Уход за собакой — штука ежедневная. Каждому из нас об этом твердили с детства, предостерегая, что заведешь пса — возложишь на себя огромную ответственность на ближайшие 15 лет минимум. Ранние подъемы, походы на собачьи площадки к тренерам и космические убытки, потому что пес точно съест квартиру изнутри, — набившие оскомину аргументы, которые приводили наши старшие, когда не разрешали нам в детстве заводить собак. Сейчас с этим стало попроще — специально обученные люди могут взять на себя выгул, передержку на время отпуска и даже исправление собачьих косяков без участия хозяина.
Не слушается, скажем, ваш шерстяной лось — дядя-кинолог заберет его на время, чтобы воспитать достойным членом коллектива и вернуть в лоно семьи уже послушной маминой ягодкой. Грызет стены пока вас нет — опять же профессионалы научат не грызть без ущерба для вашей квартиры и без отрыва от производства. То есть вы можете продолжить спокойно ходить на работу, пока ваша собака живет у кинолога и учится смирно ждать людей из офиса. И это, конечно, очередное достижение цивилизации, которое принято называть аутсорсингом. Оно призвано добавлять комфорта в жизнь и освобождать время людям, у которых есть возможность перепоручить воспитание собаки профессионалам.
Обозначу сразу два дисклеймера. Во-первых, я не брала и не беру собак на передержку с дрессировкой или коррекцией. И во-вторых, я не осуждаю ни тех, кто берет, ни тех, кто отдает. И вас призываю не осуждать, хотя предвижу комментарии в духе «Как можно отдать свою кровиночку чужому человеку».
Я совершенно нормально отношусь к ситтингу и выгулам на аутсорсе и сама нередко пользуюсь этим достижением рынка зооуслуг. Наличие собаки не должно нас ограничивать в передвижениях или в возможности устать. И это отлично, что сейчас есть сервисы, которые могут взять на себя прогулки с собаками, если нам тяжело с ними справляться по каким-то причинам. Вдвойне здорово, что мы можем уехать в отпуск и передать собаку в надежные руки, чтобы не возить ее в багажных отсеках самолетов.
Но с дрессировкой и исправлением нежелательного поведения есть некоторые тонкости, которые я должна обозначить. Напомню, что наши с собаками отношения строятся на привязанности. Не только животворящая колбасья попка мотивирует зверей быть хорошими мальчиками и девочками.
Одна из важных мотиваций — социальный контакт с объектом привязанности. Проще говоря, собакам хочется, чтобы мы их эмоционально одобряли, а не просто фаршировали сосисками за правильное поведение. И эти «мы» — не коллектив всех людей на Земле, а конкретные важные для собаки люди. Те самые, с которыми у псов сформировалась привязанность. И в этом три загвоздки.
Первая: собаки учатся качественнее, если их учит хозяин. И их послушание обычно ориентировано на того, кто их этому послушанию учит. Вторая: значительная часть собачьих проблем завязана на хозяине. И решаются они выстраиванием новой модели отношений с этим самым хозяином. Третья: собаки чувствуют себя комфортнее всего в предсказуемой привычной среде. В непредсказуемой и непривычной они испытывают стресс. Сам по себе этот стресс не смертелен, псы к нему адаптируются и живут счастливо. Но вот погружение в новую обстановку без хозяина, то есть базы безопасности рядом, это не то, что способствует повышению мотивации учиться. Представьте себя в вынужденной и внезапной эмиграции. Стресс со всех сторон, а ваш коуч требует, чтобы вы немедленно еще и курить бросили. Обстановка не способствует приобретению новых привычек — как бы откат к старым на стрессе не случился.
Собака не планировала отлучаться от хозяина, из привычной квартиры и с любимых мест прогулок. Силы ее нервной системы уходят на адаптацию и изучение новых обстоятельств. А курс дрессировки или коррекции поведения, который начинается немедленно, дает еще часть колоссальной нагрузки, которую не всякий уравновешенный пес выдержит без потерь в сфере психической стабильности.
Что уж говорить о тревожных сырках, у которых и так, очевидно, были проблемы в поведении, раз их отдали тренеру, а теперь проблемы расцветут пышным цветом в стрессовых условиях. Или «исчезнут» на время, потому что наступит запредельное торможение из-за стресса. Вам вернут «восстановленную» собаку, возьмут деньги за дрессировочный успех, а потом проблемы вернутся, когда пес снова «разморозится» в привычной среде.
А в дрессировке есть такой нюанс. Собака устроена сложнее, чем, скажем, тостер: ее нельзя запрограммировать на безотказное выполнение команд до конца жизни. Всегда есть контекст выполнения этих самых команд. И когда на передержке тренер ее «программирует», он не может списать на флешку знания из своей головы, чтобы переставить ее в голову хозяину. И хозяин без обучения мало что будет знать о том, как обращаться с вновь приобретенными собакой навыками. Например, пса научили команде «сидеть». Пес выполняет ее с первого раза, не встает, пока его не отпустишь, и вообще большой молодец. Хозяин использует эту команду в разных контекстах. Однажды пес обязательно ошибется: испугается чего-то, разволнуется или решит, что хозяин не смотрит.
Встанет он с места и пойдет по своим делам до отпускающей команды. А хозяин-то знает, что собака выучила команду сидеть. Скомандует еще раз. Пес, конечно, сядет, но запишет себе в бортовой журнал, что вообще-то можно вставать и уходить, если захочется. Да и садиться со второго раза. В критической ситуации навыки таким образом могут «слететь». Знаете, как мы в универе: сначала ходили на пары исправно, а когда понимали, что препод не отмечает присутствие, позволяли себе прогуливать. Иные отличники не позволяли, но их было сильно меньше половины группы, насколько я помню из своего опыта.
Понятно, что иногда дрессировка без хозяина — неизбежность. Например, собак-поводырей обучают в специальных центрах и только потом передают хозяевам, для которых они предназначались. Но, во-первых, перед обучением идет очень жесткий отбор щенков по психике. Не всякий веселый лабрадор способен стать поводырем. Во-вторых, в процессе дрессировки отсеиваются те псы, которые не справляются — дрессировка, как и отбор, жесткая. Права на ошибку у таких собак в реальной жизни не будет. И, в-третьих, после обучения таких собак не просто кидают в объятия нового хозяина и убегают, а несколько недель учат людей правильному взаимодействию с будущим личным поводырем.
Как обычно, расскажу историю из своей жизни. Моя собака Борсук, адский вельштерьер и кудрявая сатана, однажды попала на передержку с дрессировкой. Ее прежние хозяева отчаялись научить ее не бросаться на маленьких детей, самокаты и дворников с лопатами, а добрая тетя-тренер предложила забрать собаку, починить и вернуть как новенькую через месяц. Конечно, уже без агрессии к малышам и прочим раздражителям. Борсук уехала жить за город и перевоспитываться. Через месяц вернулась, а желание поедать младенцев никуда не делось. И черт бы с ним: как и в любой профессии, в кинологии есть эксперты высокого класса, а есть не очень опытные специалисты. Можно было бы списать на то, что собака моя попала как раз ко второму и просто впустую потратила месяц своей жизни.
Но увы, потери оказались больше, чем сколько-то десятков тысяч рублей за услуги тренера. У меня есть свидетельства, что воспитание на аутсорсе заключались в том, что на Борсука (напомню, что размером она с крупного кота и весит 7 кг) надели строгий ошейник и дергали ее за него всякий раз, когда она пыталась броситься на триггер. Отброшу сантименты по поводу использования строгих ошейников в дрессировке, объясню, как выглядит эта методика с точки зрения собаки. Возбудимая собака заводится на триггер, а ей делают больно в области шеи. Боль усиливает возбуждение. Добавляется новый триггер — воздействие на шею в момент наивысшего возбуждения. На флегматичную собаку, возможно, это подействовало бы положительно. Так работает отрицательное подкрепление, формируя привычку: хочешь избежать боли, веди себя правильно. Есть способы гуманнее и эффективнее, но сейчас не об этом.
А возбудимый пес заводится сильнее, если испытывает боль. А еще у него формируется ассоциация: если тебя трогают за шею, это страшно, потому что сейчас будет больно, и надо защититься заранее, пока эту боль не причинили. Это и произошло с Борсуком. На нее теперь нельзя надеть ошейник. Не строгий, а обычный. Потому что, если она вдруг потянет к триггеру и испытает воздействие на шею, у нее случится гиперреакция. До триггера она, может, и не дотянется, поэтому схватит, чтобы слить возбуждение, первый попавшийся объект. Например, мою ногу. С тех пор, как ее дрессировали на строгаче, прошло больше двух лет. И я периодически проверяю, как ей живется в ошейнике. Так вот, привычка возбуждаться и приходить в ярость от воздействия на шею никуда не делась.
К чему вся эта длинная история? К тому, что собаки, побывавшие на передержке с дрессировкой, нам не расскажут, как именно их там дрессировали. В случае с Борсуком про строгач я узнала, понятно, не от нее, а от тренерки, которая не считает этот метод чем-то недопустимым, ну и по реакции на ошейник.
Так что тут не подойдет аргумент, что детей мы отдаем в кружки, и их там прекрасно обучают без нашего участия. Если детей начнут учить игре на пианино с помощью битья по рукам линейкой, мы об этом как-то узнаем. А насчет собак — вряд ли. Задача тренера на аутсорсе — выдать хозяину результат. Иногда результата, которого хочет хозяин, можно быстро добиться только силовыми методами. Грубо говоря, задавить собаку, чтобы ее неудобное поведение исчезло вместе с доверием к миру и волей к жизни.
Я не отрицаю полностью аутсорс собачьего воспитания. Иногда такое даже полезно собакам, но только в том случае, если они отправляются на передержку для развлечения. Собачьи «детские сады», где щенков учат тусоваться с собратьями и веселым трюкам без принуждения и жестких правил, вполне нормальная практика, чтобы и хозяина разгрузить, и молодого пса «вывести в свет». Но это не должны быть месяцы жизни в чужом доме без хозяев и без контроля с их стороны. Мой старый пес Петр, например, провел несколько отличных недель на съемках одного там блокбастера, и ему это очень нравилось. С ним занималась девушка-ассистент по животным-актерам, она была крайне заинтересована в том, чтобы он весело проводил время и не повредился в процессе съемок. А Петр научился всяким трюкам.
Фото предоставила Екатерина Иванова, обработал Ренат Муртаев