В целом Марта Дормидонтовна считала себя женщиной сильной и независимой. Никогда её не умиляли «охи-ахи» и объятия в час расставаний. Зачем? Собралась и уехала, словно выпорхнула из клетки на свободу!
Никакой сентиментальности, никаких душевных раздраев.
Да, именно такой считала себя Марта при жизни, впрочем, и в посмертии она старалась оставаться сама собой. Если ей, пока билось сердце, удавалось сдерживать эмоции, так уж теперь, в призрачном состоянии, и подавно нет никаких затруднений.
Хотя с тех пор как она покинула дом и отправилась в свое, возможно, последнее путешествие, что-то в ней изменилось. Некстати всплывали в памяти моменты, которые хотелось переиграть. Например, как тот, с тыквенным пирогом. И чего она вредничала и не позволяла мужу есть любимое лакомство триста шестьдесят пять дней в году? Ссылалась на диабет и панкреатит. А в итоге муж умер от инфаркта. Как знать, может, его сердце разбилось именно из-за нехватки в жизни тыквенных пирогов.
Марта вздохнула и уставилась в небо, полное звезд. Глубокое, почти черное, оно походило на опрокинутую чашу с золотым узором. Изредка в вышине вспыхивали падающие звезды, заставляя романтиков вздрагивать и сжимать кулак, шепча заветные мечты.
Марта усмехалась, прикидывая, что бы могла загадать она, если бы еще топталась по этой грешной земле.
На ум лезли всякие глупости. Очередная поездка в Японию. Скафандр для подводного плавания в Красном море. Смешные палки для скандинавской ходьбы.
– Ерунда, – сообщила она вслух, чтобы вселенная знала: ее такими трюками, как метеоры, не купишь, – все это ерунда!
– Что именно, милая? – поинтересовалась леди в старомодном пальто и капоре с лентами, скрывающем ее лицо.
– Палки. Акваланг и путевку можно купить. Значит, это не мечта, а цель, на которую нужны средства, а раз так, то они не стоят потраченных звезд.
Собеседница удивленно взглянула на Марту. Ну конечно, она же не знала, о чем размышляла та, глядя на звездопад. Марте стало неловко, но объяснять ход своих мыслей она не горела желанием. Впрочем, леди и не настаивала.
Марта деловито поправила шляпку и поплыла вперед по склону туда, где на краю утеса высился маяк.
Не сказать чтобы она очень увлекалась маяками раньше. Но теперь ее интересовало буквально все.
Призрачный маяк являлся лишь отражением своего былого величия. Высокий и статный, он тянулся ввысь. И там, на верхушке, подмигивал зеленоватым призрачным огнем, точно соревнуясь с небесными светилами в яркости.
– В пору моего детства меня так и тянуло к этим руинам, – поделилась леди. Она остановилась, не дойдя до мерцающих белых стен, и, прикрыв глаза, отдалась воспоминаниям: – Тут пахло морем и полынью. Такая горько-соленая смесь, пропитывающая душу. Когда меня после таких вылазок наказывала нянька, мне чудилось, что слезы мои имеют тот же привкус, что и воздух у маяка, – она тихо вздохнула, будто жалея не то себя маленькую, не то няньку, не то маяк.
– Экая вы робкая были! – возмутилась Марта. – У меня, знаете ли, тоже имелась нянька, но если бы ей в голову и пришло меня наказать, я бы такого не стерпела!
Тут Марта Дормидонтовна слегка слукавила, ее все же наказывали. Ставили в угол и проводили важные беседы. Но бунтарский дух, вселившийся в неё при рождении, не сдавался, и едва наказание заканчивалось, как Марта тут же влипала в новую историю, одну другой краше.
– Возможно, время было другое, – тихо промолвила леди. – Все ждали от нас, детей, такого же разумения мира, каким обладали взрослые. Понимаете? – она взглянула на Марту.
– А чего тут понимать? – фыркнула та. – Дети и есть дети, им ничего нельзя доверить. У них ветер в голове и шило… – она осеклась, покосившись на другого призрака. – ...вы сами понимаете где.
– Понимаю, – кивнула та, – но мне кажется, вы несправедливы к детям. Они всегда умели меня удивить. О, дети – это особые создания, в которых переплетено наше вчера и их завтра, и все это происходит сегодня.
– Когда я путешествовала с цыганским табором, я видала детей, выносливости которых позавидовали бы взрослые! В то же время в кое-каких странах мне попадались старцы, ведущие себя как дети. – Марта важно кивнула. – Так что не думайте, будто я ничего не смыслю в детях.
Призрачный маяк вновь блеснул огнем, и на душе Марты заскребли кошки. Ей почудилось, что этот спор напомнил ей о важном, о том, что она за время странствий успела позабыть. Однако мысль подобно ветру уносилась прочь, и Марта не в силах была поймать ее за эфемерный хвост.
– А что бы загадали вы? – с интересом спросила она леди.
Капор слегка дрогнул, точно его хозяйка удивилась тому, что они вновь возвращаются к вопросу желаний.
– Я бы загадала наверстать упущенное, – наконец промолвила леди, стискивая прозрачными пальцами ленты капора.
– Как это? – удивилась Марта.
– Ну, например, проводить больше времени с родными и любимыми. Читать малышам книги по вечерам, сидя у камина и накинув плед на колени. Отмечать праздники, наконец. Мне все казалось, что это неважно. Это так, ерунда, традиции, а теперь я оглядываюсь и понимаю, сколько же я упустила, – леди вздохнула и, смолкнув, полетела прочь, к самому краю скалы.
– Так сейчас же у вас вечность впереди! – крикнула ей Марта. – Вечность, чтобы читать, отмечать и обниматься!
Леди остановилась, и порыв ветра донес до Марты ее ответ:
– Вечность одиночества.
Марта открыла было рот, потом закрыла и нахмурилась. Ей вдруг стало неуютно возле этого маяка, так зловеще сверкающего зелёным глазом призрачным судам, потерявшимся в море.
– Одиночества, вот еще что! – ворчала Марта, топчась на месте. – И праздники эти, за ними разве уследишь? Допустим, душа просит Рождества, а на дворе март, и как быть? – она насупилась и, поплотней запахнувшись, вздохнула морской воздух. Горько-соленый и пьяняще свежий. Тут ей пришла в голову интересная мысль, и она поспешила к спутнице, выкрикивая: – Дорогуша, постойте, у меня есть очаровательная идея!
***
Маришка в очередной раз зажгла фонарь и, прикрыв стеклянную дверцу, мазнула ленивым взглядом по дороге, по которой мама уехала к подруге с ночевкой. Спустившиеся сумерки окрасили мир в фиолетовые тона. Преобразили чахлые кусты, опутали по-весеннему лысые деревья, отразились в подмёрзших к ночи лужицах.
Да уж, весна не спешила приходить в этот далекий городок. За полтора года, которые Мариша с мамой прожили в нем, девочка так и не привыкла к звенящей тишине, так отличающей это место от мегаполиса, где они жили раньше.
И хотя ей все еще хотелось вернуться туда, в мир прожекторов, машинных гудков и шумного ритма большого города, она признавала, что и тут есть свое очарование.
Поездки на велосипеде в школу. Прогулки с новыми друзьями в парке и у реки. Восторг от ярмарки и цирка шапито.
Мариша даже полюбила дом. Да и как его не полюбить, ворчливого. Скрипучий, имеющий свою историю, он напоминал ей старика, который наигранно хмурится, поглядывая на подрастающее поколение домишек.
Опять же, Мариша не забывала и о Марте Дормидонтовне. Хотя по прошествии полутора лет ей иногда казалось, что встреча с призраком была лишь сном. А фонарь она решила зажигать для папы, вдруг бы он захотел их найти.
Во всяком случае, когда мама поинтересовалась, что за ритуал придумала дочь, Мариша именно так ей и рассказала. Потом они с мамой сидели, обнявшись, в гостиной. Пили какао и молчали. Так глубоко и сладко, как можно молчать только с близким человеком.
Так и жили. Отремонтировали дом, встретили Новый год. Затем лето и осень – и снова елка с подарками. Вот уже новая весна пришла, и Мариша заколебалась, стоит ли зажигать фонарь? Может, призрак давно покинул этот мир, а она все ждет чего-то. Чего?
Девочка снова взглянула на фонарь, внутри которого тревожно подрагивало пламя, и уже протянула руку, чтобы открыть окошко и задуть его, но остановилась.
«Сегодня последний день», – решила для себя Мариша и, зевая, нырнула в теплые объятия дома.
Разбудил ее непривычный звук. Нечто звякало, будто внизу звонил колокольчик.
– Это еще что? – Мариша поморщилась, вылезать из-под одеяла не хотелось. Она прислушалась и спокойно вздохнула. Звон прекратился. Однако стоило ей только вновь задремать, как на первом этаже что-то упало. Теперь уже было ясно – в доме чужой.
«Может, воры? – лихорадочно думала Мариша, крадучись спускаясь по лесенке. – Тогда надо звонить в полицию или сначала маме, а потом в полицию, – ей стало нехорошо, что именно сегодня она осталась одна дома, и тут же все пошло наперекосяк. – Конечно, – размышляла девочка, подсвечивая мобильным, – это может оказаться просто сквозняк. Подул и уронил вазочку у окна. Делов-то, а я всех на уши поставлю, и мама меня больше за старшую не оставит».
Взяв себя в руки, Мариша решительно преодолела последние ступени и, шагнув в гостиную, зажмурилась.
По всей комнате оказались развешены гирлянды. Те самые, которыми они с мамой украшали дом в декабре. Более того, Мариша чувствовала запах хвои, и ей даже почудилась елка, притаившаяся в темном углу. В камине горел огонь, а на столе позвякивал колокольчик, словно некто невидимый играл им.
– Кто здесь? – крикнула Мариша, чувствуя, как дрожат колени. – Немедленно выходите! Я сейчас позову маму, и она с вами сразу разберется! – голос подвел, и последние слова она еле просипела.
Колокольчик смолк, зато с неприятным скрипом закачалось кресло у камина. Это было то самое кресло-качалка, которое Мариша нашла на чердаке. Мама отреставрировала его, и теперь оно уютно притулилось подле камина.
Мохнатый плед, свисавший с кресла, медленно сполз на пол, став похожим на притаившегося зверька.
Мариша осторожно протянула руку и остановила кресло, а затем прошептала:
– Марта Дормидонтовна? Это вы?
– Ну конечно же я! – воскликнула Марта, вскакивая с кресла. – Кто бы еще это мог быть, моя милая девочка?! О, как чудесно оказаться на Рождество дома!
– Но сейчас март, – опешила Мариша.
– Да и пусть март! – отмахнулось привидение. – А у нас сегодня Рождество! Вот, смотри, оп-ля! – с этими словами на голове Марты появился красно-белый колпак. – А вот и для тебя есть, – призрак протянула такой же Марише, и та, улыбаясь, натянула его на лохматую голову. – А еще у меня есть для тебя подарок! – ликовала Марта Дормидонтовна. – Потому что нельзя праздновать Рождество без подарка! – она нырнула под темнеющий силуэт ели и, вернувшись, вручила Марише коробку.
– Что это? – удивилась девочка.
– Открой и узнаешь, – засмеялась Марта. – Нет, как же все-таки чудно вернуться домой! Как тебе мой скромный кров, Марин?
– Это вы мне? – удивилась Мариша, развязывая бант на упаковке.
– Нет. Это я со своей подругой болтаю, – пояснила Марта.
– Подругой? – Мариша обмерла. – Так тут есть еще призрак? – ей вновь стало жутко: что если Марин вовсе не такая милая, как Марта Дормидонтовна?
– Простите, юная леди, мне стоило самой представиться. – В воздухе появились очертания прозрачной фигуры. Стройная дама. В старомодном пальто и глубоком капоре. – Я не уверена, что мне тут место.
– Конечно, место! Марин, дорогая, погляди, вот ведь все как ты хотела! – Марта закружилась вокруг подруги.
– Я рада вас видеть, – улыбнулась Мариша, – хотите чаю, или какао, или что-то особенное? – поинтересовалась она у гостьи.
– Я... – та смутилась. – Можно, я просто посижу тут в кресле? И, если не возражаете, почитаю вслух? У вас есть любимая книга?
– Есть, – кивнула Мариша и, отложив подарок, достала из шкафа пухлый томик стихов. – Вот, пожалуйста.
– Поэзия! – удивилась Марин. – Это так мило и так редко в нынешнее время, – она вздохнула. – Вы празднуйте, пожалуйста, а я буду читать.
– Открой подарок! – накинулась на Маришу Марта Дормидонтовна, было видно, что ей не терпится посмотреть, понравится или нет презент.
В коробке оказался зимний шар. Большой и абсолютно волшебный. Из тех, в которых помещается целый мир: и заснеженный городок, и море с корабликом, и даже маяк.
– Поверни ключик, – подсказала Марта, и Мариша послушалась. Тотчас же что-то звякнуло, тренькнуло, и полилась праздничная мелодия, и все жители внутри шара точно ожили, поспешив по своим делам. А сверху падал снег, укрывая маленький мир в большом шаре.
До утра Марта и Мариша любовались подарком и слушали стихи, которые читала леди Марин. И всем троим казалось, что впереди вечность, в которой есть место празднику, и нежности, и стихам из любимой книги.
– Что это ты тут спишь? – голос мамы прорвался в чудесный сон, и Мариша, резко открыв глаза, села на диване, стоящем в гостиной. Она недоуменно завертела головой, желая увидеть и гирлянды, и елку, и Марту с Марин. Увы, от призрачного Рождества не осталась и следа.
– Может, мне это приснилось? – пробормотала Мариша и, сладко зевнув, обняла маму, присевшую на краешек тахты.
– Что именно? – поинтересовалась та, обнимая в свою очередь дочку.
– Да так, всякое... – схитрила Мариша.
– Ого! Откуда это? – мама потянулась и взяла что-то со столика. В ее руках оказался снежный шар, тот самый, что подарила Марта.
– На чердаке нашла, – слукавила Маришка, – правда он чудный?
– Даже очень, – кивнула мама. – Так вот почему ты тут уснула, – в ее руках оказался томик стихов. – Опять читала допоздна?
Мариша только виновато вздохнула.
– Ладно уж, чудо мое, пойду приготовлю завтрак, давай, приходи на кухню.
– Уже бегу! – заверила Мариша, подхватывая шар и книгу. Но та выскользнула из рук и, шлепнувшись на пол, открылась. Между страницами Мариша увидела сложенный лист бумаги. Подняв его, она развернула и, вглядевшись во вьющиеся буквы, улыбнулась.
Всего два слова: «au revoir».
– Я обязательно зажгу для тебя фонарь, – пообещала Мариша и, мурлыкая под нос мелодию из шара, отправилась к маме. Ведь впереди ее ждал долгий славный день.
Автор: Юлия Гладкая
#сказка #фэнтези #фантастика #фантастический рассказ #рассказы #мистика #чудеса рядом