На первый взгляд, миф и история являются полными противоположностями. Конечно, они оба являются нарративами, то есть упорядочиванием событий в единые истории, которые затем могут быть пересказаны. Но миф - это повествование о происхождении, происходящее в первобытное время, время, отличное от повседневной реальности; история - это повествование о недавних событиях, постепенно расширяющееся и включающее события, которые находятся в более далеком прошлом, но, тем не менее, расположенные в человеческом времени.
Это первоначальное определение, однако, требует ряда уточняющих замечаний, которые раскрывают сеть более сложных отношений на месте этой резкой оппозиции. Давайте сначала рассмотрим тот факт, что сама модель мифа дошла до нас из рассказов о богах в Древней Греции. Более того, переход от мифа к истории можно увидеть в самих греческих мифах, поскольку они включают в себя историю героев и историю предков. Их правильнее называть легендарными повествованиями, разворачивающимися во времени, лежащем между временем возникновения и временем недавних событий. История будет вторгаться в это легендарное время, охватывая все более отдаленное прошлое.
Еще более значительное пересечение мифа и истории стало возможным благодаря знакомому по современной антропологии распространению понятия мифа на типы повествования, чрезвычайно широко распространенные в современных архаических обществах. Эти повествования характеризуются тем, что они анонимны и не имеют какого-либо определенного происхождения. Они передаются через традицию и принимаются как достоверные всеми членами группы, не имея никаких гарантий подлинности, кроме веры тех, кто их передает. История ознаменует "эпистемологический разрыв" с этим способом передачи и приема, но только после эволюции, включающей множество промежуточных этапов, как мы увидим позже.
Источник еще более серьезного конфликта между мифом и историей, а значит, и повод для более сложных форм перехода или компромисса, связан с самим объектом мифа, который мы временно обозначили как повествование о происхождении. Проблема происхождения выходит далеко за рамки истории богов, героев и предков. Вопросы, связанные с происхождением вещей, распространяются на все сущности индивидуальной и социальной жизни. Таким образом, мифы могут отвечать на любой из следующих типов вопросов. Как возникло то или иное общество? В чем смысл этого института? Почему существует это событие или этот обряд? Почему определенные вещи запрещены? Что узаконивает ту или иную власть? Почему состояние человека так плачевно; почему мы страдаем и умираем? Миф отвечает на эти вопросы, рассказывая о том, как все это началось. Он повествует о сотворении мира и появлении людей в их нынешнем физическом, моральном и социальном состоянии. Таким образом, с мифом мы имеем дело с очень специфическим типом объяснения, который сохраняет сложное отношение к истории. Этот тип объяснения, по сути, заключается в основополагающей функции мифа: миф повествует об основополагающих событиях. Его связь и последующий конфликт с историей вытекают из этой функции. С одной стороны, миф существует только тогда, когда основополагающее событие не имеет места в истории, а находится во времени, предшествующем всей истории: in illo tempore, если воспользоваться ставшим классическим выражением Мирчи Элиаде. С другой стороны, в любом таком основании речь идет о том, чтобы соотнести наше собственное время с этим другим временем, будь то в форме участия, подражания, упадка или отказа от него. Именно это отношение между нашим временем и временем мифа является существенным фактором, составляющим миф, а не типы основанных им вещей, будь то вся реальность - мир или фрагмент реальности - этическое правило, политический институт или даже существование человека в определенном состоянии, падшего или невинного.
В свете этой краткой феноменологии мифа оказывается, что отношение мифа к истории может быть расположено на трех различных уровнях. В ограниченном, узком смысле миф и история - это два разных вида повествования. Миф - это повествование о происхождении всего, что может нас волновать, пугать или удивлять. История, с другой стороны, является точным литературным жанром, а именно написанием истории или историографией. Взятая в этом строгом смысле, история может вступать в разнообразные отношения с мифом; происхождение истории из мифа - не единственное такое отношение. Генетическая точка зрения не должна заслонять от нас другие возможные точки зрения. Если, как мы увидим, история не обязательно занимает место мифа, но может существовать рядом с ним в рамках одной культуры, вместе с другими типами повествования, то к вопросу об отношениях между мифом и историографией следует подходить с точки зрения классификации различных видов повествований, которые производятся конкретным обществом в конкретный момент. Генетическая и таксономическая перспективы должны дополнять и ограничивать исключительные притязания друг друга.
На фоне этой вполне определенной проблемы возникает более масштабная, связанная со вторым значением термина "история". История - это не только литературный продукт; это также то, что делают или переживают люди. Многие языки сохраняют эти два значения слова "история": история (или рассказ) как повествование о событиях прошлого и история как совокупность самих этих событий в том виде, в котором они происходят или на которые влияют человеческие существа. За вопросом написания истории стоит вопрос о том, как та или иная культура интерпретирует свой исторический способ существования. В связи с этим возникает ряд проблем. Как, например, воспринимается стабильность или изменения, затрагивающие нравы или институты культуры? Какое значение им приписывается? Имеет ли смысл само изменение? Иными словами, являются ли изменения одновременно осмысленными и направленными на достижение цели, или же они бессвязны, подвержены беспорядку, случайны и бессмысленны? И если в них есть смысл, то являются ли они улучшением, формой прогресса, или же дегенерацией, упадком?
Перейти от первого смысла истории ко второму несложно. Написание истории как по сути литературная деятельность, в конце концов, является одним из способов, с помощью которого общество объясняет свое прошлое. Это неизбежно приводит к более общему вопросу о смысле, который это общество приписывает своему собственному историческому развитию. Эта взаимосвязь между историей как литературной деятельностью и историей как жизненным опытом придает новый смысл вопросу об отношении между историей и мифом. Миф, в той мере, в какой он определяется своей основополагающей ролью, может функционировать, чтобы приписывать позитивную или негативную ценность истории в целом, в той мере, в какой последняя понимается как способ человеческого существования.
Когда мы имеем дело с мифом и историей на этом уровне, мы должны избегать искушения заниматься упрощенным противопоставлением типов цивилизаций или использовать генетические интерпретации, которые слишком линейны. В одном обществе могут существовать как мифы упадка, так и мифы прогресса, будь то в разные эпохи или в один и тот же период. Эта конкуренция мифов может выражать неопределенность, которую испытывает общество в отношении смысла изменений, которые оно претерпевает. Кроме того, в данной культуре историография может быть нацелена на предоставление лишь частичных объяснений, не претендующих на полноту, а более широкий вопрос о смысле истории оставлен легендам и мифам. В результате две культуры могут различаться в отношении своих наиболее фундаментальных мифов и при этом демонстрировать поразительное сходство как в технике, так и в целях своей историографии.
СТАВЬТЕ ЛАЙК И ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА МОЙ КАНАЛ.
И ПУСТЬ У ВАС ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО!!!