меня отсюда вытаскивать? То есть не меня, а то, что после падения останется. «И никто не узнает, где могилка моя...» Могилки, кстати, тоже не будет. Закапывать будет некому.
Мне показалось, что скорость падения замедлилась. Зато волнами стала накатывать боль. Сначала легкая, едва ощутимая. Но с каждым разом острее и продолжительнее. И вот я уже кричу и корчусь оттого, что разом болит всё. Мышцы, кости, суставы, кожа, зубы, глаза. Легким было нестерпимо вдыхать воздух. Горло болело от крика. Печень билась в попытке выбраться наружу. Кишечник скрутил желудок в тугой клубок и дёргал с целью вырвать его из меня. Тело то бросало в обжигающий жар, то опаляло пронизывающим холодом. Кажется, что каждая клетка моего тела была вывернута наизнанку. Причем не единожды. И все это в какой-то невероятной пустоте. Без понимания, где верх и где низ. Сознание, не выдержав этого изуверства, трусливо поджав хвост, куда-то умчалось.
Когда же оно стыдливо вернулось, я поняла, что дышать стало легче, и боль постепенно отступила. Напряжённо вслушиваясь в своё тело, со страхом ожидала, что пытка может вернуться. Голова кружилась, и подташнивало. Но сосредоточиться на самочувствии мешали длинные волосы, которые иногда хлестали по лицу. Волосы?! Откуда волосы? У меня короткая стрижка динамичной начинающей пенсионерки. Я дотронулась до головы и, поймав прядь, сильно дернула. Ай! Мои. И штаны все время пытаются соскользнуть с попы. Шнурок на поясе, что ли, развязался? Пытаясь разобраться с тесемками, поняла, что штанишки мне стали очень велики, а были почти в облипочку. Что происходит? Одежда растет, как волосы? Или я уже упала, ударилась головой и теперь у меня такие забавные глюки? Если это так, то мои страшные иллюзии наполнялись бледным размытым светом, в который я опускалась, как в облако. С каждой минутой все медленнее и медленнее. Наверное, я скоро плюхнусь в магму. Но становилось не только светлее, но и прохладнее, туманнее и как-то вязко. Мне показалось, что я просто увязла в этой плотной субстанции, похожей на молочный кисель. Исчезло ощущение падения. Я уже не понимала, где верх, где низ. Жива я или уже того. Хотя нет – жива. Об этом очень настойчиво стал напоминать организм. Нашел же время и место. Пока думала, как буду решать проблему, туман начал рассеиваться, а мое падение закончилось. Я зависла.
До поверхности оставалось чуть больше метра, а спуститься никак. Попытки перевернуться или вытянуть ногу, чтобы зацепиться за что-нибудь, не дали ничего, кроме моего громкого пыхтения. Правда, немного согрелась от бесполезных физических упражнений. Я висела в большой пещере, как диверсант-неудачник, зацепившийся парашютом за деревья. Только с той разницей, что мой рюкзак ощутимо давил на плечи и делал вид, что тянет меня вниз. Пещера была сухая, непонятно как освещенная до состояния полумрака, в котором терялись стены.
От беспомощности я грустно вздохнула. И как будто в ответ эхом услышала стон. Едва различимый, но разрывающий сердце. Кому-то было очень больно. Наверное, так же, как совсем недавно мне. Еще один тихий стон – и в пещерку из сумрака шагнул и упал почти под моими ногами кот. Крупный зверь размером с леопарда, но с более длинной и ровно окрашенной шерстью. Он был или ранен, или болен. Тусклая шерсть местами свалялась, местами висела клочьями. Сердце отчаянной кошатницы зашлось от жалости. Там, внизу, у меня на глазах страдает животинка, а я здесь беспомощно наблюдаю.
– Кися, тебе плохо? – тихо позвала я. Кот с трудом приоткрыл глаза, но я не была уверена в том, что он меня увидел.
– Я здесь, котенька. Но не могу спуститься.
Он с трудом приподнял голову, посмотрел мне в глаза и что-то муркнул. И я мягко свалилась со своей высоты рядом с ним. – Можно я тебя осмотрю? Ты же меня не поцарапаешь?
Несчастный лежал, не реагируя на мои слова, и тяжело дышал. С трудом сняв с затёкших плеч опостылевший рюкзак, я аккуратно погладила кота по голове к холке. Холод металла под рукой и вздрагивание тела от боли я почувствовала одновременно.
– Прости, мой хороший, мне надо посмотреть.
Держа зубами маленький, но дающий яркий свет фонарик-брелок, подсветила место осмотра. Осторожно раздвинув шерсть несчастного зверя, едва сдержала ругательства. Рана, натертая ошейником, была не очень глубокая, но почти на всю окружность, сочилась сукровицей и дурно пахла.
– Кто же тебя так, лапушка? Это непременно надо снять, чтобы промыть и подсушить.
Еще раз осмотрела ошейник, сделанный из одинаковых ажурных квадратиков серебристого металла, гибко сцепленных между собой такими же кольцами. Красиво, если не думать о том, какие мучения терпит животное. Одно звено чуть толще остальных, а снизу маленькое круглое отверстие. Скорее всего, это и есть замок. Полезла в рюкзак, чтобы найти что-то подходящее для открытия механизма, и в первом же кармане наткнулась на нож.
* * *
Нашу группу в сезон можно было показывать на пляже за деньги. Сам «гуру», которого представитель турфирмы представил как «опытного, многократно прошедшего этот маршрут», был совершенно отстраненный от всего и всех. Неопределенного возраста, без имени. Ему можно было дать и двадцать пять, и шестьдесят пять. Невысокий, щуплый, в мешковатых грязных джинсиках, дырявых кедах и растянутой кофте. На голове заношенная татарская шапочка, из-под которой висели косички вперемешку с дредами. Бусинки и перышки на них не смотрелись как украшения, а казались мусором, прилипшим к неопрятным волосам. При первой возможности он расстилал коврик, садился в позу «как бы лотос», закрывал глаза и «уходил». Наушники, ритмичное покачивание головой и редкие затяжки сигарой демонстрировали миру его полную отстраненность и беззаботность. Но, несмотря на такой полный пофигизм к окружающим, вокруг него порхали две девицы. Люся и Нюся. Две ожившие японские анимешки. К месту сбора барышни опоздали больше чем на час. При этом каждые пять минут звонили со словами: «Мы уже подходим». Гуру отрешённо сидел на коврике на газоне, прикрыв глаза. Представитель турагенства носился от одного угла квартала к другому, вытирая пот и вопя в трубку:
– Вы где?!
Дождались. Девчонки шествовали через дорогу в босоножках на высоких каблуках, одетые во что-то похожее на шортики и топики, и катили за собой миниатюрные чемоданчики. Несмотря на конец сентября, выглядели девушки по-летнему. Загорелые, длинноногие, длинноволосые, едва одеты. Они шли, прекрасно понимая, что все мужчины, завидя их, не могут отвести взгляд. Агент, который пять минут назад готов был поставить их в угол коленями на горох, лишить сладкого и отправить домой без компенсации, заблеял что-то малоразборчивое. Осмотрев нашу разношерстную компанию, одна из барышень буркнула:
– Засада!
Проводник, услышав, что все собрались, встал, запихнул коврик в мешок и молча потопал в сторону автовокзала. Девицы семенили за ним следом, задавали сразу сто вопросов подряд и, не печалясь о том, что ответа нет, выстреливали следующие. Немного отстав, шли два молодых человека, похожих друг на друга как клоны. Одинаковые стрижки с одинаковым мелированием, одинаковые ухоженные бородки на похожих лицах. Одинаковые яркие футболки, модные ветровки и джинсы на похожих фигурах. Одинаковые практичные кроссовки и рюкзаки. Одинаковая нежность в глазах и улыбках, когда они смотрели друг на друга. Старательно изображала толерантность, но получалось у меня плохо. «Завидуешь, голубушка», – корила я себя.
– Зачем им этот поход? Сидели бы дома или в гейклубе, – басом проворчал над моей головой замыкающий группы.
– Виктор?
– Ага. А вы?
– Давай на «ты»?
– Давай.
На этом разговор пришлось прервать. Наши пигалицы подпрыгивали у автобуса и размахивали руками, привлекая внимание группы и всего автовокзала. Мы ускорили шаг. Экскурсовод уже сидел в автобусе, удобно устроившись впереди. Группа рассаживалась на свободные места, запихнув рюкзаки и чемоданчики под сиденья. Виктор пропустил меня к окну и плюхнулся рядом. Чтобы успеть на сбор группы, из дома выехала ночью. Хоть и не очень далеко, но перестраховалась из-за переправы и незнакомой дороги. Потом искала подходящую стоянку для машины на несколько дней и место встречи с представителем турфирмы. Все это меня утомило. И как только автобус тронулся, я, уронив голову на широкое плечо попутчика, уснула.
– Эй, просыпайся. Мы выходим.
Почти на автопилоте взяла из рук Виктора свой рюкзак, который он уже достал, и, старательно пытаясь проснуться, пошла к выходу. Шапочка гуру мелькала среди кустов, за ним вприпрыжку бежали Люся и Нюся и бодро топала сладкая парочка. Виктор решительно шагнул на тропинку вслед за ними. Пошла и я, решив, что у меня нет выбора.