Внешне Павел совершенно не отличается от типичного молодого жителя столицы. Современная причёска, пуховик от известного бренда, беспроводные наушники в ушах, маленькая сумка через плечо. Он не похож на бывшего «человека улицы» и типичного подопечного «Ноя», у которых «всё написано» на лицах. Но он около двух лет прожил в наших рабочих домах. Вот его рассказ.
«Никогда не подумал бы о такой судьбе. Я родился и вырос в полной семье. Мама работает акушером в роддоме, отец - дальнобойщик. Я не нуждался особо ни в чём. Проблемы у меня начались, когда пошёл в техникум, где познакомился с людьми, расслаблявшимися с помощью наркотиков. Через месяц общения с ними тоже начал употреблять. Поначалу это мне не мешало жить и учиться, а от родителей я всё скрывал.
Но вскоре скрывать стало невозможно - потребление увеличилось, перестало хватать денег. Стал просить у родителей, у друзей, под разными предлогами. И, в конце концов, воровать. А в один прекрасный день всё стало известно родителям. Были мамины слёзы, серьёзные разговоры с родственниками, с отцом. Сначала попробовал завязать сам, но быстро сорвался. Потом согласился поехать в ребцентр в Калуге. Это такое место, где сидишь за забором, работаешь, находишься под контролем и каждый день молишься - около двух часов в сутки. Руководители центра очень религиозны».
Павел достал из сумки «айкос» (устройство для курения табака), привычным движением вставил стик и зажал кнопку включения.
«Я прожил в том центре год. Родители выполнили обещание - забрали меня как бы на поруки после курса реабилитации. Я был физически истощён, зато вещества и «*****» (известный в среде наркопотребителей интернет-ресурс) выбросил из головы. Восстанавливаться на учёбе не стал - боялся встреч со старыми знакомыми. Но потом снова сорвался и даже избил мать. Кончилось тем, что отец выгнал из дома, пригрозив что сдаст в полицию. Я уехал к родственникам на дачу, а они вскоре отвезли меня в рабочий дом.
О «Ное» я ничего не знал - не предупреждали заранее. Я был поставлен перед фактом - при мне позвонили туда и передали трубку. Поговорил, а на следующий день поехал в тот дом. Приехал - и задержался. На полтора, даже почти два года.
Дифирамбов петь не буду - работа была тяжелая, а условия ну, скажем так, привычными мне по ребцентру. Но есть очень важные отличия. Во-первых, там всегда платили. Во-вторых, я не был заложником - выезжал на работу, выходил на выходные и мог взять даже маленький отпуск. Но не это главное. В доме возможно сделать хоть какую-то, но карьеру, продвинуться вверх, получать больше денег. Если имеются какие-то навыки, конечно. Вообще, «Ной» - это такая «социальная сеть» для людей, которым в силу разных причин трудно самостоятельно жить. Ты приобретаешь знакомства - с руководителями, с соцработниками, со священниками, с врачами - и можешь потом им писать и звонить, если столкнулся с проблемами. Даже когда ты из «Ноя» ушёл. Кажется, это называется горизонтальными связями? Они очень полезны!
Я ушёл перед прошлым Новым годом. Уходил сознательно, договорившись с родителями, что попробую пожить сам. Они помогли мне с работой и съёмом квартиры, но при условии, что я добросовестно работаю и еженедельно отчитываюсь, а также всегда нахожусь на связи. У родителей есть ключи от моей квартиры и если не выйду на связь или буду «косячить» в работе, то снова отправлюсь в «Ной». И пока я слово держу. И надеюсь, что через год я начну полностью самостоятельную жизнь, в которой уже не будет места даже соблазнам.
Наркотики - зло, они ломают жизнь. И самому из этого омута не выбраться. Я испытываю большое чувство вины перед родителями и большое чувство благодарности «Ною» за то, что помогли не упасть на дно. Верю, что два года в рабочем доме прожил не зря. И желаю «Ною» продолжить работу в нынешний кризис, не оставить без помощи нуждающихся в ней людей».