Тиран Морох вошёл в покорённый город Из. Каменные стены его рухнули. Чёрный дым опутал кварталы. Дворец белого мрамора стоял на холме. Мёртвый хозяин города уже принял яд. Он ждал завоевателя на троне. Морох скинул старика с места. Теперь он тут правит. Ему вести дела и завещать их своим детям.
Вечер был тих. Повизгивал местами кнут, добивая несогласных, но в остальном без происшествий. Морох даже отважился гулять в одиночку по балкону, не боясь быть пристреленным вражеским лучником. Тут через лёгкий прозрачный занавес к Мороху прорвался мальчишка.
- Свирепый Буйвол!- позвал Морох своего охранника.
- Простите, Повелитель, не догнал, больно юркий у Вас мальчишка.
- Если ты не справляешься с ним, я найду другого охранника для сына. Иди прочь, оставь нас.
Охранник вышел. В закатном солнце остались отец и маленький сын. Малыш, хотя и привыкший к жестокости отцовских походов, всё же, недоумевал, глядя на раскинувшийся пред ним вселенский пожар, тихий и зловещий.
- Папа, этим людям очень больно, они боятся тебя.
- И ты тоже?
- Я, нет, с чего бы, но ведь они не будут тебя любить, как же ты хочешь ими править?
- Дай-ка я расскажу тебе легенду о трёх всадниках и короле, который хотел, чтоб все любили его.
Жил когда-то в далёкой стране очень сильный и богатый король. Правил он жёстко. Бил чужаков и своих казнил за любое неповиновение. Удачлив был в бою и хитёр в политике, от того не только сумел разорить всех соседей, но ещё и на троне укрепился до скончания века. Подданные при нём и сладко и горько жили, но, всё же, не голодали. Войну видели, а кто ж её не видел, но бились храбро, от того снискали славу и почёт не только в государстве, но и среди врагов. Видели они и добрые времена, сытные, богатые. Без всякой скромности в такую пору пировал король, строил дворцы, на охоты королевские выезжал. Всякий знал того короля и его верную рать. Куда не направит он свой грозный взгляд, всё поработит, перемолотит, в пыль сотрёт, в пепел сожжёт. Всё ладно было у него, всё схвачено, каждый при деле. Но раз вышел король на свой балкон, поглядел вдаль и сказал, что не видит своих подданных, не слышит просьб их и молитв и захотел он в люди выйти.
На улице гомон стоял страшный. Короля хоть и переодели, а в сопровождении ему, всё одно, верных людей поставили. А простой люд видит, особа знатная, значит и милостыни можно попросить, а быть может и услужить чем-то. Все ходят, улыбаются, кланяются настороженно, да ручку целуют. Доволен был король прогулкой своей, вот совсем уж было засобирался в свой дворец, ещё лет на двадцать счастливого правления запереться, как вдруг у самых копыт его лошади оказался старик. Взглянул он на короля глазами, презрения полными, да и дальше себе людей гневить, да про всех нехорошие вещи говорить, правдивые слишком. Королю такой взгляд не по нраву был. Чего-это всякие старики вшивые будут на него сверху вниз глядеть. Заметил старик королевскую ярость, да и говорит.
- Не зря ты в страхе живёшь, в палатах запираешься, света белого не видишь. Прошло то время, когда ты с простым солдатом в бой шёл, когда сам народу харчи и монеты после похода раздавал, когда без опаски по улице ходил. Боишься ты народа, а он ненавидит тебя. Руки тебе лобызает и клянёт. В ноги кланяется и на сапоги плюёт. Улыбается, а в душе волком смотрит.
Тут же старика с проулка подняли, уволокли, а по утру казнили.
А король себе места найти не может. Как же так, он-то ведь герой великий, король самый славный, завоеватель, обогатитель, а его ненавидят. Начал он доносы собирать, всюду людей своих поставил. А те из разных питейных заведений столько клеветы принесли, что на сотню сундуков доносов хватит. Ловить стали непокорных. Да всех разве переловишь. Одного возьмёшь, двое на его место встают. Вот уже и ближние все стали говорить, что королю корона жмёт и мысли его от этого темнеют, что опасный он человек и не пора ли ему на покой, наследнику место уступить.
Узнав об этом правитель в безумие впал. Как же так, ведь он всё для них, а ему в ответ такой неблагодарностью платить, плохо значит живём, недоедаем, недопиваем! Решил тогда король на крайние меры пойти. Собрал колдунов да ведьм и велел самый тёмный из всех ритуалов, что сам знал, провести. Долго колдовство свершалось, но вызвали наконец с того света страшных воинов. «Мы теперь служим тебе, любой приказ отдай, всё исполним». Веяло от чёрных всадников холодом могильным. Взглянуть на них тяжело было, сразу будто и жизнь уходит. Цветы при них вяли, деревья желтели, а животные прочь разбегались. Не было тем воинам в бою равных, ибо нельзя было убить их, уйти они могли только сами, исполнив приказ.
Король, как только увидел, кого призвал, так сразу же захотел отказаться от идеи своей. Но нельзя было без приказа столь грозную силу отпускать, разгневаться могли. Тогда взмолился король, на колени пал и просить начал, чтоб понял народ, как при нём хорошо живётся, чтоб славить его начал, как в былые времена, а не роптать, чтоб окружающие его завистники в слезах были от того, какой же он прекрасный правитель.
- Был. - только и сказал один из всадников и выполнил без промедления просьбу владыки. Тут же схватился старый король за сердце и умер. За тем делом второй всадник поскакал, всех приближённых меж собой ссорить начал, чтоб те верных сторонников собирали войной друг на друга шли.
Как кровь рекой полилась и третий выехал на своём коне. Вёз он по всем сторонам голод и хворь. Вымирал народ. Обиду терпел страшную от данников бывших. Сам себя губил и разорял. Тут-то сначала один, а после и многие за ним взмолились: «Ах, кабы видел всё это старый король, уж он то железной рукой своей порядок навёл, от страданий и горя избавил.»
Взглянули на это всадники и сказали.
- Как велено было, народ поминает добрым словом короля, любит его. Все близкие недруги в слезах, друг друга одолеть не могут, никто не ропщет на былое, все только нынешнее клеймят.
С тем ушли всадники, оставив после себя чёрное поле, да выжженный лес.
-Папа, но разве не мог народ сам собраться, решить всё мирно, выбрать, кто ими править будет, как жить и что делать.
- Для того на троне не воитель должен быть, а мудрец, но мудрецов принято вешать, а вещание их подвергать запрету.
- Ты и сам, выходит, не так уж мудр, раз войну развязал, раз города захватываешь, а власть силой держишь.
-Нет, сынок, я умней старика из сказки, я власть не отпущу.
На сто вёрст вперёд полыхало зарево воинского пожара. Пошёл дождь. Он заливал деревья, кусты, траву и землю. Крыши домов и горящие дома. Вышли люди. Стали набирать воду. Морох скорее зашёл во дворец, а его сын остался на балконе, глядел на тающие тучи и пробивающееся сквозь тьму солнце.
