Крылышки мертвых насекомых, огромный черный шар, выставка на месте атомной аварии на Урале, искореженные существа на красном фоне: современное искусство умеет говорить о жутком, призывая помнить. Резидентка Открытых студий Винзавода, художница Лиза Токарева помнит и делится подборкой своих любимых произведений искусства
Лариса Сансур «Памятник потерянному времени»
Произведение палестинской художницы искусства об экологической катастрофе. Скульптура в форме огромного черного шара рассказывает историю, в которой переплетены прошлое, настоящее и будущее, на фоне которого происходит диалог матери и дочери.
Мать, представитель прошлого, говорит: «Вам нужно строить новый мир, потому что экологическая катастрофа все уничтожила. Вы должны все поменять». Но дочь не видела другого мира, потому что родилась и выросла в ситуации экологической катастрофы, она не понимает, что до нее пытается донести ее мать. Это очень актуальная идея: есть люди, для которых наше настоящее это катастрофа и необходимо что-то менять, а для кого-то катастрофа и есть привычная среда обитания. Трудно донести свои идеи из-за временного или поколенческого разрыва между нами. Скульптура покрыта черной матовой краской, на нее можно бесконечно смотреть, ты не понимаешь: шар это или настоящая черная дыра. Мне кажется, арт-объект Сансур идеально символизирует экзистенциальный страх и тревогу современного человека.
Ян Фабр Vanitas vanitatum, omnia vanitas
Фабр делал огромные работы из крылышек насекомых, которых в азиатских странах употребляют в пищу. Собрав крылышки он сделал совершенно роскошное покрытие на потолке в Эрмитаже – «Небо восхищения».
Эта серия работ заставляет меня думать об амбивалентности нашего визуального восприятия. Когда мы смотрим на картины, например, голландцев с мертвыми кроликами и рыбами – все окей. Но когда перед нами выставляют настоящие крылышки мертвых насекомых – при этом мы понимаем, что художник не убивал их специально, потому что люди их ели, едят и будут есть – нам сильно не по себе. Или его работы с чучелами животных – вызывают у нас сильное ощущение абсурдности: «Почему мне показывают дохлого кролика? Зачем его притащили в музей и обвязали ленточками?».
При этом тот же дохлый кролик на плоском изображении у нас не вызывает никаких вопросов, никак нас не раздражает. Потому что в этом случае смерть – не здесь, она где-то там. Когда нам показывают смерть непосредственно в нашем физическом пространстве, нас это пугает. То же самое и сейчас: СМИ ежедневно показывают нам фотографии и видео с мертвыми людьми и животными – мы смотрим и думаем о том, какая страшная реальность.
Фрэнсис Бэкон «Три этюда к фигурам у подножия распятия»
Гротескные существа на полотнах триптиха напоминают что-то монструозное, звериное. В нас. Нечто страшное, что временами просыпается в людях. По моим ощущениям, это созвучно тому, что происходит сейчас.
Красный цвет на полотнах сам по себе глубокий, манящий, бархатистый. Бэкон писал картины на обратной стороне холста, где сама материя более мягкая, необработанная, и на нее не положен грунт. Когда смотришь на загрунтованный холст, видишь гладкую поверхность, на которую наносились мазки, а здесь как будто материя пропитана кровью засчет интенсивного цвета и фактуры. Ткань втянула в себя краску. И, конечно, искаженные лица, страшные зубы, скорченные тела – все это создает ассоциации с ужасами происходящего от действий человека. Ужас внутренних трансформаций. Мне кажется, Бэкон в этих работах дает идеальное визуальное воплощение тому, что описать словами невозможно – чудовищные метаморфозы человеческой сущности. И это внутреннее – оно страшное, ужасающее.
Павел Отдельнов «Звенящий след»
Проект в поселке Сокол Челябинской области – настоящая жемчужина Уральской биеннале прошлого года, в России мало подобных высказываний. Он посвящен первой в мире атомной аварии на Урале на химкомбинате «Маяк». История совершенно жуткая: люди подписывали договор на участие в радиоактивных разработках, не зная даже, как радиация воздействует на человека. У них не было никакой защиты или специальной одежды. Место засекреченное, люди в населенных пунктах поблизости понятия не имели, что происходит внутри этого объекта. Работники лаборатории исчезали из социума, уходили туда пожизненно, их даже нельзя было найти ни в каких списках – ни о них самих, ни об их местонахождении информации фактически не существовало.
В какой-то момент на объекте произошла авария (уровень радиации неоценимых масштабов), его законсервировали, а люди вокруг продолжили там жить дальше! Они просто ничего не знали. Шли на реку и умирали сразу прямо на месте: вода отравлена. В газетах того времени про случившееся – ни строчки.
Весь мир знает про Чернобыль, Хиросиму и Нагасаки, но никто не знает про лабораторию «Маяк». Государство полностью скрыло все данные о том, что там происходило. Благодаря проекту Отдельнова эта история стала публичной. Он рассказал о каких-то фактах, поговорил с очевидцами – людьми, которых радиация не убила. До сих пор там радиоактивная зона, а узнаем мы об этом спустя десятилетия. Это история о безответственности властей и чудовищных последствиях замалчивания правды. Реальные истории людей, живших в этом месте, сводят с ума.