Миф и ритуал - два центральных компонента религиозной практики. Хотя миф и ритуал принято объединять как части религии, точное соотношение между ними было предметом споров среди ученых. Одним из подходов к этой проблеме является "теория мифа и ритуала, или теория мифа-ритуалиста", которой придерживались, в частности, так называемые кембриджские ритуалисты, и которая гласит, что "миф не стоит сам по себе, а связан с ритуалом". Эта теория до сих пор оспаривается; многие ученые сейчас считают, что миф и ритуал имеют общие парадигмы, но не то, что один развился из другого.
Школа "мифа и ритуала" - это название ряда авторов, которые сосредоточили свои филологические исследования на "ритуальных целях мифов". Некоторые из этих ученых (например, У. Робертсон-Смит, Джеймс Джордж Фрейзер, Джейн Эллен Харрисон, С. Х. Хук) поддерживали гипотезу “первичности ритуала”, которая утверждала, что "каждый миф происходит от определенного ритуала и что синтагматическое качество мифа - это воспроизведение последовательности ритуального действия".
Исторически важными подходами к изучению мифологического мышления были подходы Вико, Шеллинга, Шиллера, Юнга, Фрейда, Люсьена Леви-Брюля, Леви-Стросса, Фрая, советской школы и школы мифа и ритуала.
В 1930-е годы советские исследователи, такие как Яков Эдуардович Голосовкер, Франк-Каменецкий, Ольга Фрейденберг, Михаил Бахтин, "обосновали изучение мифа и ритуала в фольклоре и в мировоззрении народной культуры".
После Второй мировой войны семантическое исследование мифа и ритуала, особенно Биллом Стэннером и Виктором Тернером, поддержало связь между мифом и ритуалом. Однако оно не подтвердило тезис о том, что одно предшествовало другому и породило его, как утверждают сторонники гипотезы “первичности ритуала”. Согласно доминирующему в настоящее время научному мнению, связь между мифом и ритуалом заключается в том, что они имеют общие парадигмы.
Ритуал из мифа
Сразу же возникает одна возможность: возможно, ритуал возник из мифа. Многие религиозные ритуалы - в частности, Песах у евреев, Рождество и Пасха у христиан, Хадж у мусульман - отмечают события, описанные в религиозной литературе, или связаны с ними.
Э. Б. Тайлор
Оставив сферу исторических религий, подход "ритуал из мифа" часто рассматривает отношения между мифом и ритуалом как аналог отношений между наукой и технологией. Новаторский антрополог Эдвард Бернетт Тайлор является классическим выразителем этой точки зрения. Он рассматривал миф как попытку объяснить мир: для него миф был своего рода протонаукой. Ритуал вторичен: как технология является применением науки, так и ритуал является применением мифа - попыткой произвести определенные эффекты, учитывая предполагаемую природу мира: "Для Тайлора миф функционирует для объяснения мира как самоцель. Ритуал применяет это объяснение для управления миром". Ритуал всегда предполагает существование мифа: короче говоря, миф порождает ритуал.
Миф от ритуала (примат ритуала)
Против интуитивной идеи о том, что ритуал воссоздает миф или применяет мифические теории, многие антропологи XIX века поддерживали противоположную позицию: что миф и религиозная доктрина проистекают из ритуала. Это известно как гипотеза “первичности ритуала”.
Уильям Робертсон Смит
Впервые эту точку зрения утверждал библеист Уильям Робертсон Смит. Ученый Мелетинский отмечает, что Смит ввел эту концепцию "догматически". В своих "Лекциях о религии семитов" (1889) Смит проводит различие между древней и современной религией: в современной религии центральное место занимает доктрина, а в древней - ритуал. В целом, утверждает Смит, древние были консервативны в отношении ритуалов и старались передавать их по наследству. Напротив, мифы, обосновывающие эти ритуалы, могли меняться. На самом деле, по словам Смита, многие из дошедших до нас мифов возникли "после того, как первоначальная, немифическая причина [...] ритуала была каким-то образом забыта".
В качестве примера Смит приводит поклонение Адонису. Поклонники оплакивали мифическую смерть Адониса в ритуале, который совпадал с ежегодным увяданием растительности. По мнению Смита, ритуальный траур изначально имел немифическое объяснение: при ежегодном увядании растений "поклоняющиеся оплакивали их из естественного сочувствия [...] так же, как современный человек испытывает меланхолию при опадании осенних листьев". Как только поклонники забыли первоначальную, немифическую причину траурного ритуала, они создали "миф об Адонисе как умирающем и воскресающем боге растительности [...] для объяснения ритуала".
Стэнли Эдгар Хайман
В своем эссе "Ритуальный взгляд на миф и мифическое" (1955) Стэнли Эдгар Хайман приводит аргумент, аналогичный аргументу Смита:
"На Фиджи [...] физические особенности острова с единственным небольшим участком плодородной почвы объясняются мифом о том, как Мберевалаки, культурный герой, впал в ярость из-за неправильного поведения жителей острова и сбросил всю почву, которую он им приносил, в кучу, вместо того чтобы разложить ее должным образом". Хокарт отмечает, что миф используется этиологически для объяснения природы острова, но возник не в этой попытке. Приключения Мберевалаки возникли, как и вся мифология, в ритуальном исполнении, и большая часть преданий фиджийских информантов Хокарта состояла из таких ритуальных мифов. Когда они интересуются топологией острова или их спрашивают об этом, утверждает Хокарт, они делают именно то, что сделали бы мы, то есть перебирают свои предания в поисках ответа".
Здесь Хайман выступает против этиологической интерпретации мифа, которая гласит, что мифы возникли в результате попыток объяснить происхождение (этиологию) природных явлений. Если бы этиологическая интерпретация была верна, то миф был бы старше ритуала или, по крайней мере, независим от него - как считает Э.Б. Тайлор. Но Хайман утверждает, что люди используют миф в этиологических целях только после того, как миф уже существует: короче говоря, мифы не возникли как объяснения природных явлений. Кроме того, утверждает Хайман, миф возник из ритуальных представлений. Таким образом, ритуал появился раньше мифа, а миф зависит от ритуала, пока не приобретет независимый статус этиологической истории.
Джеймс Фрейзер
Известный антрополог сэр Джеймс Джордж Фрейзер утверждал, что миф возникает из ритуала в ходе естественного процесса религиозной эволюции. Многие из его идей были вдохновлены идеями Робертсона Смита. В книге "Золотая ветвь" (1890; 1906-1915) Фрэзер знаменито утверждает, что человек развивается от веры в магию (и ритуалов, основанных на магии), через веру в религию к науке. Его аргументация заключается в следующем.
Человек начинает с рефлексивной веры в естественный закон. Он думает, что может влиять на природу, правильно применяя этот закон: "В магии человек полагается на свои силы, чтобы справиться с трудностями и опасностями, которые подстерегают его со всех сторон. Он верит в некий установленный порядок природы, на который он может рассчитывать и которым он может манипулировать в своих целях".
Однако воображаемый человеком естественный закон - то есть магия - не работает. Когда он видит, что придуманный им естественный закон ложен, человек отказывается от идеи познаваемого естественного закона и "смиренно бросается на милость неких великих невидимых существ за завесой природы, которым он теперь приписывает все те далеко идущие полномочия, которые он когда-то присвоил себе". Другими словами, когда человек теряет веру в магию, он оправдывает свои прежние магические ритуалы, говоря, что они воспроизводят мифы или почитают мифических существ. Согласно Фрэзеру,
"миф меняется, а обычай остается неизменным; люди продолжают делать то, что делали их отцы до них, хотя причины, по которым действовали их отцы, давно забыты". История религии - это долгая попытка примирить старый обычай с новым разумом, найти здравую теорию для абсурдной практики".
Джейн Эллен Харрисон и С. Х. Гук
Классицист Джейн Эллен Харрисон и библеист С. Х. Хук считали миф тесно связанным с ритуалом. Однако, "вопреки Смиту", они "решительно отрицают", что главная цель мифа - оправдать ритуал, дав отчет о том, как он впервые возник (например, вместо этого эти ученые считают, что миф - это в основном просто повествовательное описание соответствующего ритуала: по словам Харрисона, "основное значение мифа ... это устный коррелят исполняемого обряда, совершаемого действия".)
Харрисон и Хук дали объяснение тому, почему древние чувствовали необходимость описать ритуал в повествовательной форме. Они предполагают, что устное слово, как и исполняемый ритуал, обладало магической силой: "Произнесенное слово имело силу действия".
Как и Фрейзер, Харрисон считала, что мифы могут возникать как первоначальная причина того, что ритуал был забыт или размыт. В качестве примера она привела ритуалы, в центре которых стоит ежегодное обновление растительности. В таких ритуалах часто участвует участник, который проходит через инсценированную смерть и воскрешение. Харрисон утверждает, что этот ритуал, хотя и "проводился ежегодно, был исключительно инициационным"; он проводился над людьми, чтобы посвятить их в роли полноправных членов общества. На этом раннем этапе "бог" был просто "проекцией эйфории, вызванной ритуалом". Однако позже эта эйфория персонифицировалась в отдельного бога, который впоследствии стал богом растительности, поскольку "как посвящаемые символически умирали и возрождались как полноценные члены общества, так и бог растительности и, в свою очередь, посевы буквально умирали и возрождались". Со временем люди забыли об инициирующей функции ритуала и помнили только о его статусе поминовения мифа об Адонисе.
Миф и ритуал как несовместимые понятия
Не все исследователи мифологии считают, что ритуал возник из мифа или миф возник из ритуала: некоторые допускают большую степень свободы мифов и ритуалов друг от друга. Хотя мифы и ритуалы часто появляются вместе, эти ученые не считают, что каждый миф имеет или имел соответствующий ритуал, или наоборот.
Вальтер Буркерт
Классицист Вальтер Буркерт считает, что мифы и ритуалы изначально были независимыми. Когда мифы и ритуалы объединяются, утверждает он, они делают это, чтобы усилить друг друга. Миф, рассказывающий о том, как боги установили ритуал, усиливает этот ритуал, придавая ему божественный статус: "Делай это, потому что боги сделали или делают это". Ритуал, основанный на мифическом событии, делает рассказ об этом событии чем-то большим, чем просто миф: миф становится более важным, поскольку повествует о событии, подражание которому считается священным.
Более того, Буркерт утверждает, что миф и ритуал вместе выполняют "социализирующую функцию". В качестве примера Буркерт приводит охотничьи ритуалы. Охота, утверждает Буркерт, приобрела сакральную, ритуальную ауру, как только перестала быть необходимой для выживания: "Охота утратила свою основную функцию с появлением сельского хозяйства около десяти тысяч лет назад. Но охотничий ритуал стал настолько важным, что от него нельзя было отказаться". Выполняя ритуал совместной охоты, древнее общество скрепляло себя как группу, а также давало своим членам возможность выплеснуть свои переживания по поводу собственной агрессивности и смертности.
Бронислав Малиновский
Как и Уильям Смит, антрополог Бронислав Малиновский в своем эссе "Миф в первобытной психологии" (1926) утверждал, что мифы функционируют как вымышленные истории происхождения ритуалов, тем самым обеспечивая оправдание этих ритуалов: миф "придает ритуалам древнее прошлое и тем самым санкционирует их". Однако Малиновский также указывает, что многие культурные практики, помимо ритуала, имеют связанные с ним мифы: для Малиновского "миф и ритуал, следовательно, не являются соэкстенсивными". Другими словами, не все мифы являются переростками ритуала, и не все ритуалы являются переростками мифа.
Мирча Элиаде
Как и Малиновский, религиовед Мирча Элиаде считает, что важной функцией мифа является объяснение ритуала. Элиаде отмечает, что во многих обществах ритуалы считаются важными именно потому, что они были установлены мифическими богами или героями. Элиаде с одобрением цитирует утверждение Малиновского о том, что миф - это "повествовательное воскрешение первобытной реальности". Элиаде добавляет: "Поскольку миф повествует о gesta [поступках] сверхъестественных существ [...] он становится образцом для всех значимых человеческих действий". Традиционный человек воспринимает мифические фигуры как образцы для подражания. Поэтому общества утверждают, что многие из их ритуалов были созданы мифическими фигурами, что придает ритуалам еще большую значимость. Однако, как и Малиновский, Элиаде отмечает, что общества используют мифы для санкционирования многих видов деятельности, а не только ритуалов: "Для него, таким образом, миф и ритуал не являются соэкстенсивными".
Элиаде идет дальше Малиновского и дает объяснение тому, почему миф может придавать такое значение ритуалу: согласно Элиаде, "при [ритуальном] [повторном] исполнении миф действует как машина времени, перенося человека назад во времена мифа и тем самым приближая его к богу". Но, опять же, для Элиаде миф и ритуал не являются соэкстенсивными: такого же возвращения в мифическую эпоху можно достичь простым пересказом мифа, без какого-либо ритуального повторения. Согласно Элиаде, традиционный человек рассматривает и мифы, и ритуалы как средства "вечного возвращения" в мифическую эпоху:
"Подражая образцовым действиям бога или мифического героя, или просто пересказывая их приключения, человек архаического общества отделяет себя от профанного времени и магическим образом вновь входит в Великое время, священное время".
Пересказ мифов и исполнение ритуалов служат общей цели: это два разных способа оставаться в священном времени.
СТАВЬТЕ ЛАЙК И ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА МОЙ КАНАЛ.
И ПУСТЬ У ВАС ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО!!!