Мы звали его ботаник, только что очёчков не носил. Но уж очень колоритно он выглядел, когда сидел в шезлонге под яблонькой с книжкой в руках. Ребёнок с книжкой - явление по нынешним временам уникальное. Да и читал он не современные бестолковые стрелялки-страшилки. Мальчишка читал... "Остров сокровищ".
Вадик! Лет ему 12-13 было. Каждое лето родители привозили его в деревню как в трудовой лагерь. Столовался он у хозяев, а жил в туристическом домике практически самостоятельно. Однажды попросил у хозяйки купить ему в городе чая и какого-нибудь печенья. На её недоумённо-обиженное "зачем, разве я тебя плохо кормлю?" мальчик спокойно заметил: "Вдруг я захочу чая вечером попить, а беспокоить Вас лишний раз мне не хочется. У меня должно быть своё!"
Он сам вставал по будильнику в пять утра и топал на конюшню выгонять лошадей. Помогал табунщику пасти кобыл, а во второй половине дня уже был на другой конюшне, жеребцовой. Ездил с хозяином за зелёнкой, задавал овёс, выполнял прочую мелкую работу. Доставалось ему от бесцеремонно-грубоватых хозяев: то городским неженкой назовут, то бросят второпях, мол, пошевеливайся, некогда нам... Паренёк мужественно молчал. Может, и плакал по ночам в подушку от незаслуженной обиды, но из деревни не уезжал.
Вадьку любили туристы, с удовольствием брали его с собой на маршруты - с ним не надо было нянчиться. Он вообще был, как бы это сказать, с достоинством незаметный, вежливый и очень спокойный. Лишь единственный раз мы видели, как у парня сдали нервы. Вместе с лошадьми в табуне паслись коровы. Ну, это отдельная тема - они доводили до истерики табунщика, выводили из себя всех, кто обслуживал животных, особенно при загоне с пастбища. Темперамент-то разный... И вот наблюдаем мы однажды, как Вадик, наш интеллигентный Вадик, лупит корову по костистому заду веткой и кричит: "Ты пойдёшь домой, тупая скотина, или нет!" Долго еще потом мальчишка краснел, бледнел и отворачивался, когда весёлые туристы за общим обеденным столом его подначивали.
В ту пору компьютер для меня был абсолютнейшей китайской грамотой. Но хозяева отдали мне старенький агрегат, мол, метод тыка в твоём распоряжении. А Вадика прислали подключить все эти прибамбасы. Как же я была благодарна, что не было в нём этого детско-подросткового высокомерия: "ну, тупая тётка!" Он шуршал в проводочках и приговаривал: "Да Вы не бойтесь! Здесь ничего сложного нет! Я Вам всё покажу..."
Мы славно с Вадимом партнерствовали, в том числе, и на конюшне. Заезжали мы тогда молодую кобылку. Садиться ещё не садились, а с седлом потихонечку подвисали. Вадик у нас был конюшенным мальчиком. Кобылка в принципе спокойная, покладистая, но неук есть неук. Однажды она подыграла. Парнишка в общем-то удачно соскользнул, но я видела, как передняя лука седла неприятно ткнула его в грудь. Он поморщился, отвернулся... А на следующий день как штык был в урочное время на конюшне.
- Как ты, Вадик? Может, не будем больше рисковать?
- Всё нормально! Давайте работать...
Вскоре я уехала из той деревни, вернулась домой, на Урал. Про Вадика я больше ничего не знаю. Прошло уже много лет. А я по сей день вспоминаю этого малого с какой-то материнской нежностью и настоящим уважением. Будь у меня его фотография, наверное, я сделала бы его лицом своего подворья. Милый Вадик! Он готов был хронически не высыпаться, дико уставать, терпеть грубость, насмешки, даже боль ради одного - ради возможности быть на конюшне, вдыхать её запахи и слышать её звуки. Ради одного - потрясающей возможности быть рядом с лошадью!