В жизни я неоднократно встречала странную дружбу, казалось бы, несочетаемых особей, как из животного, так и из птичьего мира. Их связывала тесная привязанность (скорее, память), ассоциирующая с яркими событиями из далёкого детства. А может, это был просто инстинкт, заложенный от природы.
У соседей во дворе жила маленькая собачка, скорее комнатная, чем уличная. А так как за ней не было должного ухода и присмотра, то ощенилась она в лютые декабрьские морозы. Естественно, все щенята замёрзли. Хозяева очистили будку, и собачка продолжила там своё жалкое существование.
Весной из будки неожиданно выглянула кошачья голова. Это был котёнок-подросток, который приблудился в чужой двор, а там его "приватизировала" собачья мать-одиночка, принявшая "квартиранта" за своего. Молока у неё хватало для хвостатого проглота, места тоже было много, а вдвоём - теплее, так что дожили они благополучно до лета и вышли на свет из своего тайного "бункера".
Котёнок вырос в сильного и наглого кота. Собака с ним неохотно делилась обедом: коту приходилось подчищать остатки. Иногда котофей приносил мышь, гордо и щедро бросал к ногам собаки и молча наблюдал, как его приёмная мамаша, брезгливо понюхав "деликатес", уходила в будку. Тогда он принимался "реанимировать" добычу: подкидывал вверх, кидал лапой в сторону и, схватив зубами, рычал. Странная дружба и привязанность продолжались много лет, особенно когда две животины были в хорошем настроении: они играли, отбирая друг у друга то соломинку, то пушинку, догоняли, ловили и покусывали "противника" с переменным успехом. Кот уступал собачке в силе, а она - в скорости и ловкости.
Жалко было видеть картину летней заботы курицы-наседки, когда она становилась мамой утят. Водоплавающие "деточки" бежали к водоёму, а квочка заполошенно металась по берегу и звала своих "иностранцев", которые не понимали её "язык" и страдания. Не легче была жизнь у утки, которой подкладывали яйца цыплят. Бедняга упорно звала выводок в воду и не понимала тупость и страх своих "детей". А они равнодушно щипали траву и не обращали внимание на странную водоплавающую птицу. Конечно, в проблемах и непонимании пернатых виноваты были люди...
У нас во дворе можно наблюдать странное явление: лежащий на собачьей будке Полкан в окружении кошек. Зимой кошки шипели, когда собака подходила проверить их миску. Кошкари залазили в будку, как только собака покидала своё пригретое место и уходила за ворота на прогулку. (Я первый раз даже вздрогнула, когда увидела высунутую из будки кошачью морду - не глюки ли меня посетили?). Как только начало пригревать апрельское солнышко, кошки устроились на подстилке собачьей будки и спали там весь день. Но вскоре им пришлось "перестроиться": Полкан проявил чувство собственности и потеснил наглых кошаков, вытянувшись во весь рост на солнышке. Пришлось "захватчикам" чужого места терпеть неудобства...
А в семье у нас живёт совсем странная пара. Осенью я принесла домой голубёнка-слётка. Был он беспомощным, самостоятельно не ел, основное время суток спал. На кухне в углу поставили таз, застелили мягкой туалетной бумагой, на ночь укрывали тряпкой. Так как он много "трещал", прозвали его Кукусей.
Однажды утром я обнаружила в тазу кота-британца Кузю. Он спал, обняв голубёнка. Я испугалась, что он сожрёт птичку, но кот, привыкший к колбасе, рыбе и сухому корму, как говорится, на дерьмо не зарился. Но всё равно я выставила его из таза. Через некоторое время он опять был на старом месте. Голубёнок пищал и жался к кошачьей шубе. Пришлось оставить.
Пара "вороных" быстро сроднилась, да до такой степени, что однажды я застала Кузю, вылизывающему голову голубёнку. "Решил перед обедом помыть дичь?" - спросила я котю. Тот равнодушно вскинул на меня желтоватые "фары" и продолжил занятие. Птичка сидела, закрыв глаза и щёлкая клювом. Через какое-то время я проверила "банный сервис". Голубёнок спал настолько зализанным, что выглядел лысым. "Во как! - удивилась я - новый метод причёски - ирокез" (на лбу торчал чубчик кучерявый).
Прошло полгода. Голубёнок подрос, и бедному коту не стало покоя. Как только птичка выскакивает из пластиковой корзины, где спит, она начинает воровски оглядываться в поисках кота, которого неизменно находит у харчей или лежащего в изнеможении после обжорства кверху лапами. Она подскакивает к лохматой тушке и начинает его слегка поклёвывать в лоб, по голове, за уши. Коту это нравится: он с удовольствием щурит глаза (то ли от удовольствия, то ли чтобы не выклевала, то ли надеется, что она избавит его от блох). Потом
переворачивается на бок и пытается поймать голубя за крыло или лапки. Тут Кукуся начинает пищать и лезет под пузо коту. Я сначала не понимала, почему она так делает, а после того как она довела Кузю до белого каления, увидела странную картину.
Кузя обнял птичку за шею и начал вылизывать ей голову. Она затихла и приткнулась к коту. Как только кот отвлекался на почесывание какого-нибудь места, птичка, встрепенувшись, снова совала голову под бок, что-то щебеча на своём языке. "А если это любовь?" - мелькнула в голове поэтическая мысль. Но тут же её опровергла, интерпретируя песню Игоря Николаева: "Кукуся и Кузя, сказать если честно, - не пара, не пара, не пара".
Интересно, эта дружба будет продолжаться, пока не выветрится из головы память? Или всё-таки инстинкт самосохранения напомнит кто есть кто...