Редко когда я вместе с моими коллегами оказываюсь в одном деле, но по разные стороны баррикад. Но иногда, как и снаряд с одной воронкой, такое происходит.
Когда я увидела свою коллегу в судебном заседании со стороны ответчицы, мамы ребенка, то была сильно удивлена. Как оказалось, эта женщина, сидевшая сейчас с другой стороны от прохода, с заплаканным лицом, пришла к нам в офис в мой выходной. Вот почему я не видела эту клиентку!
Суть дела – забрать ребенка у мамы, которая не дает видеться бывшему мужу с сыном. Как мне объяснял мой доверитель, мать ребенка увезла сына в другой регион и не давала им видеться на протяжении уже больше трех лет, находя всякий раз какие-то причины для того, чтобы они не виделись.
Как я узнала позже от коллеги, ее доверительница поливала моего подопечного грязью, рассказывая, что он – алкоголик со стажем, который не платит алименты.
Дабы оспорить этот факт, я заставила своего доверителя взять все выписки из банков, которые только есть. Чтобы подтвердить, что он злостным неплательщиком, как его изображает ответчица, не является.
- Скажите пожалуйста, у меня есть шанс забрать моего сына, чтобы он со мной жил? – спрашивает меня доверитель, когда мы выходим из зала суда. Потому что суд решил опросить самого ребенка, которому уже исполнилось двенадцать лет, с кем он хочет жить.
Вместо ответа я вижу, как его сын, рослый парень, бежит ему навстречу, раскинув руки.
- Папка, папка, - мне кажется, что этот паренек, который в душе еще такой ребенок, того и гляди расплачется. – А мы с тобой сегодня уедем к тебе? Я так соскучился! Мне так много надо тебе рассказать!
- Посмотрим, сынок, - пожимает плечами мой доверитель.
- Я попрошу не настраивать моего сына против меня, - поджимает губы наша ответчица (да простят меня юристы за русский язык и его неправильное использование!). – Мальчик не должен ни с кем общаться, пока мы не решим все вопросы в суде.
- Сынок, иди и ничего не бойся, - подталкивает мой доверитель сына к двери в зал заседаний.
- Вы знаете, - обращаюсь я к нашему оппоненту (пользуясь тем, что моя коллега сейчас стоит рядом с нами). – Может быть, нам стоит договориться обо всем и заключить мировое соглашение? Потому что так мы меньше и травм ребенку причиним.
- Он уже причинил травму моему ребенку тем, что притащил его в суд, - похоже, доверительница моей коллеги не собирается сдаваться и будет идти до конца.
- Знаете, - вступает коллега. – Я думаю, что предложение стороны истца следует рассмотреть. Потому что мы сможем договориться и о порядке общения обоих родителей с ребенком, и о том, где и с кем ребенок будет проживать.
- Я принимать участия в этих переговорах лицом к лицу не хочу с этим, - она разворачивается и отходит в сторону. – Если сможете договориться, подключая нас, скажем, по мессенджерам, то я согласна.
- Сможем, - киваем мы с коллегой. Но я, видя реакцию мальчишки на своего отца, которого он последние три года толком не видел, буду настаивать на том, чтобы он жил с ним. Думаю, что мать только сейчас так себя ведет, а на самом деле сын ей мешает – не просто же так она отправила его за пятьсот километров к бабушке и дедушке, ссылаясь на занятость? – Сможем ведь? – поворачиваюсь уже к своему доверителю.
- И что, тогда мы сможем это все как можно скорее прекратить? – вижу надежду в его глазах и понимаю, что очень хочу сейчас его обнадежить, что скоро все может закончиться. Но тут все зависит не только от нас, но и от того, как они, наши стороны, смогут договориться.
- А вообще-то, - возвращается к нам ответчица, - пусть сын пока с отцом поживет. Я суду так и скажу сейчас, когда нас вызовут. У меня работа такая, что меня сутками дома не бывает. А родители уже меня родительских прав лишить хотят. Но с сыном я видеться желаю во все свои выходные, когда они у меня будут!
- Мы можем сразу сейчас заявить о прекращении спора в результате подписания мирового соглашения, - улыбается моя коллега.
- Ну так давайте прекращать и писать текст! – кивает ответчица, а я краем глаза вижу, как мой доверитель прямо-таки расцветает.