В холле музея современного искусства было людно. Виной всему — открытие выставки широко известного модного арт-художника. Публика собралась разбирающаяся: критики, хипстеры, деятели неопределенного рода. Николай с бокалом брюта перемещался между посетителями, натянувшими на себя сложные лица, и искал глазами жёнушку Антона Павловича. Дамы в толпе гостей не было.
Николай волновался еще больше, чем в первый раз в продуктовом. Вторая встреча — это уже свидание, пусть и липовое. Это ответственность. Это почти актерское волнение. Где-то внизу живота что-то начало предательски потягивать под ложечкой. Он удивился своей тревожности, чувству, которое не испытывал со времен защиты диплома и первого школьного поцелуя. Подошел к бару и попросил еще бокал игристого.
- Придется-таки сходить к экспонатам, — подумал Николай.
По стенам холла были развешаны холсты с обрывками пестрой одежды: из одного полотна торчала пола драпового пальто, ко второму была прикреплена половина ярко-оранжевой футболки с надписью «Осознание», третья картина представляла собой связанные между собой в единое целое рваные капроновые колготки. Называлась вся инсталляция почему-то «Огни Москвы». Тощий и высокий молодой человек весь в черном гипнотически смотрел на огромный блестящий латексный сапог, прибитый к полу. «Сила», — восторженно прошептал он, когда Николай, пытаясь понять причину его восторга, обходил экспонат.
На табличке, разъясняющей посетителям что есть что, значилось название сапога — «Верность». «Однако, — подумал Николай и углубился в дальнейшее описание инсталляции. «Арт-объект представляет собой гипертрофированный предмет гардероба, который искажает смыслы реальности. Вглядываясь в его лакированную поверхность, наблюдатель как бы смотрит в кривое чёрное зеркало». Николай попытался посмотреться в свое расплывчатое отражение в полимерной глади.
- Вечер добрый! — вдруг услышал он за спиной мягкий женский голос. — Великолепные рамбутаны получились по вашему рецепту.
Николай обернулся, за его спиной стояла Наталья Венедиктовна, она по старомодному протянула ему свою руку для поцелуя. Молодой человек быстро справился со смущением и поднёс ее кисть к своим губам.
На женушке был ультрамодный брючный костюм, невидимый, но эффектный макияж. Наталья Венедиктовна заметно светилась изнутри и снова была юной дивой чуть старше тридцати. Обещания возможной и даже призрачной любви способны творить с женщиной невероятное.
- А ведь знаете, я не люблю современное искусство, — доверительно взяла под руку своего спутника Наталья Венедиктовна. — Всё это вычурно, деланно, а главное без пояснений автора совершенно ничего невозможно понять. Впрочем, ровно так же как и в моей жизни.
- Я несколько смущен право же, — ответил Николай, — давайте сменим локацию?
- Ой, простите ради бога, мою бестактность. Я вовсе не к этому, — засмущалась Наталья Венедиктовна. — В вашей компании я готова к восприятию любого современного искусства.
За полчаса они обошли почти всю экспозицию. Разговор не складывался. Наталья Венедиктова щурилась перед каждым экспонатом, качала головой и пыталась через очки читать поясняющие аннотации, Николай ругал себя за явно неудачный выбор места для первого свидания.
Они остановились перед огромной инсталляцией, которая называлась «Моя семья». На белую стену проецировалась мешанина из цветных вращающихся спиралей, запятых и многоугольников. Периодически это поле разрезали лучи красного лазера.
Наталья Венедиктовна застыла перед медиакартиной, поправила очки и печально выдохнула.
- Действительно, моя семья: вроде бы ярко, интересно даже наверное, но совершенно ничего не понятно. Вот эти закорючки — это мы: вот Тоша, Катечка, я, и даже Анечка и ещё черт знает кто. Анечка, знаете Коля, это его постоянная любовница, уже как член семьи — без нее никуда. Вот плаваем мы каждый в своем вакууме, иногда пересекаемся в случайных местах и разлетаемся снова в разные стороны. Всё как на картине. Действительно, семь я.
Николай со специальным удивлением посмотрел на свою спутницу.
- Да, Николай, да. Вы молоды, оптимистичны. У вас есть семья?
- Конечно. Родители, сестра вот.
Наталья Венедиктовна преувеличенно бодро улыбнулась:
- Я немного про другую семью. И вот знаете, что, Коля? Знаете что? Я замужем 35 лет. Муж, две дочери, собака. Умный пылесос. Глупая я, но, правда, оптимистичная. Вот прям как эта розовая запятая, которая носится из стороны в сторону по экрану, — показала пальцем женушка на картину. — От вечно занятого мужа — милый, погладить тебе рубашку? — к старшей дочери — как дела в школе? — а потом и к малой — опять температура и кашель? Ты постепенно и необратимо стареешь, любовницы же супруга наоборот молодеют. Дочери растут и начинают жить своей жизнью. Вышивать научилась, не поверите. Я и пяльцы — сказали бы мне еще пару лет назад такое. Простите, Николай, увлеклась. Давайте уйдем отсюда, выпьем кофе?
- Конечно, я знаю за углом отличную кофейню.
Николай и Наталья Венедиктова неспешно направились к гардеробу.