Спасибо, деревня Никола!
Вологодская область своими очертаниями в точности напоминает Россию. Она протянулась около 60-ой параллели с востока на запад почти на тысячу километров.
Давно уже я вынашивал мечту побывать в местах, воспетых замечательным русским поэтом Николаем Рубцовым. И вот, наконец, эта мечта сбылась! Я туда отправился в августе 2007 года .
От Вологды на восток до самого Великого Устюга идёт шоссе. Дорожное покрытие вполне приличное. Моя машина резво бежала со скоростью примерно 120 км/час. Прямая трасса прорезает пространство, на сколько видит глаз, от горизонта до горизонта. Населённые пункты остаются в далеке. По обе стороны дороги возвышаются в основном хвойные леса. Поля встречаются редко. «Пролегла дороженька до Устюга, через город Тотьму и леса…» - сказано у Рубцова.
Проехав от Вологды километров 300, у деревни Черепаниха повернул направо, на юг и, проехав ещё 14 километров по вполне приличной грунтовке, остановился на берегу реки Сухоны. Здесь по описанию должна была быть паромная переправа. По моим представлениям — это протянутый с берега на берег стальной трос, вдоль которого перемещается паром с грузами и людьми. Ничего такого я не увидел. Забетонированный 50-метровый участок дороги полого спускался до самой воды. По обе стороны многоводной, широкой и быстрой реки располагается большой населённый пункт - село Красное. Деревянные домики, а на правом высоком берегу, как раз напротив того места, где я стоял, заброшенная, но хорошо ещё сохранившаяся, окрашенная в жёлтый цвет церковь без креста. Там же, на противоположном берегу, стоял паром. Он представлял из себя понтон на 6 машин, с жестко прикрепленным к нему катером-толкачом. Признаться, это сооружение доверия мне не внушало. Притом, что в районе переправы не видно было ничего, за что бы можно было закрепить тросы. Но всё оказалось не так уж плохо. Паромщик знал своё дело! Единственный недостаток – отсутствие графика движения. Из-за одной машины работать он не хотел. И только через 3 часа ожидания началась переправа. С удивительной сноровкой катерок быстро развернул понтон и прижал его носом вплотную к берегу, как раз напротив бетонки, и удерживал его так на течении, постоянно подрабатывая винтами. Вслед за другими машинами я без труда въехал по крутой аппарели на понтон. Как только все места были заняты, паром отчалил.
Сухона с борта парома казалась ещё шире и быстрее. Вода отражала свинцовые низкие облака, и от того, наверно, поток казался ещё мощнее. При этой картине сразу вспоминаются рубцовские строки: «Много серой воды, много серого неба, и немного пологой родимой земли, и немного огней вдоль по берегу…».
Через каких-нибудь пять минут паром был прижат к противоположному берегу. От парома дорога сразу за селом уходила в лес. Через 25 километров я должен был оказаться в пункте назначения – в селе Никольском Тотемского района Вологодской области.
Примерно через 10 километров грунтовка превратилась в асфальтированное шоссе. И в скором времени я въехал в село Никольское. Оно расположено на берегу не широкой, но многоводной лесной реки Толшмы, впадающей в Сухону. Пожалуй, единственной отличительной чертой этой деревни от тех, которые я знал, было наличие улиц. Главная из них, самая длинная, тянущаяся вдоль реки, носит имя поэта Николая Михайловича Рубцова. Другие (3-4) к ней примыкают и ею заканчиваются.
На окраине села, на пригорке, где начинается улица Рубцова, видны развалины из красного кирпича, из которых торчит металлическая арматура. С трудом, только по сводчатой арке, в них угадывается некогда главное сооружение в селе – его православный храм. К развалинам прилепилась деревянная пристройка. Что там было и есть: склад, машинотракторная мастерская, маслозавод.… Как везде, как везде в русских деревнях… «Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской короны, но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей…».
По середине улицы - обшитая, выкрашенная в голубой цвет, приземистая изба. На её фасаде установлена мемориальная доска, гласящая, что это и есть музей русского поэта Николая Михайловича Рубцова. Во время его жизни и учёбы, здесь располагалась администрация детдома.
От музея открывается вид на речку Толшма, на холмистую местность, поля, луга, леса. Всё это неброско, скромно, уютно. И опять звучат стихи Рубцова: «Тихая моя родина, ивы, река, соловьи…». Да, эти слова могли появиться только здесь! Как в селе Константинове, на родине Есенина, на высоком берегу Оки и могли только, кажется, вырваться слова: «Гой ты Русь моя Святая, хаты, в ризах образа. Не видать конца и края, только синь сосёт глаза!».
Зашёл в музей. Внимательно изучил экспонаты. С интересом выслушал пояснения задорной, увлечённой своим делом девушки-экскурсовода: вот эта парта, эта гармошка, этот шарфик…. Уточнил про гармошку и шарфик, намекая, что музеев Рубцова уже много, и в каждом есть и гармошка и шарфик… Девушка с гордостью и однозначно ответила: «Эти – настоящие, его! Их нам дала Гита.».
Прогулялся по селу, сходил на речку, покачался на подвесном мостике… Удивительное ощущение – я вдруг почувствовал себя дома, в детстве! Вот-вот ребячий голос с песчаного плёса позовёт купаться…
Проходя мимо одного из домов, услышал песню на слова Рубцова в исполнении, одного из местных (вологодский выговор не спутаешь) мужиков: «Я уеду из этой деревни, будет льдом покрываться река, будут ночью поскрипывать двери, будет грязь на дворе глубока…». Песня исполнялась без аккомпанемента, с такой прочувствованностью и знанием дела, что я невольно остановился и прислушался. Подвыпившая компания гуляла в садике, видимо, прощались с приезжавшими на лето городскими гостями. Помнят, помнят земляки своего поэта! Помнят и любят!
На обратном пути, уже за переправой, меня настигла небывалая по силе гроза, водопадом обрушился мощный ливень, моментально превративший дорогу в реку. А была уже ночь, и зрелище это напомнило мне грозу на море. Молнии одна за другой устремлялись к земле, освещая пространство фосфорическим светом, и оглушительный гром грохотал не переставая! А во мне всю дорогу звучали слова: «С каждой избою и тучею, с громом готовым упасть, чувствую самую жгучую, самую смертную связь!».
Спасибо, деревня Никола, за поэзию и за Рубцова!
Дорогой Рубцова
До деревни до Николы
Труден путь.
До парома, от парома —
Хлябь и муть.
Ни попутки, ни подводы —
Пешедрал.
Сколько раз по непогоде он шагал…
Яства — чёрная краюха,
Да вода.
Стонут в поле, как старухи,
Провода.
Натрудил матросу плечи
Вещмешок.
Попугал в осенний вечер
Волчий лог.
А пойди-ка, поищи
Стихи светлей
Его сказочной глуши
И журавлей.
Вот обидно карьеристам
От пера,
Что не им сундук Россия
Отперла.
Где сокровища несметные,
Грады-Китежи бессмертные…
А чего завидовать,
Дружок?
Вот те лапти, вот сума
И батожок.
На речке Толшма
На речке Толшма музыка и смех.
В селе Никольском нынче День Коровы.
А я, сбежав от праздничных утех,
Пошёл гулять на улицу Рубцова.
Навстречу стадо тучное идёт,
И все бурёнки, чувствуется, рады.
Вручает губернатор каждый год
За масло вологодское награды.
В избе старинной, где сейчас музей,
Я записал, уж пусть простит корова:
– Привет, деревня, мать России всей!
Спасибо за поэзию Рубцова!
(В день моего посещения села Никольского там проходил ежегодный областной Праздник коровы. Фото Н.Белозерцевой)