- Но не врагами. Общаемся периодически, больше в соцсетях. Я в Россию не приезжала все полгода.
- А Оля вам сама писала, как дела?
- Несколько раз. Скорее в общем описывала ситуацию. Ей нравилось все. Хотя до того она с ребятами не была знакома.
- Совсем? Они никогда до того не общались?
- Нет, потому что Оля предпочитала другую музыку, а нашу считала издевательством над классикой. У нас же много мотивов из поэзии серебряного века. Да и музыка во многом заимствована у классиков.
- Вы до сих пор олицетворяете себя с группой?
- По привычке, - Полина провела рукой по волосам. – Столько лет, сил и прочего в нее вложила. Это нормально, как мне кажется. Это в чем-то и мое детище. Я что-то предлагала. Одна песня вообще мною написана. Конечно, это все равно моя группа и мы. Потому мне не жалко было предложить это место сестре. Она тоже часть меня.
Стася как раз подъехала к нужному дому. Тот хоть и находился не в самом центре, но все же был старинным и довольно богатым в свое время. Над входом интересный барельеф в виде лица без глазниц с отрытым ртом и волосами-змея словно бы приглашал войти внутрь. Дверь здесь сохранили старинную, но за ней поставили вторую, железную.
Полина отперла обе двери своим ключом и пригласила полицейских подняться за ней. Она игнорировала лифт, лязгающий в сетчатой колонне по центру и пошла наверх пешком. Квартира Ольги оказалась уютной и даже слишком классической. На полу, за мебели и даже на прищепках на сушилке висели ноты. Стася посмотрела, что это были классические произведения. Мебель обитая мягким плюшем выглядела так, словно на ней никогда не сидели.
Ломберный столик, накрытый зеленым сукном и желтой скатертью использовался как туалетный. Над ним висело большое зеркало в тяжелой золотистой оправе.
Кухонные шкафы и холодильник радовали глаз девственной чистотой. Складывалось ощущение, что хозяйка не готовила здесь ни разу в жизни. Зато само убранство привлекало глаз и заставляло желудок мечтать об отбивной или картошечке с маслом.
- Фига с маслом, - оглядывая холодильник, резюмировал Гордин. – Жила одна, эт о очевидно.
- Почему?
- Мужчину нужно кормить, чтобы он был добрым. А тут шаром покати. Женщины, вы совсем не разбираетесь в мужской психологии, - он полез на полки шкафов. – И тут ничегошеньки. Очень странно все же. Хоть банка кофе должны водиться даже в подобных домах. Ваша сестра была ярой феминисткой?
- Нет, но готовить она не любила никогда. Бабушка пыталась нас учить, я вот что-то запомнила. Яйца сварю точно. А Оля не хотела даже пробовать. Она вся такая в тскусстве, неземная. Не такая. Я более практичный человек. Да и жила с отцом. Ему, как правильно заметил товарищ капитан, кушать надо каждый день и по крайне мере дважды.
Стася оглядела жилище покойной. Тут все было умеренно и к месту, но подходящего укромного уголочка для тайника не наблюдалось.
- Полина, а куда бы ваша сестра спрятала свой секретик, будь он у нее?
Девушка огляделась по сторонам. Она явно думала, но ничего не могла придумать. Наконец она подошла к большой вазе, высокой и узкой.
- Только если здесь. Мы в подобной дневники от родителей в начальной школе скрывали, - она заглянула внутрь и увидела лист бумаги. – И правда что-то есть.
Все трое склонили над вазой головы. Перед ними явно был один из листов какого-то большого юридического документы. Но без начала и конца понять в нем что-либо оказалось невозможно.
- Я в этом ничего не понимаю, - призналась Полина. – А Оля и еще меньше моего. Зачем ей этот лист ума не приложу. Возможно, просто случайно провалился. В него могли цветы завернуть.
- Тогда лист был бы мокрым или покореженным. А этот прекрасно сохранился. Нет. Его поместили туда специально от посторонних глаз, - Стася аккуратно положила лист в пакет. – И больше не хватайте ничего руками, пожалуйста.
Гордин отобрал у нее первую улику. Он устроился на подоконнике и несколько минут молча читал. Потом хлопнул себя по лбу. – Ну как я мог забыть: тут проскакивает название «Феникс стор», а это довольно известная сеть мастерских. Они специализируются на ремонте музыкальных инструментов. К ним носят даже старинные, типа Страдивари или еще кого.
- Да, я тоже вспоминаю, - влезла Полина. – Там дорого, обычным смертным к ним и соваться не стоит. К ним действительно попадает только самая- самая элита музыкальных инструментов.
- Ваша сестра не могла пользоваться их услугами?
- У нее не было таких денег и такой необходимости. Наши скрипки современные и не столь дорогие. Мы вполне справляемся, справлялись с ними сами.
- Надо нарыть все на руководителей этого Феникса и прошерстить персонал. Возможно, найдем какие-то ниточки, - распорядилась женщина. Гордин посмотрел на нее с недовольным лицом, но улицу к себе убрал и даже коротко кивнул.
- Тут что-то не чисто в бумагах? – насторожилась Полина. – Махинации?
Стася проигнорировала все ее вопросы. Они с Гординым продолжили осмотр жилища Тарасовой. Но больше ничего интересного обнаружить не удалось. Кроме того, что убитая очень серьезно относилась к вопросу чистоты: пыли нигде практически не было. Как и ничего, чтобы могло придавать квартире особую индивидуальность, придавать частичку хозяйки всему вокруг.
- Как в гостинице, - подвел итог капитан. Он развернулся, чтобы идти к выходу, и выругался. – Вот этого я не ожидал. Тут жвачка под стулом была прилеплена на полу. Я вляпался.
Стася присела на корточки и соскребла всю резинку в пакет.
- Да бросьте, - попытался скривиться Гордин. – Ну в данном случае жвачка не улика же.
- Мы не можем знать на перед. У нас для этого есть эксперты, - пожала женщина плечами. – Это может быть и хозяйкино свинство, и нет.
- Да Оля не жевала никогда резинку, - вставила Полина. – Она зубы дико берегла, еще с дества. Ей мама что-то такое рассказала про резинку и зубы. Ну и как отрезало. Так что это точно не ее.
Полина закрыла квартиру сестры и посмотрела на полицейских выжидательно.
- Совсем ничего не понятно?
- Это вопрос времени, - сухо отозвалась Стася и стала спускаться вниз. Потом вспомнила и спросила: - А вы не поедете назад?
