Структура любого путешествия — словно наложение слоев движущихся кинопленок различной плотности-прозрачности и смысла изображенного. Прибытие — скоростное нетерпение, граничащее с вожделением; Затем осторожное, медленное погружение — и смачное, полноцветное потребление чудес, уготованных тебе судьбой.
Продолжение путешествия, которое не кончается в этот же день — полноценное удовольствие без начала и конца, точнее, от того момента, когда утром раскрылись твои глаза, и когда они вечером закрылись. Так было и в этот раз, когда мы сначала замечательно позавтракали местными продуктами, затем прошлись с экскурсией по Терему — после чего, не оглядываясь, помчали дальше.
Поскольку терем Асташово находится, в координатах дорожных путешествий, в конце этой самой дороги, нам нужно вернуться назад. Зато по свету, ведь вчера приехали уже затемно — только яркие звезды, мерный звук двигателя, и грохот разлетающегося под колесами гравия. В отсутствие внешних отвлечений — уверенная скорость под соточку по пыльному, щербатому грейдеру — только вперед, только камни барабанят по днищу.
Если попытаться представить, сколь богатой Костромская область была раньше, то можно сделать вывод, что в какой-то момент на этой якобы не забытой Богом территорией что-то точно пошло не так. Подобные Терему дворцы отходников были тут нередки, в деревнях кипела жизнь, а обширность приходов компенсировалась только избытком приземистых каменных храмов.
Таких, как руинированная Христорождественская церковь в Фалилево,
Или Димитриевская церковь в Введенском, или же Введенская церковь там же.
Красивая жизнь тут может быть сложена из серых от времени и непогоды бревен, отслуживших свое автомобильных шин и пластиковых бутылок и банки охры.
Слева остается живописный мост через Мелшу, мы же берем курс на север, терпеливо дожидаясь, когда асфальт пропадет, а грунтовка станет больше похожей на лесовозный грейдер.
Лесное дело в Костромской области, между прочим, относящейся к географической зоне южной тайги — традиционный промысел, с годами, похоже, вытеснивший все остальные.
О его масштабе в прежние годы, опять же, можно помечтать у моста через реку Вига, сразу за почти растворившейся в пикселях деревней Гольцово. Точнее, новый мост из умело обтесанных сосен скорее просто удивляет горожан с их пониманием, что все вокруг сделано из железобетона.
А вот руины старого моста по соседству — восхищают как минимум шириной настила.
Раньше мост был раза в три шире, чем теперь, стоял на сваях, а не просто висел над дорогой, как потертый брючный ремень между двумя стульями. Ох уж эта извечная российская задачка…
Наша первая маршрутная точка — в деревне Венгино, всего в 20 километрах от терема, а какой контраст. Вроде бы формальные приметы схожи, тут тоже стоит массивная двухэтажная усадьба, но разница — как между жизнью и ее отсутствием, что, в общем то, не метафора.
Деревня Венгино принадлежала роду Купреяновых, первые упоминания о ней относятся к 17 веку. Самым известным владельцем деревни, рожденным здесь, в Солигаличском уезде, был Иван Антонович Купреянов — участник, в качестве мичмана, первой русской антарктической экспедиции (1819-1821). Тогда отважной команде на двух шлюпах ("Восток" и "Мирный") под руководством Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева предстояло ответить на вопрос — существует ли шестой материк, Антарктида?
Экспедиция завершилась полным успехом. Россия стала первооткрывателем земель за антарктическим (или южным) полярным кругом. Ну, а Купреянов уже через год отплыл в очередную кругосветку на фрегате “Крейсер”, чтобы исследовать американский континент. Впоследствии Купреянов был начальником русской Аляски с 1835 по 1841 годы, директор Русско-Американской компании и вице-адмиралом. Его деревня в костромской глуши процветала. После смерти Ивана Антоновича, имение перешло его племяннику, Василию Александровичу Купреянову — капитану II ранга, инженеру, конструктору подводных судов, редактору популярнейшего “Морского сборника”.
Ныне от тех времен в Венгино ничего не осталось.
Уцелевшая домината — построенный в 1897 году дом человека в миру совсем не такого известного и влиятельного — зажиточного крестьянина Василия Николаевича Канаева.
Учитывая, что терем в Асташово также принадлежал человеку крестьянского происхождения, удивляться не стоит — Костромской край не славится земледелием, зато леса тут всегда было навалом. А без леса — какое строительство? В общем, деньги в этой земле в старые времена водились, заработанные хозяевами в столичном Петрограде или еще где.
Дом — гигант. Построен, как и все такие дома, с избытком, даже для большой семьи. Первый этаж — частично каменный.
Снаружи дом выглядит лучше, чем внутри, ведь там сохранились некоторые элементы некогда яркого деревянного декора. А за дверями — пустота. В доме нет почти ничего.
Проект явно за основу брали толковый, современный по тем временам. Окна во всех комнатах. Центральное место занимает широкий лестничный пролет, и прямоугольный комнаты расположены как бы вокруг него.
Ощущение музея охватывает сразу, несмотря на плачевное состояние усадьбы, вот только экспонатов нет. Или есть?
Внимательно рассматривая комнаты, обращаешь внимание, что в каждой есть печь, причем все печи разные внешне.
Это, похоже, была кухня
Конструкция, впрочем, схожа — кладка из огнеупорного кирпича и толстая металлическая облицовка. Учитывая спиленные перила на лестнице, легко предположить, что рано или поздно вандалы доберутся и до печей.
Но есть и (исчезающая в дымке) возможность другого поворота в истории усадьбы Канаева. Дело в том, что после национализации, семью Канаева не выгнали на мороз, а уплотнили на половину дома.
Наследники рода жили тут до 2009 года, а позже отмечались в комментариях одной из историй про Венгино в ЖЖ. Так что пустота внутри и заколоченные щитами окна в какой-то мере могут считаться добрым знаком.
Неудивительно, что в таком просторном доме нашлось место и хозяйственным помещениям. В такой части дома мы набрели на артефакты советских времен — три деревянных ящика, полных пыльных водочных бутылок.
Теплое еще осеннее солнце лучиками греет чудом уцелевший экземпляр “Сельской жизни” за субботу 10 августа 1968 года. Типографская краска глубоко отпечаталась в передовице. Постановление ЦК КПСС “О подготовке к 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина”.
Что тут сказать. Бродя по дому Канаева, даже пустому, четко понимаешь разницу между реальностью и декорацией. Она всегда не в пользу последней.
***
